36.Материалы, предоставляемые судебно-психиатрическому эксперту для проведения судебно-психиатрической экспертизы

Для успешного проведения судебно-психиатрической экспертизы в распоряжение экспертов направляются:

1) материалы уголовного или гражданского дела, личное дело (если таковое имеется);

2) медицинские документы (подлинники, копии, выписки из истории болезни, справки);

3) постановление следователя, определение суда или ходатайство администрации мест лишения свободы;

4) подэкспертный с документами, удостоверяющими его личность.

Чем полнее будут представлены материалы на экспертизу, тем достовернее и объективнее будет заключение судебного психиатра. Судебно-следственные работники должны направлять эксперту все данные, характеризующие обстоятельства преступления и личность подэкспертного.

Эксперт-психиатр не ограничивается только освидетельствованием подэкспертного, он знакомится с материалами дела, изучает все сведения, характеризующие личность подэкспертного, обращает внимание на факты, относящиеся к основным этапам жизни подэкспертного: как он рос и развивался в детстве (эти данные выясняются у родителей и воспитателей), с какого времени начал ходить, говорить; пошел в школу, как усваивал учебный материал, как формировался характер, какие заболевания перенес, особенно инфекционные, травмы черепа; не отмечалось ли припадков, какой образ жизни вел в дальнейшем - проходил ли военную службу, какой или какими профессиями овладел, как часто менял место работы (психически неполноценные лица обычно не могут приспособиться к окружающей среде, ужиться в коллективе). Очень важно у близких и родственников, а также сослуживцев выяснить поведение подэкспертного в семье и в быту: не принимал ли наркотических средств, не злоупотреблял ли он алкоголем, если употреблял, то со скольки лет, в каких дозах, не было ли потребности опохмеляться.

В тех случаях, когда подозреваемый до совершения преступления находился на учете в психоневрологическом диспансере или лечился в психбольнице, надо уточнить, когда освидетельствуемый заболел, в чем проявилось заболевание, где и сколько времени он находился на лечении, какой диагноз был установлен и как протекало заболевание после лечения.

Для судебно-психиатрического эксперта представляют особую важность сведения, касающиеся подэкспертного, совершившего общественно опасное деяние в состоянии временного расстройства психической деятельности. В подобных случаях подозреваемый чаще всего до совершения преступления и после является психически здоровым. Поэтому в уголовном деле должны быть сведения о поведении подэкспертного в момент совершения данного преступного деяния, как реагировал на задержание, какие давал показания, каково было его отношение к содеянному, как вел себя на допросе и т. д. Все эти данные необходимы экспертам-психиатрам для дачи обоснованного заключения. Эксперт для установления болезненного состояния, особенно временного расстройства душевной деятельности, должен знать характер обстановки, обстоятельства и условия, при которых оно возникло, способ реализации болезненных переживаний, специфику содеянного, особенности последующего поведения, нарушения сна и другие причины, способствующие неправильному, странному или необычному поведению не только в период совершения преступного деяния, но и после содеянного. Он выявляет все клинические признаки, характерные для того или иного болезненного расстройства психической деятельности.

Однако в экспертное учреждение еще направляются уголовные дела, где большая часть материалов свидетельствует только о виновности обвиняемого, а имеющиеся характеристики с места работы или учебы лица зачастую носят формальный характер.

Надо иметь в виду, что свидетели, потерпевшие, да и сам подэкспертный могут давать неверные показания, извращать те или иные факты. Все важные для суждения о психическом состоянии обвиняемого сведения следователь должен собирать в процессе допроса обвиняемого, свидетелей, опроса его близких, знакомых и других лиц. В отдельных случаях полезную информацию можно получить из беседы врача с родными и близкими подэкспертного.

Все медицинские учреждения (больницы, диспансеры, поликлиники) обязаны представлять судебно-психиатрической экспертизе необходимые для нее сведения (материалы об испытуемом, истории болезни, справки, анализы). Практика получения нужных документов из самих медицинских учреждений экспертами ускоряет проведение экспертизы, если таких справок нет в уголовном деле. Однако пользоваться этой возможностью следует в отношении только медицинских документов. Все иные материалы, свидетельствующие о психическом состоянии обвиняемого, должны быть получены следователем в процессе производства предварительного расследования.

37.Презумпция вменяемости (очень ужасный ответ, больше ничего не нашла)

-Предположение, при котором подследственный, подсудимый, обвиняемый признается вменяемым в уголовном процессе по конкретному деянию до тех пор, пока обратное (т. е. его невменяемость) не будет определено экспертами-психиатрами при проведении судебно-психиатрической экспертизы.

Анализ динамики представлений о формуле невменяемости показывает, что сложность обсуждения этой проблемы и затруднения в поиске взаимопонимания между психиатрами и юристами обусловлены тем, что каждая из сторон пытается анализировать её сугубо в рамках понятийного аппарата своей науки. Причём в зависимости от контекста в понятие «вменяемость–невменяемость» вкладывается различное содержание. Особенно демонстративно в этом отношении обсуждение вопроса о презумпции вменяемости.

В. Н. Кудрявцев и Н. С. Малеин (1980) указывают, что советский уголовный закон исходит из предположения о вменяемости всех лиц, достигших возраста уголовной ответственности и не являющихся психически больными.

Однако в другой работе В. Н. Кудрявцев (1982), указывая на неодинаковый подход законодателя к оценке юридического значения неосознанных актов поведения, пишет, что «в сфере ответственности действует гораздо более строгое правило, всегда необходима не только вменяемость, но и вина, т. е. определённое психическое отношение к совершаемому поступку (в форме умысла или неосторожности). Это означает, что только такие действия могут быть признаны противоправными, которые находятся под актуальным или потенциальным контролем сознания. Презумпции вменяемости здесь не существует» (с. 87).

Р. И. Михеев (1983) полагает, что если гражданский закон признаёт легальную презумпцию дееспособности, то вменяемость составляет не легальную, а фактическую презумпцию (с. 160). Предпосылки вменяемости субъекта специально доказываются далеко не всегда, но не потому, что вменяемость лица презюмируется, а потому, что в большинстве случаев она с достаточной очевидностью устанавливается, но не автоматически, а путём доказывания других социальных признаков, имеющих уголовно-правовое значение, характеризующих субъекта и совершённое им деяние. Фактическая презумпция вменяемости может быть опровергнута, если имеются обстоятельства, свидетельствующие об обратном.

Критикуя эту позицию, Ю. М. Антонян и С. В. Бородин (1987) справедливо указывают, что презумпция на то и презумпция, которая признаётся истиной до того, пока она не опровергнута. Отсюда следует, что невменяемость каждый раз подлежит доказыванию посредством назначения судебно-психиатрической экспертизы, но только в тех случаях, когда возникают сомнения во вменяемости обвиняемого. И далее авторы высказывают весьма спорную мысль о том, «что доказанная (после проведения судебно-психиатрической экспертизы) или признанная как презумпция вменяемость исключает невменяемость, но не исключает наличие у обвиняемого психических аномалий…» (с. 153).

Очевидно, что при таком подходе уравниваются понятия «доказательство» и «признание», что принципиально недопустимо. Доказательство основывается на фактах, исследованных специалистом в области психиатрии, а признание вменяемости как презумпции есть, по мнению авторов, признание, что сомнений в психической полноценности обвиняемого не имеется.

Вряд ли нужно доказывать, что отсутствие сомнений у следствия и суда не есть доказательство психической полноценности обвиняемого, потому, что юрист никогда не сможет разграничить имеющиеся у обвиняемого психические недостатки, не лишающие его способности отдавать себе отчёт в своих действиях и руководить ими, от психических нарушений, исключающих вменяемость.

Если же посмотреть в корень вопроса, то цитированные выше авторы отстаивают одну и ту же мысль. Фактическая презумпция вменяемости и есть та вменяемость, которая устанавливается в ходе предварительного следствия или судебного разбирательства признанием отсутствия сомнений в психической полноценности обвиняемого. Ведь как сомнения, так и их отсутствие могут определяться лишь конкретными фактами.

Представляется, что проблема здесь в другом. Если исходить из того, что в понятие вменяемости входит и деяние, и факт его совершения данным лицом, то ни о какой презумпции вменяемости говорить не приходится. Иначе надо презюмировать и совершение деяния данным лицом, а следовательно, и вину. Размышления о презумпции применительно к вменяемости допустимы лишь в том случае, если речь идёт о презюмировании психического здоровья субъекта до тех пор, пока не доказано обратное, безотносительно к каким-либо обстоятельствам, имеющим уголовно-правовое значение. Но для этого необходимо чёткое определение объёма и содержания понятий «вменяемость» и «способность осознавать свои действия и руководить ими», необходимо их разделение, а не идентификация, как это делают практически все названные авторы.