Престижная экономика

Последующее изучение западными этнографами‑антропологами экономики так называемых примитивных обществ подтвердило и дополнило данные положения. Выяснилось, что в этих обществах трудно отделить экономику от политики и генеалогии, они как будто "встроены" друг в друга. Процессы производства, потребления и обмена опосредованы отношениями родства, пола, возраста, разнообразными ритуалами, верованиями и проч. Исследователи пришли к выводу, что в первобытном обществе существует сложная система социально‑экономических отношений, к которой неприменимы основные принципы политэкономии капитализма (минимизация, выгода, конкуренция, рынок, товар и т. д.), поскольку многие ее составляющие не поддаются рациональному истолкованию.

В силу того, что экономическая система архаических обществ не тождественна индустриальной, антропологи были вынуждены заняться разработкой теории "первобытной экономики". В целостном виде учение о дарообмене было сформулировано в работах французского антрополога и социолога Марселя Мосса (1872‑1950) и впоследствии развито в трудах американских антропологов К. Поланьи, Дж. Далтона и М. Салинза (Мосс 1996; Polanyi 1968; Dalton 1971; Салинз 2000). Данное направление получило название субстантивистской экономической антропологии. По мнению Поланьи, экономика представляет собой универсальное явление в том смысле, что в каждом обществе имеется определенная "субстанция" в виде производства, распределения и потребления материальных благ. Однако в доиндустриальных обществах экономика не поддается рациональному истолкованию, она "встроена" в другие институты архаического общества, опосредуется родственными, возрастными, религиозными и престижными связями.

Исследования антропологов данного направления показали, что в архаических обществах дарообмен был универсальным средством установления отношений между индивидами. Причиной этого, согласно Марселю Моссу, является антропоморфизм – субъективизация внешнего мира, присущая сознанию первобытного человека. Он видел в подарке магическую силу, которая, с одной стороны, передавала с вещью частицу души дарителя (его "везение", магические способности и проч.) и, с другой стороны, в случае некомпенсации дара могла навредить обладателю первоначального дара. Очень хорошо этот аспект дарообменных отношений отражен, например, в сказке о Горе‑злосчастье.

Поскольку получивший дар должен был отдарить дающего, то неспособные это сделать попадали в определенную морально‑психологическую зависимость от дарителя. У ненцев, например, на этот счет существовала пословица "Дают подарки, глядят отдарки". Эскимосы говорят, что подарки создают невольников, как кнуты – собак. У казахов бытовала поговорка: "Собака, которую ударят жирной костью, никогда не пищит". Можно напомнить и русскую пословицу, согласно которой "Нет ничего хуже, чем ждать, догонять и отдавать". В основе данного явления лежит глубокий культурно‑психологический феномен.

Однако подарок не являлся альтруистическим актом. Он обязательно предполагал компенсирующий акт в форме отдаривания. Из трех составляющих дарообмена (давать, брать и отдавать) наиболее существенной являлась именно последняя часть. Подарок равного предполагал ответный дар. Подарок лица более высокого статуса часто предполагал ответную услугу в будущем. Уклонение от отдаривания могло привести к серьезным последствиям (например, изгнанию из общины, что равносильно смертному приговору). Субъектами обмена, как правило, выступают не отдельные индивиды, а коллективы или же такие индивиды, которые выражают интересы какой‑либо группы (например, вожди), то есть как бы аккумулирующие в себе силу данной группы. Система обмена дарами связывает коллективы непрерывно циркулирующими связями от группы к группе, от племени к племени и в то же время охватывает все этажи и сферы общества.

Последнее превращало дарообмен в важный элемент общественных отношений, посредством которого преодолевалась замкнутая автономия экономически обособленных общин и они связывались в сложную систему общественных связей с другими человеческими коллективами.

Наиболее известным примером реципрокации является знаменитая меланезийская кула, изученная Брониславом Малиновским (Malinowski 1922; см. также на русском языке: Мосс 1996: 115‑129; Шрайдер 1999: 86‑90). Кула представляет собой межобщинный церемониальный обмен, распространенный на Тробрианских островах и восточном побережье Новой Гвинеи. Кула отличается от простого экономического обмена, называемого здесь гимвали. Она является прежде всего занятием людей с высоким общественным статусом. Предметом обмена являются две группы предметов: мвали – браслеты из полированных раковин и сулава – ожерелья из красных раковин, отливающих перламутром. Предметы передаются по кругу в двух противоположных направлениях: мвали с запада на восток, а сулава с востока на запад. Их нельзя долго хранить, и они не имеют реальной стоимости. Однако количество раковин и ожерелий, как и постоянное участие в церемониальных обменах, несомненно, влияет на престиж и социальные позиции тробрианцев. Сам акт обмена подарками производится в торжественной форме. Даритель принимает преувеличенно скромный вид и под звуки раковины кладет вещь к ногам партнера. Вещь сразу брать нельзя, в ней содержится опасная магическая сила, должно пройти некоторое время, чтобы она стала безопасной для принимающего дар.

Можно выделить два вида дарообмена. Первый вид обмена предполагал равенство между дарителем и отдаривателем. Обмен подарками между ними происходил в одной социальной плоскости, по горизонтали. Такие отношения в антропологии называют термином реципрокация (reciprocity). В качестве примера можно привести обмен подарками между двумя женатыми членами рода, между женихом и невестой, между двумя бигменами. Второй вид дарообменных отношений предполагает наличие неравенства между дарителями. Он может представлять собой как предоставление подарков лицу с более высоким статусом, так и дары индивидам с более низким общественным рангом. Для обозначения таких отношений в антропологии используют термин ре‑дистрибуция (redistribution). Примером могут выступать отношения между общинниками и вождями, между дружинниками и их предводителем, между подданными, вассалами и королем, между правителем небольшого государства и властителем могущественной империи, между людьми и миром богов.

В качестве иллюстрации можно, например, привести описание подобной церемонии у индейцев острова Ванкувер (тихоокеанское побережье Канады). Праздник – он называется потлач – "состоит в периодическом распределении ее (личной собственности. – Н.К.) среди приглашенных гостей, из которых от каждого ожидается возвращение этой вежливости соответствующими подарками в другом подобном же случае. Следующие подробности относятся к распределению собственности отдельными лицами между другими лицами их племени. Одеяла обыкновенно даются мужчинам, игрушки и краски для лица – женщинам. Не менее двух одеял обыкновенно дается одному и тому же лицу за один раз. Иногда новое ружье разбирается, и ложе, замок и ствол раздаются различным лицам. Разрушение известных родов собственности служит той же цели, как и ее распределение. Лодки, например, дарятся редко; в них делают дыру и топят их. Владелец показывает этим актом совершенное равнодушие к своей собственности; он отдает ее; он уничтожает ее, "сердце его очень сильно" (Зибер 1923: 119‑120).

Индеец, стоящий перед вами в совершенно разорванном одеяле, может иметь дома в своем сундуке 20 новых одеял и столько же ярдов коленкора. Все, что он приобретает сверх непосредственных потребностей, идет на увеличение этого запаса, пока не придет его день в зимнее время, когда он дает свой праздник и распределяет дары между гостями сообразно достоинству каждого. Чтобы всем достало подарков на подобном пиру, одеяло иногда рвется на двадцать частей; и говорят, хотя этому трудно поверить, что ценность и количество данного каждому гостю трудно запоминается. Обычай требует, чтобы дар был быстро брошен в лицо получателя, чтобы показать, что он идет от доброго сердца. Даритель не смотрит на дело так, что он расстается со своей собственностью; он считает ее выгодно помещенною, ибо нынешние получатели постараются возвратить ему на своем празднике с излишком. Лицо, раздавшее больше всего собственности, приобретает наибольшую славу, и по времени голос племени приписывает высшее достоинство. Достоинство это не есть достоинство высшего класса; оно лишь пожизненное и отличается от древнего, наследственного достоинства (Там же: 120).

Подобные обычаи были характерны не только для архаических обществ, но и для уже сложившихся традиционных цивилизаций. Чтобы продемонстрировать свое пренебрежительное отношение к богатству, европейские феодалы совершали различные сумасбродства. Один из них приказал засеять поле серебром, другой велел спалить конюшню вместе с тридцатью скакунами (Bloch 1967).

Важное место в престижном дарообмене занимают массовые застолья.

Сама организация подобных праздников требовала больших вложений, что существенно повышало престиж их организатора. Именно на совместных трапезах нередко осуществлялся обмен подарками и устанавливались асимметричные связи между соплеменниками. Они могли сопровождаться культовыми или религиозными церемониями. Наконец, подобные мероприятия играли также важную роль в выработке чувства коллективизма у членов данной группы или более крупной общественной структуры.

В качестве иллюстрации можно, например, привести описание такой церемонии на островах Фиджи.

Уже за месяц… идут приготовления к празднику; для него садятся овощи и перестают бить свиней, а также собирать фрукты, чтобы не было недостатка в еде. За два или за три дня до пиршества весь народ на ногах. Они гордятся щедростью своего вождя, и каждый приносит столько свиней, черепах, ямса и других съестных припасов, сколько только может. Все заняты приготовлениями к празднеству, и король руководит всем этим. В этом случае они отделываются от предубеждения против поваренного искусства, в иных случаях исполняемого только рабами: каждый, даже сам король, помогает готовить пищу. Накопляют такие массы съестных припасов, что однажды при подобном празднестве 200 человек занимались 6 недель их расставлением, причем шесть куч, составляющих эту массу, содержали около 50 тонн жареного ямса и картофеля, 15 тонн пудинга, 70 черепах, 200 тонн сырого ямса и т. п. Один только пудинг имел 7 метров объема. Когда все готово, начинается раздача сообразно строжайшему этикету. Различные племена и их начальники садятся на месте праздника; туи‑papa, или церемониймейстер, заведывает раздачей кушаний и определяет количество частей, смотря по значению племени. Он призывает одно племя за другим. При произнесении его имени каждое племя благодарит и посылает известное число человек из молодежи, чтобы принесли пищу. Так идет, пока не роздано все. Тогда мужчины едят на свободе и посылают женам их долю на дом, чтобы и те не ушли с пустыми руками (Зибер 1923: 118‑119).

Нетрудно заметить, что некоторые отголоски данных традиций сохранились и в современном обществе. В странах Запада, например, во многих организациях проводятся регулярные совместные чаепития или периодические вечеринки. Главная цель этих мероприятий – выработка в сотрудниках esprit de corps – духа коллективизма данной организации. Во многих традиционных и постградиционных обществах обычаи массовых публичных застолий сохранились и по сей день. В нашей стране они чаще встречаются в национальных республиках и в сельской местности. Однако нередко они облачены в новую оболочку и приурочены к датам, созданным в период советской власти – празднованию официальных праздников, проводам в армию, чествованиям передовиков труда и т. д.

Один из подобных праздников, распространенный в Средней Азии, приурочен к обряду социализации мальчиков – обрезанию. Данный обряд называется суннат‑туй. Обряд является обязательным, но требует больших расходов. Праздник длится три дня. Необходимо накрыть столы на большое количество приглашенных, одарить пришедших подарками. Однако отказаться от организации церемонии было нельзя. Это сказалось бы на престиже главы семьи. По этой причине приходилось залезать в долги (в 1980‑е годы на организацию праздника требовалось 4‑5 тыс. руб.). Однако чем более роскошный пир устраивал организатор церемонии, тем больше ответных подарков он получал (Абашин 1999).

Традиция организации коллективных застолий связана не только с массовыми календарными событиями. Всякое сколько‑нибудь важное событие в жизни отдельного человека (день рождения, свадьба, рождение ребенка, повышение в должности, защита диссертации, выход на пенсию, иногда даже уход в отпуск) предполагает, что он должен организовать стол и угощение. Его родственники, друзья или коллегии по работе нередко с неудовольствием воспринимают, если данный человек проигнорировал стихийно сложившуюся традицию.

Сюда же следует отнести и традицию встречи новогодних, а также ряда иных праздников. Посмотрите, как легко пришла к нам из Америки и Западной Европы традиция дарения подарков к Новому году и на Рождество. Мы постоянно жалуемся на нехватку финансов, но подобно нашим далеким предкам (иногда) из последних сил стремимся, чтобы наш новогодний стол ломился от кушаний. В условиях отмены ряда советских праздников и возрождения некоторых прежних (с учетом глубоко укоренившейся любви к спиртному) стихийно сложилась новая традиция празднования Нового года в течение почти целого месяца, начиная от встречи католического Рождества и заканчивая встречей Нового года по старому календарю.