Сакрализация власти

Для традиционных обществ в принципе нехарактерна идея дробимости власти. Правитель является единственным носителем сакрального статуса, любые иные институты власти автоматически воспринимаются как подчиненные ему агенты. В случае попыток копирования западной модели разделения властей, как правило, законодательная власть воспринимается как нежелательный, дестабилизирующий и ненужный конкурент не только самим правителем, но и большинством населения. Поэтому нередко во главе нового посттрадиционного государства становится лидер харизматического толка, облеченный почти неограниченными полномочиями, а руководимая им партия превращается в государственную, монопольную.

Хорошо иллюстрируют данную ситуацию, например, практикуемые в ряде африканских государств обновленные формы традиционной клятвы верности. Преданность обещают уже не вождю или королю, а партийному лидеру (не народу, не стране!). Например, в Габоне члены политбюро произносят перед вступлением в должность клятву: "Я клянусь и обязуюсь… быть лояльным и верным генеральному секретарю партии" (Бочаров 1992: 227). В Заире после переворота 1965 г. к власти пришел Мобуту Сесе Секо. Он является главой государства и возглавляет единственную в стране партию (НДР), объединяющую практически все взрослое население страны. В стране существует культ личности Мобуту ("мобутизм") – вождя и отца нации, который выступает в качестве оплота мира и стабильности в стране. "Мобутизм" трансформировался в светскую религию, в число базисных постулатов которой входит обоснование исконности власти Мобуту, соответствие ее традиционным ценностям заирского народа, внешнее подобие президентской власти власти традиционного вождя. Каждый день перед телевизионными новостями идет заставка с портретом Мобуты и со словами: "Заир – одна страна, у Заира одна партия, а у партии один вождь" (Хорос 1996: 32‑34).

В известной степени схожие тенденции можно было наблюдать в союзных республиках Средней Азии. В газете "Правда" от 25 января 1986 г. приводится информация о первом секретаре одного из райкомов КПСС в Дагестане Османове, который "дошел до того, что ему не нравилось, когда называли его по имени‑отчеству, и требовал, чтобы обращались к нему "ахюр", что в переводе означает "ваше величество". В.В. Бочаров цитирует аналогичный пример из "Казахстанской правды" за 1987 г., в котором подобный факт сообщался в отношении первого секретаря Чимкентского райкома партии (Бочаров 1997: 139).

Про туркменбаши слагают легенды. Согласно одной из них он, подобно архаическим вождям, смог во время официальной встречи с президентом США, которая проходила на свежем воздухе, разогнать тучи и предотвратить дождь. Еще более впечатляет текст ежедневного утреннего обращения дикторов государственных туркменских телерадиостанций к народу:

Аллах благослови нашего вождя. Сохрани ему жизнь на долгие годы и окажи ему содействие во всех начинаниях Туркменистан – моя родина, и, если я нанесу ущерб своему отечеству, пусть отсохнут мои руки, если я скажу что‑то плохое о своем президенте, пусть отсохнет мой язык, а если же я изменю своей родине, то пусть прекратится мое существование (Васильев 19986: 173).

Семантика данного обращения очевидна и не требует расширенных комментариев. Если в рациональном государстве применение санкций основывается на узаконенном насилии, то в традиционном обществе власть носит священный характер, нарушение сложившихся норм ведет к нарушению равновесия между миром людей и миром сверхъестественных сил, к вмешательству богов и злых духов в дела людей.