2.1 Россия в XXI веке

Современные геополитические перспективы России во многом являются производными от тех тенденций, которые господствовали в течение тысячелетнего периода территориальной экспансии древнерусского государства.

Насколько можно судить сегодня, появляющаяся на месте биополярной новая полицентрическая модель международных отношений не будет механическим повторением уже осуществленных мировым сообществом схем. Распад «социалистического содружества», а затем и самого СССР не изменил существа перемен в структуре международных отношений. В то же время дезинтеграция одного из двух основных глобальных центров силы придала им определенное своеобразие, которого могло не быть или которое было бы менее выражено, сохранись Советский Союз и область его геополитической гравитации. Речь идет и начавшемся разделе между ведущими государствами мира и их объединениями бывшей сферы советского влияния, а также о возможности распространения этого процесса на республики бывшего ССС, включая саму Россию. В принципе данный процесс в зависимости от того, насколько зайдет, может обернуться третьей за нынешнее столетие перекройкой сфер влияния в глобальном масштабе. В отличие от двух переделов, ставших результатом войн и закрепленных в положениях Версальского договора (1918) и Ялтинских соглашений (1945), третий передел мира проводился бы в основном экономико-политическими средствами, но его кратко и особенно долгосрочные последствия были бы менее значительными, в первую очередь для России. Этот неблагоприятный для нас геополитический процесс передела сфер влияния уже заявил о себе фактическим отсечением или «тихой» переориентацией на другие центры силы стран Восточной и Центральной Европы, юга Европы Балтии, а также ряда социалистических государств Юго-Восточной Азии и Африки. В изложении сотрудника фонда Карнеги П.Гобла очка зрения звучит так: «Западные страны должны признавать новое деление Евразийского материка. Они не должны позволить России считать, будто Запад рассматривает постсоветское пространство как «Россию плюс зависимые от нее страны».

Наоборот, Западу следует поддержать законную независимость новых стран и признать, что многосторонние соглашения в этом районе, такие как СНГ, пережили свою первоначальную полезность».

Опираясь на исторический опыт российских реформ, опыт революций и войн, включающий создание и распад Российской империи и СССР, сформулируем условия, определяющие область выбора национальных целей России:

1. Национальные интересы и цели России могут быть деструктивными для страны, разрушающими ее демографический, экономический, культурно-духовный, природно-ресурсный и геополитический потенциал.

2. Национальные интересы и цели опираются на проверяемую систему ценностных ориентаций и предпочтений. Ценностные приоритеты проверяются по критериям политического, экономического, геополитического, духовно-культурного суверенитета, национальной безопасности страны.

3. Национальные цели России должны включать стремлении к разрушению имиджа «империи зла», «гнезда международной преступности и терроризма», политической неустойчивости и коварства. Россия будет целью ля мировой цивилизации XXI века, для мирового сообщества наций полным исключением этих угроз и опасностей. Эти блага и создадут благоприятный международный климат для вложения мировых ресурсов модернизации (технологий, информации, кадров) в Россию.

Россия, безусловно, не должна нарочито дистанцироваться от кого-либо мировых лидеров: с каждым из них нужно стремиться находить области, где кооперация возможна и желательна для каждой из сторон. Не стоит избегать участия и в многонациональных проектах, но только тех, которые действительно отвечают ее интересам.

Парадоксально, но именно нынешнее кризисно-неопределенное состояние России увеличивает ее шансы играть роль такого «довеска»: для новых мировых лидеров она на данном этапе не является вызывающим тревогу конкурентом, зато для большинства из них привлечение на свою сторону ее еще неангажированных ресурсов весьма желательно.

России вряд ли стоит предпринимать сверхэнергичные усилия для сглаживания подобных противоречий: их сохранение не только обеспечивает Москве большую свободу действий, но и затрудняет возможность ее международной изоляции, образование глобальной или региональной антироссийской коалиции. Именно такие коалиции могут представлять для нас потенциальную военную опасность. Отдельные, даже крупные военные державы и союзы в условиях многополярности не так уж страшны. Угроза России со стороны одного центра силы не оставит равнодушными другие мировые и региональные державы и их партнеров, ибо успешная реализация этой угрозы означала бы изменение общего баланса сил не в их пользу.

Важнейшим условием успешного осуществления политики и «балансирующей равноудаленности» является сохранение России в качестве весомой и, следовательно, привлекательной для соперничающих центров силы геополитической единицы. Это означало бы, во-первых, сохранение полного национального контроля над технико-экономическим потенциалом и промышленными ресурсами страны. Во-вторых, государственную поддержку и защиту. В-третьих, создание благоприятного налогового климата для «возвращения на родину» российских частных вкладов в зарубежные банки. В-четвертых, обеспечение высокой эффективности военного потенциала России, недопущение новых «глубоких сокращений» вооружений и вооруженных сил, учитывая, что оружие, особенно ядерное, является на сегодня наиболее доступным и действенным инструментом сохранения национальной самостоятельности России и ее влияния на мировую политику. Геополитическая субъективность России, а, следовательно, геополитическая целостность и нерасчлененность ее восточных территорий от западных, наличие собственной геополитической стратегии у России являются необходимыми условиями геополитического равновесия, баланса геополитических сил Евразии и всего мира.

Новая геополитическая стратегия России не может опираться на интеграцию в мировую экономику. Геостратегия России, для которой ее геополитическая значимость определяется территорией, ресурсами и географией Урала, Сибири и Дальнего Востока, Севера России, должна опираться в первую очередь на собственные ценности.

Социально-экономическое развитие Сибири должно быть объявлено составной частью российской геостратегии. Для этого имеются необходимые предпосылки. Только на этих просторах можно в десятки раз увеличить население. На территории края можно создать тысячи новых индустриальных гигантов, в сибирских недрах находятся практически все элементы таблицы Менделеева, доступные промышленной переработке. Только с территории сибирского Севера можно осваивать богатства Северного Ледовитого океана.

Современные реформы в России ослабили опасности, происходящие из старой геостратегии СССР, ориентированной на победу над мировой империей капитала. Но они поставили под угрозу геополитический статус России как мировой державы территориальным расчленением мировой социалистической системы, ССР и вероятным расчленением России, главным образом Урала, Сибири и Дальнего Востока, на слабые территориальные образования.

Разбалансировка равновесия мировых центров силы претензий США на мировое лидерство, активные действия панисламизма, китаецентристские концепции мироустройства, выдвижение воссоединенной Германии с 80-миллионнным населением на роль мирового лидера в центре Европы - вот подлинные силы, которые могут реально дезинтегрировать (расчленить) Россию.

Предотвратить дальнейший распад России, особенно с Дальнего Востока, ориентировать геополитический центр мира в Азиатском Тихоокеанском регионе, включая Юго-Восточную Азию, можно созданием системы сибирских и дальневосточных центров, балансирующих европейский Центр России с его ослабевающим и отчуждающим воздействием на сибирскую и дальневосточную периферию.

При направленности геополитической стратегии России на Восток геополитическая (экономическая, политическая, культурологическая) ценность Сибири стоит в том, что она начинает объективно играть роль центрального ядра России, балансирующего западную и восточную периферию страны с своими политическими центрами. Западная и Восточная геополитические оси России будут одновременно обращены и к американско-европейскому мировому центру и к американо-японо-китайскому в Азиатско-Тихоокеанском бассейне, обеспечивая мировой баланс сил в ХXI веке.