Договоры о передаче авторских прав

Действующее российское законодательство предусматривает два типа договоров по предоставлению авторских прав: договор об отчуждении исключительного права (ст. 1234, 1285 ГК РФ) и лицензионные договоры, по которым передается не все исключительное право, а только отдельные правомочия по использованию произведения (ст. 1235, 1286 ГК РФ).

В Законе об авторском праве была закреплена принципиально иная система: договор об отчуждении исключительного права упомянут не был, а авторские договоры о передаче исключительных прав и о передаче неисключительных прав (ст. 30) рассматривались в литературе как лицензионные в силу двух презумпций: передачи только части имущественных прав и срочного характера договора*(253). Считается, что законодательству советского периода также были известны только разновидности лицензионного договора*(254). Таким образом, регулирование рассматриваемых отношений уже на уровне типизации договорных типов претерпело серьезные изменения*(255).

В связи с этим рекомендации, выработанные судебной практикой по поводу авторских договоров в условиях действия Закона об авторском праве, подлежат выборочному применению в условиях действующего законодательства.

Пункт 10 комментируемого Обзора содержит тезис, опирающийся на норму п. 4 ст. 31 Закона об авторском праве: "Права, переданные по авторскому договору, могут передаваться другим лицам лишь в случае, если это прямо предусмотрено договором". Во-первых, этот тезис совершенно неприменим к договорам об отчуждении исключительного права; поскольку приобретателю переходит исключительное право в полном объеме, он становится правообладателем и в дальнейшем распоряжается своим правом самостоятельно без какого-либо участия прежнего правообладателя. Во-вторых, претерпела серьезные изменения и конструкция собственно лицензионного договора. В действующем законодательстве разработана модель сублицензионного договора, которая была неизвестна Закону об авторском праве. Чтобы лицензиат смог предоставить третьему лицу право использования результата интеллектуальной деятельности, ему достаточно получить письменное согласие лицензиара-правообладателя (п. 1 ст. 1238 ГК РФ). Соответственно такое "согласие" не обязательно должно быть изначально предусмотрено в качестве условия лицензионного договора. Поэтому в условиях действующего законодательства п. 10 комментируемого Обзора не подлежит непосредственному применению. Значение рассматриваемых рекомендаций сохранилось в следующем аспекте: третье лицо, которому лицензиат уступил свои правомочия без согласия лицензиара-правообладателя, не может использовать произведение сам и запрещать его использование другим лицам.

Терминология Закона об авторском праве была явно неудовлетворительной: никаких "неисключительных" авторских прав передать невозможно - видимо, законодателем было допущено смешение с известными понятиями "исключительная лицензия" и "неисключительная лицензия" (см. ст. 1236 ГК РФ). Действительно, так же как для исключительной лицензии, сущность договора о передаче исключительных прав законодатель видел в том, что автор разрешал использование произведения определенными способами только одному лицу - стороне договора, ограничивая себя в праве разрешать аналогичное использование другим лицам (п. 2 ст. 30 Закона об авторском праве).

Пункт 6 комментируемого Обзора посвящен проблеме того, когда авторский договор следует считать договором о передаче исключительных прав (исключительной лицензией).

Истец, основываясь на правах, переданных ему по лицензионному договору, предъявил иск в защиту этих прав. Однако применять специальные способы защиты исключительного права может только обладатель исключительной лицензии (п. 2 ст. 30 Закона об авторском праве, ст. 1254 ГК РФ)*(256). В п. 4 ст. 30 Закона об авторском праве предусматривалось, что права, передаваемые по авторскому договору, считаются неисключительными, если в договоре прямо не предусмотрено иное. Ответчик счел, что это положение означает, будто в тексте договора передаваемые права должны быть прямо обозначены как исключительные. Суд же путем толкования исследовал существо договора и признал, что он представляет собой исключительную лицензию и соответственно истец имеет право на предъявление иска.

Разъяснение, содержащееся в комментируемом пункте, подвергалось критике в литературе*(257). Однако эта критика представляется необоснованной: суд установил, что в договоре содержалось ясное условие о том, что автор, передавший истцу по договору права на опубликование и распространение, "не имеет права использовать эти произведения двумя названными способами и разрешать такое использование третьим лицам" (выделено нами. - Д.М.). Это условие, без сомнения, квалифицировало договор как исключительную лицензию, т.е. договором прямо было предусмотрено, что передаваемые права не могут "считаться неисключительными"*(258). Разъяснение, содержащееся в п. 6 комментируемого Обзора, сохранило свое значение и в условиях действующего законодательства, тем более что ригоризм Закона об авторском праве теперь значительно смягчен: в соответствии с п. 2 ст. 1236 ГК РФ "если лицензионным договором не предусмотрено иное, лицензия предполагается простой (неисключительной)" (выделено нами. - Д.М.). Таким образом, суды и впредь будут исследовать сущность лицензионных договоров, а не их названия.

Пункт 7 комментируемого Обзора также рассматривал конструкцию исключительной лицензии с точки зрения субъекта, обладающего правом на защиту нарушенных прав. Суд признал, что с передачей лицензиату определенных исключительных прав к нему автоматически переходят и права на защиту этих прав. Условия договора об ограничении права на защиту (в том числе обязанность предъявлять иски совместно с автором) противоречат императивной норме ст. 30 Закона об авторском праве. Дополнительно суд сослался на нормы АПК РФ о том, что "право на обращение в суд не может быть отнято, а отказ от права на обращение в суд недействителен". Вопрос о недействительности части сделки (ст. 180 ГК РФ) при этом не затрагивался.

В целом затронутый вопрос находится в плоскости проблемы квалификации права на защиту нарушенных гражданских прав, которая не имеет в науке однозначного разрешения, но, как представляется, в данном случае суд продемонстрировал понимание права на защиту как составной части содержания субъективного права*(259), автоматически возникающего у правообладателя. В связи с этим представляет интерес то, какие выводы были сделаны в литературе из комментируемых рекомендаций. В.А. Микрюков предложил легально закрепить "положения о недопустимости включения в договоры о передаче исключительных прав условий, ограничивающих права лица, которому они передаются, на их защиту"*(260). Э.П. Гаврилов, напротив, отметил, что даже и включение в лицензионный договор условия о том, что "приобретатель получает также право на защиту полученных прав в случае их нарушений", излишне, поскольку "владелец исключительного права всегда может защищать свое право"*(261). Судя по всему, законодатель поддерживает вторую позицию.

Но следует отметить, что действующая часть четвертая ГК РФ ставит перед правоприменителями новые проблемы. Терминология и специальные нормы Закона об авторском праве позволяли достаточно легко решить вопрос о правах лицензиата по исключительной лицензии: поскольку Закон говорил об "авторском договоре о передаче исключительных прав", то и права такого лицензиата характеризовались как абсолютное право, куда логично вписывалось и предоставление ему абсолютной защиты*(262). Более того, в п. 2 ст. 30 Закона об авторском праве содержалось положение (на которое сослался суд в комментируемых рекомендациях), прямо ограничивающее права автора: заключив договор исключительной лицензии, автор мог запрещать использование произведения третьим лицам, только "если лицо, которому переданы исключительные права, не осуществляет защиту этого права".

Арбитражный суд в п. 7 комментируемого Обзора смог в своих рассуждениях истолковать норму п. 3 ст. 49 Закона об авторском праве (в той редакции, которая действовала на момент принятия Обзора) таким образом, что требовать компенсации за неправомерное использование произведения может только обладатель исключительных прав*(263). Позднее Верховный Суд РФ также указал на то, что "в указанном случае автор не вправе требовать компенсации за неправомерное использование произведения" и соответственно не может быть признан истцом по этому требованию*(264).

ГК РФ отказался от понятия "исключительные права" - исключительное право теперь одно. То, что в п. 2 ст. 16 Закона об авторском праве именовалось исключительными правами, теперь является только способами использования произведения (ст. 1270 ГК РФ), т.е. правомочиями, входящими в состав исключительного права. Принадлежит исключительное право только одному субъекту, который и именуется правообладателем. В ст. 1250 ГК РФ указано, что "способы защиты интеллектуальных прав могут применяться по требованию правообладателей... а также иных лиц в случаях, установленных законом" (выделено нами. - Д.М.). По лицензионному договору правообладателем назван только лицензиар (п. 1 ст. 1286 ГК РФ), соответственно лицензиат правообладателем не является (согласно абз. 2 п. 1 ст. 1233 ГК РФ заключение лицензионного договора не влечет за собой переход исключительного права к лицензиату). В такой ситуации необходимостью стало появление ст. 1254 ГК РФ, которая специально предоставляет лицензиату возможность защищать свои права теми же способами, что и правообладатели.

Соответственно перед правоприменителем встал вопрос: если ст. 1301 ГК РФ говорит, что в случаях нарушения исключительного права на произведение требовать компенсации может "автор или иной правообладатель", то сохранили ли свое значение разъяснения судебных инстанций (в том числе и содержащиеся в п. 7 комментируемого Обзора)? Может ли требовать компенсации автор (остающийся правообладателем), передавший свои правомочия по лицензионному договору? Е.И. Каминская пишет: "К сожалению, нужно отметить, что терминология, использованная в ст. 1301 ГК РФ, не даст в дальнейшем возможности для однозначного вывода по данному поводу"*(265). В литературе указывается также, что лицензиат получает право на предъявление "прямого" иска к нарушителю приобретенного им права, при этом и правообладатель сохраняет "право предъявлять иски к любым нарушителям исключительных прав, предоставленных по лицензии"*(266).

В то же время необходимо учитывать, что права лицензиата по использованию произведения - это ограничение объема правомочий обладателя исключительного права*(267), в том числе, видимо, и объема правомочий на защиту. Э.П. Гаврилов приходит к однозначному выводу, что по ст. 1301 ГК РФ компенсация за нарушение переданных лицензиату правомочий может быть взыскана только по требованию лицензиата, "в этом случае данное право сам правообладатель защищать не может"*(268). Таким образом, следует прийти к выводу, что разъяснение, содержащееся в п. 7 комментируемого Обзора, полностью сохранило значение и в условиях действующего законодательства.

Пункт 8 комментируемого Обзора посвящен специфической обязанности лицензиата фактически использовать произведение. Необходимость соответствующих разъяснений была вызвана изменением правового регулирования по сравнению с законодательством советского периода.

В ГК РСФСР была предусмотрена целая система авторских договоров, в частности издательский, постановочный и сценарный договоры, а также договор художественного заказа (ст. 504). При этом в ст. 510 ГК РСФСР обязанность использовать произведение была установлена в качестве общего правила (за исключением сценарного договора и договора художественного заказа). Закон об авторском праве устанавливал единую категорию авторского договора (ст. 30, 31), при этом не предусматривал обязанности правообладателя использовать произведение каким-либо способом, на что и обратил внимание суд. В действующем законодательстве этот вопрос решен иначе, чем в Законе об авторском праве (при этом возврата к модели советского законодательства не произошло). Как следует в этих условиях применять п. 8 комментируемого Обзора?

В действующем законодательстве есть обязанность использовать произведение, но установлена она только для лицензиата по издательскому лицензионному договору (ст. 1287 ГК РФ). Надо учитывать, что "к любому договору, как бы он ни назывался, между автором и издателем, предметом которого будет издание произведения, должны безусловно применяться правила об обязанности начать использование произведения в определенный срок"*(269). Важно подчеркнуть, что издательский договор - всегда лицензионный, т.е. в том случае, если автор (иной правообладатель) передал издателю исключительное право на произведение в полном объеме (договор об отчуждении исключительного права - ст. 1285 ГК РФ), никаких отношений по издательскому договору у сторон возникнуть не может. В комментируемом пункте рассматривались отношения по сообщению произведения в эфир - это предмет авторского права (а не смежных прав), поскольку в данном случае идет речь об одном из способов обнародования произведения (абз. 1 п. 1 ст. 1268 ГК РФ). Но можно ли признать договор, который исследовался судом, издательским договором?

Термин "издание произведения" не раскрывается в ГК РФ (как не раскрывался он и в Законе об авторском праве), но в толковых словарях русского языка общепринятое значение слова "издать" (журнал, книгу) во все времена*(270) понималось как "выпустить в свет", "обнародовать". А вот эти термины в законодательстве уже используются. В соответствии с абз. 2 п. 1 ст. 1268 ГК РФ выпуск в свет - это опубликование произведения, которое характеризуется как выпуск в обращение экземпляров произведения, представляющих собой копию произведения в любой материальной форме. В свою очередь, опубликование - это один из способов обнародования произведения, при этом сообщение произведения в эфир отличают от опубликования (абз. 1 п. 1 ст. 1268 ГК РФ). Очевидно, что выпуск в обращение (отчуждение) изготовленных экземпляров (т.е. собственно обнародование) может быть легко отделен от изготовления экземпляров. Поскольку само изготовление экземпляров произведения (воспроизведение произведения) является отдельным правомочием, входящим в состав исключительного права (см. подп. 1 п. 2 ст. 1270 ГК РФ), передаваться такое правомочие может только по договору.

Следовательно, отечественное законодательство позволяет сделать вывод, что "издание произведения" - это всего-навсего изготовление экземпляров произведения, а издательский договор - договор об использовании произведения путем его воспроизведения*(271). Будет ли такой вывод правильным по существу? В зарубежном законодательстве часто встречается такая же характеристика издательского договора, как и договора на воспроизведение, однако Д. Липцик указывает, что с концептуальной точки зрения издательский договор включает обязанность издателя не только изготовить определенное число экземпляров произведения, но и обеспечить "их рекламу, распространение и продажу широкой публике за свой счет и на свой страх и риск" (выделено нами. - Д.М.)*(272). Такое понимание издательской деятельности, без сомнения, является правильным. В отечественной литературе также отмечается: "Под изданием следует понимать воспроизведение произведения и распространение полученных экземпляров произведения"*(273), но при этом не указывается, за чей счет должно быть произведено издание, а данный признак представляется решающим*(274).

В п. 8 комментируемого Обзора указано: условия договора предусматривали, что "Телекомпания" обязуется подготовить телепрограммы и передать их на определенных материальных носителях государственной телерадиокомпании, а государственная телерадиокомпания обязуется принять и оплатить эти телепрограммы.

Отечественному законодательству не известен отдельный тип "договора о передаче в эфир", хотя такой тип существует и в принципе может быть смоделирован сторонами самостоятельно*(275). Исходя же из перечня поименованных договоров по действующему законодательству, следует признать, что стороны заключили договор авторского заказа (ст. 1288 ГК РФ), но этот договор в отличие от издательского лицензионного договора императивных положений об обязательном использовании произведения (в том числе о выпуске программ в эфир) не содержит.

Таким образом, в условиях действия части четвертой ГК РФ п. 8 комментируемого Обзора подлежит ограниченному применению. Тезис о том, что законодательство вообще не предусматривает обязанности лицензиата использовать произведение, не соответствует современным реалиям: в ГК РФ появилась безусловная обязанность по использованию произведения, лежащая на лицензиате в издательском договоре. Прежде всего суду по данной категории споров необходимо будет давать квалификацию отношениям сторон. Необходимо также учитывать, что требование о понуждении лицензиата к исполнению обязанности по изданию произведения не является надлежащим способом защиты нарушенных прав лицензиара - последний в соответствии с абз. 1 п. 1 ст. 1287 ГК РФ вправе лишь отказаться от договора. Видимо, это связано с общей проблемой неисполнимости принуждения должника к исполнению в натуре обязанностей по обнародованию произведений.

Кроме того, как представляется, значение п. 8 комментируемого Обзора заключается в том, что из него можно вывести следующее правило: даже если законодатель не предусматривает в качестве императивной нормы обязанность лица, которому передаются права по лицензионному договору (не исключено, что и по договору об отчуждении исключительного права), начать использование произведения, стороны могут установить эту обязанность своим соглашением. Надо, очевидно, иметь в виду, что право на обнародование произведения - это прежде всего право автора, не являющееся по действующему законодательству однозначно имущественным*(276). Отрицательный аспект данного права заключается в том, что автор вправе запрещать обнародование, положительный аспект означает право на доступность произведения для общества: соответственно автор имеет интерес в опубликовании, и этот интерес подлежит защите.