4.4. Тора, Талмуд и книга Зоар

На самом деле говорить о Торе, священной книге иудаизма, о Талмуде, не менее главной книге иудаизма, и о книге Зо(г)ар, где изложены духовные основы иудаизма, мистической и тайной Каббале имеет право лишь тот исследователь, который всю жизнь посвятил иудаике. Я, разумеется, изучил малую часть материала по этой теме и составил кое-какое мнение, но быть уверенным в его правильности до конца - это было бы слишком смело. Поэтому неизбежны какие-то ошибки. Я надеюсь, что таких ошибок немного, и смогу донести суть иудаизма до неискушенного в еврейском вопросе читателя. Прежде всего я сосредоточусь на справочно-исторических и догматических аспектах иудаизма.

Всякому христианину известно, что Библия состоит из Нового Завета и Ветхого завета. Текст последнего взят из иудейской традиции (ортодокса-иудея до глубины души раздражает, когда ТаНаХ называют Ветхим Заветом), правда, через греческий перевод подлинника- Септуагинту (перевод "семидесяти" (72), созданный для нужд эмансипированных евреев г.Александрия). Ниже представлено соответствие еврейских и русских названий книг Ветхого Завета (для богословов он столь же богодухновенен, что и Евангелие, причем есть христиане, чьи симпатии лежат в области ветхозаветных текстов, а есть и те, кто готов отринуть Ветхий Завет).

Специфика еврейского языка состоит в отсутствии гласных букв (но они все равно как-то отмечаются в тексте, поэтому одинаково допустимы "Берешит" и "Брешит"), а также в особом произнесении звука "хэ", "гэ", что по-русски письменно помечается как h (т.е. правильнее писать Коhелет вместо Кохелет). Хотя, кажется, в арабском языке есть аналогичные вещи. Приведем пример вставки гласных в полностью одинаково написанные арабские фразы (сейчас краткие гласные отображаются в арабском точками):

• "ас-салям алейк" означает "я тебя приветствую";

• "ас-силям алейк" означает "чтоб тебя камнями побили" [Коран 21:196]

И где тогда гарантии священности каждой буквы Писания после его перевода? Если сами арабы или евреи могут понять фразу по-разному!

"… вавилонские школы занялись стандартизацией библейского текста. Из-за того, что в древних свитках отсутствовала огласовка и знаки препинания, искусство читать Священное Писание держалось исключительно на устной традиции. Те же причины, что в одном из предыдущих столетий вызвали запись Устной Торы, породили теперь необходимость закрепить в письменном виде традицию чтения библейского текста. Эту работу выполнила группа ученых из академии Суры, Пумбедиты и Неардеи, известная под названием масореты (от еврейского корня TIDO - передавать). Они снабдили библейский текст огласовками, ударениями и другими знаками, указывающими на произношение слов и их взаимосвязь, а также знаками препинания, отмечающими конец предложения и абзаца. Масореты стремились также создать единый точный текст, свободный от вкравшихся ранее ошибок переписчиков и защищенный от ошибок, которые могут попасть туда в будущем. С этой целью они отметили все варианты и разночтения, существующие в древнееврейском тексте, подсчитали количество стихов и даже букв в каждой книге Священного писания и в каждой главе отдельной Книги.." [II]. Разделения на строчные и прописные буквы к принимаемому времени написания книг ТаНаХа не существовало. Названия у древних книг отсутствовали также: каталоги, например в аккадских книгохранилищах, велись по первым словам текста (в период, синхронный событиям ТаНаХа как географически, так и по времени). Колофоны на этих табличках практически не встречаются, следовательно, и авторство текстов определить невозможно. На иврите каждая книга Торы названа по своему первому или второму слову, тогда как в европейских языках названия книг Библии обобщают их содержание. Так, первая книга Торы называется у христиан Бытие, потому что ее первая глава повествует о создании мира. Это единственный случай, когда ивритское название близко к европейскому, поскольку начальное слово Торы - Брейшит означает "в начале". Вторая книга на иврите Торы именуется Шмот (Имена), потому что начальная строка читается Веэм шмот бней исраэль- "И вот имена сынов Израиля". Четвертая книга, Бемидбар (Числа) названа так потому, что в ее начале подсчитывается численность израильтян. Большая часть книг Старого Завета написана на древнееврейском языке гибрим, некоторые разделы - на арамейском (халдейском), государственном языке Вавилона [70]. "Древнейшие из дошедших до наших времён текстов иудейского Танаха относятся к 7-у столетию нашей эры, а Септуагинты с добавлением к ней книг Нового Завета - к 4-5 столетию. Более ранних (древних) текстов Библии нет ни у христианства, ни у иудаизма. Иудейский Танах канонизирован в 10 столетии и получил название текста масоретского. С тех пор и до настоящего времени Танах воспроизводится в новых изданиях буковка в буковку и знак в знак. Составители текста, масореты (начётчики, грамотеи), подсчитали количество знаков на каждой странице и в каждой отдельной книге. Во всём Танахе, по их подсчётам, должно быть 1.527.207 знаков; при этом в Торе - 304.805 знаков" [70]. На происхождение Торы (в пер.- "поучение", "руководство-наставление") существует много точек зрения. Атеисты считают [HH], что "евреи, поселившись в Ханаане, постепенно освободились от влияния Месопотамии. Вынесенные оттуда представления, мифы и сказания они передавали устно из поколения в поколение и постепенно видоизменяли их, порой до такой степени, что только с помощью месопотамских источников можно распознать их родословную. В забвении этих уз родства были заинтересованы главным образом жрецы, которые, вернувшись из вавилонского пленения, в период с VI по IV век до нашей эры редактировали текст Ветхого завета и передали его нам в той форме, в какой он сохранился по сей день. В своих компиляциях они пользовались старинными народными сказаниями, но без зазрения совести препарировали их для своих заранее намеченных религиозных целей". Показателен анализ истории грехопадения: "В третьей главе книги Бытие (ст. 22) мы читаем: "И сказал господь бог: вот, Адам стал как один из нас (здесь снова остаток политеизма), зная добро и зло; и теперь как бы не простер он руки своей, и не взял также от дерева жизни, и не вкусил, и не стал жить вечно". До известной степени проясняется также происхождение библейского змея-искусителя. Шумерский герой Гильгамеш отправился на райский остров, где жил любимец богов Утнапиштим, чтобы получить от него растение жизни. Когда он возвращался через реку, один из богов, не желая, чтобы человек получил бессмертие и стал равен богам, принял облик змея и, вынырнув из воды, вырвал у Гильгамеша волшебное растение. Кстати говоря, в этой шумерской легенде следует, по всей вероятности, искать объяснения, почему со времен Авраама на протяжении многих веков евреи изображали Яхве в виде змея" [HH]. Лингвистический анализ текста Ветхого завета показывает [HH], что: "… в тексте явственно проступают три разных слоя. Самая древняя часть Библии написана в девятом веке до нашей эры. Её отличительной чертой является то, что для обозначения бога неизвестные авторы употребляют слово "Элохим". Между тем в более поздних текстах, относящихся к восьмому веку до нашей эры, бог уже именуется Яхве. В седьмом веке до нашей эры обе части были объединены и перемешаны, так что в тексте имена Элохим и Яхве постоянно чередуются. Позднее эти объединенные варианты многократно переписывались и редактировались". Наука, однако, признает древность библейских преданий: "… мы являемся также свидетелями постепенного перехода древнееврейского племени к оседлости. Авраам - типичный вождь бедуинского племени, живущий в обстановке патриархальной простоты. Он собственноручно заколол теленка, чтобы угостить трех таинственных путников, а в качестве питья подал им молоко. Исаак пытается уже заняться земледелием и пьет не молоко, а вино. Иаков же со всеми своими достоинствами и недостатками - продукт оседлой, почти городской среды. Весь этот эволюционный процесс, так явственно проступающий в библейских сказаниях, находится в полном соответствии с тем, что известно современной науке о первобытных общественных укладах. Из библейских преданий можно заключить, что Авраам начал исповедовать монотеизм. Благодаря тщательному исследованию различных редакционных слоев в Библии мы получили возможность установить, до какой степени этот факт является результатом ретуши, наведенной жрецами в шестом веке до нашей эры… Правда, жрецы, видоизменяя тексты, внесли в них некоторые несуразности, но их сравнительно немного. Если жрецы утверждают, например, что у патриархов были верблюды, то это потому, что в их время верблюды встречались на каждом шагу. Лишь сравнительно недавно установлено, что верблюд в качестве вьючного животного появился на исторической арене не раньше двенадцатого столетия до нашей эры, то есть на несколько сот лет позже эпохи патриархов. Жрецы, по всей вероятности, имели в своем распоряжении очень древние народные сказания о патриархах, возможно даже в письменном виде, и включили их в свою компиляцию почти без изменений, точно воспроизводя традиционный текст. Разумеется, у древнееврейских племен были свои вожди, но неизвестно, можно ли их отождествлять с героями библейских сказаний - Авраамом, Исааком и Иаковом. Hовые археологические открытия не только не вносят ясности в этот вопрос, но ещё больше запутывают его… Кстати, стоит напомнить, что тестя Hахора в Библии зовут Харран; таким образом, мы и здесь видим полное совпадение имени человека с названием города. В результате этого открытия напрашивается следующий вывод: имена патриархов - это в действительности названия племен или городов, основанных или же завоеванных этими племенами… И в конечном счете приходится признать, что прославленное сказание о приключениях Иосифа в своей несравненной оригинальности является творением древнееврейской фантазии. Однако является ли это только плодом фантазии? Hе лежит ли в основе библейского сказания нечто действительно происходившее? Ведь известно, что в народной традиции памятные исторические факты обрастают чертами легенды, и часто до такой степени, что трудно отличить правду от вымысла. История Иосифа, быть может, и легендарна, однако это не исключает возможности того, что какая-то ветвь евреев в самом деле поселилась в Египте, где им жилось совсем не плохо… В результате очень кропотливых подсчетов, которые ввиду их сложности мы не станем пояснять, среди ученых утвердилось мнение, что Иаков жил на двести пятьдесят лет позднее Авраама. Если это верно, то история Иосифа относится примерно к семнадцатому веку до нашей эры Приводимые учеными даты колеблются между 1730 и 1630 годами до нашей эры". Что касается Моисея и всего исхода, то Зенон Косидовский выражает общее мнение: "Зато Моисей, по мнению некоторых ученых, в библейской истории наиболее таинственная личность. Вокруг его образа сложилось множество мифов. Великий вождь, законодатель и пророк,- это фигура внушительная, поразительная в своей трагической борьбе с собственными слабостями и со слабостями своего народа. Hо как же мало мы знаем о нем как о человеке! Пожалуй, только то, что он легко воспламенялся гневом, что у него бывали минуты сомнения, что он дважды женился и у него были неприятности в своем же семейном кругу. Мы всегда видим его как бы отлитым из бронзы; это помазанник божий, непримиримый исполнитель воли Яхве. Ежегодно в праздник пасхи израильтяне в гимнах и псалмах славили Яхве и его полномочного представителя -Моисея, а опыт скитаний по пустыне приобретал в их обрядах характер религиозной мистерии, драмы, относящейся к миру иного измерения. Hо разве из этого должно следовать, что Моисей не был реальной исторической фигурой? Отнюдь нет! Современная наука стала более осторожной в вынесении приговоров в таких вопросах с тех пор, как она обнаружила на дне многих легенд и мифов целые залежи истинных событий. Так, например, Солона, Ликурга или Hуму Помпилия больше не считают мифическими фигурами. Это были вожди, которые действовали в поворотные моменты истории, и по этой причине в сказаниях последующих поколений были возведены до ранга великих символов. Вполне вероятно, что среди израильтян выдвинулся вождь, законодатель и религиозный реформатор крупного масштаба, который сумел вызволить свой народ и повести его в Ханаан. Благодаря его таланту недисциплинированные, раздираемые внутренними склоками израильские племена объединились и одержали победы в Египте, в пустыне и в Ханаане. Таким образом, не удивительно, что Моисей в народных сказаниях стал любимым национальным героем и пророком, что его вознесли на пьедестал святости. Он ведь проповедовал слово Яхве, а посему все, что он сказал и совершил, считалось законом и непогрешимым догматом". Любопытен эпизод с взятием Иерихона: "Британская экспедиция подтвердила, что Иерихон действительно был разрушен агрессорами, но пепелища и разбитые части строений находились в слое, который относится к четырнадцатому, а не к тринадцатому веку до нашей эры Дату установили на основе найденных скарабеев и характерных рисунков на керамических черепках. Ученые пришли в немалое замешательство: с одной стороны, раскопки в древнем едомском государстве и исторические данные о Египте говорят за то, что исход произошел в тринадцатом веке до нашей эры, а с другой стороны, новые данные о том, что Иерихон пал на целый век раньше. Может быть, израильтяне не завоевали эту могучую крепость? Значит, соответствующий эпизод библейского сказания надо считать легендой, вымыслом библейских компиляторов, придуманным ради раздувания военной славы Иисуса Hавина?". Зенон Косидовский развенчивает миф об авторстве самого Моисея пяти книг Торы: "Между тем даже беглое чтение Пятикнижия показывает полную несостоятельность этой легенды. Как Моисей умудрился описать собственную смерть? Каким чудом он узнал, что могила его затеряется и никогда не будет отыскана? В заключительной части книги Второзакония (глава 34, стих 10) мы читаем: "И не было более у Израиля пророка такого, как Моисей..." Теперь уже известно, что слово "пророк" вошло в древнееврейский язык лишь значительно позднее. Приведем из Пятикнижия ещё один пример явного анахронизма: "...цари, царствовавшие в земле Едома, прежде царствования царей у сынов Израилевых" (Бытие, глава 36, стих 31). Откуда Моисей мог знать, что у израильтян будет царь? Первым еврейским царем был Саул, царствовавший в последней четверти одиннадцатого века до нашей эры и, значит, спустя долгое время после смерти Моисея. Подобного рода анахронизмы можно приводить без конца, но и тех, о которых мы упомянули, достаточно для доказательства того, что основные части Пятикнижия не могли возникнуть ранее конца одиннадцатого века до нашей эры Пятикнижие образует некое замкнутое повествовательное целое. Оно охватывает древнейшие сказания, относящиеся к жизни праотцев израильтян, бегству из египетского плена и скитаниям в пустыне, и включает свод законов и обрядовых правил. Критический анализ Пятикнижия показал, что оно представляет собой конгломерат разнообразнейших текстов, ведущих свое происхождение с одиннадцатого по четвёртый век до нашей эры Мы сознательно пользуемся определением "конгломерат", ибо эта компиляция шита такими грубыми нитками, что нетрудно различить её составные части". С другой стороны, библейские чудеса до некоторой степени получили естественно-научное объяснение: "Hапример, в Библии Моисей рассказывал израильтянам, как Яхве беседовал с ним через горящий, но не сгорающий куст. Теперь мы уже знаем, что такой куст существует, он и в наши дни встречается на Синайском полуострове и называется диптам, или куст Моисея. Это своеобразное растение выделяет летучее эфирное масло, которое легко воспламеняется на солнце. Экземпляр этого куста привезли даже в Польшу и посадили в горно-степном заповеднике в Скоротицах. В 1960 году газеты сообщили, что, к удивлению местных жителей, куст Моисея в жаркий день загорелся голубовато-красным огнем. Сенсационные результаты дали исследования, касающиеся пресловутой библейской манны. В 1927 году зоолог Еврейского университета в Иерусалиме Боденхаймер обнаружил на Синайском полуострове разновидность тамариска, который в весеннюю пору выделяет сладковатую жидкость, быстро застывающую на воздухе в виде белых шариков, похожих на град. Местные бедуины - большие любители этого лакомства -с наступлением весны толпами отправляются в степь собирать белые липкие шарики,как мы собираем ягоды". "Это, пожалуй, один из немногих случаев, когда смерть национального героя описывается так лаконично. Создается впечатление, будто первоначальное, подробное описание было попросту устранено из текста, будто редакторы Библии решили скрыть подробности, которые шли вразрез с созданным образом Моисея. По мнению некоторых специалистов по Библии, намеки относительно именно такой судьбы Моисея можно найти в книгах пророков Осии и Амоса, а также в псалме 106. В глазах своих современников Моисей был деспотом, но следующие поколения все более ясно отдавали себе отчет о его заслугах перед еврейским народом". Некоторые исследователи и вовсе полагают, что в действительности Второзаконие была первая книга, а Бытие и Исход были написаны уже после нее [GG]. "Первые из канонизированных текстов современной Библии были написаны только в 7-м столетии до нашей эры. Об этом событии в самой Библии рассказываться так. Во времена иудейского царя Иосии первосвященник Хелкия "нашёл Книгу Закона в доме Господнем" и "в голос прочитал" для всего народа "все слова Книги Завета" (4-ая Царей, 22:8; 23:2). Событие это происходило в 621 году до нашей эры. Известно, что Хелкия "нашёл" указания Бога Ягве о порядке совершении богослужений в Иерусалимском храме. Учёные назвали эту "находку" Жреческим кодексом. Исходя их тех же сообщений Библии, установлено, что в 444 году, после возвращения евреев из вавилонского плена, была составлена Тора (пять книг Моисея), в которую полностью включён и Жреческий кодекс. Тогда же произошла канонизация Торы" [70]. Если исторические пертурбации евреев в предшествующие времена нашли отражение в книгах пророков, вошедших в канон, то книги Маккавеев, описывающие борьбу против эллинизма, стали апокрифическими, несмотря на свою популярность в народе: спрессованное историческое время уже не позволило жрецам сделать их богодухновенными, слишком недавними на памяти были эти события, да и интеллект законоучителей значительно возрос с библейских времен. Ко второму-третьему веку до н.э. сложился канонический текст всего ТаНаХа, и одновременно он был переведен греческий. Ряд вопросов связан с переводом ТаНаХа с еврейского на европейские языки, но несмотря на многие неточности, подчас принципиального плана, в общем и целом можно считать, что, например, синодальный перевод Библии верно передает иудейский канон (М.Бубер указывал [JJ] на "пагубное влияние на ап.Павла греческого перевода Торы").

Ортодоксальная иудейская точка зрения заключается в концепции "дарования Торы". "Мысль [каббалистов] такова: Пятикнижие, Тора - священная книга. Бесконечный разум снизошел к человеческой задаче создать книгу. Святой Дух снизошел до литературы, что столь же невероятно, как предположение, что Бог снизошел до того, чтобы быть человеком. Но именно снизошел, в самом прямом смысле. Святой Дух снизошел до литературы и создал книгу. В такой книге не может быть ничего случайного, тогда как во всем, что написано людьми, что-то случайное есть" [69]. "Божественная Тора понимается как наставление Бога в понимании Его пути и, таким образом, не считается замкнутым объективированным началом вне божественного пути и наставления. Тора обнимает собою законы, и законы эти - самая что ни на есть концентрированная объективация ее; однако сама Тора по сути своей вовсе не закон. Она всегда неотступно следует повелевающему Слову, всегда несет на себе отпечаток речи Бога, всегда при этом звучит указующий Глас или хотя бы слышен его отзвук. При переводе словом "закон" характер Торы лишается этой внутренней динамичности и жизненной силы" [JJ]. Характерен такой пассаж: "Тора вмещает в себя все… Тора включает в себя все миры, все мироздание, потому что Тора - это свет Творца, его ощущение творением. Сила этого света, ощущение Творца исправляет человека (свет возвращает к своему Источнику - амаор ше ба махзиро ле мутав). Все слова Торы святы, потому что все слова ее - это высшие духовные действия, силы и объекты высшего мира", или еще мне встретилось: "Мир был создан ради Торы". Еще пара цитат: "Поэтому Тора называется элексир жизни и яд смерти, смотря к чему она приводит человека - к связи с Творцом или к еще большему эгоизму и зазнайству", "eсли, не дай Бог, всего на одну минуту мы прекратим соблюдать Тору и ее заповеди, то все миры, высшие и низшие, опрокинутся и превратятся в хаос. И это - истина, не подлежащая сомнению". Рамбан в предисловии к своему комментарию Торы пишет: "Тора... существовала еще до сотворения мира, тем более до появления на свет Моше, и, как известно нам из предания, была написана "черным огнем по белому огню". Моше же был подобен переписчику, копирующему древнюю книгу". В некотором смысле символом веры иудаизма является: "Мы верим, что Всевышний вывел нас из Египта, что мы получили святую Тору у Синайской горы, что все сказанное в Письменной и Устной Торе - это правда. Мы верим, что все заповеди, которые мы исполняем, дал нам Б-г".

Итак, согласно тексту кн.Исход, на горе Синай Моисею было продиктовано, однако, не само Пятикнижие, а лишь текст десяти заповедей, ряд указаний касательно постройки скинии Завета с евреями и еще некоторые ритуальные моменты. Последовательность такова: Исх.19: "ибо в третий день сойдет Господь пред глазами всего народа на гору Синай; и проведи для народа черту со всех сторон и скажи: берегитесь восходить на гору и прикасаться к подошве ее; всякий, кто прикоснется к горе, предан будет смерти; рука да не прикоснется к нему, а пусть побьют его камнями, или застрелят стрелою; скот ли то, или человек, да не останется в живых; во время протяжного трубного звука могут они взойти на гору… На третий день, при наступлении утра, были громы и молнии, и густое облако над горою, и трубный звук весьма сильный; и вострепетал весь народ, бывший в стане. И вывел Моисей народ из стана в сретение Богу, и стали у подошвы горы. Гора же Синай вся дымилась оттого, что Господь сошел на нее в огне; и восходил от нее дым, как дым из печи, и вся гора сильно колебалась; и звук трубный становился сильнее и сильнее. Моисей говорил, и Бог отвечал ему голосом. И сошел Господь на гору Синай, на вершину горы, и призвал Господь Моисея на вершину горы, и взошел Моисей. И сказал Господь Моисею: сойди и подтверди народу, чтобы он не порывался к Господу видеть [Его], и чтобы не пали многие из него; священники же, приближающиеся к Господу, должны освятить себя, чтобы не поразил их Господь…", 20: "Весь народ видел громы и пламя, и звук трубный, и гору дымящуюся; и увидев [то], народ отступил и стал вдали", 24: "И Моисею сказал Он: взойди к Господу ты и Аарон, Надав и Авиуд и семьдесят из старейшин Израилевых, и поклонитесь издали; Моисей один пусть приблизится к Господу, а они пусть не приближаются, и народ пусть не восходит с ним. И пришел Моисей и пересказал народу все слова Господни и все законы. И отвечал весь народ в один голос, и сказали: все, что сказал Господь, сделаем. И написал Моисей все слова Господни и, встав рано поутру, поставил под горою жертвенник и двенадцать камней, по [числу] двенадцати колен Израилевых… И сказал Господь Моисею: взойди ко Мне на гору и будь там; и дам тебе скрижали каменные, и закон и заповеди, которые Я написал для научения их. И встал Моисей с Иисусом, служителем своим, и пошел Моисей на гору Божию, а старейшинам сказал: оставайтесь здесь, доколе мы не возвратимся к вам; вот Аарон и Ор с вами; кто будет иметь дело, пусть приходит к ним. И взошел Моисей на гору, и покрыло облако гору, и слава Господня осенила гору Синай; и покрывало ее облако шесть дней, а в седьмой день [Господь] воззвал к Моисею из среды облака. Вид же славы Господней на вершине горы был пред глазами сынов Израилевых, как огонь поядающий. Моисей вступил в средину облака и взошел на гору; и был Моисей на горе сорок дней и сорок ночей", 31: "И когда [Бог] перестал говорить с Моисеем на горе Синае, дал ему две скрижали откровения, скрижали каменные, на которых написано было перстом Божиим", 32: "И обратился и сошел Моисей с горы; в руке его [были] две скрижали откровения, на которых написано было с обеих сторон: и на той и на другой стороне написано было; скрижали были дело Божие, и письмена, начертанные на скрижалях, были письмена Божии. И услышал Иисус голос народа шумящего и сказал Моисею: военный крик в стане. Но [Моисей] сказал: это не крик побеждающих и не вопль поражаемых; я слышу голос поющих. Когда же он приблизился к стану и увидел тельца и пляски, тогда он воспламенился гневом и бросил из рук своих скрижали и разбил их под горою; и взял тельца, которого они сделали, и сжег его в огне, и стер в прах, и рассыпал по воде, и дал ее пить сынам Израилевым", 34: "И сказал Господь Моисею: вытеши себе две скрижали каменные, подобные прежним, и Я напишу на сих скрижалях слова, какие были на прежних скрижалях, которые ты разбил; И сказал Господь Моисею: напиши себе слова сии, ибо в сих словах Я заключаю завет с тобою и с Израилем… И пробыл там [Моисей] у Господа сорок дней и сорок ночей, хлеба не ел и воды не пил; и написал на скрижалях слова завета, десятословие. Когда сходил Моисей с горы Синая, и две скрижали откровения были в руке у Моисея при сошествии его с горы, то Моисей не знал, что лице его стало сиять лучами оттого, что [Бог] говорил с ним".

""Когда Бог явился для дарования Торы Израилю, он говорил с ним на ведомом и понятном ему языке, на языке египетском"; "так скажи... сынам Израиля - то-есть, на языке, на котором Я говорю, на святом языке"; "когда Господь открылся для дарования Торы Израилю, он открылся не на одном, а на четырех языках - на еврейском, латинском, арабском и арамейском"; "тот день, когда Тора была переведена на греческий язык, был так же тяжел для Израиля, как и день содеяния золотого тельца, а Эрец Исраэль в течение трех дней был тогда покрыт мраком"" [73]. .Последующая традиция добавляет ряд любопытных штрихов: во-первых, у горы стояло 600тыс.чел., евреев и неевреев (последние стали иудеями); во-вторых, каждый из них без помех слышал слова Бога, устанавливающие Синайский завет (ср. с современным выступлением поп-звезд); в-третьих, душа каждого еврея присутствовала при даровании Торы у подножия горы; в-четвертых, согласно одному мидрашу, в тот миг, когда евреи встали у подножия горы, она нависла над ними, угрожая погрести их, если они не примут Тору. Итак, евреи приняли Торы из страха? Иудейский комментатор разъясняет по этому поводу [71]: "В частности считается, что впоследствии евреи воспользовались этой Агадой как предлогом для того, чтобы не выполнять заповеди. Однако в дни Ахашвероша они приняли Тору уже с чистым сердцем и отказались утверждать, что приняли ее не по доброй воле. Р. Шломо-Эфраим Лунчиц (Кли Якар), живший во Франции в XVI - XVII веках, считает, что это вообще не было угрозой уничтожения, а лишь аллегорией, призванной показать сынам Израиля, что если они откажутся от Торы, то будут духовно мертвы. Раши считает, что эта угроза относилась лишь к принятию Устной Торы, так как согласие принять письменную Тору евреи выразили уже ранее, сказав "выполним и послушаемся". Если даже у комментаторов живших до Нового времени эта Агада вызывала определенную неловкость, то что говорить о современных людях, которые признают лишь автономную мораль и решительно не понимают, как что-то духовно продуктивное может основываться на страхе? … Как это не парадоксально, но быть может, только современный человек способен усмотреть в этой странной Агаде свой смысл и свою духовную подлинность".

Десять заповедей дважды воспроизводятся (но не дословно) в Ветхом Завете (Исх 20, 1-17; Втор 5, 2-21). Этот важнейший в иудео-христианской традиции текст имеет также однословные обозначения: грецизм- декалог, церковнославянизм- десятословие, асерет адиброт - по-еврейски "десять речений"). Иудеи формулируют их так [72]:

1. Я - Всевышний, твой Б-г, Который вывел тебя из земли Египта, из дома рабства

2. Да не будет у тебя иных богов, кроме Меня...

3. Не произноси Имя Всевышнего, твоего Б-га, впустую…

4. Помни субботний день, чтобы освятить его…

5. Чти своих отца и мать, чтобы продлились твои дни на земле

6. Не убивай

7. Да не будет блудницы из дочерей Израиля, и да не будет блудника из сынов Израиля

8. Не укради

9. Не отзывайся о своем ближнем ложным свидетельством

10. Не желай дома своего ближнего. Не желай жены своего ближнего, ни его раба, ни его рабыни, ни его быка, ни его осла и ничего, что у твоего ближнего

Согласно Библии, мир сотворен десятью речениями Бога; эти десять слов творения соответствуют Декалогу. Так что ближайшую аналогию библейской картине сотворения мира составляет "не брак и порождение, не битва и даже не работа мастера над изделием <...>, но суверенное изрекание законов законодателем" (Аверинцев, 1987). Обсуждать эти как будто простые заповеди можно бесконечно. Здесь я скажу несколько слов о третьей, запрета "не произноси имя Господа всуе". Хорошим тоном среди иудеев, стремящихся продемонстрировать свою религиозность, считается писать не Бог, а Б-г. Однажды на форуме один участник сказал почти анекдотически: "Б-г? Это что, Борис Гребенщиков?". Я считаю данный обычай раздражающе неуместным. С одной стороны, если вы написали "Б-г", то вы уже произнесли имя Бога про себя, связав Его имя с не всегда чистыми о Нем представлениями - и, таким образом, вы виновны. С другой стороны, написав "Бог", я вовсе не произнес его сокровенное имя- это обращение нейтрально, его можно заменить синонами "Творец", "Всеблагой" или более фольклорными "Адонай", "Эль Шаддай". Ну а если я захочу поставить ударение, отражая интимность своего обращения к Нему, то скорее скажу Яхве (Ашем) или начерчу тетраграмму YHWH. Таким образом, никакой вины нет, поскольку подлинное Имя Бога скрыто от меня.

Завершим мы этот подпункт, посвященный Торе, меткими словами Д.Рида: "Тора была только началом; на нее было нагромождено множество интерпретаций и разъяснений раввинов, а старейшины, как усердные шелковичные черви, все шире плели свои нити, с целью уловить в них малейшие из всех возможных человеческих поступков. Целые поколения законников трудились над решениями вроде того, что нельзя есть в субботу яйцо, большая часть которого была снесена курицей еще до появления на небе второй звезды. Закон и комментарии к нему составляли целую библиотеку, а комитету международных юристов, призванному дать о нем свое мнение, потребовались бы годы, чтобы лишь просмотреть горы накопленных рассуждений".

Следующий этап развития иудаизма заключался в составлении Талмуда, который фиксировал на бумаге так называемую Устную Тору. Комментатор Р.Яаков "Баал А-Турим" поясняет это еще и так: "Тора начинается с буквы "бет" в честь двух миров, созданных Всевышним - мира этого и мира грядущего, и в честь двух Тор, Торы письменной и Торы устной". "Еврейская религия держится на двух опорах: на письменной и на устной Торе. В основе иудаизма лежит письменная Тора того Всевышнего, который "всегда был и всегда будет, но которого никогда нет". Однако устная Тора может и даже должна обращаться к тому общему языку мифа, которого "никогда не было и никогда не будет, но который всегда есть""[71]. Или вот, из другого источника: "3300 лет назад евреям была дана Тора. Часть ее приспособлена для восприятия в письменном виде, а еще большая часть передана устно... И невозможно понять письменную Тору без Устной, и Устная Тора немыслима без Письменной... Часть законов для человека напрямую записана в Письменной Торе, часть определена в Устной, а многие законы выводятся по правилам, которые указаны там же в Торе... Устная Тора передавалась из поколения в поколение мудрецами, которые сохраняли ее в неизменности... Когда возникла опасность потери Устной Торы, ее решили записать... И создали некий учебник для будущих поколений, в котором есть и конкретные законы и принципы их выведения из текста Письменной Торы...". В предисловии к своему труду "Мишнэ Тора" великий Рамбам приводит генеалогию 40 поколений передачи Устной Торы от Моше Рабейну до Раши. Впрочем, предоставим слово р. А. Штейнзальцу, руководителю разворячивающегося сегодня проекта по переводу Талмуда на русский язык [75]:

"Если Танах (Библия) - фундамент иудаизма, то Талмуд - центральная несущая колонна, на которой покоится его духовныйи философский свод. В определенном смысле Талмуд - это главная книга в еврейской культуре, становой хребет национальногосуществования и творческой активности народа... Формальное определение Талмуда - Устная Тора: свод законов, разработанный мудрецами, которые жили в Эрец-Исраэль и Вавилоне с древнейших времен до начала средних веков… Талмуд - не просто изложение законов и комментариев к ним. Это - хранилище многотысячелетней еврейской мудрости, в котором нашло выражение Устное Учение, столь же древнее и всеобъемлющее, каки Письменная Тора. Это сплав Закона, легенд и философскихразмышлений, сочетание уникальной логики с изощренным прагматизмом, истории - с наукой, притч - с анекдотами. Поэтому Талмуд - сплошной парадокс: его форма упорядочена илогична, каждое его слово тщательно выверено в ходе многовековой работы составителей, которая продолжалась еще столетия после того, как этот свод трактатов уже в основном сложился, - и в то же время все в нем основано на свободной игре ассоциаций, на сопряжении далеких понятий, напоминающем современный литературный жанр "поток сознания". Талмуд подчинен цели толкования и разъяснения законов - и в то же время является своеобразным произведением искусства, далековыходящим за рамки чистой юриспруденции и ее практического применения. Талмуд по сей день остается основой еврейского Закона - и вместе с тем на него нельзя ссылаться как на решающий авторитет в практических вопросах. Талмуд рассматривает абстрактные и порой совершенно схоластические проблемы с той же серьезностью, что и самые прозаичные вопросы повседневности, - и при этом ухитряется обходиться без всякой специфической терминологии. Основанныйна традиции, на передаче авторитетного мнения из поколения впоколение, он вместе с тем не имеет себе равных внастойчивости, с какой подвергает сомнению и пересмотру всеустановившиеся и общепринятые точки зрения, и докапывается докорней любого утверждения, не принимая его на веру. По строгости обсуждения и точности доказательств Талмуд приближается к математике, однако не прибегает к математической символике… "Талмуд" означает "изучение", "познание". Талмуд - это воплощение великой концепции мицват-талмуд Тора: религиозной заповеди, обязывающей изучать Тору, в чем одновременно содержатся для человека и цель, и награда. Один из мудрецов Талмуда сказал: "Снова и снова листай ее (Тору), ибо в ней содержится все. Вглядывайся в нее, и состарься в ней, и никогда с ней не разлучайся, ибо нет в мире большего блага"… Мы часто встречаем в Талмуде пространные и горячие дебаты по различным проблемам, которые касаются самых отвлеченных особенностей талмудического метода и получаемых с его помощью заключений. Мудрецы не жалели сил даже тогда, когда знали, что данный источник уже отвергнут и не имеет никакого значения для юридической практики. Это объясняет нам и те споры, которые велись по вопросам, относящимся к далекому прошлому и которые, вероятно, уже никогда больше не будут иметь отношения к действительности… Талмуд подчеркнуто построен по канонам юридических трактатов, и многие совершают ошибку, считая его сугубо юридической книгой… Когда имеешь дело с природой, нелепо утверждать, что то или иное в ней не заслуживает внимания. Предметы и явления, конечно, различаются по степени важности, но все они сходны тем, что существуют. Они есть, и, стало быть, их нельзя игнорировать. Когда талмудист исследует древнюю традицию, он воспринимает ее прежде всего как нечто реально существующее. Независимо от того, обязывает этатрадиция его лично или нет, она - часть его мира. Когда талмудисты обсуждают отвергнутую идею или толкование, они относятся к ним как ученые, рассуждающие о неком виде организмов, вымерших из-за неспособности приспособиться к изменившимся условиям. Этот вид, так сказать, "не сдал экзамен на выживание", но это не значит, что он не представляет интерес как объект научного исследования… Талмуд не является монографией одного автора. Эта книга сложилась в результате сведения воедино накопившихся за долгое время рассуждений и высказываний многочисленных мудрецов, ниодин из которых не думал о том, что его слова будут записаны в подобном своде. Их замечания были продиктованы тогдашней действительностью, вызваны животрепещущими вопросами, которые им приходилось решать, и спорами, в которых они участвовали. Поэтому в Талмуде невозможно вычленить некую единую тенденцию или определить специфическую цель. Каждая из дискуссий в значительной мере независима от других и уникальна, и ход обсуждения той или иной темы может не совпадать с другими сценариями. И в то же время Талмуд имеет свой собственный, безошибочно распознаваемый и поразительно цельный облик. В нем запечатлен не индивидуальный творческий стиль автора или редакторов, но коллективный характер всего еврейского народа. В Талмуде есть тысячи высказываний безымянных мудрецов, но и там, где авторы названы по имени, дух коллективного творчества берет верх над различием индивидуальностей. Как бы яростно ни спорили два талмудиста, читатель в конце концов улавливает объединяющие их принципы единой веры и общего образа мысли, и тогда перед ним открывается всеобъемлющее единство, которое охватывает все различия… Хотя Талмуд является итогом многовековой аналитической работы, принято цитировать его в настоящем времени: "Абайе говорит...", "Рава говорит...". В этом обычае выражена убежденность в том, что Талмуд - не просто свод мнений мудрецов древности и что судить о нем как о памятнике далекого прошлого неверно. Талмудисты, правда, соотносят личности мудрецов с периодами, в которые они жили (и выяснение такого рода является одним из элементов самого изучения), однако о подобных различиях говорится только тогда, когда необходимо, и слова эти не носят оценочного характера… Вера в непрерывное творческое самообновление мира объясняет также, почему во всех талмудических дебатах главную роль играет вопрошающее сомнение. В определенной мере весь Талмуд построен на вопросах и ответах, и даже там, где вопрос непоставлен прямо, он лежит в основе каждого утверждения. Одиниз самых древних методов изучения Талмуда состоит в том, что любое высказывание рассматривается как ответ и по нему реконструируется соответствующий вопрос. И не случайно Талмуд содержит такое количество вопросительных слов, начиная с простого "почему?", направленного на то, чтобы удовлетворить обычное любопытство, и кончая фундаментальным "может ли быть, что...", ставящим под сомнение самые основы обсуждаемой проблемы. Талмуд различает тончайшие оттенки вопросов - принципиальные и частные, по существу и по мелочам. Любой вопрос позволителен и желателен, и чем больше вопросов - тем лучше. Высказывание сомнений не только разрешается, но и поощряется: на этом построен сам Талмуд, на этом построено иего изучение… Талмуд, вероятно, единственная в мировой культуре священная книга, которая позволяет и даже призывает сомневаться в любом своем утверждении. Но эта особенность означает также, что Талмуд нельзя познать извне. Уникальный характер этой книги обрекает любое ее внешнее описание на неизбежную поверхностность. Подлинное понимание Талмуда может быть достигнуто только посредством духовного слияния с текстом, эмоционального иинтеллектуального вовлечения в его обсуждение, в результате чего ученик сам, в какой-то мере, становится его творцом".

Чтобы несколько разрушить благостность предшествующего изложения, приведем цитату с антисемитского форума: "Талмуд, - писал русский ученый А. С.Шмаков, - есть орудие порабощения иудейской черни ее руководителями. Талмуд - это порождение иудейской злобы, исполненной ненависти ко всему неиудейскому человечеству, предписывающий убивать и грабить гоев в угоду Иегове, - выдается иудейскими заправилами также за откровение Божие и также служит толкованию Святого Писания. Талмуд есть учение, обязательно преподаваемое всякому иудею с 10-летнего возраста. Раввины учат, что Талмуд выше Пятикнижия Моисея и что сам Иегова на небесах изучает Талмуд стоя - так велико Его уважение к этой книге". Несмотря на всю нелепость этой цитаты, она в искаженном свете указывает на почитание Талмуда в иудейской среде.

Коротко говоря, Талмуд есть истолкование Торы поколениями иудейских мудрецов. Существует два Талмуда (что уже ставит под вопрос его богодухновенность): Вавилонский и Иерусалимский. Талмуд делится на Мишну (общая часть для обоих Талмудов, "повторение" от глаг. "шана") и Гемару ("дополнение"), представляющую позднее наслоение на Мишну. Мишна также определяет деление Талмуда на книги (седер), состоящие из трактатов, пытающиеся как-то навести порядок в талмудическом хаосе. Самая мелкая единица деления Талмуда- лист свитка, содержащий и Мишну, и соответствующую Г(е)мару. По семантике Талмуд делится на Галаху ("ходить", "путь", англ.- Halakha), т.е. сухие предписания к действию, и Аггаду (точнее, Хагада по англ. Hagada), т.е. "все, что не Галаха", а именно притчи, толкования, поэтические мидраши. Если задаться целью изучать Талмуд по свитку в день, то на это потребуется 14 лет. Недаром в русском языке слово "талмуд" прочно ассоциируется с весьма объемистой книгой, неприподъемной для чтения. По сравнению с нависающим зданием Талмуда все средневековые трактаты христианских теологов кажутся детской игрой.

""Еще очень недавно один из первых наших (английских) органов называл его "сфинксом, на который в наше время обращены взоры всех, одних с сильным любопытством, других - с какой-то безотчетною боязнью". Но почему, скажите ради Бога, мы не открываем уста этому сфинксу? Как долго мы еще будем осуждены жить цитатами, уже тысячи раз употребленными, тысячи раз злоупотребленными?... Как ни парадоксально это покажется читателям, но все-таки мы решительно должны высказать, что никогда еще книга не была так часто цитируема всеми и в то же время так мало изучаема… насколько все рассеянные повсюду ученые цитаты, действительно взяты из талмудических источников? Уже слишком часто и, к сожалению, уже слишком ясно видны в них - говоря сельскохозяйственным сравнением Самсона - лишь дряхлые и изнуренные телята, те "Tela ignea Satanae", те "линовища" и все их ядовитые гады, которые теперь снова прикрепляются к плугу многими из наших ученых" - пишет Э.Дейтш [LL]. Так он описывает историю создания Талмуда: "Начало Талмуда совпадает с возвращением из вавилонского плена. Эта краткая эпоха изгнания составляет один из самых таинственных и самых важных периодов во всей истории человечества. Под какими влияниями находились тогда изгнанники - мы этого не знаем. Но мы знаем то, что эта дикая, беспорядочная и бессмысленная толпа возвратилась на родину толпою пуритан… не подлежит, решительно, никакому сомнению, что уже с самого начала Моисеева законодательства, существовали дополнительные постановления, разъяснявшие более подробно изложенные в нем общие предписания - о праздновании субботы, о жертвоприноошениях и т. п… Как для обнародования нового закона, так и для отмены старого, требовалась высшая санкция, чем одно только большинство законодательного собрания. Новый закон, прямо или посредственно, должен был быть выведен из "слова Божия", которое возвестила сама высшая власть; необходимо было доказать, что этот новый закон заключается в букет божественного изречения, в которой он умственно сокрыть с самого творения… Этот способ развивать, посредством "знаков", новые предписания из старых, может быть, был иногда применяем чересчур свободно. Хотя талмудический кодекс на практике настолько же отличается от Моисеева, насколько недавно предложенный английский "дигест" от законов времен короля Канута, или насколько Юстинианов кодекс отличается от двенадцати таблиц, - тем не менее, нельзя отрицать, что на основные законы Моисеевы, что касается духа их, обращено было тщательное, беспристрастное внимание. Сама буква их служила при этом развитии лишь сосудом или внешним символом. Часто неумолимая строгость Пятикнижия, в особенности, в отношении уголовного права, была, без сомнения, значительно ослаблена под влиянием культуры позднейших времен. Некоторые из его предписаний, которые сделались невозможными на практике, были ограничены или почти упразднены введением особенных формальностей… Устная компиляция талмудического кодекса имеет три фазиса, и название каждого из них соответствует особому классу ученых. Задача первого класса этих ученых, которые преимущественно назывались "книжниками" и которые жили в период времени от возвращения из вавилонского плена до греко-сирийских преследований (220 л. до Р. X.), состояла прежде всего в том чтобы следить за сохранением текста Св. Писания, в том виде, в каком он сохранился после стольких несчастий… После "книжников" (софрим) следуют "учителя" или "репетиторы" (танаим), называемые также банаим, "мастера, строители", приблизительно от 220 до Р. X.- 220 по Р. X. К этому периоду относится революция Маккавеев, рождество Иисуса Христа, разрушение храма Титом, восстание Бар-Кохбы при Адриане, вторичное и окончательное разрушение Иерусалима и совершенное изгнание народа…Умирающие учителя в последним издыхании назначали себе преемников и посвящали их... Масса разных предписаний, постановлений. повелений, приказаний и запрещений, древних и новых, перешедших но традиции, произведенных из других правил или изданных для известного времени, по истечении восьми столетий, возросла до таких колоссальных размеров, что с ними, в их разбросанном и притом - не следует забывать - неписаном виде почти невозможно было справиться. Три раза, в разные времена, сделаны были тремя первоклассными учеными попытки систематизировать их и привести в порядок, и только третьему удалось сделать это. Первая попытка сделана была Гиллелем I, в президентство //Синедрионом которого родился Иисус Христос… В то время было не менее шестисот таких устных преданий, разбросанных в разных неопределенных отделах. Гиллель попытался соединить всю эту массу в шесть частей; но он вскоре умер, и начатое им дело оставлено было на целое столетие. Акиба, бедный пастух, любовь которого к дочери богатейшего и самого гордого Иерусалимского гражданина сделала его из грубого человека одним из замечательнейших ученых своего времени "вторым Моисеем", взялся потом за это дело. Но и ему оно не удалось. Его юридические занятия были прерваны римским палачом. Но день его мученической смерти был, говорят, днем рождения того который окончил, наконец, эту громадную работу - днем рождения Иегуды (га-Наси) Святого, известного преимущественно под названием "рабби". Около 200 г. по Р. X. была окончена редакция всего свода законов (хотя все еще в неписаном виде), после страшных усилий, не одной только школы, но всех, не при помощи одного только способа, а при посредстве всевозможнейших способов собирания, сравнения и сокращения… Впрочем, Мишна, по нашему мнению, едва ли сохранилась в ее первоначальном виде… Исключая спорных вопросов, Мишна не говорит, где и при каких обстоятельствах издан тот или другой закон. Только как исключение, мы читаем вводные предложения в роде: "NN был свидетелем", "я слышал от NN", и т. д. потому что все вошедшее в кодекс основано на достоверных традициях. Мишна не знает никакой разницы между более или менее важным постановлением, между старой и новой галахой. Каждое постановление, принятое большинством или обнародованное им на основании традиции, становилось религиозным, освященным Богом законом, хотя позднейшие авторитеты могли снова подвергнуть его обсуждению и устранить. И действительно, то обстоятельство, что законы в своих подробностях не могли оставаться неизменными, было одним из важнейших возражений против написания свода даже после окончания редакции его… Иегуда, "редактор" ее, исключил все те традиции, которые не принадлежали к несомненно достоверным, равно как и всякие толкования и экзегетику, пощадив только самое необходимое. Огромная масса этих материалов собрана была потом в форме апокрифического (устного) кодекса. Согласно с этим, мы имеем, так называемую, внешнюю Мишну (барайта), составленную несколько поколений позже официальной Мишны; сверх того, мы имеем еще разъяснения и прибавления, относящиеся также к Мишне, и называемые Тосефта (дополнение)… наступило господство казуистики, словом, произошло то же самое, что в тогдашних юридических школах в Риме, Александрии и Берите, - и таким образом образовалась Гемара. Двойная Гемара: одна была названа "иерусалимской" и, служила выражением мнений палестинских школ; она редактирована в 390 г. после Р.Х. в Тиберии и изложена на наречии, названом "восточно-арамейским". Другая, названная "вавилонской", составлена в Сире, в Вавилонии, под редакцией раби Аши (365-427 по Р. X.) Но окончанием этого кодекса, собирание и просмотр которого продолжались семьдесят лет, мы обязаны школе "Сабораим", существовавшей в конце V-го века после Р. X. Вавилонская Гемара служила выражением академий Сиры, Негардеи, Пумбедиты, Махузы и др., и была плодом развития, продолжавшегося непрерывно шесть или семь поколений. Этот "вавилонской" Талмуд написан на "западно-арамейском" наречии. Ни один из этих двух кодексов не был написан сейчас по составлении, и ни один из них не сохранился во всей своей целости… Существовала ли когда-либо двойная Гемара ко всем шести или, по крайней мере, к первым пяти отделам Мишны (так как шестой отдел рано вышел из употребления) - это весьма сомнительно. Впрочем, многое утеряно и из того, что было. "Вавилонский" Талмуд почти в четыре раза больше "иерусалимского". Его 36 отделов, снабженные замечательнейшими комментариями (Раши и Тосафот), составляют, в наших настоящих изданиях, 12 фолиантов, имеющих вместе 2,947 листов in folio, которые, во всех почти изданиях, одинаково разверстаны. Талмуд же сам по себе, без внешних прибавлений и дополнений, всего только в 10 или 11 раз больше Мишны, которая была редактирована за десять или одиннадцать поколений до составления Талмуда. Таким образом Талмуд, для позднейшего времени, мало помалу сделался тем, чем была Мишна для Гемары и Св. Писание для древнейших ученых, т. е. текстом; каким образом "Амораим", (ораторы), "Сабораим" и "Гаоны" - эти эпигоны "ученых" (софрим) - в продолжении целых столетий, сосредоточивали на нем свою деятельность… во время преследований, которым евреи подвергались в Персии, при Иесдегреде II, Фируце и Кобаде, школы, в продолжении восьмидесяти лет, были закрыты. Живое развитие закона, таким образом, было насильно приостановлено, и Талмуд, поэтому, достиг такого значения, о котором составители его, по всей вероятности, никогда и не мечтали… Мишна написана таким чистым еврейским языком, какого лишь можно было требовать от тогдашнего времени. Народ сам говорил тогда, как мы уже упомянули выше, на испорченном, перемешанном с греческим и латинским, халдейском или арамейском языке. Многие молитвы того времени, таргумы (переводы) и Гемара написаны на этом наречии. Даже язык Мишны не вполне свободен от этих, повсюду проникших чуждых элементов. Многие юридические выражения, названия продуктов, языческих праздников, домашней утвари, яств, напитков, плодов и одежды, заимствованы из классических языков… ("для элегии удобнее всего употреблять арамейский язык, для гимна - греческой, для молитвы - еврейский, для военной поэзии - римский", говорится в Талмуде)".