1. Понятие договора займа

Договор займа оформляет экономические отношения, единые по своей природе с кредитным договором и договором факторинга (финансирования под уступку денежного требования). Во всех этих ситуациях речь идет о передаче одним участником товарного оборота другому денег (или вещей) с условием возврата их эквивалента и, как правило, уплаты вознаграждения, т.е. о предоставлении кредита в экономическом смысле. Однако подобно тому как экономические отношения посредничества оформляются различными гражданско-правовыми договорами, так и кредитные экономические взаимосвязи юридически могут оформляться по-разному: - в виде договора займа денег или вещей; - путем выпуска (эмиссии) облигаций; - выдачей векселя; - новацией (заменой) долга в денежное обязательство; - в виде кредитного (денежного) договора; - в виде договора о предоставлении товарного кредита; - с помощью коммерческого кредита (предварительной оплаты, аванса либо отсрочки или рассрочки платежа, предоставляемых контрагенту по договору); - в форме договора факторинга. Вместе с тем наличие общих правил, применимых почти ко всем перечисленным обязательствам (в виде правил о займе, которые применяются к другим кредитным обязательствам согласно п. 2 ст. 819, ч. 1 ст. 822 и п. 2 ст. 823 ГК), позволяет говорить о существовании общей категории кредитных обязательств, наиболее типичным из которых является обязательство из договора займа <1>. Таким образом, заем представляет собой одну из гражданско-правовых форм кредитования. С этой точки зрения названные обязательства (кредитные в экономическом смысле) с гражданско-правовых позиций можно рассматривать как заемные. Стоит отметить, что ГК РСФСР 1922 г. вообще не знал особой категории кредитного договора, а, следуя традициям дореволюционного российского права, рассматривал последний в качестве предварительного договора о заключении в будущем договора займа. Лишь ГК РСФСР 1964 г. стал рассматривать обязательства из договоров займа и кредита как совершенно самостоятельные, а Основы гражданского законодательства Союза ССР и республик 1991 г. - как полностью тождественные. Действующий ГК РФ исходит из их экономической и юридической общности, но не тождества (кредитный договор рассматривается им как самостоятельная разновидность договора займа).

По договору займа одна сторона (займодавец) передает в собственность другой стороне (заемщику) деньги или другие вещи, определенные родовыми признаками, а заемщик обязуется возвратить займодавцу такую же сумму денег или равное количество других полученных им вещей того же рода и качества (абз. 1 п. 1 ст. 807 ГК). По своей юридической природе договор займа является классической реальной и односторонней сделкой, которая может быть как возмездной (по общему правилу), так и безвозмездной. Договор займа считается заключенным с момента передачи денег или других вещей (абз. 2 п. 1 ст. 807 ГК), из чего следует невозможность понудить заимодавца к выдаче займа, поскольку обещание предоставить заем не имеет юридического значения. Очевидно, что такая традиционная конструкция займа не рассчитана на развитый рыночный оборот (что главным образом и предопределило необходимость появления особого кредитного договора). Сторонами договора займа могут быть любые субъекты гражданского права, являющиеся собственниками своего имущества, - граждане (дееспособные), юридические лица, публично-правовые образования. Исключение составляют не являющиеся собственниками своего имущества учреждения и унитарные предприятия. Учреждения (в том числе государственные органы и органы местного самоуправления) в соответствии с п. 1 ст. 298 ГК не могут выступать в качестве заимодавцев из-за отсутствия правомочия распоряжения закрепленным за ними имуществом (если только речь не идет о доходах от разрешенной им собственником деятельности, которые, впрочем, бюджетным законодательством по сути приравнены к их бюджетным доходам). Им также запрещено выступать и в роли заемщиков, ибо это не соответствует разрешенным направлениям расходования бюджетных средств (ст. 70 Бюджетного кодекса РФ). Унитарные предприятия могут быть заимодавцами или заемщиками лишь с согласия учредителя-собственника (п. 4 ст. 18 Федерального закона от 14 ноября 2002 г. N 161-ФЗ "О государственных и муниципальных унитарных предприятиях") <1>. Кроме того, недопустимо систематическое выступление в роли заимодавца юридического лица, не являющегося кредитной организацией, поскольку деятельность по выдаче кредитов, будучи банковской операцией, подлежит обязательному лицензированию (ср. ч. 1 ст. 5 и ст. 13 Закона о банках и банковской деятельности) <1>. Названное ограничение не распространяется на получение от своих коммерческих партнеров векселей в оплату за переданное им имущество, произведенные работы или оказанные услуги, а также на предоставление им в этих случаях отсрочки или рассрочки платежа (являющихся формами коммерческого кредитования). Очевидно, что и отдельные граждане, в том числе индивидуальные предприниматели, не могут систематически выступать в качестве заимодавцев в возмездных договорах займа, ибо речь в таком случае шла бы не только о незаконных банковских операциях, но по сути - о ростовщичестве. Составляющее предмет займа имущество (движимые вещи) поступает в собственность заемщика, поскольку последний использует его для своих нужд, обычно смешивая с аналогичным собственным имуществом. В этом качестве оно может служить объектом взыскания кредиторов заемщика и отчуждаться последним по своему усмотрению без согласия заимодавца. Заимодавец теряет на это имущество всякие права и может требовать возврата лишь аналогичного, но не того же самого имущества (что отличает заем от аренды и ссуды). Невозможность вернуть заимодавцу те же самые денежные купюры или вещи очевидна, ибо в ином случае исключается их использование заемщиком для собственных нужд <1>. Поэтому предметом договора займа могут быть либо деньги, либо иные движимые вещи, определенные родовыми признаками. Предметом займа неслучайно всегда считались вещи <1>, ибо в обычной ситуации только они способны становиться объектами права собственности. Из этого очевидно, что в данном качестве могут выступать лишь наличные деньги (вещи), а не безналичные денежные средства (права требования), выступающие предметом иного - кредитного - договора (что прямо следует и из текста действующего закона - ср. п. 1 ст. 807 и п. 1 ст. 819 ГК). Поэтому ограничения наличного денежного оборота в отношениях между юридическими лицами также должны соответствующим образом ограничивать возможности заключения между ними договоров займа, хотя на практике нередко заключаются сделки займа (а не кредитные договоры), предметом которых становятся безналичные денежные средства <2>. <2> В литературе это оправдывается тем, что правило п. 1 ст. 807 ГК "нельзя понимать буквально и сугубо формально", ибо законодатель в действительности отождествляет понятия "деньги" и "денежные средства" и тем самым "сознательно допускает применение норм о праве собственности и иных вещных правах не только к наличным, но и к безналичным денежным средствам (правам требования)" (см.: Витрянский В.В. Указ. соч. С. 127; ср. также Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части второй / Под ред. Т.Е. Абовой и А.Ю. Кабалкина. М., 2002. С. 496; автор комментария - С.С. Занковский). Однако такой подход ведет к смешению режимов вещных и обязательственных прав, против чего применительно к деньгам как объектам гражданских прав возражает и В.В. Витрянский (см.: Витрянский В.В. Указ. соч. С. 160 - 161).

В качестве предмета займа не могут выступать вещи, ограниченные в обороте, если только стороны договора не относятся к числу участников оборота, которым разрешено совершение сделок с такими вещами. Речь, в частности, идет об иностранной валюте и валютных ценностях (п. 2 ст. 807 ГК), сделки займа которых должны совершаться в порядке, установленном валютным законодательством <1>. Вместе с тем валютное законодательство в определенной мере ограничивает, но вовсе не исключает совершение таких сделок, в том числе в отношениях между гражданами (см., например: п. 5 Обзора судебной практики ВС РФ за третий квартал 2002 г. (по гражданским делам), утвержденный Постановлением Президиума ВС РФ от 4 декабря 2002 г. // БВС РФ. 2003. N 2).

Отношения займа предполагаются возмездными, если только их безвозмездный характер прямо не установлен законом или конкретным договором. При отсутствии в договоре займа прямых указаний о размере процентов они определяются ставкой банковского процента (ставкой рефинансирования), существующей по месту нахождения (или жительства) заимодавца на день уплаты заемщиком суммы долга или его части (п. 1 ст. 809 ГК) <1>. Безвозмездными закон считает отношения займа вещей и бытовой заем между гражданами на сумму, не превышающую 50-кратного минимального размера оплаты труда, причем и в этих случаях стороны могут договориться о возмездном характере своих отношений (п. 3 ст. 809 ГК). Договор займа требует простой письменной формы в случаях, когда займодавцем является юридическое лицо либо сумма этого договора, заключаемого между гражданами, не менее чем в 10 раз превышает минимальный размер оплаты труда, установленный законом (п. 1 ст. 808 ГК), что соответствует общим правилам о простой письменной форме сделок (п. 1 ст. 161 ГК). В отношениях между гражданами договор займа в сумме ниже указанного лимита может быть заключен и в устной форме. Важно иметь в виду, что несоблюдение простой письменной формы само по себе не влечет недействительность договора займа. В соответствии с п. 1 ст. 162 ГК сторонам в такой ситуации лишь запрещено ссылаться на свидетельские показания в подтверждение договора займа или его условий, т.е. закон ограничивает круг доказательств, предоставляемых сторонами суду в случае спора. При отсутствии спора такой договор предполагается действительным. Традиционным письменным доказательством заключения договора займа в устной форме в соответствии с п. 2 ст. 808 ГК может являться расписка заемщика или иной документ, подтверждающий передачу займодавцем заемщику определенной денежной суммы или определенного количества вещей (например, облигация, счет-фактура на товары и т.д.) <1>.

 Вексель

Заемные отношения по соглашению сторон могут оформляться выдачей векселя (от нем. wechseln - "менять, обмениваться"), являющегося разновидностью ценной бумаги (ст. 143 ГК). Вексель содержит простое и ничем не обусловленное обязательство ("обещание") векселедателя (простой вексель) или его предложение другому лицу (переводной вексель) уплатить указанную в нем сумму в обусловленный срок (ч. 1 ст. 815 ГК, ст. 1 и ст. 75 Положения о переводном и простом векселе) <1>.

Обычно векселя выдаются вместо уплаты денежных сумм за полученные вещи, произведенные работы или оказанные услуги, т.е. по существу являются формой отсрочки уплаты денег (кредита в экономическом смысле). Поэтому ГК обоснованно рассматривает вексельные обязательства как одну из разновидностей заемных обязательств. С этой точки зрения можно сказать, что вексель представляет собой форму кредита, а также средство расчетов с контрагентами, но, разумеется, не средство платежа. Ведь передача в уплату долга векселя в действительности означает не уплату этого долга, а лишь обещание уплатить его в будущем, т.е. по сути просьбу должника кредитору подождать с уплатой. К возникшим в результате выдачи векселя отношениям правила о договоре займа могут применяться лишь при отсутствии специальных норм вексельного законодательства (ч. 2 ст. 815 ГК), т.е. в субсидиарном порядке <1>. К вексельному законодательству в настоящее время относятся: - Федеральный закон от 11 марта 1997 г. N 48-ФЗ "О переводном и простом векселе" (далее - Закон о переводном и простом векселе); - Положение о переводном и простом векселе 1937 г., являющееся почти дословным воспроизведением текста Единообразного закона о переводном и простом векселях, в свою очередь составляющего приложение N 1 к одной из международных (Женевских) вексельных конвенций (N 358 от 7 июня 1930 г.) <1>, в которых участвовали СССР, а затем Российская Федерация как его правопреемник <2>. Кроме того, в 1988 г. ООН была принята Конвенция о международных переводных и международных простых векселях, в 1990 г. подписанная СССР, правопреемником которого является Россия. Однако до настоящего времени эта Конвенция не вступила в силу, поскольку не ратифицирована необходимым числом государств.

Кроме того, в этой области имелся и имеется ряд подзаконных актов (указов Президента РФ, постановлений Правительства РФ, документов Центрального банка РФ и некоторых других ведомств), многие из которых, к сожалению, не всегда полностью соответствуют названным законодательным актам <1>.

Вексель является классической ценной бумагой и может быть составлен только на бумажном носителе (ст. 4 Закона о переводном и простом векселе). Попытки ввести "бездокументарные векселя" не имели и не могут иметь успеха, ибо противоречат сути векселя. Более того, отсутствие в векселе хотя бы одного из необходимых по закону реквизитов лишает документ силы векселя, превращая его в лучшем случае в обычную долговую расписку. Вексель воплощает в себе и все другие свойства ценной бумаги и характеризуется абстрактностью закрепленного в нем обязательства, т.е. независимостью от основания (каузы) его выдачи <1>. Принудительное исполнение по векселю осуществляется в особом порядке. При отказе от оплаты векселя, удостоверенном нотариусом (протест векселя в неакцепте или неоплате), суд по заявлению вексельного кредитора без судебного разбирательства и вызова сторон выносит судебный приказ, являющийся одновременно исполнительным документом (ст. ст. 121, 122, 126 Гражданского процессуального кодекса РФ). Кроме того, в силу ст. 48 Положения о переводном и простом векселе и ст. 3 Закона о переводном и простом векселе векселедержатель вправе потребовать от ответчика по иску уплаты процентов на обозначенную в нем сумму со дня срока платежа (в качестве платы за пользование чужими денежными средствами) и пени (в качестве санкции за просрочку оплаты) в размере учетной ставки, предусмотренной ст. 395 ГК <2>. Все это создает несомненные преимущества векселя перед обычной долговой распиской, также оформляющей отношения займа <3>. <3> Правда, должник по векселю в десятидневный срок со дня получения копии судебного приказа вправе представить свои возражения относительно его исполнения, при наличии которых судья отменяет судебный приказ и разъясняет взыскателю возможность заявить свое требование в порядке искового производства (ст. ст. 128, 129 ГПК). Следовательно, любое, в том числе ничем не мотивированное, возражение плательщика влечет необходимость искового производства и резко ухудшает положение вексельного кредитора в сравнении с владельцем обычной расписки (из-за необходимости предварительного нотариального протеста векселя в неоплате).

Действующее законодательство не содержит ограничений векселеспособности, т.е. способности обязываться по векселям и требовать по ним уплаты, для граждан и юридических лиц (ст. 2 Закона о переводном и простом векселе). Иначе говоря, векселя могут быть выданы любым дееспособным гражданином или юридическим лицом (в пределах имеющейся у него правоспособности), а в случаях, предусмотренных законом, - и публично-правовым образованием. Все эти субъекты гражданского права могут быть также и субъектами права требования по векселю (без ограничений). Следовательно, в форму векселя может быть облечено в принципе любое заемное отношение (разумеется, если речь идет о денежном займе, а не о займе вещей) <1> и в более широком смысле - любое денежное обязательство. -------------------------------- <1> Вексель воплощает только денежное обязательство. Выпуск в отечественный оборот в 90-е гг. прошлого века разного рода энергетических, транспортных, шинных и тому подобных "векселей" принципиально противоречил сущности векселя. Это же относится и к попыткам обоснования формальной возможности выпуска "товарных векселей" ссылками на отсутствие в вексельном законодательстве слова "деньги" (см.: Белов В.А. Вексельное законодательство России: Научно-практический комментарий. 2-е изд. М., 1999. С. 63), хотя содержание векселя по прямому указанию закона состоит в предложении или обещании "уплатить определенную сумму".

Различают переводной и простой векселя, которые оформляют различные вексельные обязательства. Простой вексель (соло-вексель) закрепляет денежное обязательство в виде права требования векселедержателя к векселедателю (сускриптеру), который в экономическом смысле и становится получателем кредита. В отличие от этого переводной вексель (тратта) (лат. trahere - "тянуть, переводить") предназначен для перевода долга с векселедателя (трассанта) на другое лицо - плательщика (трассата), естественно, с согласия получателя суммы (ремитента) (лат. remittere - "посылать, отсылать"). В экономическом смысле ремитент кредитует здесь и векселедателя, и фактического плательщика, которые в переводном векселе в отличие от простого векселя не совпадают. Поэтому в отношениях по переводному векселю участвуют три лица: два должника (векселедатель-трассант и плательщик-трассат) и кредитор (ремитент). Такой вексель называют также переводным векселем за счет третьего лица (ч. 3 ст. 3 Положения о переводном и простом векселе). Разумеется, согласие (акцепт) плательщика (трассата) дается ремитенту при наличии у трассата определенных оснований платить за векселедателя (трассанта). Обычно трассат сам является должником трассанта по другому обязательству. Основываясь на этом, трассант и делает предложение трассату уплатить не себе, а своему кредитору (ремитенту). При отсутствии согласия (акцепта) трассата вексель будет опротестован получателем (ремитентом) в "неакцепте", и тогда ответственность по нему будет нести первоначальный векселедатель (трассант) (ст. 9 Положения о переводном и простом векселе). Таким образом, переводной вексель в отличие от простого векселя устанавливает не обязательство уплаты (как, в частности, следует из не вполне удачной формулировки ч. 1 ст. 815 ГК), а только предложение плательщику уплатить определенную сумму (ст. 1 Положения о переводном и простом векселе), который может и отказаться от него. Поэтому до момента выражения плательщиком согласия (акцепта) или несогласия переводной вексель, строго говоря, вообще не содержит денежного обязательства. При этом векселедатель становится обязанным по такому векселю лишь при акцепте плательщика, причем солидарно с последним (ст. 47 Положения о переводном и простом векселе). В случае же отказа (неакцепта или неплатежа) плательщика по переводному векселю на векселедателя возлагается ответственность за это перед ремитентом (ст. 9 Положения о переводном и простом векселе). Данные обстоятельства породили дискуссию о содержании имущественного права, которое должно воплощаться в неакцептованном переводном векселе как в ценной бумаге (п. 1 ст. 142 ГК). Одни утверждают, что переводной вексель изначально содержит в себе обязательство уплаты со стороны векселедателя, которое в силу зависимости от позиции плательщика носит условный характер и лишь технически выражается в форме поручения (предложения) векселедателя плательщику <1>. Но, поскольку по условиям Женевских конвенций вексель содержит ничем не обусловленное право требовать уплаты определенной денежной суммы, возможность появления у векселедержателя права, осуществляемого под условием, исключается. Кроме того, при неакцепте векселя плательщиком речь в соответствии с законом должна идти об ответственности, а не об обязательстве векселедателя. Согласно другой позиции предложение трассанта представляет собой лишь оферту трассату (плательщику) о заключении договора в пользу третьего лица (ремитента), после акцепта которой и появляется обязательство оплаты векселя. Векселедатель же изначально обязан обеспечить (гарантировать) уплату денег плательщиком <1>. Но при этом остается неясным содержание права векселедержателя неакцептованной тратты как владельца ценной бумаги, которое не может сводиться к неизвестной вексельному законодательству возможности требовать от трассанта предоставления неких гарантий платежа. Таким образом, юридическая природа неакцептованной тратты нуждается в более убедительном обосновании. Переводной вексель может быть выдан "приказу самого векселедателя" (ч. 1 ст. 3 Положения о переводном и простом векселе). Такой вексель называется также векселем собственному приказу. В этом случае векселедатель (трассант) сам становится и первым векселедержателем (т.е. по сути ремитентом). Такое совпадение должника и кредитора в одном лице уже в момент возникновения обязательства дает возможность векселедателю в дальнейшем перевести право требования к самому себе на реального кредитора получателя, который может быть неизвестен в момент выдачи векселя. Векселедатель переводного векселя может также назначить плательщиком по нему самого себя (ч. 2 ст. 3 Положения о переводном и простом векселе). Такой вексель называют векселем на себя или переводно-простым векселем, поскольку фактически речь идет о простом векселе, выписанном в форме переводного. Большинство векселей носит характер ордерных (переводных) ценных бумаг. Поэтому права и обязанности по таким векселям могут быть переданы (переведены) другим лицам, что составляет одно из их важнейших достоинств. Переход прав и обязанностей как по переводным, так и по простым векселям оформляется специальной передаточной надписью - индоссаментом (ст. 11 Положения о переводном и простом векселе). При этом совершившее такую надпись лицо (индоссант, надписатель) несет ответственность за платеж по векселю и за его акцепт, по существу, наравне с векселедателем (п. 3 ст. 146 ГК, ст. 15 Положения о переводном и простом векселе), причем солидарно с другими возможными индоссантами (п. 1 ст. 147 ГК, ст. 47 Положения о переводном и простом векселе), если только не включит в индоссамент специальную оговорку типа "без оборота на меня" (или "не приказу"). Тем самым вексельный кредитор, по сути, получает добавочного должника (должников), что повышает его уверенность в получении долга. Кроме того, платеж по переводному или простому векселю может быть обеспечен специальным поручительством - авалем (итал. a valle - "внизу, в нижней части векселя"), которое предоставляется авалистом - третьим лицом или даже одним из лиц, уже надписавших вексель (ст. 30 и ч. 3 ст. 77 Положения о переводном и простом векселе). В роли авалиста может выступить любое лицо, которое само способно обязываться по векселям. Практически в этом качестве выступают наиболее платежеспособные лица, прежде всего банки. Аваль дается лишь за одного из обязанных по векселю лиц - плательщика, трассанта (векселедателя) или индоссанта. Как и сам вексель, аваль носит абстрактный и строго формальный, а также безусловный характер, а авалист всегда отвечает перед векселедержателем солидарно с тем, за кого он поручился (дал аваль) (ст. 32 и ст. 47 Положения о переводном и простом векселе) <1>. Все это отличает аваль от обычного поручительства. Уплативший по векселю авалист имеет право регрессного требования к тому, за кого он поручился (и к лицам, которые обязаны перед последним). В отечественном обороте переводные векселя используются редко, тогда как в развитых правопорядках они, напротив, всегда преобладают по сравнению с простыми. Ведь простой вексель является свидетельством не только отсутствия у контрагента денежных средств, но и невозможности их получения ни в обслуживающем банке, ни от своих должников, т.е., по сути, говорит о его финансовой несостоятельности. Поэтому простые векселя обычно принимаются кредиторами при наличии банковского аваля за выдавших их сускриптеров. Кроме того, у нас под видом простых векселей часто, особенно в банковской сфере, эмитируют суррогаты облигаций, например в виде выпускаемых сериями "банковских векселей" (забывая, в частности, о том, что вексель не может быть эмиссионной ценной бумагой). Это создает иллюзию широкого применения в отечественном имущественном обороте векселей <1>, которые в развитых правопорядках в настоящее время постепенно отмирают и в качестве средства получения кредита, и в качестве способа расчетов.

Облигация

В случаях, прямо предусмотренных законом или иными правовыми актами, договор займа может также оформляться выпуском и продажей облигаций (от лат. obligatio - "обязательство"). Облигацией признается ценная бумага, удостоверяющая право ее держателя на получение от лица, выпустившего облигацию, в предусмотренный ею срок номинальной стоимости облигации или иного имущественного эквивалента, а также фиксированного в ней процента от ее номинальной стоимости или иных имущественных прав (ч. 2 ст. 816 ГК) <1>. Облигации используются как форма различных займов, т.е. сбора денежных средств у достаточно широкого, нередко вообще заранее не определенного круга физических и юридических лиц, под обещание их возврата в определенный срок за установленное вознаграждение. Иначе говоря, они оформляют типичные заемные отношения, в которых заемщиком (должником) выступает эмитент облигаций, а заимодавцами (кредиторами) - владельцы облигаций (облигационеры). В отличие от векселей облигации являются эмиссионными ценными бумагами и потому в соответствии с законодательством о рынке ценных бумаг могут эмитироваться как в бумажной, так и в безбумажной форме (как это, например, было сделано при выпуске государственных краткосрочных бескупонных облигаций - ГКО) <1>. Кроме того, они всегда предусматривают право на получение облигационерами процентного или иного дохода (вознаграждения за использование эмитентом денег, уплаченных за облигацию в сумме номинала ее стоимости), тогда как процентный доход по векселям является исключением, предусмотренным только для векселей со сроком платежа "по предъявлении" или "во столько-то времени от предъявления" (ст. 5 Положения о переводном и простом векселе). Облигации всегда имеют срочный характер и в отличие от векселей не могут быть выпущены сроком "до востребования" (или "по предъявлении"). В отличие от облигации вексель, всегда воплощающий денежное обязательство, не может предусматривать получение векселедержателем иного имущественного эквивалента (или иного имущественного права), нежели право на получение известной денежной суммы. Облигации могут быть как предъявительскими, так и именными. Выпускаемые государством облигации называются также инскрипциями. Облигации, предоставляющие своим владельцам иные возможности, нежели получение денежного дохода, нередко именуются целевыми (например, жилищные сертификаты). Следует иметь в виду, что действительность облигации не зависит от ее наименования (так, в 90-е гг. прошлого века инскрипции у нас выпускались под именем казначейских векселей, казначейских обязательств, золотых сертификатов Минфина и т.п., что не меняет ни юридической, ни экономической их природы). В отличие от этого отсутствие у векселя вексельной метки (именования его векселем в самом тексте документа, а не только в заголовке) лишает соответствующий документ силы векселя. Правовой режим облигаций регулируется прежде всего нормами специального законодательства (ч. 3 ст. 816 ГК), в частности правилами Закона о рынке ценных бумаг и других специальных законов <1>. Правом на выпуск облигаций обладают далеко не все субъекты гражданского права. Учитывая, что согласно ч. 1 ст. 816 ГК такое право должно быть предусмотрено законом или иным правовым актом, следует отметить, что в настоящее время из числа юридических лиц оно прямо предоставлено лишь хозяйственным обществам, хотя по смыслу закона не исключена эмиссия облигаций производственными кооперативами и унитарными предприятиями, а также коммандитными товариществами (для некоммерческих организаций эмиссия облигаций исключается). Правом эмитировать облигации обладают также публично-правовые образования - Российская Федерация, ее субъекты и муниципальные образования. Федеральное государство и другие публично-правовые образования наиболее часто прибегают к эмиссии облигаций, в том числе распространяемых среди всех граждан. Это обстоятельство предполагает наличие специально предусмотренных законом гарантий возврата соответствующих сумм или передачи заимодавцам (облигационерам) иного имущества. С учетом исторического опыта нашего государства ГК закрепляет два основных принципа государственных займов - полную добровольность приобретения облигаций и запрет государству-эмитенту изменять условия выпущенного в обращение займа (п. 2 и п. 4 ст. 817 ГК, абз. 3 п. 2 ст. 98 Бюджетного кодекса). Эти же правила распространяются на муниципальные займы (п. 5 ст. 817 ГК). Вместе с тем закон прямо подчеркивает гражданско-правовую природу отношений, возникающих между публично-правовыми образованиями и гражданами или юридическими лицами при выпуске государственных или муниципальных облигаций (займов) (п. 1 и п. 5 ст. 817 ГК). Договорной характер этих отношений, основывающийся на правиле ст. 75 Конституции РФ, в частности, означает, что они регламентируются нормами гражданского права, а не административно-финансовыми предписаниями, что создает здесь значительно большие гарантии для займодавцев <1>. Эмитентами государственных и муниципальных облигаций выступают соответствующие органы исполнительной власти, являющиеся юридическими лицами (обычно министерства или управления финансов). Однако займы выпускаются от имени соответствующего публично-правового образования в целом, и потому исполнение обязательств по ним происходит за счет средств соответствующей казны <1>. Эмиссия облигаций, выпускаемых субъектами Российской Федерации и муниципальными образованиями, подлежит регистрации в Министерстве финансов РФ. Срок погашения инскрипций не может превышать 30 лет с момента их эмиссии, а муниципальных облигаций - соответственно 10 лет. Вместе с тем разрешившие эмиссию облигаций органы исполнительной власти управомочены утверждать генеральные условия эмиссии и обращения соответствующих облигаций "в форме нормативных правовых актов" (ст. 8 Закона об особенностях эмиссии государственных ценных бумаг), на основании которых эмитент принимает документ в форме нормативно-правового акта, содержащий условия эмиссии и обращения конкретного займа (ст. 9 Закона об особенностях эмиссии государственных ценных бумаг). То обстоятельство, что условия государственных и муниципальных займов принимаются не в форме типовых или примерных условий договора (каковыми, по существу, они должны были бы являться), а в форме ведомственных нормативных актов, не только противоречит гражданско-правовой природе рассматриваемых отношений, но и дает возможность обхода требований ГК о последствиях заключения договоров присоединения и о запрете одностороннего изменения условий выпущенных в обращение займов (путем прямо предусмотренных ч. 2 ст. 12 Закона об особенностях эмиссии государственных ценных бумаг изменений и дополнений содержания этих нормативных актов). Исполнение же обязательств по займу согласно абз. 2 п. 2 ст. 2 этого Закона должно осуществляться "в соответствии с законом или решением о бюджете соответствующего уровня на соответствующий финансовый год". Поэтому отсутствие бюджетных средств на погашение займа становится законным основанием для отказа в удовлетворении требований заимодавцев облигационеров. Все это, а также реальная практика частичного или даже полного отказа государства от исполнения своих обязательств по многим выпущенным им облигациям (в частности, по обязательствам ГКО, облигациям внутреннего валютного займа - "вэбовкам" и др.) <1> свидетельствует о крайней ненадежности нашего государства как должника-заемщика.