Джордано Бруно: религия как метафизика бесконечного и «героический энтузиазм»

Телезио, как мы уже отметили, в объяснении природной реальности использует натуралистическую редукцию, но он далек от того, чтобы придавать этой редукции метафизический статус. Неоспоримо, что Бог как Создатель возвышается над природой, но необходимость обращения к Нему в физическом исследовании Телезио отрицает.

В этой связи интересно заметить, что Телезио осуждает Аристотеля за то, что он слишком метафизичен, но в физике выдвигает прямо противоположное возражение. Понятие Бога, сведенное Аристотелем к функции «вечного двигателя», совершенно неудовлетворительно. Телезио прямо пишет, что Аристотель «вызывает не только критику, но и отвращение». Движение неба могло быть вызвано самой его природой. Бог здесь ни причем. Во всяком случае, куда лучше представлять Бога не проявляющим такой активности. Неприемлемо, что Аристотель отказывает Богу в доверии по отношению к людям. Таким образом, Бог Телезио — библейский Бог, Создатель и правитель мира. От Его творческой активности зависит и эта «природа», устроенная так, как мы видели, и высшее предназначение людей в сравнении со всеми другими существами.

От Бога исходит «данный свыше ум», разумная бессмертная душа. Душа едина с телом, и особенно с природным «духом», будучи его формой.

Духом человек познает и страстно желает того, что способствует его природному сохранению; «данным свыше умом» он познает и стремится к божественному, не природному, а вечному спасению. Следовательно, в человеке два стремления и два интеллекта. Поэтому он в состоянии понимать не только ощутимое добро, но и вечное, и хотеть его (благодаря свободному выбору) и не поддаваться силам материального мира, но хранить дух в чистоте, стремясь к сходству с Создателем. Этот «ум» — Mens superaddita (добавочный ум) —

Джордано Бруно 121

имеет отношение к религиозной активности человека и выделяется специфичностью в мировом устройстве.

Интерпретаторы часто усматривали в учении Телезио отступления, уступки (по-видимому, сделанные ради согласия с оппонентами — pro bono pacis) и, во всяком случае, тезисы, противоречащие его «натурализму». На самом деле все не так. Его оригинальность заключается именно в попытке четко разделить сферы исследования. Можно провести аналогию с Галилеем, обозначившим грань между наукой и религией: обязанность первой — показать, как устроено небо (по своим особым законам), а второй — как попасть на небо (веруя и действуя в соответствии с верой).