§ 1. Принципы уголовной ответственности за международные преступления

Большинство общих принципов ответственности, существующих в правовой системе, применяются и в международном уголовном праве. Такие принципы — ответственность лишь за поведение, за деяния, а не за мысли, родственные или иные связи людей; ответственность только за вину; законность, справедливость, целесообразность, неотвратимость ответственности и ее индивидуализация[1].

Основные требования законности состоят в том, что ответственность допустима лишь за запрещенное законом деяние и только в пределах закона, определяющего вид и пределы ответственности .

Во внутреннем уголовном праве эффективность этих принципов обеспечивается наличием уголовных кодексов, перечисляющих все возможные составы преступлений, причем в каждом отдельном случае определяются вид и мера наказания.

Функционирование принципа ответственности в международном уголовном праве имеет свои особенности. Во время Нюрнбергского процесса защита постаралась использовать вопрос о ретроактивности, т. е. об исключении обратной силы положений Устава Трибунала.

Некоторые юристы и позднее поддерживали тезис о неправомерности решений Трибунала. Но они, как правило, не единодушны в отношении того, к каким из преступлений, рассматривавшихся Трибуналом, это относится.

Трибунал в своем приговоре отметил, что ссылка на отсутствие в международном праве норм, запрещающих агрессивную войну, несостоятельна, поскольку пакт Бриана — Келлога провозгласил отказ от войны как инструмента национальной политики, что сделало такую войну незаконной в соответствии с международным правом. "Те, кто планируют такую войну с ее неизбежными и ужасными последствиями, действуя таким образом, совершают преступление"[2].

С рассматриваемой проблемой связан вопрос о мере ответственности. Если во внутреннем праве не только преступность, но и наказуемость какого-либо деяния устанавливаются законодателем (как правило, в рамках одной и той же нормы), то особенность международного уголовного права состоит в том, что правовые акты устанавливают преступность тех или иных деяний, оставляя открытым вопрос о конкретной санкции за их осуществление.

Посылка, что принцип "нет закона – нет ни преступления, ни наказания" не применяется в отношении международных преступлений и преступлений международного характера, неточна. Скорее можно говорить о том, что нормы международного права устанавливают преступность тех или иных деяний, а часто и состав преступлений, но указания о виде и мере наказания содержатся в национальном уголовном праве. Такое положение имеет важные юридические последствия. Одно из них — допустимость того, что конкретная мера наказания может быть определена либо национальными судами, либо международным трибуналом. Можно даже утверждать, что принцип "нет закона — нет наказания" действует и в международном праве с той лишь оговоркой, что конкретные виды и мера наказания могут устанавливаться национальным законом, в том числе и после совершения преступления.

Интересно проанализировать с этой точки зрения сформулированный Комиссией международного права второй нюрнбергский принцип. Он гласит: "То обстоятельство, что по внутреннему праву не установлено наказания за какое-то действие, признаваемое, согласно международному праву, преступлением, не освобождает лицо, признаваемое согласно международному праву преступным, от ответственности по международному праву"[3].

Здесь как бы приравниваются две юридические категории, различные в пределах одной и той же системы права и совпадающие в разных системах, – уголовное наказание во внутреннем праве и признание действий преступными в международном. Можно говорить о том, что установление преступности определенных актов включает в себя, хотя в родовом виде, возможность наказания за них. Еще более важно то, что, с точки зрения Комиссии международного права, эти две категории юридически равнозначны и представляют собой основание ответственности за преступные действия.

Принцип отсутствия обратной силы закона имеет свои существенные особенности в международном праве. Эти особенности не сводятся к установлению конкретной санкции после совершения соответствующих актов. Если преступный характер таких деяний установлен международным правом, а сами они имеют тяжкий и массовый характер, то возможно и последующее уточнение объективной стороны преступления. Это имело место и в Нюрнберге, где Устав Международного военного трибунала с его конкретными формулировками был разработан после фактического совершения действий, задолго до этого признававшихся преступными .

Народно-революционный трибунал, заседавший в Пномпене в августе 1979 г., в своем приговоре Пол Поту и Иенг Сари признал их виновными в планировании и осуществлении геноцида по следующим пунктам:

а) преднамеренное убийство невинных людей;

б) насильственная эвакуация из городов и деревень;

в) заключение людей в концентрационные лагеря и принуждение;

г) запрещение вероисповедания и разрушение экономических и культурных структур, подрыв семейных и социальных отношений.

Трибунал признал, что преступление геноцида, совершенное этой кликой "и не имеющее прецедента в мировой истории является намного более тяжким, чем оно определено в Конвенции от 9 декабря 1948 г."[4]. Учитывая особую тяжесть совершенных преступлений, трибунал в Пномпене исходил из несколько отличного по сравнению с содержащимся в Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказании за него определения этого международного преступления. Более детализированное определение содержалось в декрете-законе № 1 Народно-революционного Совета Кампучии от 15 июля 1979 г.[5]

Вопрос о действии норм международного права, касающихся борьбы с международными преступлениями и преступлениями международного характера, имеет и другую сторону. Уголовному законодательству всех стран известен принцип, согласно которому лицо не может быть привлечено к уголовной ответственности, если со дня совершения им преступления истек определенный срок (давность). Обвинительный приговор также не приводится в исполнение, если он не был приведен в исполнение в определенный срок.

По нормам современного общего международного права никакие сроки давности не применяются к военным преступлениям и преступлениям против человечности, независимо от времени их совершения. Эта норма, которая применялась после второй мировой войны целым рядом государств в качестве обычной, была установлена в договорном порядке Конвенцией 1968 г. о неприменимости сроков давности к военным преступлениям и преступлениям против человечности.

Однако эффективность принципа неприменимости срока давности к международным преступлениям снижается оттого, что обязательство, содержащееся в статье IV Конвенции о принятии законодательных и иных мер для обеспечения неприменения срока давности к международным преступлениям, связывает в договорном порядке небольшое число государств.

К основным требованиям принципа законности, к процессуальной стороне ответственности относится прежде всего строгое соблюдение установленных законом порядка и формы следствия и судебного разбирательства. Эти требования обязательны и для международного уголовного (уголовно-процессуального) права.

Согласно одному из принципов, признанных Нюрнбергским трибуналом и нашедших выражение в его решении, каждое лицо, обвиняемое в международном преступлении, имеет право на справедливое рассмотрение дела[6].

Законность это олицетворение социальной справедливости.

На Крымской конференции глав государств - участников антигитлеровской коалиции обсуждался вопрос о наказании нацистских военных преступников. Черчилль заявил тогда, что лучше всего было бы расстреливать главных преступников, как только они будут пойманы. Сталин изложил иную позицию: главные военные преступники должны быть судимы. Рузвельт полагал, что процедура суда не должна быть слишком юридической[7]. В итоговом документе Крымской конференции говорилось о решимости "подвергнуть всех преступников войны справедливому и быстрому наказанию"[8].

Известно требование справедливости, гласящее, что наказание должно соответствовать степени общественной опасности совершенного преступления. Оно полностью относится и к международным преступлениям. Их высокая общественная опасность приводит к мысли о том, что вряд ли могут существовать санкции, адекватно карающие за международные преступления. Тем не менее международное сообщество, покаравшее преступников второй мировой войны, не применяло к ним никаких жестоких мер, которые сами эти преступники считали обычной нормой поведения по отношению к порабощенным народам.

Положения международного уголовного права должны полностью отвечать такому принципу справедливости, как то, что ответственность виновного возможна лишь за его собственное противоправное поведение. В Нюрнберге были признаны преступными некоторые организации нацистской Германии, после чего соответствующие лица могли привлекаться к суду национальных, военных или оккупационных трибуналов только за принадлежность к этим организациям (ст. 9 и 10 Устава). Однако вина каждого из их участников строго индивидуализировалась и каждый из них нес ответственность только за собственные преступные действия.

Справедливость требует, чтобы за одно правонарушение налагалось лишь одно наказание. Это требование полностью соответствует современному международному уголовному праву. На нем, в частности, была основана работа Нюрнбергского трибунала. В то же время международное уголовное право, как и внутреннее уголовное право, знает практику назначения дополнительного наказания к основному. Статья 128 Устава МВТ предусмотрела возможность конфискации награбленного преступниками имущества в дополнение к основному наказанию.

Наказание должно быть также целесообразным. Целесообразность наказания не в последнюю очередь обосновывается целью общего предупреждения, включая воспитание граждан в духе уважения к законам. Если эта цель имеет существенное значение во внутреннем праве, то задача предотвращения международных преступлений еще более важна. По сути дела, это условие выживания всей нашей цивилизации.

Большую роль в международном уголовном праве играет принцип индивидуализации ответственности. Он предполагает определение ее характера и объема в зависимости от характера и степени общественной вредности деяния, особенностей личности правонарушителя. Этот принцип последовательно применялся во время Нюрнбергского процесса. Виновные были приговорены к различным мерам наказания (12 — к смертной казни, 3 — к пожизненному заключению, 2 — к тюремному заключению на 20 лет, 1 — на 15 и 1 — на 10).

В старой доктрине международного права существовала точка зрения, что главы государств ни в коем случае не могут предаваться суду и, по крайней мере, не несут ответственности за действия своих подчиненных. Нюрнбергский трибунал исходил из того, что "должностное положение подсудимых, их положение в качестве глав государств или ответственных чиновников различных правительственных ведомств не должно рассматриваться как основание к освобождению от ответственности или смягчению наказания" (ст. 7 Устава)[9].

В ходе Нюрнбергского процесса высокое положение обвиняемого в государственном аппарате, дававшее ему возможность знать о преступных целях политики гитлеровской Германии и содействовать ее осуществлению, не только не рассматривалось в качестве смягчающего обстоятельства, но даже служило основанием для его квалификации как главного военного преступника.

После Нюрнбергского процесса принцип, что должность главы государства и ответственного члена правительства не освобождает физическое лицо от ответственности за международные преступления, вошел в нормы, сформулированные Комиссией международного права, и некоторые многосторонние конвенции, например в конвенции о геноциде и апартеиде.

Намечается тенденция рассматривать высокое должностное положение лиц, совершивших международное преступление, в качестве отягчающего обстоятельства. Такое положение предполагает знание этими лицами норм права о преступности тех или иных актов и их обязанность принимать меры к точному выполнению этих предписаний.

В качестве самостоятельного выделен принцип персонификации ответственности. Он заключается в том, что когда субъектом правонарушения выступает коллективное образование, ответственность, наряду с ним, должно персонально нести и виновное лицо, представляющее организацию. Этот принцип связан с понятием вины коллективного субъекта, поскольку его действия — это действия уполномоченных лиц.

Значение принципа персонификации ответственности для международного уголовного права трудно переоценить. Нюрнбергский трибунал своими решениями категорически отверг "доктрину государственного акта", согласно которой деяния, совершаемые государственными органами, инкриминируются только государству, что исключает индивидуальную вину исполнителей этих деяний.

Утверждалось, — говорилось в приговоре Трибунала об аргументах защиты по этому поводу, – что международное право рассматривает лишь действия суверенных государств, не устанавливая наказания для отдельных лиц, и далее утверждалось, что там, где рассматриваемое действие является действием, совершенным государством, то лица, которые практически осуществляли это, не несут личной ответственности, а стоят под защитой доктрины о суверенности государства. По мнению Трибунала, оба эти утверждения должны быть отвергнуты. Уже давно было признано, что международное право налагает долг и обязанности на отдельных лиц так же, как и на государства"[10].

Нюрнбергский процесс закрепил принцип персональной уголовной ответственности за международные преступления, поскольку "преступления... совершаются людьми, а не абстрактными категориями, и только путем наказания отдельных лиц, совершающих такие преступления, могут быть соблюдены установления международного права"[11].

Решающее значение для осуществления правосудия имеет принцип неотвратимости ответственности. Со всей очевидностью он был реализован в период процессов над главными и другими нацистскими преступниками после второй мировой войны.

Неотвратимость наказания лиц, виновных в военных преступлениях, зафиксирована в Московской декларации 1943г., Лондонском соглашении 1945 г. и других документах государств антигитлеровской коалиции. В приговоре Нюрнбергского трибунала прямо говорилось, что не только не будет несправедливостью наказать тех, кто совершил эти преступления, но будет несправедливо оставить безнаказанным совершенное ими зло[12].

Сформулированный позднее Комиссией международного права первый нюрнбергский принцип гласит, что "всякое лицо, совершившее какое-либо действие, признаваемое, согласно международному праву, преступлением, несет за него ответственность и подлежит наказанию".

[1] Самощенко Н.С., Фарукшин М.Х. Ответственность по советскому законодательству. М., 1971. С. 125; См. также: Келина С.Г., Кудрявцев В.Н. Принципы советского уголовного права. М., 1988; Карпец И.И. Индивидуализация наказания. М., 1973.

[2] Ответственность за военные преступления и преступления против человечества. Сборник статей. М., 1969. С. 38-39.

[3] Работа Комиссии международного права. Изд. ООН. 80. V. 11. С. 82.

[4] Док. ООН А/34/491. С. 34.

[5] Док. ООН А/С. 3/34/1. С. 32.

[6] Работа Комиссии международного права. С. 82.

[7] Советский Союз на международных конференциях периода Великой Отечественной войны 1941 - 1945 гг. М., 1984. Т. 4. С. 169-170

[8] Там же. С. 248.

[9] Ответственность за военные преступления и преступления против человечества. С. 29-30.

[10] Там же. С. 42

[11] Там же.

[12] Там же. С. 38.