§ 2. Субъект международного преступления

Субъекты международных преступлений – это государства, их органы, транснациональные корпорации, а также физические, частные или должностные лица, конкретно совершающие эти преступления.

В настоящее время общепризнано, что в связи с повышенной общественной опасностью международных преступлений субъектами претензий к делинквенту могут быть не только непосредственно пострадавшие государства, но и практически все участники международного общения, все международное сообщество — т. е. все государства и международные организации[1]. Как часто упоминается в правовой литературе, Международный суд ООН в своем решении от б февраля 1970 г. признал существование определенных обязательств orga omnes, в выполнении которых заинтересовано все международное сообщество. К ним относятся прежде всего обязательства, касающиеся поддержания мира и международной безопасности[2]. Поскольку эти правоотношения ответственности - международно-правовые, то такими субъектами, естественно, могут быть только субъекты международного права.

Один из основных принципов международного права — принцип суверенного равенства государств, а субъектами правоотношений, вытекающих из юридического факта международных преступлений, остаются именно государства-нарушители.

При правонарушениях непреступного характера значительные ограничения суверенитета таких государств — исключительное и временное явление, и эти государства остаются, в принципе, равноправными участниками международного общения. Они не утрачивают права на равенство, хотя на них должны быть возложены определенные обязанности по ликвидации вредных последствий международно-противоправного деяния[3].

Иначе обстоит дело с международными преступлениями. Совершившие их государства не могут претендовать на полное равенство в общении с другими. Ограничение суверенитета — основное юридическое следствие их преступного поведения. Это положение хорошо иллюстрирует на примере агрессии Ю.М. Рыбаков: "Вместо равноправной стороны в войне государство, развязавшее вооруженный конфликт, стало признаваться агрессором, т. е. стороной, совершившей тягчайшее нарушение международного права, а государство, подвергшееся нападению, стало жертвой агрессии. Иными словами, по новому международному праву агрессор и жертва агрессии уже не находятся в равном положении"[4].

Авторы, продолжающие утверждать, что право на равенство принадлежит и государствам, совершившим международные преступления, по существу, исходят из наличия у них доброй воли, направленной на ликвидацию последствий их преступного поведения, что вряд ли является реалистичным.

В юридической литературе высказывается обоснованное мнение, что субъектами международных правонарушений могут быть и международные организации. Не исключено, что субъектом международного преступления могут быть военные союзы.

Большое теоретическое и .практическое значение имеет вопрос об иных, чем государства, субъектах международных преступлений.

В ходе процессов над главными военными преступниками после второй мировой войны защита пыталась использовать доктрину государственного акта, исключающую ответственность за международные преступления или преступления против человечества физических лиц — их исполнителей.

Отклонение этой доктрины и утверждение принципа индивидуальной ответственности за международные преступления важнейшие тезисы Нюрнбергского процесса[5]. В результате возникновения принципиально новой концепции международных преступлений институт международно-правовой ответственности сегодня значительно отличается от тех цивилистических воззрений, которые господствовали раньше.

Трибунал в Нюрнберге в своем приговоре подчеркнул, что "международное право налагает долг и обязанности на отдельных лиц, так же как и на государства"[6]. Выраженная в этих положениях приговора точка зрения на правовое положение физических лиц по международному праву в настоящее время общепризнана.

До второй мировой войны концепция индивидуальной уголовной ответственности за международные преступления не получила развития, в частности, в связи с тем, что в документах периода Лиги Наций и пакте Бриана — Келлога речь шла лишь о международном преступлении – агрессии – как правонарушении государства.

Однако когда Нюрнбергский трибунал признал институт индивидуальной уголовной ответственности физических лиц, то судьи для подтверждения этого принципа ссылались именно на Парижский пакт 1928 г. и ряд документов, разработанных в период Лиги Наций, в которых речь шла о действиях суверенных государств и прямо не устанавливалась ответственность отдельных лиц.

Нет никакого сомнения в том, что для суда ответственность конкретных лиц была неотделима от международно-правовой ответственности германского государства. Это доказывает тот факт, что в приговоре сначала дается описание совершенных преступлений применительно к самой Германии, а лишь затем – к отдельным обвиняемым. Суд, по существу, подтвердил тезис о том, что за совершение этих преступлений ответственность несут два типа субъектов, независимо от того, устанавливается ли это прямо в соответствующих источниках.

На этой точке зрения стоит большинство юристов. А. Даам, например, ссылаясь на Нюрнбергский приговор, указывает, что, хотя война явилась следствием государственной политики соответствующих государств, за конкретные составы преступлений осуждаются индивидуальные исполнители. О. Бакстер подчеркивает, что хотя эти преступления типично государственные, но они осуществлялись официальными органами, ответственность за которые не возникает исключительно для государства. Американский юрист Л. Саттон утверждает, что индивидуальная ответственность за такие преступления отнюдь не исключает коллективной. По мнению пуэрториканского юриста Н. Силвинга, для совершавшихся при национал-социализме преступлений характерно "сочетание индивидуального и государственного участия" в них.

Лаутерпахту принадлежит положение о том, что невозможно допустить, чтобы индивиды, объединившиеся в государства и поэтому в громадной степени усилившие свои возможности творить зло, могли пользоваться такой степенью иммунитета от уголовной ответственности и ее последствий, которой у них нет, когда они действуют сами по себе.

Как правильно отмечал А.И. Полторак, "Нюрнбергский процесс показал, что все преступления, которые вменялись в вину официальным лицам... — это преступления самого государства и совершались они по его предписанию, ибо чудовищные преступления были возведены в Германии на уровень государственной политики"[7].

В Нюрнберге был не только развит принцип неотвратимости наказания за международные преступления в отношении физических лиц — субъектов международных преступлений, но и подтверждено, что этот принцип неотделим от международно-правовой ответственности самого государства. Можно сделать аналогичные выводы, проанализировав работу Токийского военного трибунала.

Во вводном комментарии к статьям об ответственности государств Комиссия международного права на своей двадцать восьмой сессии в 1976 г. отмечала: "Обязанность наказать персонально индивиды-органы, виновные в преступлении против мира, человечности и т. д., не является, по мнению Комиссии, формой международной ответственности государства, и такое наказание, разумеется, не исчерпывает международную ответственность государства за международно-противоправное деяние, которое, в связи с поведением его органов, присваивается ему в таких случаях. Наказание руководителей государственного аппарата, которые развязали агрессивную войну или осуществляли геноцид, не освобождает тем самым само государство от его собственной международной ответственности за такое деяние"[8].

В послевоенный период были приняты международно-правовые акты, в которых в отношении ряда преступлений прямо устанавливается как ответственность физических лиц, так и международно-правовая ответственность государств.

В конвенциях 1948 и 1973 гг. говорится о наказании физических лиц соответственно за преступления геноцида и апартеида, и в то же время Комиссия международного права приняла ст. 19 проекта Статей об ответственности государств, где эти преступления рассматриваются как деяния государств[9].

Хотя ни в Конвенции о геноциде, ни в Конвенции об апартеиде прямо не устанавливается международно-правовая ответственность государств за эти преступления, вопрос о ней встает уже на основе этих конвенций, поскольку по международному праву государству присваиваются акты действующих от имени государства лиц, государственных органов и других государственных механизмов (ст. 8, 5 и 7 Проекта статей об ответственности государств). При этом, по ст. 6, несущественным является положение органа в рамках государства[10].

Что касается агрессии, то при разработке ее определения многие страны выступали за развернутую характеристику правовых последствий агрессии, и прежде всего вопроса об ответственности за нее. В п. 5 советского проекта Определения агрессии (1969 г.) говорилось, что "вооруженная агрессия является международным преступлением против мира, влекущим за собой политическую* и материальную ответственность государств, а также уголовную ответственность виновных в этом преступлении лиц"[11].

Эта формулировка была поддержана целым рядом государств.

Из-за возражений некоторых государств положения такого рода в принятом определении не содержится, а в ст. 3, перечисляющей конкретные составы актов агрессии, говорится только о действиях государств. Однако ст. 5 устанавливает "международную ответственность" за агрессивную войну как преступление против мира, что, по нашему мнению, предполагает и индивидуальную ответственность за нее. Как отмечает Ю.М. Рыбаков, "общепризнанный в настоящее время в международном праве принцип международной уголовной ответственности индивидов за преступления против мира и человечества является важным и необходимым дополнением института международной ответственности государства за агрессию как тяжкое международное преступление"[12].

Вместе с тем имеются акты, относящиеся к запрещению таких преступлений как военные, посягательства на право народов на самоопределение, в которых либо делается ссылка на ответственность государств и не говорится об ответственности физических лиц (конвенции о разоружении), либо вообще прямо не определяется тип ответственности за правонарушения (Декларация о предоставлении независимости колониальным странам и народам)[13]. Однако вряд ли на этом основании можно утверждать, что за совершение этих преступлений не возникает индивидуальной уголовной ответственности физических лиц.

Последнее подтверждение юридической значимости принципа международной уголовной ответственности физических лиц -универсальные по своей важности нормативные акты, такие как Устав Международного трибунала для судебного преследования лиц, ответственных за серьезные нарушения международного гуманитарного права, совершенные на территории бывшей Югославии; проект Устава Международного уголовного суда; проект Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества, принятые на 46 сессии Комиссии международного права ООН в 1994 г.

Анализ международно-правовых документов позволяет сделать вывод о том, что субъекты международных преступлений, как и в случае других международных правонарушений, – это прежде всего государства[14], а также физические лица, выступающие от его имени и конкретно осуществляющие эти преступления (ст. 3, 5 проекта Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества).

Г.И. Тункин отмечал, что "в современном международном праве признается принцип индивидуальной ответственности (наряду с ответственностью государства) за преступления против мира, военные преступления против человечества"[15].

"Когда агрессивную войну, – указывал он, – и некоторые другие нарушения международного права называют преступлениями, то этим хотят лишь подчеркнуть в отношении государств особо опасный характер правонарушения. Что же касается физических лиц - конкретных исполнителей таких действий, .то в современном праве речь идет действительно о международном преступлении и о вытекающей из этого уголовной ответственности"[16].

В.И. Менжинский в своих работах показал, что международные преступления — это общественно опасные деликты, направленные против жизненных интересов миролюбивых народов[17]. Ответственность за них не ограничивается международно-правовой ответственностью государств. Субъектами международных преступлений наряду с государствами являются и физические лица, в отношении которых также возникает международная ответственность и которые изымаются из юрисдикционного суверенитета государства-правонарушителя[18].

По мнению Л.Н. Галенской, субъектами международных преступлений "могут быть как государства, так и отдельные органы государства, организации и даже физические лица"[19].

Вряд ли возможно назвать какое-либо международное преступление, международно-правовую ответственность за которое в рамках международного публичного права несет государство и за которое то же время нельзя было бы найти ответственных физических лиц, подлежащих уголовной ответственности.

В силу самого характера агрессии как типично государственного преступления идентичность составов на всех стадиях ее подготовки и развития, осуществляемых самим государством и соответствующими физическими лицами, связана с тем обстоятельством, что эти физические лица занимают ключевые посты в государственном аппарате и действуют при его посредстве.

Состав обычных военных преступлений определен в первую очередь в Гаагских и Женевских конвенциях. Осуществляющие их лица — субъекты преступлений и ответственности за них в соответствии с положениями этих конвенций и аналогичных внутренних правовых актов. В случае попустительства таким действиям, поскольку эти лица входят, как правило, в состав вооруженных сил государства, субъектом этих актов и. ответственности за них в силу принципа вменения становится само государство. В юридическом смысле составы преступлений, осуществленные физическими лицами и самими государствами, тоже идентичны.

Как подчеркивали А.И. Полторак и Л.И. Савинский, опыт вооруженных конфликтов свидетельствует о том, что с каждой новой войной возрастает число нарушений, носящих именно государственно организованный характер[20]. Государство выступает в таких случаях субъектом военных преступлений с самого начала и несет ответственность за осуществление соответствующих составов преступлений.

Особенно это характерно для военных конфликтов с применением ядерного и других видов оружия массового уничтожения. Для оружия массового уничтожения, с одной стороны, принципиально именно то, что его разработка, производство и применение осуществляются непосредственно государственным аппаратом. С другой стороны, хотя оно и обладает исключительной силой поражения, равнозначной усилиям целых войсковых соединений, применяющих обычные виды вооружения, принятие решений об агрессивном использовании оружия массового уничтожения сосредоточивается в руках ограниченного круга государственных и военных деятелей. Эти деятели выступают в качестве организаторов такого преступления. Легко могут быть установлены и конкретные исполнители, непосредственно совершающие такие преступления. Например, в случае ядерной бомбардировки Хиросимы и Нагасаки, признанной в 1963 г. окружным судом Токио нарушением международного права (дело Шимода)[21], организаторами были президент США и высшие американские военачальники. Известны также имена военных летчиков, осуществивших эти бомбардировки. Юристы выступают за включение в соответствующие международно-правовые акты положений об индивидуальной уголовной ответственности за применение оружия массового уничтожения.

Подтверждение правильности этой точки зрения - принятие 9 декабря 1981 г. Генеральной Ассамблеей ООН декларации, в соответствии с которой "государства и государственные деятели, которые первыми прибегнут к использованию ядерного оружия, совершат тягчайшее преступление против человечества".

Государственно организованные преступления, по нашему мнению, – это и преступления против человечности, в первую очередь геноцид и апартеид.

Составы преступления апартеида таковы: убийства членов расовых групп, причинение им телесных повреждений; произвольные аресты; создание условий для расовых групп, рассчитанных на их физическое уничтожение; меры законодательного характера, препятствующие развитию этих групп и их участию в политической, социальной, экономической и культурной жизни.

Могут возникать ситуации, когда отдельные акты, например геноцида, осуществляются лицами или группами лиц, не действующими от имени государства. Такие акты, согласно международному праву, не должны в принципе рассматриваться как деяния государства. На этой же точке зрения стоит Л.Н. Галенская, которая считает, что субъектами геноцида могут быть и физические лица — не органы государства[22]. Но, как показывает печальный опыт, за спиной исполнителей геноцида могут быть и государства либо их представители.

Подобное же положение, когда международные преступления совершаются лицами – не органами государства, может иметь место в отношении некоторых других составов. Тяжкое нарушение международных обязательств по обеспечению права народов на самоопределение в большинстве случаев Конкретно приобретает форму действий государств по подчинению народов иностранному игу и господству; военных действий или репрессивных мер, направленных против зависимых народов; попыток, направленных на частичный или полный подрыв национального единства и территориальной целостности стран; посягательств на право народов свободно распоряжаться своими естественными богатствами и ресурсами.

В то же время имеются отдельные составы преступлений, которые могут совершаться как государством, так и физическими лицами, не выступающими от имени государства. К первому случаю относятся, например, акты разграбления культурных или исторических памятников. Широко известен такой состав преступления как наемничество. В определении наемников, данном в ст. 47 первого Дополнительного протокола к Женевским конвенциям 1977 г., в качестве специальной их черты указывается, что они не посланы государством, которое не является стороной, находящейся в конфликте, для выполнения официальных обязанностей в качестве лиц, входящих в состав его вооруженных сил.

Поскольку наемники не представляют собой, таким образом, органы самого государства, последнее, не совершая непосредственно преступления наемничества, в то же время несет международно-правовую ответственность, если на своей территории допускает организованную деятельность по вербовке, подготовке и отправке наемников.

Возникает вопрос, можно ли в данном случае одновременно сказать, что государство выступает субъектом преступления? По этому поводу существуют две различные точки зрения.

Сторонники одной из них утверждают, что в этом отношении институт ответственности имеет в международном праве особенности по сравнению с внутренним уголовным правом. В последнем действует непреложный принцип, что субъекты уголовной ответственности это физические вменяемые лица, достигшие определенного возраста, в случае совершения ими общественно опасных деяний. Юридические лица не могут быть привлечены к уголовной ответственности и не могут быть субъектами преступления[23].

Следовательно, во внутреннем уголовном праве субъект уголовной ответственности идентичен субъекту преступления, причем условие этой идентичности — факт совершения этим субъектом преступления.

Если рассмотреть с этой точки зрения положение в международном праве, то возникающие при международных преступлениях ситуации можно разделить на две категории.

В случае совершения международных преступлений органами государства, с точки зрения международного права, это преступное поведение — поведение самого государства. Поэтому можно сказать, что в таких ситуациях органы и само государство совершают одни и те же составы преступлений, являются их субъектами и возникающей вследствие этого международной ответственности.

Другое дело, когда преступные акты совершаются физическими лицами, а государство не принимает мер по их предотвращению или пресечению. И хотя оно должно безусловно нести международно-правовую ответственность за акты, нарушающие его международные обязательства, по мнению сторонников этой точки зрения, вряд ли можно утверждать, что оно совершило соответствующие составы преступлений и является субъектом этих преступлений. В данном случае субъектами преступлений, видимо, будут эти физические лица, а субъектами ответственности выступают как сами эти лица, так и государство.

Из отечественных юристов с этой точкой зрения согласен Ю.В. Петровский, который указывал, что "одна из интересных особенностей международно-правовой ответственности за такие деликты состоит в несовпадении субъектов правонарушения и субъектов ответственности"[24].

Нам представляется более убедительным подход к этому вопросу, соответствующий традиционной для внутреннего уголовного права точке зрения о том, что только субъект преступления может быть субъектом ответственности за него. В случае международных преступлений, носящих обширный и продолжительный характер, если даже они и совершаются физическими лицами, не имеющими формально отношения к государственному аппарату, сам факт их допущения последним или его органами свидетельствует фактически о соучастии государства в этих преступлениях. Соучастие же вменяется самому государству как его собственное поведение. Тем самым государство становится субъектом не только ответственности за совершенные международные преступления, но и субъектом самих этих преступлений. Однако вид ответственности за это для государства иной, чем для физических лиц.

[1] Курис П.М. Международные правонарушения и ответственность государств Вильнюс, 1973. С. 63 — 64, 135; Василенко В.А. Ответственность государства за международные правонарушения Киев, 1976 С. 124

[2] Тункин Г.И. Теория международного права. М., 1970. С. 474; Курис П.М. Указ. соч. С. 58

[3] Василенко В.А. Указ. соч. С. 156.

[4] Рыбаков Ю.М. Вооруженная агрессия — тягчайшее международное преступление. М., 1980. С. 98

[5] Волчков А. Ф. Нюрнбергский приговор //Сов. государство и право. 1976. № 10. С. 14

[6] Ответственность за военные преступления и преступления против человечества. Сборник статей. М., 1969. С. 42

[7] Полторак А.И. Наемничество под судом //Междунар. жизнь. 1976. № 3. С. 43; см. также: КурисП.М. Указ. соч. С. 130

[8] Док. ООН Доп. № 10/А/31/10/ С. 186

[9] Права человека. Сборник международных договоров // ООН. Нью-Йорк, 1978. XFV.2. С. 55-57, 37-40.

[10] Док. ООН А/34/194. С. 17-18

[11] Док. ООН А/АС. 134/1.12.

[12] Рыбаков Ю.М. Указ. соч. С. 182

[13] Резолюция Генеральной Ассамблеи ООН. 1514 (XV).

[14] Василенко В.А. Указ. соч. С. 95.

[15] Тункин Г.И. Указ. соч. С. 431. Специалисты по уголовному праву, занимавшиеся проблемой международных преступлений (И.И. Карпец, П.С. Ромашкин, А.Н. Трайнин и др.), столь же определенно говорят, что уголовная ответственность по самой своей природе может применяться лишь к физическим лицам (нельзя посадить в тюрьму государство!), но столь же определенно выступают и за международно-правовую ответственность государств за международные преступления.

[16] Там же. С. 457

[17] Менжинский В.И.  Проблема международной ответственности (в свете советской концепции международного права). М., 1951. С. 14.

[18] Там же. С. 15.

[19] Галенская Л.Н. Основные направления сотрудничества государств по борьбе с преступностью (правовые проблемы). Л., 1970. С. 11 — 12.

[20] Полторак А.И., Савинский Л,И. Вооруженные конфликты и международное право. М., 1976. С. 376.

[21] Блищенко И.П. Прецеденты в международном праве. М., 1977. С. 196.

[22] Галенская Л.Н. Указ. соч. С. 169.

[23] Иное решение было предложено в проекте УК РФ в 1993 г., но не принято Думой.

[24] Петровский Ю.В. Международно-правовая ответственность. Л., 1968. С. 113.