1. Организация власти в эпоху раннепервобытной общины

С возникновением дуальной экзогамии первобытное общество получило прочную социальную структуру. На смену относительно аморфной праобщине пришла четко очерченная и устойчивая родовая община. Вместе с тем первобытное общество получило и более сложную структуру: два дуально-экзогамных рода составили зародыш новой социальной общности - племени.

Первоначальные племена не представляли собой единого целого. Связи между входившими в них родовыми общинами ограничивались взаимобрачием и, вероятно, некоторыми более или менее эпизодическими предприятиями - охотничьими облавами, обменными сделками, брачными и иными церемониями. Но постепенно связи крепли и усложнялись. Поддерживаемый взаимными браками контакт порождал все более регулярное хозяйственное сотрудничество, обмен культурными ценностями, языковое взаимовлияние. Этот процесс прослеживается археологически: ко времени мезолита возникают локальные варианты культуры, объединяющие группы стоянок и свидетельствующие о постепенной консолидации родовых общин в более широкие коллективы - племена. Однако, как показывают этнографические данные, племена пока еще оставались главным образом этническими общностями и лишь в незначительной степени - общностями социально-потестарными. Иными словами, племена имели свое имя, свою территорию, свой диалект, свои культурно-бытовые особенности, но у них, как правило, еще не было племенного самоуправления, совета, вождя и других признаков развитого племенного строя. Для раннего этапа родоплеменной организации характерна незначительная, хотя и постепенно возрастающая, роль племени и очень большая, доминирующая роль рода [6, с.143].

Род управлялся на основе принципов первобытнообщинной демократии. Его высшим органом было собрание всех взрослых сородичей, сообща решавших основные вопросы хозяйственной, общественной и идеологической жизни. При этом, естественно, особенным авторитетом пользовались зрелые, умудренные опытом люди, из среды которых выбирались главари - наиболее влиятельные женщины и мужчины. Главари руководили производственной деятельностью сородичей, совершали общественные церемонии, улаживали споры, предводительствовали во время военных столкновений. Хотя их власть основывалась только на личном авторитете, уважении, которое питали сородичи к их выдающимся качествам, опытности, знаниям, она была вполне реальной властью. Если бы кто-нибудь рискнул воспротивиться пользующемуся популярностью вождю, писал об андаманцах их исследователь Рэдклифф-Браун, ему пришлось бы иметь дело с большинством туземцев, в том числе со многими из своих собственных друзей. Это и понятно, власть главаря служила интересам всего рода и, по существу, была лишь конкретным, повседневным воплощением власти самого рода.

Главари же были хранителями и блюстителями родовых норм, т. е. обязательных общественно охраняемых правил поведения сородичей. Эти нормы - правила взаимопомощи, взаимозащиты, экзогамии и т. п. - отвечали жизненно важным интересам коллектива и, как правило, неукоснительно соблюдались. Кроме того, применяясь из поколения в поколение, они приобрели силу привычки, стали обычаями. Все же бывало, что в отношениях между сородичами сказывались остатки животного эгоизма и нормы родового общежития нарушались. Это требовало применения мер общественного воздействия- не только убеждения, но и принуждения. Серьезные проступки влекли за собой различные наказания: побои, увечье, а в особо тяжких случаях даже смерть или, что, по существу, было тем же самым, изгнание из рода. Так, у аборигенов Австралии, ведда, сеноев человек, нарушивший правила экзогамии, должен был оставить сородичей или умереть. Но как ни суровы были родовые нормы, как ни безжалостно подчиняли они интересы отдельной личности интересам коллектива, они никогда не давали каких-либо преимуществ одним сородичам перед другими.

Первобытные нормы не были правовыми нормами, так как там, где еще нет государства, не может быть и предписанной им совокупности обязательных норм, называемой правом. Но они не были и обычными нравственными, моральными нормами, так как общество принуждало к их соблюдению не менее жестко, чем позднее государство к соблюдению норм права. По существу, это были еще не дифференцированные обязательные правила поведения, которые поэтому предложено называть мононормами, мононорматикой [2, с.79].

Организация власти в родовой общине в принципе отличалась от возникшего позднее аппарата классового принуждения - государства, а родовые мононормы - от возведенной в закон воли господствующее класса - права.

В первобытном обществе, когда люди жили небольшими родами, еще находясь на самых низших ступенях развития, в состоянии, близком к дикости; в эпоху, от которой современное цивилизованное человечество отделяют несколько тысячелетий, - в то время не видно еще признаков существования государства. Мы видим господство обычаев, авторитет, уважение, власть, которой пользовались старейшины рода, видим, что эта власть признавалась иногда за женщинами, но нигде не видим особого разряда людей, которые выделяются, чтобы управлять другими и чтобы в интересах, в целях управления систематически, постоянно владеть известным аппаратом принуждения.

Развитие общинно-родового строя в эпоху позднеродовой общины сопровождалось дальнейшим развитием родоплеменной организации. Род был коллективом кровных родственников по женской линии, объединенных прежде всего отмеченными выше отношениями общей собственности, взаимного наследования и взаимопомощи. Члены рода должны были оказывать друг другу всяческую поддержку и защиту, в частности принимать участие в кровной мести или в выплате материального возмещения за пролитую кровь. Род имел определенное, обычно тотемное, самоназвание, с которым, как правило, были связаны и личные имена сородичей. Наконец, важнейшим признаком рода оставался обычай родовой экзогамии [6, с.143].

Племя имело племенной совет, состоявший из сахемов и военных вождей всех входивших в племя родов. Задачей совета было охранять общие интересы племени. Ему принадлежало право утверждать избрание родовых старейшин и вождей и в случае нужды смещать их даже против желания рода. Он улаживал межродовые конфликты и регулировал отношения с другими племенами, принимал и отправлял посольства, объявлял войну и заключал мир, союзы и координировал действия отдельных отрядов во время крупных военных походов. Совет вершил только важнейшие дела и собирался нечасто. В промежутках между его заседаниями племя оставалось лишенным общего руководства. Поэтому у некоторых ирокезских племен одного из сахемов избирали главным, считавшимся как бы постоянным представителем совета. Однако полномочия этого верховного главы были незначительны, а его решения подлежали последующему утверждению на совете племени.

Вся организация власти по-прежнему была проникнута началами первобытной демократии. Каждый взрослый член племени имел возможность свободно высказать свое мнение как в родовом, так и в племенном совете. Старейшины и военные вожди занимали свои должности лишь по праву избрания и до тех пор, пока их действия отвечали интересам соплеменников. Наряду со всеми они участвовали в общественном производстве, не могли требовать от других каких-либо подарков или приношений или же заставлять на себя работать. Если старейшина или вождь совершал недостойный поступок, сородичи делали ему внушение, если это не помогало, его смещали. Почетное место в этом демократическом родоплеменном самоуправлении принадлежало женщинам. Они были не только правительницами материнских домовых общин, но и в более ранние времена - главами родов. Первоначальные выборы вождей были всегда в их руках [3, с.223].

Племя было наиболее широкой социально-потестарной ячейкой времени позднеродовой общины. Правда, ирокезы в XVI в. уже объединялись в союзы племен, но это обстоятельство, как и некоторые другие черты их общественной организации, было признаком начинавшегося разложения первобытнообщинного строя. В классическую пору последнего главная роль в экономической и общественной жизни принадлежала роду, а то, что выходило за пределы рода, решалось в племени. Роды и объединявшие их племена были тесно сплоченными демократически самоуправлявшимися коллективами, позволявшими первобытному человечеству поддерживать свое существование в жестокой борьбе с природой. В этом заключалась сила родового строя, но в этом же состояла и его историческая ограниченность. Сплачивая коллектив, родоплеменная организация ставила вне закона все, что находилось за рамками этого коллектива. Подавляя в интересах общества всякое проявление индивидуализма, она вместе с тем нивелировала и всякую индивидуальность, сковывала личную инициативу и предприимчивость [1, с.178].

Таким образом, в эпоху раннепервобытной общины род, как и позднее племя, управлялся на основе принципов первобытнообщинной демократии. Его высшим органом было собрание всех взрослых сородичей, сообща решавших основные вопросы хозяйственной, общественной и идеологической жизни. При этом, естественно, особенным авторитетом пользовались зрелые, умудренные опытом люди, из среды которых выбирались главари - наиболее влиятельные женщины и мужчины. Хотя их власть основывалась только на личном авторитете, уважении, которое питали сородичи к их выдающимся качествам, опытности, знаниям, она была вполне реальной властью.