Глава III сексуальные убийства

1. Какие убийства можно считать сексуальными?

Этот вопрос поставлен, пожалуй, впервые, во вся­ком случае в столь обобщенном виде, поскольку мож­но встретить упоминания об убийствах на сексуальной почве, по сексуальным мотивам, из-за ревности и т. д. Такого рода преступления часто становятся романти­ческими сюжетами рассказов, драм, романов, кинофи­льмов, в том числе выдающихся; все эти сюжеты род­нит одна общая черта—отношения между полами, бурное развитие которых доходит до крайней точки, до неистовства, до взрыва, нередко заканчивающиеся весьма трагически. Гибнут не только те, которые отвер­гают любовь (как, например, Кармен), но и те, кото­рые препятствуют ей (как в «Терезе Ракен» Золя). Ино­гда герои художественных произведений не способны справиться с катастрофой отвергнутой любви и конча­ют жизнь самоубийством.

Вот почему естественно объединить все названные преступления в одну группу, при этом выделяя их разновидности, например, по мотивам или сфере меж­личностных отношений (скажем, супружеские убийст­ва, относительная распространенность и общественная опасность которых не вызывает сомнений). Надо от­метить, что никакого официального учета сексуальных убийств не ведется и на сей счет мы располагаем лишь выборочными данными, позволяющими считать, что они составляют не более одной трети всех убийств.

Сексуальными убийствами мы будем называть все случаи противоправного лишения жизни, которые свя­заны с сексуальными переживаниями или мотивами, даже если имеет место расстройство влечения, а еще шире—с отношениями между полами. Таким обра­зом, к сексуальным убийствам мы будем относить те, которые, может быть, и не сопровождались собственно

211

сексуальными действиями, например изнасилованием, но по своему внутреннему содержанию и субъективно­му смыслу связаны именно с половой жизнью винов­ного, а еще шире—с его отношениями с представите­лями другого пола, с его биологическим и социальным признанием в такой связи.

О значимости упомянутых переживаний в жизни индивида говорилось выше, причем подчеркивался да­же бытийный, решающий характер этой сферы челове­ческого существования. Субъект, не принятый, не адап­тированный в своем мужском (женском) качестве, ощу­щает себя ненужным, выброшенным из жизни, а окружающий мир враждебным, постоянно угрожа­ющим. Поэтому он защищается от него, нападая в первую очередь на те «объекты», которые он рас­ценивает как источник своих несчастий. В сфере меж­половых отношений таким источником в большинстве случаев выступает женщина.

Наблюдения показывают, что описываемые разру­шительные действия чаще совершают лица, отлича­ющиеся повышенной тревожностью, переходящей в страх смерти. Что представляет собой этот страх и как он проявляет себя в сексуальных убийствах?

Страх смерти—это постоянное ощущение, таящее­ся в глубинах психики, неизбежного небытия, несуще­ствования, некоего обрыва, за которым не следует ничего. У подавляющего большинства. людей образ смерти, мысли о ней вызывают негативные, деструк­тивные эмоции как нечто неведомое и ужасное. Ис­ключение составляют, возможно, те, которые верят в загробную жизнь, причем в их числе могут быть и нерелигиозные люди. Не вызывает сомнений, что у человечества в целом однозначно негативное отно­шение к смерти, что способствует формированию ана­логичных позиций у конкретных лиц.

Страх смерти способен оставаться в рамках нормы, всю жизнь незримо сопровождая человека и незаметно влияя на его поступки/ Но в некоторых случаях, чаще всего в результате эмоционального отвергания родите­лями своего ребенка, необеспечения его своим попече­нием, этот страх может выйти за рамки. Тогда лич­ность начинает острее ощущать угрозу скорой гибели и необходимость что-то предпринять, например упреждающие насильственные действия. Важно отме­тить, что острота угрозы далеко не всегда выражается

212

только в том, что индивид начинает чаще думать о неизбежной кончине, ищет и находит ее предвест­ников, лишь определенным образом объясняет некото­рые приметы и события, постепенно подчиняя подоб­ным предчувствиям всего себя. Иногда смертельная опасность представляется ему в отношениях, высказы­ваниях и поступках других лиц, хотя объективно они могут и не быть таковыми.

Повышенный страх смерти способен создавать со­ответствующую личностную диспозицию высокой тре­вожности и негативных ожиданий, причем самому че­ловеку чаще всего не ясно, откуда надо ждать беды; появляется общая неуверенность в себе, в своем бытие, боязнь утраты себя, своей целостности и определен­ности, даже права на существование. Субъект с повы­шенной тревожностью совсем иначе видит мир, вос­принимает внешние воздействия. У таких людей бес­сознательная угроза жизни способна преодолеть любые нравственные преграды.

Именно поэтому, зная о таких преградах, человек не воспринимает их и не принимает во внимание. Конечно, в принципе возможна компенсация указан­ных черт с помощью целенаправленного, индивиду­ализированного воздействия с одновременным, если это нужно, изменением условий жизни. Если такое воздействие имеет место, оно снимает страх смерти и общую неуверенность в себе и своем месте в жизни. Однако чаще всего этого не происходит, и поэтому преступное насилие отчужденных личностей становит­ся реальностью. Современное воспитание является не­эффективным и по той причине, что оно, в частности, не дает возможности преодолеть страх смерти и тре­вожность в целом.

Сказанное позволяет считать, что защита своего бытия является глубинным личностным смыслом убийств вообще и сексуальных в частности. При этом не имеет значения, действительно ли имело место по­сягательство (в любой форме и любой силы) на это бытие, важно, чтобы какие-то факторы субъективно воспринимались как угрожающие.

Сказанное прежде всего относимо к убийцам, сексу­альным в том числе, которых отличает импульсив­ность, ригидность (застреваемость аффективных пере­живаний), подозрительность, злопамятность, повы­шенная чувствительность в межличностных отноше-

213

ниях. Они бессознательно стремятся к психологиче­ской дистанции между собой и окружающим миром и уходят в себя. Эти данные можно интерпретировать как глубокое и длительное разрушение отношений со средой, которая начинает выступать в качестве враж­дебней, разрушительной и в то же время часто непо­нятной силы, несущей угрозу для данного человека. С этим, несомненно, связаны подозрительность, злопа­мятность, повышенная чувствительность к внешним воздействиям, непонимание среды, что повышает и поддерживает тревожность и страх смерти.

Жестокость при совершении сексуальных убийств тоже берет свое начало в страхе смерти. Поэтому жестокость выступает в качестве средства утверждения и самоутверждения, а также неистового протеста про­тив того, что какие-то поступки другого лица могут показать сексуальную, эротическую несостоятельность виновного и тем самым снизить его самооценку. При этом сексуальное отвергание не следует понимать уз­ко, лишь в смысле отказа от половой близости. Уход, например, любимой жены тоже проявление такого от-вергания и может означать полную катастрофу для мужа, особенно если она несла основную нагрузку в его социально-психологических связях с окружа­ющим миром. Не менее болезненны случаи предпочте­ния одного мужчины перед другим.

Таким образом, сексуальные преступления имеют место в рамках весьма значительной сферы контактов между представителями разных полов, а при гомосек­суальных связях—одного и того же пола. Разумеется, это не контакты по поводу производства или распре­деления материальных благ, иными словами, мужчина и женщина выступают здесь не как работники или, скажем, партнеры по делбвому сотрудничеству, а именно как мужчина и женщина в интимном меж­половом общении, хотя самого полового акта между ними могло и не быть. Вот почему сексуальные убийства могут быть названы эротическими.

Описанные выше ситуации сексуального отверга-ния или пренебрежения способны вызвать жесточай­шие разрушительные действия, от которых могут пострадать даже те, которые не имеют к ним никакого отношения.

А., 25 лет, ранее не судимый, после службы в армии женился, через год родился сын. Вначале отношения

214

в семье были нормальными, но затем осложнились из-за частых выпивок мужа и скандалов в связи с этим. Вначале жена пробовала уговорить А. меньше пить, но у нее ничего не получилось, и она с ребенком уехала к родителям в соседний город. А. сразу же поехал за ней и после долгих уговоров вернул домой. Примерно три месяца воздерживался от употребления спиртных напитков, а затем вновь в состоянии сильного опьяне­ния устроил дебош. Наутро, как и много раз до этого, каялся и давал самые искренние обещания, которые, как и следовало ожидать, нарушил через месяц. Так продолжалось еще в течение полутора лет, после чего жена с ребенком вновь уехала к родителям. Муж при­ехал туда через 2 дня и умолял вернуться, однако получил категорический отказ. Тогда он (был в состоя­нии опьянения) схватил находившийся на кухне топор и убил им жену, ребенка и прибежавшую на шум соседку, матери жены причинил тяжкие телесные по­вреждения.

Из материалов уголовного дела и рассказов А. известно, что он отличался нелюдимостью, замкнуто­стью, отчужденностью, был раздражителен и у него наблюдались вспышки злобы. С родителями был в конфликтных отношениях и по достижении 16 лет из дома ушел, поселился в колхозе и стал там работать. Со сверстниками близких дружеских отношений не устанавливал и даже в детстве редко с ними играл. Отношения с девочками, а затем девушками отлича­лись угрюмостью, подозрительностью и даже опас-ливостью, как будто он ждал от них каких-то неприят­ностей. По его же словам, девушки его не любили и первой (и единственной!) женщиной в жизни была жена. По показаниям свидетелей, когда был трезв, в отношениях с женой проявлял покорность, был лас­ков и терпелив, но становился буйным в нетрезвом состоянии. По свидетельству тех же лиц, жена была властной, крутой женщиной, уверенной в себе.

Это типичная ситуация для многих внутрисемейных конфликтов: доминирующая жена и покорный муж, уходящий от ее жестокого контроля в пьянство и начи­нающий компенсировать свою подчиненность насили­ем, когда находится в нетрезвом состоянии. Однако этого недостаточно для понимания особо тяжких пре­ступлений, в том числе убийства собственного ребенка, совершенных А. Совершенно очевидно, что уход жецы

215

оба раза воспринимался им крайне болезненно как обрыв главной нити, соединяющей его с жизнью. Поэ­тому ее потеря для него полная катастрофа, особенно если вспомнить его нелюдимость, замкнутость, если учесть, что жена была единственной женщиной, с кото­рой он мог удовлетворить свои сексуальные потреб­ности. Потеряв с уходом жены все, А. стал все вокруг себя уничтожать, и создается впечатление, что он как бы поставил на своей жизни точку.

Данная ситуация, названная нами типичной, часто является оболочкой не только и даже не столько сексу­альных, сколько межличностных психологических от­ношений в более широком плане. Мы имеем в виду те нередкие в жизни случаи, когда супруги скованы еди­ной цепью ненависти и вражды и в то же время не могут обойтись друг без друга. Подобные очень слож­ные отношения заканчиваются убийством одного из них, в связи с чем возникает немаловажная задача — понять, почему такая ситуация возникла. Чтобы пояс­нить, что имеется в виду, приведем пример из книги Ю. В. Голика «Случайный преступник».

Т., по профессии учительница, предстала перед су­дом за убийство своего мужа_у который, как установле­но следствием, на протяжении 18 лет совместной жиз­ни постоянно пьянствовал, издевался над женой и детьми, оскорблял их и избивал, часто менял место работы (в деле имеются четыре характеристики с раз­ных мест работы, все крайне отрицательные). В деле собран ряд характеристик и на Т. с разных мест рабо­ты более чем за 20 лет. Во всех она характеризовалась исключительно положительно, отмечались ее прекрас­ные деловые качества и чисто человеческие черты ха­рактера, умение работать с людьми и указывалось на отрицательное поведение мужа.

Автор делает однозначный вывод, что во всем ви­новат убитый, а Т. является «случайной» преступни­цей. Между тем многие обстоятельства этого дела вызывают большие сомнения в правильности такого вывода, но, конечно, не в том, что он виновен в убийст­ве, а в том, что только его аморальными действиями была создана та ситуация, которая закончилась столь трагически _к

Анализ материалов аналогичных уголовных дел говорит о том, что жесткое доминирование в семье жены нередко способствует алкоголизации мужа, кото-

216

рый в состоянии опьянения путем насилия пытается восстановить свой мужской статус и тем самым ком­пенсировать переживания, возникшие в связи с подчи­нением женщине. В данном же деле совсем непонятно, почему в течение 18 лет Т. не порвала отношений с мужем. Факт столь длительной брачной связи в усло­виях непрекращающихся конфликтов позволяет пред­положить наличие постоянно актуальной социально-психологической зависимости между ними, препят­ствующему разрыву. Уместно допущение, то Т. не уходила от мужа, чтобы иметь возможность «коман­довать» им, а он—чтобы не лишаться руководства в жизни, хотя и травматичного для него. К тому же алкоголизация всегда ведет к сужению круга адаптиру­ющих каналов, и жена часто остается единственным или наиболее значимым из таких каналов, утрата ко­торого непереносима.

Однако самое главное: почему Т. из всех возмож­ных вариантов выхода из создавшейся длительной конфликтной ситуации избрала наиболее опасный — убийство. Дело в том, что ни одна, даже самая слож­ная, ситуация не предопределяет только единственный и только противоправный способ ее разрешения; ины­ми словами, нет ситуаций, которые способствовали бы исключительно преступному поведению. У Т. были различные возможности выйти из конфликта: уйти от мужа, просить о принятии к нему мер административ­ного и уголовно-правового воздействия и т. д. Для ответа на этот вопрос необходимо глубокое психоло­гическое исследование ее личности, всего жизненного пути, особенно условий воспитания в родительской семье.

Теперь рассмотрим один из самых распространен­ных мотивов сексуальных убийств — так называемую ревность. Слова «так называемую» здесь не случайны и приводятся потому, что слишком часто ревностью называют такие личные переживания, которые ника­кого отношения к ревности не имеют. Например, клас­сическим случаем убийства из ревности некоторые криминологи и литературные критики называют убий­ство Карандышевым Ларисы в пьесе А. Н. Островско­го «Бесприданница». При этом убийца награждается такими чертами, как безмерный эгоизм и себялю­бие, частнособственническое отношение к любимой женщине и т. д. Между тем из самой пьесы отнюдь не

217

вытекает, что он действительно любил Ларису, а его фраза: «Так не доставайся же никому!» совсем не сви­детельствует об этом чувстве. Когда он в последней сцене говорит ей о любви, она отвечает: «Лжете».

Чтобы правильно понять мотивы поступка Каран-дышева, его отношение к героине нужно анализиро­вать не в рамках классического треугольника «Ла­риса— Карандышев—Паратов», а с учетом той кон­кретной социальной и социально-психологической ситуации, в которой развивается действие всей драмы, в которой живут и действуют ее персонажи. Кто такой Карандышев? Мелкий, бедный, невзрачный чиновник (о нем богатый купец Вожеватов говорит: «Он давно у них в доме вертится. Гнать не гнали, а и почету большого не было»), который выглядит еще более ничтожным в сравнении с богатым и блестящим бари­ном Паратовым и его друзьями. Поэтому гораздо более обоснованно наше предположение о том, что убийство Ларисы было совершено не по мотиву рев­ности, а потому, что, отвергая Карандышева, она от­крыто продемонстрировала ему его социальную, лич­ностную малозначительность, подкосив его тем са­мым и как мужчину. Естественно, что нанесенная ею психотравма была исключительно глубока.

Для того чтобы какие-то чувства назвать рев­ностью, необходимо тщательно исследовать и учесть особенности не только ситуации, в которой действуют люди, но и место, которое соответствующие пережива­ния занимают в личности. Ревность, в том числе лю­бовная,—это сомнение в верности и (или) страх поте­рять какое-то ценное благо. В интимных отношениях между мужчиной и женщиной это боязнь утраты дру­гого, причем подлинной причиной утраты может быть не этот другой, а тот, который теряет. Эротическая ревность всегда сопровождается такими сложными ре­акциями и состояниями, как зависть, боль, сомнение, ненависть, ярость, гнев, отчаяние, жажда мести и т. д. Но среди них особое место для понимания сексуаль­ных убийств занимает повышенная тревожность, дохо­дящая до уровня страха смерти, о разрушительной силе которой мы говорили выше.

Любовная ревность может возникать не только в связи с действительной изменой, но и с подозрением в ней, т. е. способна порождаться воображением. Она может быть кратковременной вспышкой или сущест-

218

вовать длительное время, стать чертой характера, окрашивая все реакции данного человека. У ревности своя логика, которая не всегда считается со здравым смыслом, но от этого она ничуть не менее реальна. Например, можно ревновать к давно умершему чело­веку или к тому, кого «другой» может встретить, или к тому, кто никакого отношения к данной паре не имеет и т. д. Думается, что в этих случаях в психике ревнивца (ревнивицы) складывается некий образ, кото­рый как бы способен занять его (ее) место, а поэтому обладает некоторыми устрашающими чертами. В свя­зи с такой угрозой принимаются упреждающие меры, иногда насильственные.

Е. И. Терентьевым были изучены реакции нормаль­ной, т. е. непатологической, без бреда, ревности у 25 мужчин, которые совершили насильственные пре­ступления, столкнувшись с реальной изменой жены. Случившееся переживалось ими как «удар судьбы», несчастье. На этом фоне развивалась острая невроти­ческая реакция, агрессивное поведение против жены и даже суицидальные попытки. Только в нескольких случаях насилие было направлено против соперников. В переживаниях на высоте реакции ревности с боль­шой интенсивностью и эмоциональной насыщенно­стью звучала тема развратного поведения жены и ее бесстыдства. Переживания были яркими, включали в себя элементы страдания. Ревнивцы отмечали как бы возросшую для них значимость жены, упорно думали о ее красоте, женственности, ранее недостаточно цени­мых ими, чувствовали, что любовь к жене усиливается. Многие готовы были забыть и простить, хотя и пере­живали стыд. Интересны объяснения по этому же по­воду изменивших жен. Некоторые из них в конфиден­циальных беседах признавались, что во время половой близости с любовником вели себя более страстно, чем с собственным мужем. Они говорили, что это было «опьянение любовью», «обновление чувств», «блажен­ство, никогда не испытанное с мужем».

Был ли ревнив «великий ревнивец» Отелло? Этот очень давний вопрос продолжает привлекать к себе внимание и в настоящее время.

Известно высказывание А. С. Пушкина, который сказал, что «Отелло не ревнив, но доверчив». По пово­ду этих слов Ф. М. Достоевский сказал, что уже одно это замечание свидетельствует о необычайной глубине

219

великого поэта. У Отелло просто размозжена душа и «помутилось все мировоззрение его, потому что погиб его идеал. Но Отелло не станет прятаться, шпионить, подглядывать: он доверчив... Не таков ис­тинный ревнивец. Невозможно даже представить себе всего позора и нравственного падения, с которыми способен ужиться ревнивец без всяких угрызений со­вести. Отелло не мог бы примириться с изменой—не простить, а примириться—хотя душа его незлобива и невинна. Не то с настоящим ревнивцем: трудно представить себе, с чем может ужиться и примириться и что может простить иной ревнивец. Ревнивцы-то скорее всего и прощают, и это знают все женщины».

Чтобы ответить на поставленный вопрос, лучше всего обратиться к самой шекспировской трагедии. Прежде всего нужно отметить, что Отелло ревновал Дездемону к молодому лейтенанту, своему заместит телю Кассио, которого Яго характеризовал так: «До\ статочно взглянуть: манеры, стан—готовый, прирож­денный соблазнитель» (Акт I). Так что Кассио вполне пригодный кандидат в удачливого соперника, особен­но учитывая, что сам Отелло был далеко не молод да еще черен (о себе он говорит: «Я черен, вот причина. Языком узоров не плету, как эти франты. Я постарел». (Акт III).

Отелло как бы предуготовлен для ревности и поэ­тому почти сразу начал верить коварным наветам Яго, что, конечно, говорит о его доверчивости. Как и большинство ревнивцев, он начал следить за женой, хотя никаких более или менее веских доказательств ее измены у него не было. Так, он говорит Яго: «Узнаешь больше, сообщи. Вели жене следить за Де­здемоной» (Акт III). Более того, Отелло по совету Яго прячется и подслушивает разговор последнего с Кассио (Акт IV). Так что Ф. М. Достоевский был совершенно не прав, утверждая, что «Отелло не станет прятаться, шпионить, подглядывать»—именно это он и делал. Все же вместе позволяет считать, что им двигала, увы, довольно банальная ревность, дости­гающая к тому же патологических пределов. Кстати, доверчивость отнюдь не исключает ревности, причем для излишне доверчивых людей факт измены или предательства (либо то, что они считают таковым) как раз по этой причине обладает исключительной травмирующей силой.

220

Мы рассмотрели случаи убийства на почве меж­половых отношений людей, которые не просто были знакомы друг с другом, а между ними поддерживалась определенная связь, иногда супружеская, на протяже­нии значительного времени. Вся эта группа преступле­ний может быть названа бытовыми сексуальными убийствами и относиться к числу самых распростра­ненных форм противоправного лишения жизни. Одна­ко есть и другая категория сексуальных убийств—это нападение на незнакомых женщин, детей или подрост­ков (чаще с целью изнасилования), либо убийство тех из них, с кем виновный познакомился недавно. В том и другом случае убийства могут быть совершены до, во время или после полового акта либо покушения на него, а совокупление с заведомо мертвым человеком свидетельствует о некрофилии преступника, т. е. о его стремлении к соитию с трупом. Эта вторая группа убийств может быть названа «явно сексуальной», по­скольку, в отличие от бытовых, именно половое влече­ние или его расстройство выступают на первый план и не затенены супружескими либо иными межличност­ными отношениями, которые развивались в течение длительного периода.

Нападение на незнакомых и малознакомых жен­щин, сексуальное насилие в отношении их и убийство, нередко сопровождаются ограблением жертв. Если бы­товые убийства обычно совершаются в условиях оче­видности, то «явно сексуальные» чаще носят скрытый характер и преступники стараются замести следы соде­янного, во всяком случае уничтожить все, уличающее их. В силу этого раскрывать, расследовать последние очень сложно, а безнаказанность может подталкивать на новые подобные же кровавые деяния. Им и будет посвящен следующий раздел.

Отличительной чертой половых убийств является особая жестокость, проявляемая виновными при их совершении, т. е. причинение жертвам исключитель­ных мучений и страданий путем нанесения множества ранений, применения пыток, всевозможных унижений и т. д. Потерпевших часто буквально разрывают на части, кромсают их тела, отрезают отдельные куски, разбрасывают их. Столь разрушительные действия иногда заставляют думать, что убийца полностью те­ряет рассудок, как бы отключается от действитель­ности.

221

Решающее значение в понимании причин сексуаль­ных убийств, совершаемых с особой жестокостью, имеет Знание субъективных характеристик личности преступника: Для нее характерны выраженная импуль­сивность и аффективность, высокий уровень агрессив­ности, ригидность (застреваемость травмирующих пе­реживаний), аутичность (отгорожденность от мира), субъективный подход к трактовке жизненных ситуа­ций. Социально-психологическая адаптация у них, как правило, нарушена, вместе с этим отмечается общее неприятие традиционных моральных суждений. Их по­ведение в значительной степени определяется аффекти­вно заряженными идеями и установками, которые на­ходят свою реализацию й «ключевых» ситуациях.

У особо жестоких сексуальных убийц высокая чувствительность к любым видам межличностного взаимодействия и ощущение неопределенной, но по­стоянной угрозы (не обязательно физического характе­ра), исходящей извне, вследствие чего им свойственно искаженное восприятие объективной реальности за счет мощной проекции своего внутреннего состояния вовне, а также расхождение между собственным вос­приятием самого себя и тем, каким хотелось бы стать. Рамки свободы выбора своего поведения у них сущест­венно сужены, отсюда и низкие возможности управ­лять им.

Среди сексуальных убийц, совершающих особо же­стокие преступления, можно выделить тех, чьи пре­ступные действия отличаются внезапностью массиро­ванного аффективного взрыва. Жертве наносится мно­жество телесных повреждений на протяжении более или менее длительного времени. Об особой жестокости прежде всего говорит характер повреждений, их мно­жество, у потерпевшего не остается ни одного живого места. Целью здесь не обязательно является убийство, хотя это чаще всего и происходит, а сексуальная моти­вация вырастает на почве весьма травматичных ощу­щений своей сексуальной неполноценности.

Так, М. в 1989 г. в дневное время совершил в подъ­езде своего дома убийство с особой жестокостью своей жены, нанеся ей отверткой 67 колотых ран в различные части тела, в числе которых 10—в область грудной клетки, 12—в область шеи.

Преступления такого типа являются следствием ис­терической аффектированнее реакции и конкретной

222

потерпевшей, чьи действия чаще бывают только пово­дом для реализации имевшего место аффективного накопления. Образно можно сказать, что действия по­терпевшего были последней каплей, переполнившей чашу терпения данного человека и спровоцировавшей его массированное агрессивное поведение. Отметим, что М. как бы не способен остановиться, хотя мог и не иметь осознанного намерения доставить жене именно особые страдания. В этом случае реализовался накоп­ленный аффект, а множественность повреждений, их тотальный характер являлись следствием его прямого выхода. Особая жестокость здесь знаменует собой бес­сознательное стремление полностью уничтожить объ­ект психотравмы путем его уничтожения.

Еще одну разновидность жестоких сексуальных убийц могут составить те, которые действуют столь кровавым способом для достижения определенных со­стояний психики и особенно эмоциональной сферы. Причем сама по себе смерть потерпевшего может и не иметь какого-то значимого личностного смысла для преступника. Сам потерпевший и связанные с ним жестокие манипуляции (даже могут быть специфичес­кие пытки) используются как средство достижения определенного аффективного экзальтированного со­стояния, которое часто имеет под собой сексуальную подоплеку независимо от пола потерпевшего.

Эти состояния психики имеют субъективный смысл высшего наслаждения и близки к состоянию оргазма, который существенно продлен по времени. Характер­но, что у этих преступников нет сексуальных связей, которые могли бы их удовлетворять, а если и были, то носили, во-первых, эпизодический, во-вторых, вынуж­денный характер и, самое главное, они не приносили им должного удовлетворения. В литературе описаны такого рода случаи, например ссылаются на «Лондон­ского вампира», который еще у живых женщин выса­сывал из сонной артерии кровь. Мы неоднократно сталкивались со случаями различных издевательств сексуального характера, в том числе с причинением различных повреждений половым органам жертв, их отчленением и выполнением с ними различных мани­пуляций.

К., будучи в нетрезвом состоянии, избил свою со­жительницу Р., причинив множествейные телесные по­вреждения. После чего, <:,,большой силой забил ей во

223

влагалище пустую бутылку, протолкнув ее с помощью отрезка металлической трубы, повредив при этом брюшную полость. Кроме того, ввел в ее половые органы конец «вешалки-плечиков» и пытался ввести вторую бутылку. Все повреждения были причинены прижизненно, от которых жертва скончалась на месте.

Следствием установлено, что К. сожительствовал с потерпевшей более года. Как характеризовали их соседи, оба вели аморальный образ жизни, пьянство­вали. Поводом к совершению данного преступления послужило обнаружение потерпевшей пьяной с другим мужчиной совершенно раздетой.

Некоторые сексуальные убийства с особой жесто­костью имеют достаточно четкий, даже иногда пол­ностью осознаваемый личностный смысл. Здесь имеет место не просто физическое уничтожение другого, но попытка уничтожить жертву и на психологическом уровне. В этом случае у потерпевшего вызываются такие эмоции, как страх, унижение, потеря собствен­ного достоинства, попытки любым унизительным спо­собом спасти свою жизнь и т. д. Образно говоря, здесь происходит как бы двойное уничтожение—сна­чала личности, а потом человека как физического объекта. Мотивация таких действий отличается слож­ностью и имеет смысл глобального самоутверждения над другим.

Далее следует отметить, что наряду с перечислен­ными мотивами, побуждающими к совершению сексу­альных убийств с особой жестокостью, существует и другой глубинный и очень существенный мотив — страх смерти.

Страх смерти способен оставаться в рамках нормы, всю жизнь незримо сопровождать человека и незаме­тно влиять на его поступки.

Наиболее острые ощущения смерти очень часто формируются в результате эмоционального отверга-ния родителями (в первую очередь матерью) ребенка, лишения его эмоционального тепла в детстве. У ребен­ка не возникает уверенности в своем праве на сущест­вование, своей самоидентичности, автономия «Я» от «не-Я», а также, что очень важно, чувства безопас­ности. Напротив, он бессознательно ощущает себя очень уязвимым и беззащитным, поскольку его остави­ли те, кто самой природой определен быть попечи­телем ребенка.

224

Поэтому страх за свое существование начинают вызывать самые различные явления и люди. Именно такой страх порождает кровавое насилие поскольку субъект, уничтожая других, тем самым подавляет в се­бе свой страх смерти. Ярким примером тому может служить поведение Сталина и Гитлера, которые к тому же, что особенно важно, тяготели к смерти, то есть являлись некрофилами. Что касается рассматривае­мых нами убийц, то они, ощущая себя властителями чужих жизней, совершая насилие, пытаются снять этот страх, снизить собственную неуверенность, высокую тревожность, как бы отодвинуть от себя смерть.

Мы не случайно страх смерти определили как гло­бальный мотив: по нашему мнению, он является одной из основных, если не главных, побудительных сил у большинства анализируемых нами особо жестоких убийц. Подавляющая масса этих преступников, как мы указывали выше, испытывала психическую деприва-цию (лишение) на этапе раннесемейных отношений, постоянно переживали чувство угрозы личной безопас­ности своего существования, на бессознательном уров­не ощущали свою уязвимость и беззащитность. Поэто­му можно утверждать, что страх смерти как мотив может присутствовать и побуждать к совершению раз­личных убийств с особой жестокостью.

Многие из виновных в совершении особо жестоких сексуальных убийств отличаются эмоциональной хо­лодностью, эгоцентризмом, фанатизмом, охваченно­стью доминирующей идеей. Для большинства харак­терно отсутствие психологической идентификации с другими людьми, то есть умения поставить себя на их место, войти, образно говоря, в их положение, сопереживать им. Вместе с тем отсутствие идентифи­кации с потерпевшим отнюдь не означает, что у кон­кретных преступников, совершивших убийства с осо­бой жестокостью, этой способности вообще нет. Она может быть избирательной и достаточно развитой в отношении других людей, например отдельных близ­ких родственников или друзей.

В непосредственной связи с таким глубинным мо­тивом, как страх смерти, находится и другой тип убий­цы, который можно определить как некрофильный.

Вопросу некрофилии как явлению большое внима­ние уделил в свое время Э. Фромм. Некрофилию он определяет как страстное влечение ко всему мертвому,

8. Сексуальные преступления

225

разлагающемуся, гниющему, нездоровому. Это страсть делать живое неживым, разрушать во имя одного лишь разрушения. Это повышенный интерес ко всему чисто механическому. Это стремление расчленять живые структуры. Подлинной целью убийцы-некрофила, как указывает Фромм, является не смерть жертвы (хотя, конечно, это необходимое условие), но акт расчленения тела; страсть к расчленению является в высшей степени характерной чертой личности некрофила К

Нужно сразу оговориться, что к некрофильному типу мы относим тех людей, которые совершили убийства с особой жестокостью, основным мотивом которых являлось именно расчленение живого, тела жертвы, доставление ей тем самым особых страданий или совершение различных манипуляций с человечес­кими органами. Мы полагаем, что не всегда к некро-фильным типам нужно относить тех убийц, которые совершили расчленение трупа с целью его сокрытия.

Характеризуя некрофилов, Э. Фромм справедливо пишет, что проявлением некрофильного характера яв­ляется убеждение, что все проблемы или конфликты можно решить только с применением силы. Для некро­фила характерна уверенность, что сила, насилие явля­ются первым и последним решением в любой ситуа­ции. На все жизненные проблемы некрофил всегда, в принципе, отвечает разрушением и никогда не дей­ствует созидательно, осторожно, бережно. Кроме того, Э. Фроммом выявлен еще ряд таких черт, характеризу­ющих некрофилов, как манера общения, цветовые и за-паховые предпочтения.

В общении некрофилу свойственна особого рода без­жизненность, о крайне интересных вещах он может го­ворить в удручающей, холодной, чопорной и отчужден­ной форме. Реальным для него является только прош­лое, но не настоящее и не будущее. Прошлое, то есть прошедшее и умершее, по-настоящему правит его жиз­нью. Иначе говоря, вещи правят человеком, мертвые— живыми; некрофил всегда предпочитает иметь, а не быть.

В цветовых тонах некрофил отдает предпочтение темным, поглощающим свет, таким, как черный или коричневый, и не любит ярких красок. Вместе с этим некрофилы имеют особую склонность к дурным запа-

¹ Фромм Э. Адольф Гитлер: клинический случай некрофи­лии.—М., 1992.—С. 8, 10.

226

хам, в основе своей восходящим к запаху разлагаю­щейся плоти.

Ниже будет дан детальный анализ сексуального убийцы Чикатило, яркого представителя группы сексу­альных преступников-некрофилов.

2. Многоэпизодные («серийные») сексуальные убийства'

В Лондоне, в Музее восковых фигур мадам Тюссо, отдельная экспозиция посвящена... знаменитым убий­цам и, в частности, так называемым сексуальным ма­ньякам, т. е. лицам, совершившим не одно убийство на сексуальной почве. Почему им уделено такое внима­ние, что может привести к ним посетителей? Одно­сложный ответ дать трудно: здесь, очевидно, стремле­ние показать необычные, из ряда вон выходящие по­ступки, страшных людей, поистине монстров, и всем этим поразить воображение и пощекотать нервы, но еще и уберечь людей, излишне доверчивых, неосторож­ных, неопытных от столь трагической участи, предо­стеречь общество.

Многоэпизодные, или, как их еще называют, серий­ные, убийства по сексуальным мотивам явление не новое. Их предыстория тянется еще из глубины веков, потрясая практически каждое столетие новыми имена­ми сексуальных убийц и количеством жертв. Эти пре­ступления совершаются в различных странах, имею­щих разные государственные системы, экономические уклады, географическое положение, национальную психологию. Такой «всеобщий» характер этих убийств показывает, что их природа и причины не обусловлены социальными условиями, политическими, экономиче­скими и другими отличительными особенностями стран, где они наблюдаются, так как вспышки столь дикой жестокости имеют месуо в самых различных регионах планеты. Между тем в некоторые неблагопо­лучные периоды времени (внутренние потрясения, об­щесоциальная нестабильность, войны и т. д.) число подобных преступлений может возрастать. Например, такая тенденция наблюдается в нашей стране.

¹ Раздел «Многоэпизодные («серийные») сексуальные убийства» написан с участием А. Р. Павлова.

227

Если рассматривать хронологию наиболее нашуме­вших из этих преступлений за рубежом, совершенных за последние два столетия, то отсчет, по всей видимо­сти, нужно начать с Джека Потрошителя, о котором достаточно подробно было рассказано выше. Далее можно отметить французского брачного афериста Анри Ландрю. В довольно короткий срок—с 1915 по 1919 г.— он уничтожил 11 женщин, предварительно на них женившись. Убийства он совершал во время «медового месяца» в своем имении под Парижем.

Согласно книге рекордов Гиннесса, наиболее страш­ным убийцей двадцатого века в Европе и третьим в мире считается немецкий сексуальный маньяк Бруно Людке. От его рук погибли во время между 1928 и 1943 гг. 85 женщин. В период между 1973 и 1980 гг. на территории Эквадора, Колумбии и Перу были умерщвлены 300 малолетних девочек в возрасте до 10 лет. Убийцей оказался колумбиец Педро Алонсо Лопес. В 1991 г. в США был арестован Джеффри Даммер. Он был обвинен в совершении 17 убийств по сексуальным мотивам.

Теперь рассмотрим этот вид опаснейших преступле­ний в нашей стране. С сожалением приходится кон­статировать, что официальная статистика отсутствует, сведения о ней растворяются в цифрах, отражающих все зарегистрированные умышленные убийства и поку­шения на них. Это обстоятельство, бесспорно, вызыва­ет немалые трудности при изучении подобных преступ­лений, их состояния, динамики и структуры. Одним из немногих и достоверных источников данных могут служить архивные материалы Государственного науч­ного центра социальной и судебной психиатрии (ГНЦССП) им. В. П. Сербского. Дело в том, что в этом Центре (в прошлом—институте) прошла ком­плексную судебно-психиатрическую экспертизу боль­шая часть преступников, повинных в особо жестоких преступлениях, однако некоторые из таких лиц были освидетельствованы в других стационарных учрежде­ниях, в основном в бывших союзных республиках и крупных медицинских центрах.

Динамика проведения экспертиз в ГНЦССП им. В. П. Сербского в отношении обвиняемых в многоэпи-зодных убийствах по сексуальным мотивам достаточ­но информативна и выглядит следующим образом: в 1966 г. таких экспертиз не было, в 1967 г. была про-

228

ведена только 1 экспертиза, в 1968—4, 1969—не было, 1970—1, 1971 — 2, 1972—1, 1973 — 2, 1974—не было, 1975 — 3, 1976—6, 1977—3, 1978 — 5, 1979 — 6, 1980 — 5, 1981 — 3, 1982 — 5, 1983 — 12, 1984—3, 1985 — 7, 1986—7, 1987—4, 1988 — 5, 1989—5, 1990—3, 1991 — 9, 1992 — 8. Таким образом, за 26 лет здесь были обследованы 108 человек, повинных в совершении «се­рийных» сексуальных убийств. Ими были совершены следующие преступления: 359 убийств, 96 покушений на убийство, 361 изнасилование, 84 покушения на изна­силование, 36 актов мужеложства. Их жертвами стали 463 человека. Итого, с 1966 по 1992 г. 108 преступников убили 463 человека! Как на «малой» войне! И притом часть подобных лиц, как уже отмечалось, была об­следована в других психиатрических учреждениях.

Эти преступления были совершены в разных ме­стах, при различных обстоятельствах, они имели не­одинаковое количество жертв, и осуществлялись раз­ными способами. Однако при ближайшем рассмотре­нии можно обнаружить некоторые объединяющие их признаки, и в число важнейших следует отнести то, что, во-первых, практически все они были совершены в условиях неочевидности, во-вторых, все убийства сопровождались особой, внешне ничем не мотивиро­ванной жестокостью, когда потерпевшим причинялись неимоверные страдания, и в-третьих, их жертвами ста­новились двое и более людей.

Еще одно очень важное обстоятельство, мимо кото­рого никак нельзя пройти: даже беглый анализ приве­денных выборочных статистических данных свиде­тельствует о том, что с 1973 г. наблюдается рост указанных преступлений. Его можно объяснить разны­ми причинами, в том числе особенностями выявления и регистрации «серийных» убийств в 60-е гг. и в настоя­щее время. Можно допустить также, что в тот давний период они плохо раскрывались, а поэтому виновные, естественно, не подвергались экспертизе. Но, по-види­мому, небезосновательно предположение о том, что увеличение количества таких особо опасных преступни­ков может быть связано с нарастанием общего кризиса общества, со снижением его нравственности и вместе с тем распространением безнаказанности. Конечно, это влияет на динамику не только сексуальных убийств.

К числу «серийных» сексуальных убийств может быть отнесено лишение жизни двух и более людей,

229

сопровождаемое их изнасилованием или покушением на изнасилование либо иными сексуальными посягате­льствами, например развратными действиями. Жерт­вами становятся женщины или дети и подростки обо­его пола или женщины, дети и подростки.

При кажущейся внешней одинаковости «серийные» сексуальные убийства в действительности весьма су­щественно отличаются друг от друга. Можно выде­лить следующие их группы: 1) убийства женщин или подростков (обоего пола), чтобы сломить их сопротив­ление в целях последующего сексуального насилия. Сюда относятся и случаи, когда убийца не желал на­ступления смерти; 2) убийства с целью обеспечения собственной безнаказанности после совершенного из­насилования или другого сексуального преступления; 3) убийства, когда преступник получает половое удов­летворение от мучений и агонии своих жертв. Это наиболее опасная категория сексуальных преступни­ков, к их числу относится теперь всем известный Чика­тило; 4) убийства женщин до, во время и после совер­шения изнасилования, когда потерпевшие говорят или делают нечто, что воспринимается преступником как тяжкое оскорбление.

Необходимо различать также и тех, кто нападает только на женщин или только на детей и подростков (обоего пола) или на женщин, детей и подростков. Особую категорию составляют те, которые, кроме того, что убивают и насилуют, еще и грабят свои жертвы.

В зависимости от приведенных классификаций мо­жно представить личностные модели преступников, совершающих «серийные» сексуальные убийства. Цен­ность указанных моделей будет зависеть от того, насколько полно и точно в них будут учтены те качества преступников, которые порождают столь опасные действия и которые могут способствовать установлению виновных. Как можно судить по ре­зультатам изучения личности и преступного поведения сексуальных убийц, такие качества главным образом заключаются в следующем:

— сексуальные посягательства на женщин, сопро­вождаемые проявлениями особой жестокости, опреде­ляются не столько половыми потребностями преступ­ников, сколько необходимостью решения своих лич­ностных проблем, в основе которых лежит

230

бессознательное ощущение психологической зависимо­сти от женщин. При этом, как и в других схожих случаях, имеется в виду не конкретное лицо, а женщи­на вообще, женщина как символ, или как некий аб­страктный образ, обладающий тем не менее большой силой;

• социальное или биологическое отвергание жен­щиной, которого, кстати, на самом деле может и не быть, порождает страх потерять свою социаль­ную и биологическую определенность, соответст­вующий статус, место в жизни, т. е. фактически быть уничтоженным. Это в высшей степени травма­тичное переживание, и поэтому преступник не мо­жет принять себя в качестве отвергнутого женщиной. Насилуя и убивая потерпевшую, иными словами, пол­ностью господствуя над ней, он в собственных глазах подтверждает свое право на существование. Следова­тельно, здесь действует мотив самоутверждения, об­ладающий, как известно, огромной стимулирующей силой;

• нападения на подростков и особенно детей нере­дко детерминируются бессознательными мотивами снятия или подавления тяжких психотравмирующих переживаний своего детства, связанных с эмоциональ­ным отверганием родителями в тот далекий период, с унижениями по их вине. Избрание в данном случае сексуального способа преступного посягательства определяется тем, что у данного человека сексуальные отношения вызывают наибольшие затруднения. Эти затруднения, переплетаясь с нежелательными образа­ми детства, мощно стимулируют указанные тяжкие посягательства. Понятно, что в названных случаях ре­бенок или подросток, ставший жертвой, также высту­пает в качестве символа, некоего «обобщенного» су­щества;

• сексуальные нападения на детей и .подростков, сопряженные с их убийствами могут порождаться не­способностью преступника устанавливать нормальные половые контакты со взрослыми женщинами, либо тем, что подобные контакты не дают желаемого удов­летворения в силу различных половозрастных дефек­тов, нарушений половозрастного развития;

• получение полового удовлетворения и даже ор­газма при виде мучений и агонии жертвы. Это сла­дострастные убийства сугубо садистского характера,

23 1

следовательно, они вызываются острыми и, видимо, непреодолимыми сексуалъными влечениями убийцы.

Среди жертв 108 преступников, обвиненных в со­вершении многоэпизодных убийств по сексуальным мотивам, доля лиц мужского пола составила 8,5%, а женщин соответственно—91,5%. Из общего количе­ства мужчин удельный вес детей и несовершеннолет­них составляет 86%. Остальные—это убийства взрос­лых мужчин после гомосексуальных насильственных посягательств. Среди женщин картина несколько иная: доля детей и подростков здесь составляет 21,6%, со­вершеннолетних—63%. 8,7% являются женщинами пожилого возраста.

То обстоятельство, что подавляющее количество жертв являются женщинами, а число мужчин почти в 10 раз меньше, позволяет сделать вывод о том, что половая принадлежность жертвы имеет огромное, но не всегда решающее значение в выборе объекта пося­гательства.

Упомянутый выше анализ актов судебно-психиат-рических экспертиз показал, что сексуальные «серий­ные» убийства сопровождаются в основном такими действиями, как изнасилование, мужеложство, совер­шенное с применением насилия, имиссия (введение по­лового члена) и введение различных предметов во все естественные отверстия тела, обнажение умерщвлен­ных жертв, мастурбирование на фоне созерцания тру­пов, коитальные и орально-анальные действия с трупа­ми, отсечение гениталий и (или) молочных желез, вве­дение отрезанных мужских гениталий в естественные отверстия тела, извлечение внутренних органов при помощи различных колюще-режущих предметов и (или) посредством выгрызания или вырывания без применения вышеназванных способов, дефлорация (лишение девственности), нанесение телесных повреж­дений различной тяжести с целью получения сексуаль­ного и иноТЪ удовлетворения, а также некоторые дру­гие аналогичные действия.

Расчленение трупов, вырезайте внутренних и поло­вых органов и иные некрофильские действия достаточ­но характерны для сексуальных убийств, особенно тех, которые совершаются ради полового удовлетворения.

Очень часто при таких убийствах не обязательно имеет место половой акт, а сексуальное наслаждение достигается путем имитации генитального проникно-

232

вения в тело жертвы, при котором разрываются есте­ственные отверстия тела, разрезается грудь, горло и половые органы, иногда может быть расчленено все тело.

Г., 26 лет, образование высшее, ранее был судим за кражу, женат. На протяжении 6 лет он совершал разбойные нападения, изнасилования и убийства. Одно из преступлений Г. совершил на чердаке учебного заведения, куда он обманным путем завел двух сту­денток. Совершив их убийство, он раздел трупы и по­ложил их один на другой в позе, имитирующей по­ловой акт, а затем, глядя на них, начал онанировать, вводя при этом палец во влагалище и анус умерщ­вленных девушек.

Одной из характерных особенностей многоэпизод-ных сексуальных убийств является количество лиц, ставших потерпевшими от этих преступлений. Чаще всего количество потерпевших колеблется в пределах трех-шести человек обоего пола. Здесь важно также отметить, что понятие «серии» умышленных убийств, совершенных в связи с сексуальными переживаниями, вбирает в себя гораздо более широкий, а вероятно, и наиболее полный диапазон насильственных дей­ствий, имеющих сексуальный характер и сопровож­дающих данный вид преступного поведения. Это дает основание говорить о том, что многократность таких убийств в уголовно-правовом смысле иногда отодвигает на второй план их сексуальную окра­шенность.

При исследовании архивных материалов ГНЦССП им. В. П. Сербского было обнаружено, что преступ­ники совершали общественно опасные деяния с различ­ной частотой и неравнозначным количеством жертв. Пределы этой частоты колебались от нескольких ми­нут до нескольких лет, что было обусловлено самыми разнообразными факторами.

Исходя из полученного эмпирического материала и его анализа, вполне оправданным будет сказать, что при раскрытии' такого понятия, как многоэпизодность, не имеет никакого уголовно-правового значения, какой временной промежуток имел место между последова­тельными эпизодами. Совершение преступником в пе­рерывах между убийствами, составляющими серию из нескольких эпизодов, других преступлений, ни в коем случае не следует считать окончанием серии убийств

233

по сексуальным мотивам, если и впоследствии было зафиксировано хотя бы еще одно аналогичное деяние.

Остановимся на вопросе о том, где совершаются эти преступные деяния. Анализ имеющегося матери­ала показал, что они имели место в основном в горо­дах, но и в сельской местности их было совершено немало. Иногда таким преступлениям предшествовало предварительное знакомство убийц и потерпевших с последующим совместным распитием алкогольных напитков. В некоторых случаях потерпевшие приводи­лись в жилое помещение, принадлежащее преступни­ку,— квартиру, дом, подвал и т. д., причем это дела­лось насильно, под воздействием угроз, либо с по­мощью обмана. Всего в помещениях было совершено свыше 40% «городских» сексуальных убийств.

Ш., в прошлом совершивший убийство, связанное с сексуальными проблемами, на одной из улиц города познакомился с женщиной. Приведя ее к себе домой, выпил с ней некоторое количество спиртного, совер­шил половой акт, а затем, якобы в ссоре, задушил ее бельевой веревкой. Труп вынес на улицу и закопал в снег.

В. обманным путем завел в свою квартиру двух малолетних сестер. Совершил их изнасилование в изв­ращенной форме, после чего задушил их парашютной стропой; труп одной из них расчленил.

Т., задушивший и расчленивший труп своей сожи­тельницы, затем в течение двух месяцев совершил сек­суальные убийства 6 женщин. Он приглашал их домой, где после алкогольных возлияний вступал с ними в ин­тимные отношения. Эти встречи заканчивались убийствами, после которых преступник расчленял тру­пы и выносил их на пустырь.

М., в прошлом уже совершивший удушение незна­комой женщины, совершил по месту проживания убийство бабушки своей жены. После убийства он изнасиловал ее труп, а затем задушил жену и также изнасиловал ее труп.

Как мы видим, в некоторых случаях мы сталкива­емся с явными некрофильными проявлениями, кото­рые выражались в совокуплении с трупами, их расчле­нении и т. д.

Иногда убийцы используют складывающиеся об­стоятельства, реагируя на них определенным образом, й создается впечатление, что такие обстоятельства как

234

бы заранее предуготовлены для них—именно для них, а не для кого-нибудь другого, и это мы подчеркиваем особо. Например, А. находился в гостях у брата. Вос­пользовавшись его отсутствием, он изнасиловал его жену и малолетнюю дочку; после содеянного убил их ударами спортивной гантели по голове.

К., будучи в гостях у своей знакомой, склонил ее к вступлению в половую связь, позднее с применением физической силы совершил с ней половой акт в изв­ращенной форме. После этого он задушил ее подуш­кой. Пришедшую домой несовершеннолетнюю дочь потерпевшей постигла та же участь, что и ее мать.

М., находясь в доме своей сестры, нанес смертель­ные телесные повреждения ее подруге. После этого он убил ее жениха, ампутировал у него половой член, вложил в рот убитой и совершил с ней половой акт.

Некоторое количество этих преступлений было со­вершено на чердаках, в подвалах и подъездах жилых домов. При этом иногда подвальные помещения спе­циально оборудуются для совершения столь чудовищ­ных преступлений, особенно если преступник намерен подвергать свои жертвы пыткам. Городские помеще­ния, где совершались сексуальные убийства, не ограни­чивались исключительно жилым сектором, определен­ное их количество случалось и в таких помещениях, как место работы жертвы или преступника, гостиница, баня, а также чердаки, подвалы, подъезды различных учреждений и предприятий.

Многоэпизодные сексуальные убийства в ряде слу­чаев имели место вне каких-либо помещений. Они совершались также на улицах, стадионах, стройпло­щадках, территории предприятий и учреждений, пус­тырях, в парках, городских лесополосах и лесных мас­сивах, глухих и безлюдных местах. Количество пре­ступлений, совершенных вне каких-либо помещений, несколько выше по сравнению с совершенными в по­мещениях. В какой-то мере это объясняется тем, что в лесополосе или в парке преступнику сравнительно легче осуществлять преступные действия ввиду прак­тически полного отсутствия возможных свидетелей, намного меньше возникает проблем и с сокрытием следов преступлений. Здесь маскирующие действия часто даже и не предпринимаются, поскольку необ­ходимость их совершения возникает редко. Нельзя не принимать во внимание и то обстоятельство, что

235

закрытое помещение, где можно беспрепятственно со­вершить сексуальное посягательство и убить, еще надо иметь.

Многоэпизодные сексуальные убийства в сельской местности (42% от общего числа) характеризуются примерно такими же показателями, как и в условиях города, но с некоторыми отличительными особенно­стями. В силу специфики сельского региона убийства здесь чаще совершались в таких местах, как дом жерт­вы, дачный дом преступника или его рабочее помеще­ние, территория агропромышленного производства, вблизи железнодорожных вокзалов, станций, плат­форм, аэропортов, в границах поселка, села, деревни, населенного пункта, дороги и прилегающей к ней тер­ритории, открытые сельскохозяйственные угодья и пространства, лесные массивы и лесополосы.

Приведем несколько примеров.

Щ. совершал нападения на женщин в принадлежа­вших им в деревнях домах. В ходе нападений он наси­ловал, а затем убивал свои жертвы.

В. в трех километрах от села напал на малолетнюю девочку, после изнасилования задушил ее резинкой от трусов. Через несколько месяцев, на окраине села, вновь изнасиловал малолетнюю девочку и убил ее, перекрыв руками дыхательные пути. Следующий эпи­зод в серии его преступлений был зафиксирован через несколько лет. На территории совхоза он напал на малолетнюю девочку, которую стал душить. Совер­шив с ней различные насильственные сексуальные дей­ствия, он задушил ее детской шапочкой, которую завя­зал на шее и затянул.

Важно отметить и то обстоятельство, что опреде­ленная часть «серийных» сексуальных преступлений (порядка 9%) была совершена в соучастии. Эти пре­ступления представляют повышенную общественную опасность по сравнению с совершенными одним пре­ступником, так как действия двух и более преступ­ников облегчают достижение преступного результата, дают возможность легче скрыть следы преступления. Н. и П., жертвами которых стали 5 женщин, используя автомашину «такси», водителем которой работал П., в ночное время обманным путем увозили в пригород­ные лесные массивы прибывающих в аэропорт жен­щин. После изнасилования их убивали с особой жесто­костью.

236

Вообще, как уже отмечалось, отличительной чер­той этих тяжких преступлений против личности явля­ется особая жестокость: большая часть подобных убийств отличалась применением исключительно му­чительных для потерпевших способов, глумлением над жертвами и их бесконечным унижением, причинением особых физических страданий, циничными действия­ми. Потерпевшим наносилось множество телесных по­вреждений, иногда их специально подвергали пыткам.

Например, К. после совершения изнасилования од­ной потерпевшей нанес 23 удара, другой — 34 удара троакаром; М. четверым потерпевшим соответствен­но—10, 22, 11 и 10 ударов ножом; Н.— 24 и 11 ноже­вых ранений, применял также топор и камни; К. одной из жертв причинил 22 ножевых ранения; 3. наносил потерпевшим многочисленные удары вилкой и различ­ными металлическими предметами; А. нанес 14 и 121 удар ножом двум потерпевшим; К.— 4 и 7 ножевых ранений; Л.—16 и 29 ударов ножом; М.— 7 и 27 ноже­вых ранений.

Некоторая часть преступников использовала для травмирования потерпевших не только колюще-режу­щие, но и специально приготовленные ранее или нахо­дящиеся на месте преступления предметы. Б., помимо ножа, нанес одной из своих жертв удар табуреткой; Т. орудовал ножом и молотком; М.иШ. избивали потер­певших металлической трубой; Б. использовал спор­тивную гантель; С. наносил удары камнем; Я. совер­шил первое убийство при помощи секции отопитель­ной батареи, и второе ударами доски по голове; М. наносил многочисленные удары специально приготов­ленным металлическим прутом. Этот страшный пере­чень можно продолжить.

Особое место, вне всяких сомнений, занимают та­кие действия, как ампутация и вскрытие различных частей тела, расчленение трупов, их сжигание.

Т. совершил убийство четырех человек, на трупах которых имелись следующие повреждения: отрезаны молочные железы, вырезан участок брюшной стенки, у мальчика был ампутирован половой член с мошон­кой; Б., также совершивший убийство четырех человек, у одной из жертв вырезал волосистую часть лобка; Д. у одной из двух потерпевших отрезал ушные ракови­ны, половой член, вскрыл брюшную полость; М. во время убийства мужчинь? ампутировал его половой

237

член; Ш. у одной из жертв вырезал молочные железы. Эти и другие случаи свидетельствуют о том, что осо­бое внимание убийцы уделяют, во-первых, половым органам и тем частям тела, которые имеют отношение к сексуальной жизни. Подобные действия можно объ­яснить следующим образом: преступник уничтожает те части тела, которые причиняют ему наибольшие страдания, но, разVмеется, эти части функционируют в его психике на символическом уровне. Ампутация, например, мужского полового органа может интерпре­тироваться как символическое наказание своего поло­вого члена при наличии импотенции, полной или час­тичной. Другое объяснение (в зависимости от личности преступника) может заключаться в том, что он, опять-таки в силу своей импотенции, уничтожает «нормаль­ный» половой орган другого и таким образом как бы мстит этому другому.

Во-вторых, как мы уже отмечали выше, многие сексуальные убийцы расчленяют трупы, копаются во внутренностях, разбрасывают части тела, а также ре­ализуют соитие с убитыми. Мы полагаем, что здесь имеет место некрофилия, и все виновные в таких посту­пках лица должны рассматриваться в качестве некро­филов, даже если соитие отсутствует. Следовательно, необходимо расширить наши представления о некро­филии и понимать его как любое стремление к трупам и к манипуляциям с ними, в первую очередь их расчле­нению.

Что представляют собой «серийные» сексуальные преступники? Поскольку их экстраординарные дей­ствия и количество жертв практически всегда вызыва­ют у судебных и следственных органов (да и не только у них) сомнения в психической полноценности обвиня­емых, остановимся прежде всего на этом вопросе.

Из общей совокупности данных о преступниках, подвергнутых стационарной судебно-психиатрической экспертизе в ГНЦССП им. В. П. Сербского, лишь 17,7% были признаны невменяемыми, только 28,6%, или практически каждый третий, не имели никаких расстройств психики, а 71,4% обнаруживали те или иные психические отклонения. Последние распредели­лись среди подэкспертных следующим образом: психо­патии—у 46,6%, шизофрения—у 16,7%, олигофрения в степени дебильности—у 15,0%, органические забо­левания центральной нервной системы или их послед-

238

ствия—также у 15,0%, хронический алкоголизм в раз­личной степени—у 5,0% и эпилепсия—у 1,7%.

Приведенные цифры наглядно показывают серьез­ность проблемы психических заболеваний и погранич­ных состояний психики среди лиц, совершающих столь тяжкие посягательства. Это вызывает настоятельную необходимость осмыслить и адекватно оценить крими-ногенность названных расстройств, механизмы их влияния на совершение анализируемых преступлений против личности. На этой теоретической базе могут быть скорректированы действенные мероприятия, на­правленные на борьбу с насильственной преступно­стью лиц, страдающих психическими аномалиями.

Разумеется, сексуальные убийства, совершаемые невменяемыми лицами, столь же опасны, как и анало­гичные Действия вполне здоровых людей, хотя меры к ним применяются разные. О страшных последствиях того, к чему может привести несвоевременная выявля-емость душевнобольных, может свидетельствовать следующий пример.

Е., 23 года, ранее не судимый и признанный впо­следствии невменяемым в связи с обнаружением у него шизофрении, совершил убийство четырех женщин в одной из центральных областей России.

В первый раз он вышел на шоссе с целью, как сам пояснил, кого-нибудь убить; в рюкзаке у него был топор. Он стал прогуливаться вдоль шоссе и поджи­дать жертву; вскоре появилась девушка 16 лет, он пропустил ее вперед, затем догнал и нанес топором удар в шею, несчастная стала кричать, но вскоре была им зарублена. Оттащил ее в кусты, раздел, отрезал груди, чтобы съесть, поскольку, по его словам, думал, что там мясо, а там оказался жир, поэтому не стал их есть и выбросил. Ножом прорезал влагалище до анального отверстия и попытался отрезать голову, но у него не получилось. Отрезанные груди потом все-таки нашел, положил в целлофановый пакет и унес домой, но около дома выбросил. Половой акт даже не пытался совершить.

Тем же летом и с той же целью сел в пригородный поезд, где ему, к их несчастью, попались на глаза две молодые женщины. Они сошли с поезда и пошли купаться на озеро, а он вслед за ними. Одна разделась догола, а вторая была в купальном костюме, а Е. сидел в кустах и смотрел на них в течение 2—2,5 часа.

239

Женщины оделись и пошли на станцию, убийца догнал их и тем же топором сначала ударил в шею ту, что была раздета догола, а вторая с криками стала убе­гать, но все-таки он убил ее двумя-тремя ударами в шею. Трупы оттащил в кусты и стал обеим наносить ножом удары в грудь и во влагалище, во влагалище же одной из них засунул ветку. Обеих девушек раздел, но не пытался изнасиловать, а только, как сам рассказы­вал, «чтобы посмотреть».

Последнее, четвертое, убийство было совершено Е. на одной из аллей недалеко от автобусной остановки. Здесь он увидел женщину, схватил ее за руку и пота­щил в кусты, где нанес удар сначала топором в шею, а затем около пятнадцати ударов ножом в живот. Засыпал ветками. Попыток изнасилования не предпри­нимал.

Итак, четыре совершенно зверских, внешне ничуть не мотивированных убийства, четверо юных женщин, погибших нелепо, ни за что, в нечеловеческих муках и ужасе. Но что же толкнуло на убийство тоже молодого человека, довольно приятного, даже ми­ловидного внешне, с тонким лицом и развитой речью, довольно стеснительного, особенно когда в его присутствии речь заходила о сексуальных отношениях.

Конечно же, он психически больной человек. На улице, в других общественных местах слышал голоса: они договаривали за него конец фраз, которые были у него в голове, называли «пидером», ругали матом; даже по радио слышал, как называли его имя. Мысли повторяли дети и прохожие на улице, голоса слышал ушами или бни возникали в голове, но чаще мысли повторяли женщины, поэтому «я решил их убивать. Это была моя месть людям, поскольку они толкали меня на это, говорили вслух о моих ощущениях: «тут ребрышко», «тут кусочек мяса», «ага, вот заболел же­лудок». Они чувствовали мой организм, измучился, что из моей головы снимали показания. Как-то нару­шается работа внутренних органов, происходит сжатие головы, сжимается тело, нарушается симметрия и сердцебиение, ритмика желудка. Мысли все были всплывающие, звучащие, но неясные для меня. Под кожей что-то двигалось, кожа отслаивалась, в тело входила энергия, и я делался ватный. Но, главное, женщины чесали мои мысли^они унижали меня, все

240

это скапливалось в груди, не было сил этого пе­ренести».

Психиатрические описания и бредовые шизофрени­ческие рассказы Е. можно продолжить, частично здесь они приводятся лишь для того, чтобы показать глуби­ну его безумия. Но объясняют ли приведенные доку­ментальные данные причины ужасающих поступков этого душевнобольного человека? Думается, что нет, во всяком случае, они явно недостаточны, хотя и необ­ходимы. Чтобы понять его, понять содержание его бреда, нужно проникнуть в личность, проследить жиз­ненный путь и судьбу этого человека.

Е. вырос в семье, которую вряд ли можно назвать благополучной. Отец, по данным уголовного дела, был жесток и ревнив, детям уделял мало внимания и ушел из семьи, когда сыну было 5 лет. О матери он в начале беседы отзывался очень хорошо, говорил о том, что она ему уделяла много внимания, но по мере углубления разговора признал, что она «мне что-то недодавала и я считаю ее виновной передо мной», в целом характеризуя ее как властную, жесткую жен­щину. («Если бы я выбирал жену, я выбрал бы помяг­че, не такую строгую, как мать».) Одним словом, тес­ного психологического контакта с матерью у него не было. Но еще более важно то, что у него «никогда ни­чего не получалось с девчонками; хотя они ко мне от­носились нормально, я ни с кем из них не дружил. До армии я дружил с девушкой, Ольгой, но она мне в бли­зости отказывала, а другим боялся это предложить. На такие темы никогда с ребятами не говорил, да и вооб­ще с ними мало дружил. Я остался девственником».

Из этих данных видно, что перед нами отчужден­ная, малоконтактная личность, у которой совершенно не сложились отношения с представительницами про­тивоположного пола, более того, он ни с кем из них не имел половых контактов, что не могло не причинять тяжких переживаний, вызывать ощущение выброшен­ное™, ненужности, отверженности. Отсюда резко враждебная позиция по отношению к женщине, что нашло яркое отражение в бреде, в котором женщины чаще и хуже, чем другие, говорили о нем, оскорбляли, копались в организме и разрушали его. Для него логи­чно поэтому убивать их как виновных не только в фи­зиологических страданиях, но и нагло вмешивающихся в его мысли и даже в т§ло. Женщины становятся

241

агрессивными, от них надо защищаться, что Е. и делает.

О том, что женщины были причиной его страданий из-за неутоленных сексуальных вожделений, вполне убедительно говорят факты: в трех случаях из четырех он глумился над сексуальными органами убитых, у од­ной даже отрезал груди и отбросил их, т.е. как бы лишил ее внешних признаков пола. Но почему он хотел съесть их? Можно предположить, что, поглощая то, что вызывает страдание, подобный человек делает предмет, порождающий травмирующие эмоции, как бы своим (естественно, на психологическом уровне) и тем самым снимает страдание. С такими действи­ями, весьма близкими к некрофилии, мы еще стол­кнемся, когда будем исследовать кровавые деяния Чи­катило.

Очень важный и столь же сложный вопрос: почему голос (голоса), который Е. слышал в голове, называл его «лидером», т.е. педерастом, пассивным гомосек­суалистом, причем надо отметить, что он часто жало­вался на это врачам. Мы полагаем следующее: по­скольку Е. оставался девственником, т. е. был неспосо­бен проявить мужское начало, всегда активное, то мог ощутить себя в женской роли. Это приносило ему дополнительные страдания и унижения, убеждая в том, что виноваты во Ъсем женщины, т. е. он гомосексуа­лист потому, что они отказывают ему в половой бли­зости, тем более что голоса, произносившие упомяну­тое оскорбительное слово, по большей части принад­лежали женщинам.

Для правильного понимания того, почему голоса называли Е. «лидером», необходимо вспомнить одно из основных положений фрейдизма о том, что «все человеческие существа являются бисексуальными. Ка­ждый индивид, является ли он мужчиной или женщи­ной, состоит из элементов мужественности и женствен­ности. Психоанализ установил этот факт так же проч­но, как химия установила наличие кислорода, водорода, углерода и других элементов во всех телах органического происхождения»¹. Поскольку у Е. не было никаких реальных сексуальных отношений, с жен-

¹ Фрейд 3., Булшт У. Томас Вудро Вильсон. Двадцать вось­мой президент США. Психологическое исследование.—М., 1992.— С. 51—52.

242

щинами, то не получило должного сексуального раз­вития его мужское начало. Это очистило дорогу жен­ственности и создало дисбаланс между указанными элементами, а экспансия женственности нашла яркое проявление в вышеуказанном бреде. В этом плане достаточно показательно, что до ареста он носил очень длинные волосы, собранные сзади в косу, что в современной нашей жизни представляет собой впол­не женский атрибут.

Е. по поводу голосов несколько раз обращался к врачам, но должной помопщ не получил. Больной человек с топором и ножом в рюкзаке и с четким желанием убить кого-нибудь из женщин не встречал на своем пути никаких преград.

Одной из характерных черт сексуальных убийц (это отмечают и зарубежные авторы) является небольшой сексуальный опыт и по сравнению с другими людьми они, как правило, не имели многочисленных гетеросек­суальных связей и в этом отношении были достаточно изолированы. Те, которые были женаты, до женитьбы в половом отношении были весьма скромны, избегали разговоров на соответствующие темы, а с женой про­являли мало эмоций, хотя и фантазировали по поводу секса.

Особого внимания заслуживает то обстоятельство, что из общего количества преступников, многократно совершивших убийства сексуального характера, около 10—12% обнаружили склонность к сексуальным пер­версиям (парафилиям), т.е. к нарушениям сексуаль­ного поведения. Это очень важное обстоятельство, так как имеется достаточно оснований предполагать, что именно перверсии связаны с совершением убийств по сексуальным мотивам. Но этим проблема не исчер­пывается, поскольку большинство столь жестоких пре­ступлений совершено не парафильными лицами.

Одной из самых распространенных форм психиче­ских аномалий являются остаточные явления черепно-мозговых травм. Данные нашего исследования показа­ли, что у 52,9% испытуемых в те или иные периоды жизни имели место травмы головы легкой и средней степени, которые впоследствии проявились наличием у них признаков травматической астении.

Об исключительно тесной взаимосвязи алкоголиз­ма и данного вида насильственного преступного пове­дения красноречиво говорит полученная информация

243

о том, что 60,4% преступников, повинных в многоэпи-зодных убийствах по сексуальным мотивам, находи­лись в момент совершения преступления в состоянии алкогольного опьянения. Опьянение как бы развязы­вало им руки, снимало внутренние личностные запре­ты, актуализировало бессознательные переживания и давние психотравмы.

Крайне настораживает то обстоятельство, что 40,2% рассматриваемых преступлений были соверше­ны лицами, которые ранее уже привлекались к уголов­ной ответственности. Из них 22,0% в прошлом были осуждены за половые преступления, что, с одной сто­роны, уже в какой-то мере раскрывает механизм по­вторных противоправных поступков сексуального со­держания, а с другой—вскрывает целый пласт медико-криминологических и социальных проблем и указыва­ет на неиспользованные возможности.

Казалось бы, этот контингент правонарушителей всегда должен быть в центре внимания соответствующих служб органов правопорядка и здравоохранения. Они должны проводить в жизнь целый комплекс взаимосвя­занных мер превентивного характера, оказывая на них постоянное воспитательное и принудительное воздей­ствие, медицинскую помощь, осуществляя непрерывное оперативное наблюдение. По всей видимости, не послед­нюю роль в решении этих немаловажных задач, должен сыграть постоянный, всесторонний и подробнейший взаимообмен информацией в отношении вышеупомяну­тых лиц между правоохранительными и медицинскими учреждениями. Мы все это отмечаем по той причине, что столь нужного взаимодействия как раз острю и не хватает.

С сожалением приходится констатировать, что да­же инициативное обращение лиц с сексуальными перве­рсиями за помощью зачастую не встречает должного понимания и они не обеспечиваются лечением. В ряде случаев обращающиеся за помощью наталкиваются на некомпетентность, халатность и недобросовестность, хотя разрешение их проблем входит в круг непосредст­венных обязанностей соответствующих должностных лиц и врачей. Это позволяет сделать однозначный вывод, что сексуальные преступники, однажды уже проявившие себя в этом качестве, или люди, так или иначе осознавшие наличие у себя патологических на­клонностей в интимной сфере, находятся практически вне поля зрения самых заинтересованных организаций.

244

Теперь рассмотрим некоторые социально-демогра­фические и уголовно-правовые характеристики изуча­емых лиц. Возрастные характеристики преступников, попавших в выборку (на момент совершения первого преступления в последующей серии убийств), распре­делились следующим образом: лица в возрасте до 16 лет составляют 1,6%, от 17 до 18 лет — 6,9%, от 19 до 24 лет —31,4%, от 25 до 29 лет —29,4%, от 30 до 39 лет—16,7%, от 40 до 49 лет—11,8% и старше 50 лет—1,9%. Эти цифры дают наглядное представле­ние о том, что вероятность совершения преступлений данного вида увеличивается начиная с 18 лет и дости­гает пика в диапазоне от 19 до 24 лет.

Среди сексуальных убийц преобладают лица с не­полным средним образованием, что отчасти объясня­ется распространенностью среди них психических ано­малий, которые зачастую затрудняют, а иногда даже исключают возможность обучения.

Исследование показало, что 36,3% «многоэпизод-ных» убийц состояли в браке, 10,8 — в повторном бра­ке, 43,1% не имели семьи и 9,8% были разведены. Важен тот факт, что доля преступников, имеющих на момент первого преступления семью, составляет не­многим менее половины из общей совокупности. Мож­но предположить, что, несмотря на наличие семьи, у них были немалые сложности в сексуальной жизни. Но эти барьеры могут четко и не осознаваться субъек­тами преступлений и в большинстве случаев их выяв­ление возможно лишь при участии квалифицирован­ных специалистов, использующих современные психо­логические подходы и методики.

Приведенные показатели позволяют получить не­которую общую модель личности преступника, совер­шающего многоэпизодные сексуальные убийства. Эти сведения могут помочь в организации профилактиче­ских и розыскных мероприятий.