1. Понятие публичной политики и его интерпретации.

Понятие публичной политики, еще недавно достаточно редко использовавшееся как в журналистике, так и в политической науке, становится сегодня в России все более популярным. Однако еще три года назад, в апреле 2002 г., на первом из цикла семинаров СПб центра СТРАТЕГИЯ, посвященном развитию Центров публичной политики, его участники, лидеры неправительственных организаций и научные сотрудники, предлагали вместо термина «публичная политика» использовать более понятные термины – «общественная политика» или «открытая политика». Первое из этих предложений связано еще и с устоявшимся (и до недавнего времени – общепринятым) переводом английского слова public как общественный, что на наш взгляд существенно обедняет его смысл. Другая крайность – это представление о том, что курс «Public administration», который читается в университетах англоязычных стран, есть просто эквивалент российского курса «Государственное и муниципальное управление». 

Прежде всего надо четко зафиксировать, к какой именно политике – в смысле «politics» или «policy» мы относим термин «публичный». При применении обсуждаемого термина к политике как борьбе за власть, публичность воспринимается как «зрелищность», «театральность», за которой приятно и интересно следить по телевизору, однако влияние на происходящие события также, как в театре – никакого. При этом и сами средства массовой информации начинают уже не отражать политические события, а непосредственно их творить – вспомним, в частности, действия «телекиллера» В.Доренко или дискуссии на НТВ в конце 90-х годов. 

По видимому, одной из первых российских работ, посвященных осмыслению этого термина, является опубликованная в 2001 г. статья Н.Шматко, так и озаглавленная: «Феномен публичной политики» ««Публичная политика» есть симбиоз политического действия, научной рефлексии и акта масс-медийной коммуникации. По большому счету, она осуществляется в порядке интервенции в сферу политики экспертов, аналитиков, специалистов в области социальных наук, «интеллектуалов», публицистов и журналистов»… Публичная политика существует, во-первых, как совокупность практических акций, превентивных мер (предупреждение преступности, наркомании, девиантного поведения…), контроля, регуляции, публичных обсуждений. Во-вторых, публичная политика — это ансамбль категорий социальной перцепции [восприятия], легитимных номинаций, социальных классификаций и иерархий, определений нормы и девиации, оценочных суждений. 

Подчеркнем также верно отмеченную Н.Шматко особенность публичной политики и как совокупности практических акций, и как ансамбля категорий восприятия этих акций. Соответственно, в этих двух направлениях и может вестись анализ обсуждаемого термина. 

В принципе, можно рассматривать и такой вопрос, как policy of politics, то есть по каким правилам ведется борьба за власть, насколько выборные процедуры соответствуют демократическим стандартам, насколько публично, то есть - открыто, происходит согласование интересов различных групп влияния и т.д. Мы понимаем под публичной политикой все же именно public policy, а не politics, и именно такая публичная политика является основным предметом нашего рассмотрения. 

Кратко под публичной политикой можно понимать программы и приоритеты органов власти, механизмы и технологии их реализации, выработанные на основе и с учетом ожиданий социальных групп (страт) общества через их представителей. Более развернутое определение приведено в недавней работе В.А.Михеева: «Публичная политика - это деятельность, характеризующаяся системным взаимодействием государства, частного сектора, институтов гражданского общества, многообразных социальных, профессиональных групп и слоев, общественных объединений по поводу реализации личных и общественных интересов, производства, распределения и использования общественных ресурсов и благ с учетом волеизъявления народа или населения определенных территорий». На наш взгляд, понимаемый так концепт публичной политики позволяет не только описать, но и оценивать степень ее развития, степень вовлеченности в процесс подготовки и принятия решений тех или иных ее акторов. Для российского социума этот подход особенно важен, так как традиционно вся политика (и в смысле politics и в смысле policy) была у нас государственной, а точнее «государевой», а традиционные паттерны имеют тенденцию восстанавливаться, пусть и в новой форме. 

Возвращаясь к уже цитированное работе Н.Шматко, приведем еще один важный для нас фрагмент этого текста; «Все заставляет думать, что сегодня мы присутствуем при процессе перехода от одного состояния поля политики — традиционного, обладающего исторически сложившимся континуумом форм, к другому его состоянию — публичной политике, где эксперты, члены гражданских и общественных комитетов, социальные работники являются важными действующими лицами…» .

Итак, вместо одного, традиционного участника – государства, мы имеем теперь также и гражданское общество в лице лидеров НКО, а также экспертное сообщество, связанное с наукой и систематизированным знанием. Однако этот треугольник поля публичной политики должен, на наш взгляд, быть дополнен четвертой стороной, которую представляют собой СМИ, журналиста, как посредники, взаимодействующие с широкими слоями населения. Если же вспомнить и структуры бизнеса, корпорации различного вида, которые также участвуют в процессе подготовки и реализации разнообразных властных решений, то графически стороны, участвующие в процессах публичной политики будут образовывать пятиугольник, или пентаграмму.

2. Акторы публичной политики: органы государственной власти, политические партии, бизнес-корпорации и их ассоциации, неправительственные организации, СМИ, экспертное сообщество, международные организации и фонды.

В число основных акторов публичной политики по общему мнению исследователей входят государственные органы разных уровней управления, политические партии, федеральная и региональная пресса, крупный бизнес, региональные элиты, общественные организации и движения, местные сообщества. Очевидно, что не только между этими видами, но и внутри каждого из видов, акторы очень сильно отличаются – причем не только «политическим весом», но и по другому критерию, на наш взгляд не менее важному – по степени самостоятельности своего поведения в политическом поле.

«Протестная публика», как показывает практика последних лет во многих странах мира, может демонстрировать качества как полной самостоятельности, так и зависимости от других политических акторов, что требует анализа ее «субъектности».

Первая категория акторов публичной политики – самая низкая по уровню политической самостоятельности – это политические «агенты», которые не имеют и не реализуют никакой собственной стратегии политического действия, агенты действуют в политике для «чужого интереса» и «за счет чужого ресурса», по существу, выполняют чужую политическую волю, называемую обычно «политическим заказом». Вторая категория – это «слабые политические акторы», у которых может быть «своя» повестка в текущей политике (они обладают коллективным сознанием и волей, способны к целеполаганию), но у них очень мало собственных ресурсов, чтобы оказать заметное влияние на поведения других акторов в политике.

Такие акторы как «местные сообщества», «общественные движения», или «протестная публика» могут быть – в зависимости от обстоятельств – как «агентами», так и «слабыми акторами»

Третью категорию акторов – наиболее обеспеченную ресурсами – мы назвали «самостоятельными субъектами» публичной политики, поскольку такие субъекты (а их в политическом пространстве национальных государств не так уж много) способны не только самостоятельно формулировать стратегии собственного поведения, но и предлагать (навязывать) такие стратегии другим политическим акторам. У них достаточно ресурсов, чтобы определяющим образом влиять на поведение других политических акторов (как зависимых агентов, так и независимых, но слабых акторов).

Последние события с развитием массовых общественных движений во многих странах мира показывают, что «полноценными субъектами» современной публичной политики – даже в авторитарных государствах - выступает целый ряд общественных субъектов. Они не только не только предлагают государству и обществу свою повестку дня в области публичной политики, но и заставляют власти всех уровней с этой повесткой считаться.

В концепте «публичная политика» центральное значение имеет само понятие «публика». Наше понимание публики, пока только складывается, но в качестве рабочего определения можно предложить, что «активная публика» - это та часть организованного сообщества, которое состоит из информированных, компетентных граждан, способных к самоорганизации ради достижения общих интересов. Это определение опирается на «классическое» понимание публики, восходящие к смыслам термина «res-publica». Именно в соответствии с этими смыслами публика является основой гражданского общества, ее активность во взаимодействии с другими политическими акторами приводит к реализации «публичного интереса» и достижению «общего блага», к изменению, в случае необходимости, имеющихся политических институтов. «Публика» характеризуется способностью к сотрудничеству, оказанию помощи «другими», на основе солидарности и взаимного доверия, именно представители организованной публики являются субъектами гражданского участия.

Так как публика – это совокупность граждан, обладающие определенными качествами – компетентностью, информированностью, самостоятельностью – включение их в активную политическую практику, причем на регулярной основе, закрепляет эту практику в виде института гражданского участия. Таким образом, только сами активные представители публики своими действиями поддерживают публичные институты, либо трансформируют их, или же разрушают старые и создают новые институты.

Отсутствие необходимых компетенций публики ведет к ущербности и манипулятивности публичной политики и имитационному характеру всего демократического управления. Ситуация становится похожей на «замкнутый круг», когда публичной политики нет потому что нет компетентной и ответственной публики и поэтому не может нормально функционировать демократия, демократическое управление. Для выхода из «замкнутого круга» ключевым фактором и главной движущей силой всего процесса возвращения от имитации к реальности, представляется задача воспитания публики, или превращения ее из «объекта манипуляций» в «субъект самостоятельного действия»

Современные технологии «маркетинговых сетей» создают и распространяют определенный образец поведения, вкуса, мнения по конкретному вопросу, отношения к политическому символу или персонажу. Затем, этот образец распространяется из одной информационной точки по широким сетям, будь то газета, радио или Интернет, и позиционируется как успешный, «всеми поддержанный», почти «всеобщий», так что удержаться от следования этому образцу очень непросто, особенно если речь идет о потреблении информации. Определение современного понятия публика в словарях также связано с потреблением информации – в зале, на стадионе, в конкретной – ориентированной на потребление - социальной сети. Типичные представители такой публики – кино- и телезрители, болельщики, аудитория рок концертов. Для публики характерна «массовизация» – распространение единых образцов мышления и поведения, которым она следует.

Таким образом, главная задача – это изучение механизмов создания и воспроизводства публики как ответственного социального субъекта. Представляется, что в России, - как и во многих других странах, где сейчас идут массовые митинги и массовое гражданское участие, остро стоит задача – понять характер этой протестной публики, и научиться с ней взаимодействовать, чтобы включить ее креативный потенциал в социальное и политическое развитие. Во многих случаях грамотную, а затем и хорошо образованную, компетентную и ответственную публику – еще только предстоит «создать». А существование такого феномена как «публика-аудитория», которая не способна критически оценивать информацию и противостоять информационному насилию, позволяет развиваться политическим манипуляциям, втягивают в пространство политической и идеологической пропаганды