Аврелий антонин, марк-см. Марк Аврелий Антонин,

АВТАРКИЯ— как новоевропейский термин означает самодостаточность, самодовление, однако в текстах античных авторов слово айт&рша многозначно (переводится как «исполнение», «произвольность», «воз­держность», «благосостояние», «самодовольство» и т. д.) и только в отдельных случаях отвечает семантике новоев­ропейского термина. Между тем новоевропейское понятие автаркии как экономической самодостаточности («Неза­висимости) было спроецировано на древность, и автаркия стала характеризовать для европейских мыслителей реаль­ный экономический уклад и гомеровской Греции, и воен­ной демократии Спарты, и торговых Афин, и император­ского Рима, а вместе с тем ему был придан статус эконо­мической категории, якобы выработанной самими эллина­ми для описания общего для всех социальных слоев и периодов греческой и римской истории идеала. Котя до Аристотеля экономической автаркии нет ни как термина, ни как идеала натурального хозяйства (ср. Хеп., Обе. XI 10), у Аристотеля ее наличие весьма проблематично, а пос­ле Аристотеля об экономически автаркийном полисе или домохозяйстве упоминают только его комментаторы или эпигоны (см. {Arirt] Оес. 1343all; Stob. H, 7, 26.48-62; [Archyt.} apud Stob. 4.1.138.45—60), в научной и энцикло­педической литературе 20 в. рисуется стройная схема: автаркия--первоначально экономический принцип при­митивного (натурального) домохозяйства, затем полити­ческий принцип независимости самообеспечивающегося государства, затем этический принцип жизни ни в чем не нуждающихся древних мудрецов и, наконец, у неоплато­ников и отцов Церкви—теологический принцип бытия Бога.

Как философский термин автаркия была создана, ткйвй-димому, Демокритом в рамках Характерной для философа полемики с обыденным языком и воплощенным» в нем расхожими представлениями о благе и счастье. До Демок­рита существовало только прилагательное айтйркп?, при­чем сЛто в греческом значке не только , но может обозначать и естественность, чистоту состава, иденти­чность, совместность, точность, возвратность, совпадение, личную¹ причастность, усиление, изобилие (позднее ис­пользовалось для образования группы «философских слов», обозначающих платоновские идеи соответствукмцих предметов: оАтойУврсоткх;, а{шууродаг} etc.). Корень йрк-также обладает не абстрактным значением «быть достаточ-

ным», а более конкретным: «удерживать и отклонять все плохое от живого; защищать от гибели живое и защищать­ся»; надежный, или обеспеченный, причем тоже с точки зрения сохранения жизни. В слове «автаркия» сейто- обозначает усиление выраженной в корне способ­ности жить и сопротивляться гибели, поэтому автаркий-ным греки называли не любые вещи, но живые существа в их полноте и неущербности, их тела, органы, функции и'беспрепятственные отправления тела или, например, Недра земли как Живую, родящую силу (см., напр., Aesch. Cho. 75?; поэт 6 в. дон. э. цит. у Платона: Epist. 310a4—10; ср. «шторку—всесильный: Aesch. Pers. 855). Позднее прилагательное «автаркийный» становится синонимом для «достаточный», сохраняя, однако, связь с медицинским контекстом (несколько сот раз встречается у Галена), а су­ществительное (airtdpma и тб сФсаркв;) используется только в философском языке. У Демокрит и прилагатель­ное, и существительное засвидетельствованы по два раза в диетико-гигиенических рекомендациях, из которых вы­растает особое этическое отношение к внешним благам: «При автаркии пищи ночь никогда не бывает слишком длинной» (fr. 209, 1 DK); «Пребывание на чужбине учит автаркии образа жизни: ячменная лепешка и соломенная подстилка—вот самые сладкие лекарства от голода и уста­лости» (246,1). Автаркийными у Демокрита бывают также естество (природа), противопоставленное случаю, и трапе­за как дар умеренности, а не роскоши (fr. 176,2; 210, 2). Поздние источники приписывают полагание автаркии целью жизни также софисту Гиппию (Suda) и Гекатею Абдерскому (Clem. Strom. II 184, 10 St.), но терминология в обоих случаях едва ли аутентична. Авторство Демокрита для термина косвенно подтверждается появлением этого редкого слова в знаменитом 17-м письме Гиппократова корпуса, где воспроизводится якобы слышанная Гиппок­ратом речь самого философа. Демокрит противопоставляет безграничному рвению вожделения «созерцание благодаря автаркии изобильной природы—всеобщей кормилицы. Демокрит— автор нескольких полемических терминов этики: если толпа именует счастье «благо-демония» («бла-годолие») (euoaiuovioi) или «благо-случай» (eutuxla), то Демокрит придумывает термины, которые помещают ис­точник счастья внутрь человека—благо-душие (eflevuta) и благо-состояние (души, ейеотй). Автаркия также была неологизмом и морфологическим (существительное, а не прилагательное), и—главное—семантическим. Айто-в термине Демокрита дает не усиление, а точность, от­сутствие выхода за строго ограниченные пределы, тем самым автаркия у него обеспечивает минимальные жиз­ненные потребности и имеет коннотации естественности. «Природное богатство» тождественно «автаркии образа жизни», богатство равно аскезе, в чем и заключен вызов общепринятым представлениям. Мерцающий смысл, с ам­плитудой значений от «абсолютной полноты» до «аскети­ческого минимума», делает проблемой понимание термина в каждом данном контексте.

Платой только однажды обратился к «Дёмокритову» тер­мину, завершая рассмотрение удовольствия и разумности (Phileb. 67а7): благо есть ничто совершенное и достаточное, удовольствие же и разумность не блага, ибо «лишены автаркии, то есть силы (Stivauu;) совершенного и достаточного». Т. о. Платон задал противоположную по сравнению с Демокритом семантическую перспективу автаркии с опорой на традиционное общеязыковое значе­ние, согласно которому в термин вкладывается идея мак­симума, а не минимума. В «Тимее» автаркийно «тело кос­моса живого бога: оно устроено так, чтобы получать пищу от себя самого и не нуждаться ни в чем; космос автаркией и духовно, его душа простирается из центра и все объемлет, так что он может пребывать в общении с самим собою и познании себя (Tim. ЗЗе, 68d)». В поздней­шей метафизической и теологической традиции—от Хри-сиппа (fr. 604,7) и Тимея Локрского до неоплатоников и христианских богословов продолжена эта платоновская линия: автаркия как синоним абсолютного бытия, абсо­лютной божественной полноты и прежде всего как атрибут Бога перешла впоследствии в апофатическую теологию. Всякое сознательное использование слова в философских контекстах после Демокрита и Платона будет иметь дело с выбором между заданными ими альтернативами или .их примирением и согласованием. ._;- :,

Проповедь Демокрита, по-видимому, имела своего сторон­ника в Сократе; и хотя аутентичность его дикции не может быть доказана, у Ксенофонта из пяти прилагательных «автаркийный» четыре связаны с Сократом: Сократ считал порочным нуждающегося в других, не автаркийтаго, чело­века, полагая, что мудрец темч ближе к божеству, чем меньше у него потребностей, а божество автаркийно, по­тому что таковых не имеет; сам Сократ был «в высшей степени автаркией», причем это его свойство распростра­нялось не только на материальную, но и на духовную сферу и в материальной означало умеренность, скром­ность, а в интеллектуальной и духовной ровно наоборот—' обеспеченность богатством мудрости, знаниями,, интуици­ей добра и зла (Mem. 1.2.14.5; 2.6.2.2; 4.7.1.3; ,4.841.11). И у Платона и существительное «автаркия», и три из пяти прилагательных «автаркийный» вложены в уста Сократа, который применяет это прилагательноетолько человеку, тогда как вустах иных персонажей оно отнесено к космосу и богу (демону).

Мысльо том, что мудрец ни в ком и ни в чем не нуждается и тем подобен богу, стала общим местом послесократов-ской философии (особенно кинической и, стоической). Возможно, Сократ передал ученикам.и термин Демокрито-вой чеканки. Автаркия непременно характеризует Анти-сфена и Диргена. Автаркия добродетели для счастья— излюбленная максима стоика Хрисиппа и.т.д. Внешние «блага», здоровье, богатство—этой не блага, с этической точки зрения они «безразличное» Садид^а^ и могут ис­пользоваться и хорошо, и дурно. Вея юадико-кггоическая традиция сосредоточена на индивидуальной автаркии че­ловека, прежде всего мудреда-фидософа, как на его духавг но-практической гигиене, хотя у поздних стоиков (напр., Посидоний, DiQg. L. VII, 103; 128) и перипатетиков энещ-ние блага признаются в какой-то мере необходимыми условиями счастья, формулировки этой идеи в школьной философии без контекста (как в псевдоПлатоновых «Оп­ределениях») легко могут быть приняты за формулировки экономического принципа, главным образом изгза многси значности термина. (букв., владение, обладание). «Автаркия—это совершенство в приобретении,благ; владение, благодаря которому те, у кого оно, есть,, сами над собой начальствуют» («Определения» 412 В бея), Однако определение автаркии как « с широтою свободного довольствования чем угодно, находясь меж нищетой

и роскошью» (Stob. 2.7.25.47) ясно обнаруживает контекст не экономики, а нравственной философии (ср. у ал. Павла: «Я научился быть автаркиен в тех обстоятельствах, в каких нахожусь; знаю, как жить в нищете, знаю, как в изоби­лии», Phil. 4.11—12). Есть немалая доля иронии в том, что принципы индивидуальной свободы безземельных и бессе­мейных бродяг-интеллектуалов эпохи эллинизма и импе­рии были приняты в современной науке за хозяйственные принципы крестьянства патриархальной поры. Для формирования в европейской науке представлений об айтичной экономической и политической автаркии важ­нейшую роль сыграли 1) «Политика» Аристотеля, в начале которой заявлено, что «автаркия—цель и наилучшее для полиса» и что «совершенный полис обладает пределом всякой автаркии благ», 2) пассаж из «Государства» Плато­на, где говорится о происхождении полиса из потребности друг в друге самих по себе неавтаркийных людей, 3) речь Перикла у Фукидида, где Афины названы автаркийней-шим полисом для мира и для войны (Thuc, II, 36, 3). Но уже Перикл не сводит автаркию полиса к сумме ресурсов граждан, а трактует ее как совершенство социальной структуры, сообщающей эта качество своим членам. По­лис делает «тело» гражданина автаркийным, дополняя ка­ждого физического индивидуума до состояния полной проявленности его возможностей: несамодостаточный по природе человек становится самодостаточным в качестве гражданина. Утопия, Перикла у Фукидида противостоит пессимизмуТеродотова Солона, у которого «не автаркий-ное тело человека» (Hdt, I, 32, 8), т. е. сам человек пред­стает не как часть защищающего его социума, а один на один с природой, судьбой и завистливыми богами. У Пла­тона в «Государстве» Сократ также сначала высказывает предположение, что «полис возникает, когда каждый из нас оказывается не автаркийным, а во многом нуждаю­щимся (Resp. 369.b5—7; ср. Arist. Eth. Nic. 1178b34), но в ходе всего рассуждения в целом выясняется, что автаркия полиса не сводится к суммированию ресурсов неавтаркий­ных по одиночке людей (ср. у Полибия: автаркийные (= воздержные) спартанцы в сумме образуют не автаркий­ный, но агрессивный, полис: 6.48.7.4) и что устрояет полис действительно другое начало—а именно справедливость. Аристотель использует слова «автаркия» и «автаркийный» едва ли не больше, чем его предшественники, вместе взя­тые. Как систематизатор предшествующего знания в био­логических сочинениях он использует медико-физиологи­ческую автаркию, в логических автаркия означает логиче­скую достаточность, в космологических термин характерна зует зримые- божества» небесные тела, которые ведут блаженную и самую автаркийную жизнь; в этических со­чинениях автаркия определяет конечное, совершенное благо и- счастье. Аристотель применяет автаркию для обо­значения и изобилия* и идеала скромности. Но главным созданием Аристотеля была автаркия как цель полиса, представляющая собою совмещение всех автаркии; биоло­гической, этической и космической, а также особой «фи­лософской», или «идеальной».

Приятие экономической автаркии у Аристотеля не вполне оформленр, Квазиэкономическая автаркия на глазах вы­растает из биологической «диетической» автаркии и тотчас приобретает этическую окраску. Перечисляя в начале «По- литики» различные образы жизни, Аристотель .называет кочевнадсов, земледельцев, охотников и разбойников. Эти образы жизни продолжают ряд травоядных и плотоядных. Номады и земледельцы — это аналоги разных пород живот­ных, образ жизни определяется способом добывания пи­щи, Чем больше способов добывания пищи человек умеет соединить, тем ра автаркийнее. И как насыщение —есте­ственный предел потребления пищи, так и для хорошей в этическом смысле жизни автаркийная собственность— это собственность, имеющая «естественный» предел. По­лисная же автаркия предполагает удовлетворение нужды не только и не столько в необходимом, сколько в прекрас­ном—духовное единство («согласие») граждан, моральная потребность в справедливости (1252Ь30)._; Автаркия полиса основана, по Аристотелю, на сложной уравновешенности общественной структуры, обеспечивающей, однако, функ­ции «души», а не «тела» государства: автаркийное бытие он приписывает только тем, кто участвует в совещательной и судебной власти. Автаркия в полисе аналогична способ­ности организма к поддержанию своей жизни замкнутого, отдельного существа; услуги рабов, ремесленников, наем­ных воинов и других неполноправных категорий населе­ния аналогичны пище, воде и воздуху—всему, что, нахо­дясь вне организма, питает его. Домохозяйство автаркий­нее человека, полис—домохозяйства; автаркия полиса— это зрелость человеческой общности, достигшая,; своего полного «природного» развития. По Аристотелю, все про­исходящее в соответствии с природой достигает идеаль­ного состояния—таков и его срвершенный полис, напоминающий космос из «Тимея», и также, как космос, не имеющий внутри себя начала разложения, старения и уми­рания. В Аристотелевой автаркии начинает слышаться сшто- из слов С «философским», идеальным значением. За пределами полисной автаркии Аристотель оставил зверя и бога, автаркийных по-иному, без включения в полисный организм. После крушения полисной системы, теоретиче­ски обоснованной Аристотелем, именно такого типа автар­кия стала предметом моральной, и теологической трактов­ки в эллинистическую эпоху: автаркия как самоограниче­ние индивидуума, ориентированное на природу, а не на цивилизацию, и автаркия как абсолютная полнота бо­жества.

В эллинистических философских школах автаркия могла принимать вид апатии,,атараксии, апраксии и тем самым пониматься как исключительно внутреннее состояние, внутренняя свобода, не зависящая от случая и внешних условий, или допускать разницу между жизнью блаженной и наиблаженнейшей, которая предполагает наличие и внешних благ (Sen. Epist. 85,18; jQic. Tusc. 5,10,29-^30, Acad. 2, 42,131; 4,6,14; Clem, Strom. 2,133) или друга у пе­рипатетиков и Эпикура. От этого круга представлений отходит Плотин, для которого автаркией обладает в пол­ной мере только Единое, существующее из самого себя (Епп. V 3, 17.1 ел.; VI 9, 6.16 и др.). Ум-нус уже обладает автаркией в меньшей степени, ибо нуждается в мышлении и познании себя (V 3,13). Если для стоиков равенство себе есть благо, то для Плотина Ум обладает благом и, значит, автаркиен (V 3,16.30). Пафос человеческого самоосвобож­дения исчезает: человек не обладает самосущностью (VI 8, 12), мудрец не имеет в самом себе основы бытия, и доступ­ная ему автаркия покоится на его причастности трансцен­дентному благу (I 4, 4—5; VI 8, 15). Вместо самозамк­нутости эллинистического мудреца мудрец Ямвлиха через молитву участвует в беседе божества с самим собой (De

myst. 1.15). Для христианской мысли не характерна опора добродетели на себя самое. Хотя мученик с его равнодуши­ем к телесным страданиям похож на древнего киника, но вместо добррдетйлй у него вера. Отрешенность от дольнего мира* строится на вере в мир горний, а не на моральном и интеллектуальном превосходстве мудреца. История автаркии как идеи представляет собой историю античной антропологии, которая от представления о тотальной зайи-симости и несамодостаточности человека перешла к мысли о восполнении человека в социуме (полисе), с крушением полиса—к проповеди внутренней свободы от мира, а за­тем к преодолению человеческой несамодостаточной при­роды через слияние с самодостаточным божественным на­чалом в Созерцании, молитве, вере.,, ' Новый «экономический» смысл автаркии как хозяйствен­ного (натурального) уклада в научный обиход ввел немец­кий политэконом Иоанн Карл Родбертус, однако и он, и его последователи приписывали его самой античности. В историко-экономических: дискуссиях последней трети 19 в. (Мейер — Бюхер) экономическое значение становитг ся привычным, а затем, в период между 1-й и 2-й мировы­ми войнами, переходит в лексику идеологического обеспе­чения одновременно и изоляционизма, и.экспансии {ли­ния преемства: Родбертус—учитель Бюхера, Бюхер —Ха-зебрека, Хазебрек--Лаума). В Италии и,, Германии, сравнительно недавно объединенных и «самоуправляем мых», автаркия, слившаяся с «автархией» (самоуправле­ние), делается лозунгом, за которым стоит уже «всеохват­ное мировоззрение» тотального обособления нации (Фрид). Флуктуация от максимума до минимума сопро­вождает автаркию и в этой роли пропагандистскою лозун­га итальянского и немецкого фашизма: от неограниченных экспансионистских-аииетитов, 30-х гг. 20 в. до призыва к немецким хозяйкам весной 1$45 готовить «полноценный обед» из того, что растет в собственном палисаднике. Исходное мерцание,смысла потенцировано в европейской культуре непроясненными (неизученными), а потому мно­гозначительно гулкими высказываниями древних автори­тетов, В результате автаркия становится средством интел­лектуального самогщщоза, который распространяется не только на фашистских идеологов (см., напр., Frid F. Autarkic. Jena, 1932), но и на либеральных ученых. Джон Фергюсон пишет о классической Греции как о «триумфе автаркии», бесконечно расширяя сферу применения тер­мина: автаркия характеризует у него не только: полис и мудреца, но и храм как архитектурное произведение, и трагедию, и эпиграммы и т. п. (Ferguson /.Moral values in ancient world. L., 1958, p. 133—138). Автаркия в экономике может обозначать «идеальный» ну­левой уровень импорта, по отношению к,которому исчис-ляетоя интегрированцость страны в мировое хозяйство. Автаркия в политике—установка на изоляцию страны и исключение ее из мирохозяйственных связей, а также обслуживание этой тенденции—г институциональное, иде­ологическое и проч.

Лит.: Novak J. L' idee de rautarcieicpnomique. P., 1925;* Ldum A Die Geschlossene V/iiischaft. Soziologische GrundlegUtig des Autarkieprobtems. tub., 1933; ScfidrerE. Der Auiarkie-Begriff im Wandel der ZeitJ-^chmollers Jahrbuch fur Gesetzgebung, Vetwaltung und Vollcswirtschaft im Deutschem Reiche», 1941, 65 Jg., Heft t,; S. 303—338; FestugTere A-J. Autarcie et communaute dans to Grece antique.—Idem, Iiberteet civilisation chezjesGrecs. p., 19,47»Р-Д09—- 126; РгШЫ A. Aussenwirtschaft. Weltwirtschaft, Handelspolitik und Wahrangspolttik. Gott., 1949; WilpM P. Autarkie.—«Reallexicon fur Antike und Christentum», Bd, I, 1950, cols. 1Q39—1050; Wheeler M. Self-Sufficiency and the Greek City.— «Journal of the History of Ideas», 1955, 16, p. 416—420; Hetander $, Das Autarkic-Problem in der Weltwirtschaft, В.—Mttnchen, 1955; Rich A. N. M. The Cynic Conception of Autarkeia.—«Mnemosyne», 1956,9, S. 23—29; Adktns A. W. H, Friendship and «Self-Sufficiency» in Homer and Aristotle.— «Classical Quarterly», 1963, 13, p. 30—45; Hasebroek J. Trade and Politics in Ancient Greece. N. Y., 1965; Mmach W. E. Autarkie (amik), Historisehes Worterbuch der Philosophic, Bd 1, Basel-Stuttg., 1971, S. 685—690; Gigm O. Antinomien im Polisbegriff des Aristoteles.— Hellenische Poieis, ed. E. Ch. Welskopf. В., 1974, Bd. IV; GaiserK. Das Staatsmodell des Thukidides: zur Rede des Perikles fur die Gefallenen. Hdlb.,Л975; Austin M. M., Vidal-Naquet P. Economic and Social History of Ancient Greece. Berkley—Los Angeles, 1977; Kidd I. G. Posidonian Methodology and the Self-Sufliciency of Virture.—Aspects de la philesophie Hellfinistique. Gen., 1986, p. 1—21.

H. В. Брагинская