3. Основные направления позитивизма в криминологии.

Идеи позитивизма нашли отражение в трех основных направлениях криминологии: биологическом (антропологическом), психологическом и социологическом.

Биологическое (антропологическое) направление криминологии.

Основоположником антропологических исследований был френолог Галль. Он разделял людей, совершающих преступления на три категории и положил начало биологической классификации преступников (к первой категории он относил тех преступников, чьи врожденные качества позволяют им в самих себе находить опору в борьбе с соблазнами, вторая – состоит из людей, обездоленных от природы, не отдающих себе отчета в своих действиях, и третья категория занимает между этими двумя промежуточное положение, люди этой категории от природы предрасположены к совершению преступлений).

Позднее антропологическую теорию обосновал тюремный врач из Турина Чезарре Ломброзо.

Его грандиозная слава началась с небольшого труда, которому он дал весьма оригинальное название «Преступный человек», который был полностью опубликован в 1876 г. Изучив строение тела и особенно голо­вы нескольких тысяч преступников, Ч. Ломброзо пришел к выводу, что лица, наделенные определенными физическими признаками, фатально обречены на совершение преступлений.

Основная идея Ломброзо заключается в том, что преступник есть особый природный тип, скорее больной, чем виновный. Преступником не становятся, а рождаются. Разработке признаков преступного человека Ломброзо уделяет особое внимание.

С помощью антропологических методов он измерял различные параметры строения черепа многочисленных заключенных, их вес, рост, длину рук, ног, туловища, строение ушей и носов, а при вскрытии умерших – строение и вес внутренних органов. Всего за свою многолетнюю практику он исследовал свыше 11 тыс. лиц, осужденных за совершение преступлений. Свое главное открытие Ломброзо описывает вполне поэтически: «Внезапно однажды утром мрачного декабрьского дня я обнаружил на черепе каторжника целую серию атавистических ненормальностей,… аналогичную тем, которые имеются у низших животных. При виде этих странных ненормальностей, - как будто бы ясный свет озарил темную равнину до самого горизонта, - я осознал, что проблема сущности и происхождения преступников была разрешена для меня»¹⁰.

Результаты исследований и выводы о «прирожденном» преступнике, отличающемся от других людей чертами «вырождения» («преступник – это атавистическое существо, которое воспроизводит в своей личности яростные инстинкты первобытного человечества и низших животных») нашли отражение в труде «Преступный человек» (1876). Признаки «вырождения» проявляются в многочисленных «стигматах»: «ненормальности» в строении черепа (низкий или скошенный лоб, огромные челюсти, высокие скулы, приросшие мочки ушей и т.п.).

По исследованиям Ломброзо, к антропологическим особенностям преступного человека относится значительное число аномальных и дегенеративных признаков.

Ломброзо разработал классификацию преступников, которая включала такие группы как: прирожденные преступники, душевнобольные преступники, преступники по страсти, случайные преступники.

У прирожденных преступников Ломброзо отмечает аномалии черепа. Мозг прирожденного преступника по своим признакам также отличается от мозга нормального человека и приближается к строению мозга человеческого зародыша или животного. Для них характерны атавистические признаки: чрезмерная волосистость головы и тела, либо ранее облысение, неравномерное расположение зубов, косоглазие, асимметрия лица и т.д. Исследователь не ограничивается выявлением общих черт преступного человека. Он создает типологию – каждому виду преступника соответствуют лишь для него характерные черты.

Убийцам характерны весьма резкая лобная часть, громадные глазные орбиты, короткие кисти рук и т.д. Воры имеют преимущественно прямой нос, часто вздернутый, глаза и руки подвижные. Мошенники нередко обладают добродушной внешностью, имеют бледное лицо, кривой нос, лысую голову.

Со временем, под давлением обоснованной критики, Ломброзо стал уделять внимание и иным – социальным, демографическим, климатическим факторам¹¹. Однако он навсегда вошел в историю криминологии как автор теории врожденного преступника.

Результаты антропологических исследований Ломброзо не выдержали проверки. Так, еще при его жизни Ч. Горинг (1870-1919) осуществил сравнительное исследование 3 тыс. человек – заключенных (основная группа) и контрольная группа – учащиеся Оксфорда, Кембриджа, колледжей, военнослужащие. Результаты не выявили значимых различий между группами и были опубликованы в книге «Заключенный в Англии» (1913). Позднее аналогичные исследования проводились и другими авторами (Н. Ист, В. Хиле, Д. Зернов и др.) с теми же результатами. Миф о «врожденном преступнике» был развеян, хотя иногда возникали его рецидивы.

Ученики Ломброзо и его соотечественники Э. Ферри (1856-1929) и Р. Гароффало (1852-1934) вслед за учителем признавали роль биологических, наследственных факторов. Вместе с тем они уделяли внимание психологическим и социальным факторам обусловленности преступлений.

Ферри выделял антропологические (телесная и духовная природа индивидов), физические (естественная среда) и социальные детерминанты преступлений. Наказание должно выполнять чисто предупредительную, оборонительную функцию. В «Криминальной социологии» (в российском издании – «Уголовная социология»¹²) Ферри писал, обосновывая принципы позитивизма: «Раньше наука о преступлениях и наказаниях являлась по существу лишь изложением теоретических выводов, к которым теоретики пришли только с помощью логической фантазии. Наша школа превратила ее в науку позитивного наблюдения. Основываясь на антропологии, психологии и статистике преступности, а также на уголовном праве и исследовании тюремного заключения, эта наука превращается в синтетическую науку, которую я сам назвал «Криминальной социологией»». Ферри придавал большое значение превентивным мерам (улучшение условий труда, быта и досуга, воспитания, освещение улиц и подъездов и т.п.), он считал, что государство должно стать инструментом улучшения социально-экономических условий.

Последователем Ломброзо можно считать немецкого психиатра Э. Кречмера (1888-1964) и его последователей (прежде всего – американского криминолога У. Шелдона), прослеживается связь между типом строения тела, характером человека, а, следовательно, и его поведенческими реакциями, включая преступные.

Такой подход к изучению причин и условий преступности получил название теории конституционного предрасположения.

Теория конституционного предрасположения - концепция частной при­чины преступности, доказывающая зависимость отдельных видов преступного поведения от физической конституции человека.

Согласно теории «Конституциональной предрасположенности», высокие и худые люди – эктоморфы («церебротоники» по Шелдону, или астеники) – чаще будут робкими, заторможенными, склонными к одиночеству, интеллектуальной деятельности. Сильные, мускулистые мезоморфы («соматотоники», или атлеты) отличаются динамичностью, стремлением к господству. Невысокие, полные эндоморфы («висцертоники», или пикники) – общительны, спокойны, веселы. Связь между физической конституцией, чертами характера и поведенческими реакциями действительно существует, но представители всех типов физической конституции и различных типов темперамента (со времен И.П. Павлова хорошо известны холерики, сангвиники, флегматики и меланхолики, хотя современные классификации темперамента намного сложнее и разнообразнее) могут отличаться как законопослушным поведением, так и девиантным – позитивным и негативным, включая преступное. Строение тела и темперамент не являются дифференцирующими факторами по отношению к преступности.

Эти замечания относятся и к различению К. Юнгом (1923) двух основных типов личности – экстравертов, ориентированных на общение, склонных к новаторству (иногда с элементами авантюризма), и интровертов – ориентированных на себя, замкнутых, избегающих риска, настроенных консервативно. Г. Айзенк (1963) для более полной характеристики типов личности дополнил экстравертов (открытость) – интровертов (замкнутость) характеристиками стабильности-нестабильности (уровень тревожности) – также пытался связать криминальное поведение с личностными особенностями.

По мере развития современной биологии и генетики в рамках биологического направления возникают все новые и новые теории. Назовем лишь некоторые из них¹³.

Эндокринологические (эндокринные) теории - малораспространенные медико-криминологические концепции, объясняющие преступное поведение предрасположенностью к совершению преступлений человека, отличающегося особенностями состояния и функцио­нирования его эндокринной системы - щитовидной, околощитовидных же­лез, надпочечников и других желез внутренней секреции. Такой позиции в объяснении причин преступного поведения придерживались М. Шлапп, Э. Смит, Л. Берман и др. Так, Шлапп и Смит составили криминологическую ха­рактеристику вора и убийцы исключительно на основании особенностей функ­ционирования их желез внутренней секреции.

Концепция близнецов. В ряде исследований (Loehlin, Nichols, 1976 и др.) было установлено, что одинаковое (в том числе криминальное) поведение взрослых пар однояйцовых (монозиготных) близнецов наблюдается относительно чаще, нежели у пар двуяйцовых (дизиготных) близнецов. В одном из исследований, например, такое совпадение было в 77% случаев однояйцовых и в 12% случаев двуяйцовых близнецов. Отсюда делался вывод о роли генетической предрасположенности к тем или иным поведенческим формам. Однако различные исследователи получали неодинаковые результаты, не всегда изучались условия воспитания обоих близнецов, так что сторонников «близнецового» объяснения преступного поведения не так уж много.

Хромосомная теория. П. Джекобс (1996) на основе изучения заключенных в шведских тюрьмах выдвинул гипотезу о зависимости повышенной агрессивности и соответственно высокого уровня насильственных преступлений у мужчин с лишней Y-хромосомой (XYYYвместо XY). Позднее Т. Поуледж опроверг это предположение. Если мужчины с лишней Y-хромосомой и отличаются повышенной агрессивностью, то их удельный вес в популяции крайне невысок (1 из 1000) и постоянен, а уровень насильственной преступности существенно меняется во времени и пространстве. По данным Р.Фокса (1971), заключенные с хромосомным набором XYY не более склонны к насилию, чем другие заключенные, но относительно чаще совершают имущественные преступления. Кроме того, повышенная агрессивность может проявляться и в общественно полезном или допустимом поведении (спортсмены, полицейские, военнослужащие).

Частота пульса. Кембриджское лонгитюдное (изучение одних и тех же лиц на протяжении значительного периода времени) исследование свыше 400 мужчин показало, что те из них, у кого частота пульса в состоянии покоя была ниже (66 ударов в секунду), чем в среднем (68 ударов в секунду), относительно чаще оказались осужденными за насильственные преступления (D. Farrington, 1997). Аналогичные результаты были получены в исследованиях M.Wadsworth (1976) и A. Reine (1993)¹⁴. Но, вероятнее всего, такой одиночный фактор, как частота пульса, является лишь одним из показателей общего состояния нервной системы, так или иначе влияющего на поведение, в том числе агрессивное.

Уровень серотонина в крови. На основе многочисленных исследований предполагается, что повышенный уровень серотонина в крови свидетельствует о более высокой вероятности агрессивного, в том числе преступного, поведения.

Роль тестостерона. Точно так же считается, что повышенный уровень тестостерона (мужской половой гормон) может увеличивать агрессивность поведения. Некоторые исследователи полагают, что аналогичную роль в женском агрессивном поведении играют женские гормоны.

При этом, во-первых, результаты различных исследований нередко противоречивы. Во-вторых, ряд исследований показал, что уровень гормонов весьма чувствителен к внешним условиям. В-третьих, и это главное, нет никаких доказательств специфического влияния всех вышеназванных биологических факторов (лишняя Y-хромосома, частота пульса, уровень серотонина или гормонов и др.) именно на криминальное поведение. Это не исключает того, что при прочих равных условиях генетическая составляющая может играть определенную роль в большей части или меньшей вероятности той или иной поведенческой реакции конкретного индивида (достаточно, например, напомнить, что в генезисе алкоголизма роль наследственности велика, а в состоянии алкогольного опьянения совершается немало преступлений). Наконец, в-четвертых, все эти рассуждения имеют отношение к индивидуальному преступному поведению, преступлению, но никак не объясняют преступность как социальный феномен. Иначе говоря, социальные факторы влияют на поведение опосредованно – через генетические и психологические особенности свойств личности.

Становление психологического направления связывают с двумя именами: Р. Гароффало и Г. Тарда. Работа Р. Гароффало «Критерии опасного состояния» (1880) обосновывает, в частности, так называемый клинический подход в изучении личности преступника.

Теория опасного состояния основывается на доказывании психологической предрасположенности части людей к совершению преступлений.

Идеи «опасного состояния» позднее, во второй половине XX в., активно развивались Ж. Пинателем.

Гароффало попытался отойти от уголовно-правового понимания преступления. Он считал, что преступными являются те деяния, которые караются уголовным наказанием. «Естественные» преступления нарушают чувства сострадания и честности. «Полицейские» преступления нарушают лишь закон.

Г. Тард (1843-1904) в своих книгах «Законы подражания» и «Философия наказания» (обе вышли в 1890 г.) объяснял преступное поведение подражанием и обучением. Поскольку в основе преступного акта лежат психологические механизмы, постольку, с точки зрения Тарда, суд должен решать вопрос лишь о виновности (невиновности) обвиняемого, тогда как меры воздействия на виновного определяет медицинская комиссия.

Вполне обоснованно обращаясь к психологическим факторам индивидуального преступного поведения, Тард излишне абсолютизирует роль подражания, усматривая в «законе подражания» едва ли не основной закон развития общества и цивилизации.

Склонность к психологизации социальных явлений не помешала Тарду в ряде вопросов стоять на социологических позициях. Так, он социологически верно отмечает относительность самого понятия преступления: «Система добродетелей, так же как и система преступления и порока, меняется вместе с ходом истории»¹⁵. Отношение ученого к преступности как социальному феномену позволило ему сделать вполне социологический вывод: «Если бы дерево преступности со всеми своими корнями и корешками могло бы быть когда-нибудь вырвано из нашего общества, оно оставило бы в нем зияющую бездну»¹⁶.

Тард одним из первых обратил внимание на то, что повышение благосостояния, уровня жизни, образования не влечет за собой сокращение преступности. Скорее наоборот! «Рост трудовой деятельности и богатства делает естественным рост преступлений и преступников! А где же, следовательно, нравственная сила труда, нравственная добродетель богатства, о которых столько говорили? Образование сделало большие успехи. Где же благодетельное, столь прославленное действие просвещения на нравы?.. Три великих предупредительных лекарства от социальной болезни: труд, общее довольствие и образование – усиленно действовали не раз, а поток преступности, вместо того, чтобы пересохнуть, вдруг вышел из берегов»¹⁷. Тард увидел также широчайшую распространенность преступлений среди «людей богатых и признаваемых честными» (позднее такие преступления будут названы «беловоротничковыми»).

Наконец, заметим, что на примере Гарофало и Тарда мы лишний раз убеждаемся в относительности любой схемы, любой классификации. Так, взгляды Гароффало в раной степени относятся к антропологическому и психологическому направлениям, а работы Тарда иллюстрируют и психологический и социологический подходы к проблеме преступности, преступления и наказания. Впрочем, еще Ферри обосновывал правильность и научную совместимость своих антропологических и социологических воззрений¹⁸.

К психологическому направлению относится и фрейдизм. Сам З. Фрейд (1856-1939) не обращался к криминологической тематике (если не считать психоаналитического разбора произведений Ф.М. Достоевского; в этой своей работе Фрейд сформулировал небезынтересное для нас утверждение: «Для преступника существенны две черты – безграничное себялюбие и сильная деструктивная склонность; общим для обеих черт и предпосылкой для их проявлений является безлюбовность, нехватка эмоционально-оценочного отношения к человеку»¹⁹). Однако его теория не могла не отразиться на психологических подходах к проблеме преступности.

Напомним, что Фрейд выделял в структуре личности три составляющие: «Я» (Ego), «Оно» (Id) и «Сверх-Я» (Super-Ego). «Оно» - глубинный слой бессознательных влечений. Не будь других составляющих личности, человек всегда действовал бы по велению «Id». «Я» - сфера сознательного, посредник между бессознательным, внутренним миром человека и внешней реальностью – природной и социальной. «Сверх-Я» - внутриличностная совесть, своего рода моральная цензура, представляющая собой установки общества. «Super-Ego» - посредник между бессознательным и сознанием в их непримиримом конфликте, ибо сознание само по себе неспособно обуздать веления бессознательного. Другим важнейшим положением Фрейда является учение о «либидо» - половом влечении, которое, начиная с раннего детства, на бессознательном уровне определяет большинство намерений и поступков человека.

Легко представить, сколь обширное поле открывается для криминологической интерпретации этих положений. Это и «победа» бессознательного, проявившаяся в конкретном преступном деянии, и «либидо», выплеснувшееся в криминальном насилии, и роль невротических реакций в механизме индивидуального преступного акта, и сублимации (переключение) либидо в криминальное русло.

Разумеется, учение самого Фрейда и его учеников и последователей – К. Юнга, о котором речь шла выше, А. Адлера, В. Рейха было неизмеримо сложнее и глубже, чем описанная выше схема. Психоаналитический подход позволяет вскрывать глубинные психологические особенности различных поведенческих актов, включая преступные. Интересное исследование этой темы было предпринято украинским криминологом А.Ф. Зелинским²⁰.

Неофрейдизм, характеризующийся большей «социологизацией» изучаемых процессов, сделал еще один шаг в интересующем криминологию направлении. Так, К. Хорни (1885-1952) подробно исследует проблему невротизации личности, а ведь среди лиц, находящиеся в местах лишения свободы, наблюдается высокий удельный вес лиц с невротическими расстройствами. Многие ее идеи о механизмах развития личности, роли детства в формировании личности представляют несомненный интерес для криминологии (в частности, при изучении механизма индивидуального преступного поведения)²¹.

Труды другого крупнейшего представителя неофрейдизма – Э. Фромма (1900-1980) косвенно или непосредственно посвящены криминологической тематике. Косвенно – когда обсуждаются проблемы этики, смысла жизни, «иметь или быть»²². Непосредственно – когда ученый один из главных своих трудов посвящает исследованию агрессии и насилия как психологического, социального, политического феномена²³.

Подводя краткий итог психологическому направлению в криминологии, можно отметить бесспорный интерес представленных этим направлением исследований психологической составляющей индивидуального преступного поведения и бесплодность попыток ответить на вопрос о причинах преступности как социального феномена.

Советская криминология на корню отрицала пригодность теории Фрейда для объяснения преступности. «Психологизация социального, биологизация психического, натурализация человеческого являются тремя главными ошибочными постулатами фрейдизма во всех его вариантах и модификациях... Фрейдисты игнорируют социальное содержание личностной активности»²⁴.

Основоположниками социологического направления принято считать О. Конта, А. Кетле, которые называли область своих исследований социальной физикой. В 1839 г. Конт впервые употребил термин «социология».

Если по Ломброзо «преступниками рождаются», то по Кетле «преступниками не рождаются, ими становятся». Становятся – под влиянием социальных условий, социальных факторов. По Кетле, «общество заключает в себе зародыш всех имеющих совершиться преступлений, потому что в нем заключаются условия, способствующие их развитию; оно… подготовляет преступление, а преступник есть только орудие». К факторам, влияющим на совершение преступлений, Кетле относит демографические, социальные (профессия, образование), природные (климат, сезонность).

Основные идеи Кетле, в той или иной степени разделяемые и развиваемые всеми представителями социологического направления, сводятся к следующему:

- преступность порождена обществом;

- она развивается по определенным законам под воздействием социальных и иных объективных факторов;

- ей присуща статистическая устойчивость;

- повлиять на преступность (с целью сокращения) можно только путем изменения (улучшения) социальных условий.

Пионерами криминологии, имеющей социологическую ориентацию, были Г. Тард, Э. Дюркгейм. Они содействовали тому, что социологи заинтересовались криминологическими проблемами. Наибольшее внимание они уделили вопросами социализации. Г. Тард доказал социальную обусловленность преступности, обратив внимание на ее статистические закономерности. В соответствии с его «теорией подражания» преступный тип личности формируется в результате «подражания преступным образцам поведения». Главный вывод, к которому приходит Тард, состоит в том, что с изменением социальных условий изменится поведение людей, что влечет за собой и изменение «криминальности личности».

Э. Дюркгейм основатель теории социальной дезорганизации утверждал, что индивид испытывает влияние социальных факторов, к которым в частности относятся внешние по отношению к нему образы мыслей, действий и чувствований. Мораль общества диктует конкретным людям правила поведения.

Дюркгейм считал преступность явлением не только нормальным, но в некоторых случаях и полезным для общества, выступающим, например, в качестве фактора его интеграции, совершенствования общественной структуры, системы норматив­ного регулирования.

Э. Дюркгейм использовал две научные категории: социальную сплоченность и аномию. Этот термин, заимствованный из теологического лексикона (переводится как безнормативность), под аномией Дюркгейм понимает такое состояние общества, при котором существенно ослабевает сдерживающее действие морали и общество в течение какого-то времени не способно оказывать ограничивающее воздействие на человека, что и является основной причиной преступности. Согласно его взглядам само существование преступности является нормальным при условии, что она достигает, но не превышает уровня характерного для общества определенного типа²⁵.

Учение Дюркгейма дополняет Мертон тезисом о том, что причиной аномии может служить противоречие между целями, которые пропагандируют общество и одобряемыми средствами достижения этих целей, которые в обществе считаются приемлемыми.

К социологическим теориям преступного поведения относятся: концепция стратификации, теория дифференцированной связи, интеракционизм, теория стигматизации.

Концепция стратификации строится на представлении о том, что общество складывается не только из классов, но и из многих других социальных групп, на различной основе (профессиональной, национальной, возрастной, половой и т.д.). Между этими группами (стратами) существует противоречие, возникают конфликты, которые становятся источником недовольства, а в ряде случаев толчком к нарушению закона. Частным случаем является конфликт культур (Т. Стеллин).

Основой теории дифференциальной связи является то, что социальная дезорганизация порождает конфликт культур, который ведет к дифференцированной связи, т.е. преступное поведение возникает в результате связи отдельных людей с моделями преступного поведения, которые пропагандирует современное общество (преступное мышление порождает и преступное поведение).

Интеракционизм (учение о взаимодействии) - это концепция, которая выстраивает причины преступности в определенную схему. Главный вывод этой теории состоит в том, что преступное поведение – это результат взаимодействия личности и среды.

Теория стигматизации (клеймения) – термин, обозначающий психологические и социальные последствия объявления человека преступником. Авторы этой теории считают, что в результате осуждения человеку как бы присваивается позорящее его клеймо лица второго сорта, к тому же опасного для общества. Клеймение сказывается в отрицательном недоверчивом отношении окружающих к этому человеку, в результате чего происходит внутреннее усвоение человеком роли преступника. Он чувствует свое отчуждение от массы законопослушных граждан и неизбежно сближается с образом жизни других преступников, в результате чего повторно совершает преступление.