Парламентарная (парламентская) монархия

Парламентарная (парламентская) монархия — это такая разно­видность ограниченной монархии, в рамках которой конституционно-правовой статус, правомочия и реальная власть монарха серьезно огра­ничены конституцией, принятой на демократической основе, избираемым парламентом, сосредоточивающим в себе законодательную власть, и ответственным только перед парламентом правительством, осуществляющим управление страной. Формально и в таких монархи­ях король сохраняет статус главы государства и обычно назначает пра­вительство, но фактически он чаще всего, как говорится, «царствует, но не правит», ибо реально страной управляет правительство, формируе­мое парламентом и ответственное лишь перед ним в своей деятельнос­ти. В таких монархиях при выражении парламентом вотума недоверия правительству последнее уходит в отставку или отправляется в отстав­ку монархом.

Другое дело, что в условиях достаточно последовательного прове­дения принципа разделения властей правительство обычно обладает в данном случае правом предложить монарху распустить парламент и назначить новые выборы. Король в таких монархиях может иметь право роспуска парламента, но в конституциях обычно определяются достаточно узкие рамки возможных вариантов, при которых это может иметь место. Так, ст. 46 Конституции Бельгии гласит, что «Король вправе распустить палату представителей, только когда последняя аб­солютным большинством своих членов: 1) либо отклоняет вотум дове­рия Федеральному правительству и не предложит Королю в трехме­сячный срок со дня отклонения вотума кандидатуры преемника Пре­мьер-министра; 2) либо принимает вотум недоверия Федеральному правительству и одновременно не предложит Королю кандидатуру преемника Премьер-министра». Кроме того, Король может в случае отставки Федерального правительства распустить Палату представи­телей с ее согласия, выраженного абсолютным числом ее членов.

В парламентарных монархиях центральная и решающая роль в сис­теме отношений высших органов государственной власти монарх — парламент — правительство принадлежит парламенту. Монарх как юридический глава государства участия в реальном управлении стра­ной не принимает, оставаясь чаще всего лишь символом единства нации как согражданства. В ряде случаев монарх формально не назна­чает правительство. Он обычно (например, в Швеции, Норвегии, Япо­нии и др.) не имеет права отлагательного вето в отношении принятых парламентом законов, а если и обладает формально таким правом, то практически не использует его (например, в Великобритании, Бельгии и др.), либо использует, но на основании решения правительства. Кон­ституция Японии прямо запрещает участие монарха в управлении страной, а конституции и конституционная практика Швеции, Норве­гии, Великобритании, Японии и др. не наделяют монарха никакими такими полномочиями. Конституции ряда парламентарных монархий (Бельгии, Дании и др.) формально возлагают исполнительную власть в пределах, определенных конституцией, на короля, но фактически она осуществляется правительством, а роль короля в этом сводится к под­писанию актов правительства. При этом конституционно устанавлива­ется, например, в Конституции Бельгии (ст. 106), что «никакой акт Короля не может иметь силы, если он не контрассигнован министром, который тем самым несет за него ответственность». Аналогичные по­ложения содержатся и в Конституции Дании (п. 12, 14 и др.).

Обычно в парламентарных монархиях король не действует само­стоятельно, его акты подготавливаются правительством и скрепляют­ся, контрассигнуются (от латинского contra — против иsignare — под­писывать) главой правительства или тем или иным министром, не имея в противном случае юридической силы. Судебную власть осуществля­ют независимые суды, но приговоры и постановления приводятся в исполнение именем короля. Сказанное, однако, не должно вести к одностороннему мнению, будто институт монарха в парламентарных монархиях всегда носит чисто архаический и номинальный характер. Отстраненность монарха от управления страной и политических пери­петий вовсе не означает, что его роль здесь и в иных отношениях (на­пример, как символа единства нации, морально-политического автори­тета, арбитра между ветвями и органами государственной власти и др.) близка к нулевой. Достаточно сослаться на опыт Испании, где в февра­ле 1981 г. именно король Хуан Карлос как Верховный главнокоман­дующий остановил попытку военного переворота в стране, а также на опыт Великобритании с ее традицией, согласно которой «король не может быть неправ» и др. Кроме того, в ряде таких монархий (Малай­зия, Таиланд и др.) главы государств имеют и существенно более ши­рокие права и полномочия.

Вместе с тем, как это вытекает из сказанного, реальная государст­венная власть в парламентарных монархиях принадлежит не монарху, а парламенту и подчиненному ему правительству. Поэтому вряд ли можно согласиться с мнением, что в таких монархиях два субъекта — монарх и народ — одновременно обладают суверенитетом, что «пар­ламентская монархия представляет собой юридическую форму, кото­рая, обеспечивая правление двух суверенов — народа и монарха, за­крепляет основные политические полномочия за народно-представи­тельным органом (парламентом), а формально-юридические — за мо­нархом».* Во-первых, это заключение противоречит общеизвестному положению, приводимому и самим автором, что в парламентарных мо­нархиях король не правит, а лишь царствует. Во-вторых, проблема суверенитета — это проблема реального, а не номинального состояния власти. И в-третьих, в самих конституциях парламентарных монархий нередко прямо закрепляется, что суверенитет в них принадлежит наро­ду, а король и парламент лишь реализуют его, в связи с чем неправо­мерно на один уровень ставить здесь народ и монарха.

* Арановский К.В. Указ. соч. С. 179 и 182.

Так, согласно ч. 2 ст. 1 Конституции Испании, «носителем нацио­нального суверенитета является испанский народ, источник государст­венной власти». Статья 32 Конституции Люксембурга гласит, что «су­веренитет принадлежит нации», а Великий Герцог осуществляет его в соответствии с Конституцией и законами страны. Статья 50 Конститу­ции Нидерландов указывает, что именно Генеральные штаты (парла­мент) представляют весь народ Нидерландов. В Конституции Бельгии (ст. 33) указывается, что «все власти исходят от нации». Конституци­онный закон «Форма правления» (§ 1 гл. 1) устанавливает, что «вся государственная власть в Швеции исходит от народа», что Риксдаг (парламент) является «высшим представителем народа». Все это гово­рит о том, что парламентарная монархия не только не исключает наро­довластие, суверенитет народа, но базируется на нем, вовсе не предпо­лагая двойного, дуалистического суверенитета. О таком дуализме влас­ти, да и то с серьезными оговорками и в отдельных случаях речь может идти применительно к дуалистическим монархиям, в связи с чем они так и именуются.

Парламентарные монархии значительно более распространены в современном мире по сравнению с абсолютными и дуалистическими. Среди монархий их подавляющее большинство. Это — Великобрита­ния, Япония, Канада, Испания, Австралия, Швеция, Новая Зеландия, Норвегия, Дания, Нидерланды, Бельгия, Таиланд, Малайзия, Люксембург и др. «Политической формой испанского государства является парламентарная монархия», — гласит ч. 3 ст. 1 Конституции Испании. Выше уже была приведена высокая оценка места и роли короля в этой Конституции (ст. 56). Вместе с тем в ней конкретно и подробно определяются функции и права монарха в условиях парламентарной монар­хии (ст. 62—65). В современной Испании король, оставаясь главой го­сударства, не является главой исполнительной власти, не обладает пра­вом законодательной инициативы и правом вето в отношении законов, принятых парламентом. Конституция Люксембурга (ст. 51) устанавливает, что «в Великом Герцогстве действует режим парламентской демо­кратии». В отличие от парламентарной монархии в Испании, эта же разновидность монархии здесь предусматривает, что Великий Герцог является главой исполнительной власти и обладает правом законода­тельной инициативы, а Палате депутатов предоставлена возможность направлять ему законопроекты. Он же назначает и увольняет членов правительства, определяет его состав, назначает судей и т.д.

В Швеции функции короля как главы государства ограничены лишь чисто представительскими. Он не обладает правом наложения вето на решения парламента, даже формально не является главой ис­полнительной власти, не назначает правительство и не отправляет его в отставку, не назначает судей и послов и даже не обладает правом помилования. «Управляет государством Правительство», которое от­ветственно перед Риксдагом (парламентом), — устанавливает § 6 гл. 1 — одного из основных законов, входящих в Конституцию Шве­ции — «Форма правления». А § 1 гл. 5 ведет речь о том, что глава государства лишь информируется премьер-министром о делах госу­дарства. Особое место в ряду парламентарных монархий занимают такие страны, как Канада, Австралия, Новая Зеландия, Ямайка и др., которые являются членами Британского Содружества. Их формаль­ным главой является король (королева) Великобритании, представляе­мый в этих странах назначаемым генерал-губернатором. Практически же правительства этих стран выдвигают эту кандидатуру, а иногда ге­нерал-губернатора избирает парламент соответствующей страны.

Современные парламентарные монархии предоставляют достаточ­но широкие возможности для развития демократии в их рамках, хотя и современные абсолютные и дуалистические монархии в той или иной мере модифицируются в направлении демократизации под воздейст­вием настоятельных требований нашего времени. Это раньше счита­лось, что монархия как таковая несовместима с демократией. И в свое время это часто было действительно так, хотя и при этом нельзя не учитывать, что принципы конституционализма и парламентаризма за­рождались и сформировались столетия назад в монархической Вели­кобритании. Сегодня же все наглядно видят, что парламентарные мо­нархии мало чем отличаются от республик по уровню демократизма. В этом плане монархические Великобритания, Испания, Бельгия, Дания, Швеция или Нидерланды практически ничем не отличаются от республиканских Франции, Германии, Италии, Португалии или Фин­ляндии. Значительно большие различия в этом отношении обнаруживаются между монархическими и республиканскими странами, когда речь идет не об индустриально развитых, а о развивающихся странах.