Тест “Лучший художник”

Этот тест применим для разных возрастов, и на практике используется как исследование оригинальности мышления. Мы с вами будем использовать его в упрощённом варианте для выявления умеющих хорошо рисовать, то есть ребят, которые помогут вам в оформлении отрядных уголков и т.д.

Для этого каждому ребёнку вашего отряда необходимо дать заранее подготовленный лист с нарисованными кружочками (для рисования кружочков можно использовать монету) количество которых от 10 до 25. Условие следующее: необходимо нарисовать соответственно 10-25 рисунков, чтобы каждый кружок был частью рисунка. Объединять несколько кружков в один рисунок нельзя. Тест можно усложнить, ограничив время: 1 минута на один рисунок.

Обработка результатов ведётся следующим образом: вожатый называет предметы, которые, как показывает практика, рисуются ребятами чаще всего: “Ребята, поднимите руки те, кто нарисовал солнышко (ведётся подсчёт). Итак, 15 человек. Теперь все, кто нарисовал солнышко, записывают себе 15 баллов”.

Подобный подсчёт и выставление баллов ведётся и дальше, когда вожатый называет следующие предметы: часы, лицо, овощи, фрукты, мяч, тарелка, кнопка, розетка, монета, мишень, медаль. Далее все участники суммируют количество своих баллов. Участники, нарисовавшие предмет, который не был назван вожатым, ставят себе по 1 баллу. Победителем является тот, кто наберёт наименьшую сумму баллов.

Вожатый собирает рисунки и по качеству их выполнения выявляет лучшего художника отряда.

“Своё пространство”

Психологический смысл игры-теста: 1) углубить и расширить личностное самосознание одного из участников занятия, выбранного по усмотрению ведущего; 2) утвердить в глазах группы значимость данной конкретной личности; 3) косвенным путём (через реализацию игрового задания) выявить отношение данной личности к каждому из членов группы. Игра проводится в большой комнате.

Ведущий выделяет из группы одного человека (“протагониста”) и предлагает ему встать или сесть в центр игровой площадки. Далее всех остальных просят тесно сгрудиться вокруг протагониста. После паузы в две-три минуты ему говорится следующее: “Сейчас вы превращаетесь в светило, на разном удалении от которого окажутся многочисленные планеты – другие люди. Те из них, чьё притяжение ощущается сильнее, естественно, займут место ближе к вам. Те, чьё притяжение слабее, расположатся подальше или вовсе “оторвутся” от вас. Закройте глаза, сосредоточьтесь… Теперь откройте глаза. Медленно поворачивайтесь вокруг своей оси. Каждому, кто окружает вас, поочерёдно сообщите, в каком направлении ему (или ей) следует отходить. Пока человек не отдалится на расстояние, соответствующее вашему внутреннему чувству притяжения, командуйте: “Ещё… ещё… стоп!” Те, кому вы так и не сказали “стоп!”, вообще покидают игровую площадку. Вы вправе, конечно, не только удалять, но и оставлять человека на месте, либо приближать его к себе на дистанцию до 30 см. Начали!”

Такая инструкция умышленно допускает комичные ситуации “изгнания” или “максимального приближения”: это оживляет занятие.

В то же время игра непроизвольно настраивает и протагониста и группу на достаточно серьёзный лад.

После расположения участников игры вокруг “светила” ведущий даёт протагонисту вторую инструкцию: “Вы создали сейчас своё психологическое пространство. Хорошо ли вам в нём?.. Если не вполне, можете внести любые изменения в расположение окружающих вас людей. Добивайтесь такой их расстановки, чтобы испытывать чувство комфорта данной среды”.

Как правило, некоторые изменения протагонистом вносятся. Нередко при этом он просит вернуться на площадку одного-двух из тех, кого поначалу “изгнал”, а также по-новому группирует между собой пары, тройки “планет”.

Расстановку людей после первой инструкции можно толковать как демонстрацию протагонистом своих симпатий и антипатий. В действительности среди лиц, удалённых на значительное расстояние либо вообще “изгнанных”, подчас находятся те, кому протагонист оказывает особое предпочтение, но из стыдливости хочет скрыть это от группы. Точно так же среди людей оставленных им близко могут попасться люди, безразличные ему, или те, свою враждебность, к которым он считает нужным замаскировать перед группой.

Расстановка людей после второй инструкции в большей степени отражает подлинную систему отношений протагониста, но всё же носит отпечаток “желаемого”, “воображаемого” им положения вещей. Всё это, впрочем, весьма информативно для ведущего.

Фиксация складывающихся соотношений на доске или на бумаге нежелательна – ведущему лучше положиться на свою память и соответствующие заметки делать потом. Нежелательно также последующее обсуждение группой действий протагониста. Ведущий объявляет: “Право всякого – формировать “своё” пространство в этой игре так, как ему подсказывает интуиция. Люди могут быть весьма схожи образом мысли, но интуиция всё0-таки у каждого своя”. Как бы подкрепляя иллюстрацией этот принцип, ведущий организует очередной тур игры с новым протагонистом. За время, отведённое для занятия, не рекомендуется делать “светилом” более трёх человек подряд: игра может надоесть. Если же многие из группы выражают желание определить “своё пространство”, то продолжение игры переносится на другой раз.

Сравнивая действия конкретного протагониста сегодня и полгода или год назад, ведущий получает представление об изменениях связей и статусе данной личности в группе.

“Режим молчания” или “Большой разговор”

Взяв группу на прогулку или в поход, можно объявить “режим молчания”. Это значит, что участники группы будут общаться друг с другом лишь при действительной необходимости, и то с помощью жестов, мимики или, в крайнем случае, записки. Нарушивший “режим молчания” штрафуется (например, нести дополнительную поклажу или наказывается молчанием на дополнительный срок, когда всем будет позволено разговаривать).

Длительность молчания должна быть не менее получаса, а если возможно, - достигать полутора часов подряд. Люди всё это время проводят вместе: в походе, общей работе или просто рассевшись на траве. Разрешается бегать, играть в мяч, лазить по деревьям, собирать ягоды, но делать это всё молча.

Назначение такой игры двояко. Во-первых, каждый её участник в непривычной ситуации совместного пребывания без права на речевые контакты начинает по-новому воспринимать себя и других. Он поневоле “проваливается” в те глубины своей душевной жизни, о существовании которых, возможно, и не догадывался. Поглядывая на изменившихся, “тихих” товарищей, встречаясь с ними глазами, изредка обмениваясь скупыми жестами, он понимает, что и они – каждый по-своему – “проваливаются в себя”. Внутренняя жизнь, своя и чужая, открывается ему как новая реальность, и это способствует росту его уважения к тем людям, которых он, как ему кажется, уже давно изучил, к которым привык, как привыкают к предметам обихода. В игровом молчании личность осознаёт себя зреющей.

Во-вторых, за период молчания у каждого члена группы накапливается острая жажда общения. Смутно или явственно он приходит к пониманию того, каким благом является возможность поговорить – выразить себя и вникнуть в мысли, в душевное состояние другого. Ценность коммуникации он постигает внутренним опытом. Так человек не думает о ценности воздуха, которым он дышит, не замечает этого, дышит, однако ныряние в воду открывает ему радость дыхания.

Уважение и симпатия друг к другу, радость общения – всё это слышится в оживлённых разговорах группы после снятия “режима молчания”. Люди настроены не по-обыденному, в той или иной форме переживают душевный подъём. Этим следовало бы воспользоваться, чтобы начать “большой разговор”.

“Большой разговор” – это, собственно говоря, форма группового общения, хорошо знакомая каждому педагогу. Не раз и не два доводилось ему проводить с учащимися беседу на главные темы жизни – о чести и героизме, о дружбе и преданности, о цели человеческого пути, о сходствах и различиях между людьми, о науках и искусствах, о предках и о будущем, о Родине и человечестве… И, конечно, случалось так, что собравшимся не хотелось расходиться: была бы только взята верная “тональность” разговора, и был бы он только впору, ко времени и общему настроению.

Если после “режима молчания” времени ещё достаточно, т.е. впереди не меньше трёх часов без спешки и хлопот, то необходимое настроение для большого разговора можно, как правило, считать уже созданным. Ведущий начинает его, поставив определённый вопрос перед аудиторией и предложив желающим ответить на него. Первым из таких вопросов может быть следующий: “О чём я думал, что переживал, пока длилось молчание?” В любой группе найдётся хотя бы один человек, готовый немедленно поделиться тем, что с ним произошло. Его слова побуждают ещё кого-нибудь высказаться о себе. Потом обычно начинается “цепная реакция”.

Дальнейшие вопросы должны быть заранее припасены педагогом (или психологом), но какой из них поднимать вслед за первым, приходится решать по ситуации. У группы не должно возникать чувство, что тема обсуждается, навязываясь “сверху”. Одна тема естественно порождает другую – таков принцип “Большого разговора”. Что же касается припасённых вопросов, они могут быть таковыми:

 Это примерный и заведомо неполный перечень тем, возможных для “большого разговора” уже является толчком для самопроизвольного обращения группы к темам самого высокого порядка. Позиция ведущего при беседе приближающейся по своему качеству к духовному уровню общения, должна быть исключительно тактичной. Он стремится (и требует от остальных) не перебивать говорящего, даже если тот, по общему мнению, вопиюще неправ.

В то же время он должен следить за тем, чтобы активные “солисты” не забивали сдержанных или легко теряющихся в беседе участников дискуссии. Желательно поощрять каждого, чтобы он взял слово, но недопустимо требовать от него высказываний, “вытягивать” их. Незрелые, поверхностные, нелогические, аморальные и тому подобные суждения членов группы ведущий, завершая разговор, должен, разумеется, подвергнуть убедительной критике, но ни в коем случае не переходя при этом “на личность”. Он против такой-то позиции, но не против такого-то конкретного лица. Тем самым ошибающимся людям оставляется простор для последующих конструктивных размышлений на затронутые темы. (Обиженный или осмеянный человек тоже продолжает размышлять после разговора, но его размышления в этом случае часто носят деструктивный характер: в пику оппонентам субъект укореняется в своей неправоте).

“Большой разговор”, если он удался, становится незабываемым и заметно сплачивает группу в дальнейшем. Он имеет не только очевидный нравственный, воспитательный, но и психологический смысл, ибо общение на духовном уровне с древности известно как вернейший способ облегчить, высветлить и укрепить душу человека.