Раздел 2. СОстояние, условия и перспективы развития рr в россии Цивилизованные отношения государства и гражданского общества - основа успешной деятельности рr-служб (комаровский в.С.)

Из книги: Связи с общественностью в политике и государственном управлении / под ред. В.С. Комаровского. – М.: Изд-во РАГС, 2001.

Структуры по связям с общественностью, работающие в орга­нах государственной власти, естественно, являются составным элементом этого органа и государственного аппарата (госслуж­бы в целом). Соответственно тип государства, способ его орга­низации, место в общественной структуре задают тональность и определяют общую стратегию взаимоотношений отдельных ин­ститутов государства (госслужбы в том числе) с гражданами и их объединениями.

В свою очередь структуры по связям с общественностью ор­ганов государственной власти и управления руководствуются этой общей стратегией, проводя ее более или менее полно, более или менее удачно и «перекладывая» на язык конкретных РR-акций. Таким образом, эта стратегия становится содержательной и организационной основой формирования того или иного типа связей с общественностью, о которых шла речь выше. При этом структуры по связям с общественностью конечно же должны учи­тывать состояние гражданского общества, отдельных его сегмен­тов, будь то граждане или их объединения, институты гражданс­кого общества, которые выступают как общественные партнеры РR-служб.

Тип и характер взаимоотношении общества и государства на протяжении человеческой истории неоднократно изменялись. Был период, когда человеческое общество развивалось вне ра­мок государства (традиционное общество, первобытно-общин­ный строй). Появление государства было связано прежде всего с усложнением социальной структуры и взаимодействий традици­онного общества, ростом его численности, территориальным расселением и формированием внутри общества групп людей с резко различающимися интересами.

В новых условиях жизнедеятельности потребовалось созда­ние специальных институтов для выполнения в обществе управ­ленческих функций и согласования конфликтующих интересов различных групп, своего рода «арбитра», «координатора» и «ре­гулировщика» в одном лице, который бы олицетворял общую волю и определял общее благо.

Выросшее из недр общества государство (публичная власть) на определенном этапе отделилось от общества, создало сеть спе­циальных институтов и учреждений и соответственно слой про­фессионалов-управленцев, который монополизировал право на определение обязательных правил поведения, легальное приме­нение насилия, определил, что есть общая воля и общее благо. Разрабатывая основные «правила игры» и следя за их исполне­нием, получая в свое распоряжение соответствующие ресурсы и возможности воздействия на процессы, происходящие в обществе, государство стало важнейшим арбитром и координатором во взаимоотношениях отдельных групп, а близость к арбитру-ко­ординатору во многом определило статус и роль групп в обще­стве, их возможность для удовлетворения своих потребностей и интересов. Все важнейшие управленческие функции, все ресурсы власти в этот период находятся в рамках государства, а само го­сударство занимает доминирующее положение по отношению к обществу.

По мере развития общества, накопления в нем материальных благ, снижения остроты противоборства между отдельными груп­пами за обладание этими благами, самообучения и овладения обществом цивилизованными формами решения конфликтных ситуаций, овладения принципами и механизмами самоорганиза­ции и самонастройки, создания соответствующих институтов (партий, средств массовой информации, других институтов гражданского общества), а также соответствующих процедур и меха­низмов (прежде всего выборов в органы власти) ситуация резко изменилась.

Во всем западном мире в конце XIX - начале XX в. государ­ство утратило существовавшее ранее положение едва ли не един­ственного инструмента политики и носителя властных полномо­чий. Оно оказалось опутанным сложной системой институтов и отношений, которые соединили его с гражданским обществом и обеспечивают демократический характер публичной власти. По выражению известного классика политической науки Т.Парсонса, произошло рассредоточение ресурсов власти и сформировался еще один полюс власти в лице структур и организации граж­данского общества, возникла проблема взаимоотношения меж­ду двумя полюсами носителей власти. Среди множества проблем, возникающих в этой связи, обратим внимание на те из них, кото­рые связаны с возможностями воздействия граждан и их объеди­нений, структур гражданского общества на структуры и инсти­туты государства.

Рассредоточение власти и изменения в этой связи отношений между государством и обществом начинаются с утверждения принципа распределения властей. Одно дело, когда государствен­ная власть выступает как единое целое, в предельном случае пер­сонифицированное одной личностью («Государство - это я», - как заявил в свое время французский король Людовик XIV. То же самое могли сказать и диктаторы ушедшей в недавнее про­шлое эпохи) и другое дело - когда государственная власть разде­лена на три ветви (законодательную, исполнительную и судеб­ную), каждая из которых достаточно самостоятельна и служит, когда это необходимо, противовесом другой. По отношению к каждой из ветвей власти общество выстраивает свою линию по­ведения и имеет свои механизмы воздействия на нее.

Принцип разделения ветвей государственной власти нигде и никогда не реализовывался полностью. Более того, к числу наи­более значимых общемировых тенденций развития института современного государства относится блокировка ветвей власти, что признавалось недавно совершенно не допустимым, наруша­ющим основные принципы и устои демократического государ­ства. Причем блокировка ветвей власти повсеместно идет поли­ции возвышения исполнительной ветви власти. Одновременно отмечается растущая независимость аппарата власти от «верхов», политического контроля, что превращает его в самостоятельно­го и значимого игрока поэтического поля, способного навязы­вать свою волю и «правила игры» другим участникам полити­ческого процесса.

Вышесказанное не ставит под сомнение как сам принцип раз­деления властей, так и его значимость для утверждения равно­правных отношений между государством и обществом, а, следо­вательно, и становления прогрессивного, современного типа свя­зей с общественностью - двусторонней, сбалансированной свя­зи. Наши оговорки свидетельствуют скорее о недостаточности реализации этого принципа для решения занимающих автора проблем.

Решающим фактором становления нового типа отношений между обществом и государством является, несомненно, измене­ние природы государства, превращение его в правовое государ­ство, в котором закон, Конституция ограничивают всевластие государства, задают строго определенные рамки его компетен­ции, ставят государственные структуры на службу обществу и гражданам. Такое государство не только признает права лично­сти, но гарантирует их защиту. Вне рамок правового государства становятся бессмысленными все рассуждения о правах и наличии властных полномочий у гражданского общества. Основой правово­го государства является абсолютное верховенство закона, Кон­ституции прежде всего, по отношению ко всем структурам влас­ти - снизу доверху. Это прямая противоположность российской исторической традиции, выраженной словами известного лите­ратурного героя - административного чиновника: «Закон - мое желание, кулак - моя полиция...» Но верховенство закона, Кон­ституции с той же неумолимой логикой должно распространяться и на рядовых граждан.

Что для этого необходимо?

Конституция, законы могут выполняться и стать реальной си­лой, определяющей в равной мере поведение людей и деятель­ность институтов власти, только в том случае, если в их основе лежит национальное согласие об основных ценностях и путях развития страны. Приведем на этот счет несколько выдержек из статьи В.Б.Пастухова «Россия-2000: цивилизационный выбор и конституционный шанс»:

• Национальное согласие - фундамент конституционной сис­темы, благодаря которому становится возможной рационализа­ция общественной жизни. Конституция является реальной лишь постольку, поскольку основная часть населения выражает под­держку главным принципам государственного устройства и раз­деляет ценности, задающие рамки развития правовой системы.

• Политически конституция значительно шире своего юриди­ческого содержания. Она оформляет общественное согласие вок­руг ценностей, принципов и механизмов, которые таким обра­зом превращаются в допустимые в данном обществе на опреде­ленном этапе правила игры. Конституция (как документ) мо­жет существовать в государстве и без общественного согласия, но конституционализм (как политическое явление) ни в коем слу­чае. В России же никогда не было и нет до сих пор конституции в политическом смысле.

• Конституция (в России) в чистом виде продукт политичес­кой власти, ее атрибут... вне власти не имеет никакого самостоя­тельно значения...

Это всего лишь жесткий юридический каркас, который не смягчает удары и не гасит противоречия. Источник ее устойчи­вости - не в обществе, а в государстве... (5).

Есть и другая сторона у этой проблемы - отношение власти, политической элиты к закону и Конституции. «Первая обязан­ность государства, - как отмечает С.П. Перегудов, - состоит в поддержании силы закона и если оно пытается увиливать от этой обязанности, колеблется и петляет, когда надо выполнять ее, то и те, кем оно управляет, делают в точности то же самое, и тогда ничто уже не является прочным, ни дом. ни свобода, ни сама жизнь» (6, 55).

К сожалению, российские власти и российская политическая элита сами весьма вольно относятся к законодательству, факти­чески исповедуя принцип политической целесообразности. Куль­тура власти отечественной элиты, как совершенно правильно, на наш взгляд, отмечает А.И.Соловьев, исторически ориентирова­на на постоянное и приоритетное использование именно поли­тических регуляторов властных отношений, независимо от их легализованности и саморегулированности законом (9).

Вторая характеристика государства, самым прямым и непос­редственным образом определяющая его связи с общественнос­тью, - это уровень демократичности. Выше уже отмечалось, что даже авторитарные и тоталитарные режимы нуждаются в легитимности, а потому занимаются налаживанием связей с обще­ственностью. Другое дело, какого типа эти связи. Только под­линно демократические режимы нуждаются в равноправном ди­алоге со своими гражданами, т.е. в двустороннем сбалансирован­ном типе связей с общественностью.

Можно ли отнести российскую демократию к зрелым?

Ответ на этот вопрос лежит на поверхности и его никто не оспаривает - ни специалисты, ни политики: России еще далеко до образцов демократии. Характеризуя уровень демократичнос­ти политического режима России, специалисты называют его «транзитным» (имея в виду неопределенность конечного резуль­тата демократического развития), «неконсолидированной демок­ратией», в лучшем случае, считают они, это демократия, харак­терная для многосоставных обществ.

Точность характеристик относительна, как и понятие демократии вообще. Не случайно Дж. Сартори дал такое определение демократии: «Высокопарное название того, чего нет». Тем не менее, благодаря работам последних лет, в особенности фунда­ментальному труду А.Лейпхарта «Демократия в многосоставных обществах», многие фундаментальные позиции, касающиеся этой проблемы, прояснились достаточно отчетливо. Перечислим их.

1. Существуют не одна, а несколько моделей демократии. Де­мократия совместима с различающимися культурными стандар­тами и традициями, но не с любыми из них.

2. Набор экономических и социальных условий, необходимых для успешного функционирования демократии (наличие средне­го класса, определенный уровень материального достатка и т.д.), не является жестким.

3. Выбор в пользу демократии носит ценностный характер и не может быть аргументирован рационально.

4. В настоящее время, как отмечает А.Лейпхарт, главным вра­гом демократии становится уже не монархия и олигархия, а формальность и нестабильность самой демократии (4).

Последняя характеристика является, на наш взгляд, наиболее операциональной и позволяет дать достаточно адекватную ха­рактеристику уровня демократичности России. Итак, формальность демократии состоит в том, что создания демократических институтов и процедур (выборы, СМИ, неподконтрольные госу­дарству, наличие нескольких партий, соперничающих в борьбе за власть) еще недостаточно для утверждения подлинной и проч­ной демократии. Нужно наполнить соответствующим содержа­нием деятельность этих институтов. Речь идет, прежде всего, об изменении политической культуры и политической практики формирования «неписаных правил игры», устоев демократии, которые соблюдаются добровольно и неуклонно всеми полити­ческими акторами, реализуются в деятельности властных струк­тур, политических элит, граждан.

Нестабильность демократии связана прежде всего с излиш­ней политизированностью общества, отсутствием доверия к вла­стям, низкой политической компетенцией граждан.

Фиксируя эти очень важные посылки и оценки состояния дел для реального формирования правового и демократического го­сударства, нельзя забывать, что общественный строй в России еще не обрел окончательных очертаний, он находится в процессе становления, в переходном состоянии.

Переходный период в одинаковой мере касается как государства и его структур (госслужбы в том числе), так и гражданского общества, что проявляется в следующем:

• компоненты государства и Конституция не являют собой целостной, взаимосогласованной, сбалансированной структуры, отсюда во многом исходит его слабость и неспособность выполнять некоторые свои основные функции (например, обеспечение безопасности граждан);

• общественные процессы излишне политизированы;

• расплывчата социальная структура общества, неартикулированы интересы основных групп;

• слабая легитимность политических институтов и проводи­мой верхами политики;

• налицо коррупционность госаппарата и его тесная связь с политическими интересами олигархических групп, особенно фи­нансового сектора, торговли и энергетики;

• слабость институтов гражданского общества;

• многовариантность выбора путей развития, в том числе на­личие возможности невозможности развития по демократичес­кому пути.

Не случайно первые шаги В. В. Пунша направлены на укрепление государства.

К этому можно добавить очень важное с позиций данной работы высказывание А.П. Салмина, утверждающего, что «ны­нешнему российскому государству никак не удается зримо вы­разить свою суть, т.е. создать такую систему достаточно про­стых, легко усваиваемых и передаваемых по наследству убеждений, образов, табу и т.д.. которая не менее, если не более, важна для самосохранения общества, чем государственные институты в узком значении слова» (и которая была бы совместима с демок­ратией) (7, 61).

Слабость, недостаточная эффективность, «недостроенность» Российского государства и несогласованность целей обществен­ного развития (реформирования) и средств их достижения между государством и основными группами гражданского общества, тот факт, что они не стали предметом «общественного договора», в решающей степени определяют характер отношения между госу­дарством и обществом и России, возможности взаимодействия и взаимного влияния этих двух сторон. Описанные в научной ли­тературе модели взаимоотношения государства и гражданского общества можно охарактеризовать по трем основным парамет­рам:

а) антагонистические - конкурентные;

б) преимущественно политизированные - преимущественно неполитизированные:

в) патронажные - партнерские (основанные на самостоятель­ности, свободе выбора, самоконтроле гражданского общества и взаимном контроле).

Для того чтобы аргументировано ответить на вопрос, что из названного имеет место в нынешней России, необходимо охарак­теризовать не только Российское государство, но и гражданское общество. Гражданское же общество можно охарактеризовать прежде всего по трем параметрам:

• уровень и возможности консолидации, выражения единого «проекта обустройства России»;

• степень самостоятельности общества;

• развитость структур и институтов, выражающих и защища­ющих интересы граждан.

Исследования последних лет (И.Клямкин, 1997: А.Ядов. 1998) свидетельствуют о том, что система ценностей и ментальности россиян за годы реформ существенно изменилась. Они стали более прагматичными, больше ориентируются на свои экономичес­кие интересы, ближайшее окружение, семью. Эта, хотя и навя­занная, вынужденная ориентация стала тем не менее для многих реальным ориентиром для выбора вектора поведения в обществе. Казалось бы, подобные изменения могли едва ли не автомати­чески резко ослабить противостояние в обществе, способствовать его консолидации. Однако ситуация оказалась намного сложнее. В России экономика, к сожалению, не отдалилась в должной мере не только от политики, но и от духовной сферы. Разделение Рос­сии на две части, в каждой из которых свои «правила игры», своя мораль и свои ценности, как отмечает академик РАН Т.И. Зас­лавская, - свершившийся факт (3). Первую часть составляет правящая элита и верхний (субтильный)слой, вторую -средний протослой, базовый слой и нижний слой. Верхний слой, который должен служить локомотивом реформ, прогресса и процветания страны, на самом деле таковым не является и всего лишь живет за счет второго слоя, вытягивая из него последние соки (что, соб­ственно, наглядно продемонстрировал кризис 17 августа 1998 г.). Этот верхний слой не расширяется, численно не растет, являясь особым закрытым миром.

Еще сложнее дело обстоит с ценностями национальной идентификации, проектом будущего устройства российского общества. Исследования этой проблемы автором в 1992 - начале 1993 г. дали малоутешительные результаты. Было проведено два репрезентативных общефедеральных опроса, в каждом из кото­рых приняли участие по 1200 человек. Основной вывод: форми­рование консенсуса вокруг основных ценностей представляется пока маловероятным.

Было выделено несколько групп различной ориентировки. Их численность в России была примерно такова: около 20% стояло за возврат к старым, социалистическим порядкам 60-80-х гг.: 10 - 12% за построение новой, более гуманной модели социализма; 15-17% за построение общества по образцу Запада, прежде всего США, каждый четвертый-пятый - за социал-демократический путь развития, который объединил бы лучшие черты капитализ­ма и социализма: каждый четвертый считал, что Россия должна иметь свой, самостоятельный путь развития.

Естественно, такой расклад сил не мог способствовать кон­солидации общества и является потенциально конфликтным. Более того, каждая сторона не только не готова принять во вни­мание точку зрения другой, но и рассматривает противополож­ную сторону как потенциального врага. Так, более трети опро­шенного населения было согласно с мнением, что «демократы продадут Россию Западу» и 29% с мнением, что «коммунисты хотят лишить народ свободы».

Наши исследования, начиная с 1997 г. (равно как и других авторов), показывали наличие в массовом сознании заметных сдвигов в сторону консолидации. Намечающийся консенсус боль­шинства коснулся таких позиций, как роль частной собственности, регулирующая роль государства в экономике и социальной сфере, значимость демократических институтов (в частности, выборов) и гражданских свобод, некоторые другие. «Проект бу­дущего России» в массовом сознании представляет собой комби­нацию элементов НЭПа и «государственного капитализма», «ка­питализма с человеческим лицом и российской спецификой». Адресовать массовому сознанию вопрос насколько будет жиз­неспособна такая система бессмысленно. Ответ на него долж­ны искать специалисты. Мы обратим внимание на другое: во-пер­вых, не учитывать складывающийся настрой, общественные ориентации власть предержащие больше не имеют права и не в си­лах. Во-вторых, главная специфика российского проекта нацио­нальной идентификации с позиций ценностных ориентации со­стоит в том, что на переднем плане у российских граждан стоят интересы общности, выразителем которой должно выступать государство, а не личности как таковой. При том, что личность имеет право отстаивать свои интересы, ей должны быть гаранти­рованы личная безопасность и равные стартовые возможности развития (что не то же самое, что «уравниловка»), т.е. равное положение в правовом пространстве. Принцип равенства всех перед законом, как показывает исследование, неизменно занимает приоритетное место в списке ценностей, которые должны вопло­титься в проекте будущего устройства России.

Теперь непосредственно о взаимодействии граждан и госу­дарства исходя из того, что в демократической системе управле­ния гражданское общество дополняет и корректирует государ­ство, является его легитимным партнером при определении при­оритетов общественных проблем и распределении общественных ресурсов. По данным исследований различных авторов в созна­нии почти половины наших сограждан уживаются две модели поведения по отношению к государству: патерналистская, унас­ледованная от прошлого, сохраняющаяся при этом в сфере «дол­жного», и индивидуалистическая, выступающая для большинства как навязанная обстоятельствами жизни, но все-таки принятая. Самостоятельность, имеющаяся у половины граждан страны, не привела к формированию индивидуализма, сочетающего личный интерес с ответственностью, а главное, способностью к объеди­нению с себе подобными для организованной защиты своих и общих интересов.

Российская социокультурная модель взаимоотношений чело­века и общества предполагает приоритет интересов общества, выразителем которых выступает государство, но в мягкой фор­ме, с нравом личности «быть услышанной» и отстаивать свои интересы.

Дозрев до требования «быть услышанным», большинство российских граждан еще не готово к тому, чтобы сделать следу­ющий шаг, включиться в работу органов власти, взять па себя груз социальной ответственности. По данным исследования Гор­бачев-фонда за декабрь 1998 г., готовность участвовать в реше­нии общих дел выразило 6,2% респондентов, а нести ответственность за то, что происходит в стране и обществе – 9,7%. Исследо­вания ученых кафедры политологии и политического управле­ния РАГС в 1998-1999 гг. также свидетельствуют, что проблема демократизации государства, государственной службы упирает­ся не только в чье-либо нежелание, но и в неготовность граждан включиться в процесс управления и принятия решений органами власти, в контроль за их исполнением (как лично, так и через со­ответствующие структуры и в рамках соответствующих проце­дур). Как отмечают многие исследователи, нередко это обуслов­лено разочарованием россиян в институтах государства и обще­ства, делегитимацией и прогрессирующим отчуждением граждан от всех соответствующих институтов. На одну из сторон отчуж­дения и делегитимации, представляющую для нас особый инте­рес, обращают внимание специалисты Российского независимо­го института социальных и национальных проблем: надежды на то, что российское государство возьмет на себя смыслополагающую функцию, не оправдались. Между тем государство без оп­ределенного образа будущего и выработки общественно одоб­ряемой модели поведения сегодня для россиян не является госу­дарством в полном смысле этого слова. Отсюда прогрессирую­щее отчуждение не только от государства как такового, но и от практически всех без исключения государственных и обществен­ных институтов (2).

События осени 1999 г., связанные с коррупцией, скандалами вокруг зарубежных счетов видных политиков и чиновников го­сударственного аппарата, углубили эту тенденцию. Тем более что в это же время наблюдался дальнейший рост цен и снижался жиз­ненный уровень большинства российских граждан, усугублялось состояние страха, отчаяния, подавленности и озлобленности. Комментируя это состояние массового сознания, генеральный директор упомянутого выше института М.Горшков делает, на наш взгляд, справедливый вывод: «Еще несколько провалов об­щенациональною масштаба и будут все основания говорить об изменении общественной психологии на уровне глубинной психологии. И тогда уже никакая власть долго не сможет приве­сти состояние людей в равновесное положение» (1).

Ухудшения положения дел в стране, к счастью, не произош­ло. Однако далеко идущие последствия делегитимации и отчуж­дения граждан от институтов государства подрывают сами ос­новы гражданского общества и гражданственности, поскольку в отчужденной среде, вне контактов с органами государственной власти, вне сопричастности и взаимодействия с государством в конечном счете в России нельзя решить ни один серьезный воп­рос, ибо государство было, есть и по крайней мере в ближайшей перспективе останется организатором и центром политической жизни.

Одна из наиболее важных причин отчуждения граждан от институтов государства, представляющая для нас особый инте­рес, - это низкая эффективность предусмотренных законом воз­можностей и способов воздействия граждан на власть - как не­посредственно, так и через соответствующие структуры граждан­ского общества.

Во-первых, растет число лиц, убежденных в том, что эффек­тивных способов влияния на власть в России не существует вооб­ще. Так, в конце 1998 г., по данным Института социологии РАН и центра Социоэкспресс, больше половины граждан России не видели никаких способов и возможностей воздействия на власть (8). Для них российская власть существует сама по себе и сама для себя.

Во-вторых, резко снижается число лиц, ориентирующихся на институциональные формы воздействия на власть, и значитель­но растет число лиц, ориентирующихся на силовые методы воздействия. Так, число лиц, считающих, что от власти можно чего-то добиться путем участия в выборах и референдумах, с 1995 по 1998 г., по различным данным, сократилось в два раза, а число лиц, ориентирующихся на забастовки, за это время возросло бо­лее чем в 2.

Не велико и число граждан, напрямую обращающихся в орга­ны власти - меньше 2%. Попутно отметим, что наш анализ этих обращений, в частности, писем в Администрацию Президента и Государственную Думу, показал, что в основном они затрагивают лично-бытовые вопросы.

В-третьих, обращает на себя внимание снижение в 2-3 раза позитивной оценки эффективности участия в деятельности партий, других общественных организаций как способа воз­действия на власть. В совокупности эти данные, равно и как целый ряд других наблюдений и статистики участия граждан в общественной жизни, свидетельствуют о размывании граж­данской идентичности россиян, тенденции превращения наро­да в «население, живущее на данной территории». Если подоб­ного рода тенденции сохранятся, то в будущем, причем неда­леком, обсуждать проблему о цивилизованных формах диало­га между обществом и государством, об участии граждан в процессах реформирования страны станет совершенно бес­смысленным. К счастью, стали обнаруживаться и некоторые новые тенденции, носящие, безусловно, позитивный, с интере­сующего нас точки зрения, характер. Так, упомянутое выше обширное исследование Института социологии РАН и центра Социоэкспресс, проведенные в декабре 1998 г., показали, что, во-первых, население страны стало более четко представлять, в чем состоят его основные интересы, что оно может принять в существующей российской действительности и что для него заведомо неприемлемо. Например, тезис «найдется немного людей, понимающих, в чем состоят их истинные интересы» поддержали (полностью или в основном) 40,3%. Остальные его не разделяют. Более ясное осознание своих основных интере­сов создало предпосылки для консолидации общества, укреп­ления чувства общности с определенными слоями и группами населения (например, с теми, кто живет в одном поселении, чувство общности - «мы» - постоянно испытывают 57,2%, с людьми своей национальности - 56,5, с людьми той же про­фессии, рода занятий - 58.1% и т.д.)

Обозначившийся в 1998 г. процесс первичной консолидации российских граждан нашел определенное отражение как в изме­нении сознания россиян, так и в некоторой активизации их учас­тия в делах общества, большей частью на уровне местного само­управления. В этом отношении лозунг «Никто не поможет Рос­сии, если мы не поможем себе сами» оказался своевременным. 60,9% граждан России, в соответствии с названным выше иссле­дованием Института социологии РАН, считают одним из наибо­лее важных направлений развития российского общества разви­тие демократии, вбирающей в себя инициативу граждан. Прихо­дит понимание важности стабильности институтов государства для России даже в среде ярых радикалов-либералов, свидетель­ством чего может служить статья П.Авена в одном из февральс­ких за 1999 г. номеров газеты «Коммерсантъ».

Получат ли развитие обозначившиеся позитивные симптомы повышения гражданской активности россиян, во многом зави­сит от общей ситуации в стране, от зрелости институтов граж­данского общества, консолидирующих и направляющих эту ак­тивность. Утверждая это, автор отдает себе отчет в том, что зна­чимость институтов гражданского общества, их возможность воздействия на власть в первую очередь зависят от уровня той поддержки, которую оказывают им рядовые граждане.

Подведем итоги. Очевидная слабость институтов гражданс­кого общества, равно как и слабость в России гражданского об­щества в целом, безусловно сильно ограничивает его возможно­сти воздействия па структуры государственной власти. Но и обратное воздействие - государственной власти на граждан, обще­ство - в силу не менее очевидной и пока еще сохраняющейся сла­бости российской государственности также сильно ограничено. Государственная власть и граждане, общество существуют лишь в периодически соприкасающихся плоскостях. Это явление, дос­таточно типичное для общества переходного периода, общества «неконсолидированной демократии». В таком состоянии невоз­можен равноправный, конструктивный диалог власти и граждан, солидарная ответственность и согласованность действий. Как следствие - возникают огромные трудности на пути установле­ния современной модели связей с общественностью.

По бесконечно долго так продолжаться не может. Россия по­дошла к поворотному пункту, в котором консолидация становится императивом выживания и сохранения страны, народа, государства. Другое дело, по какому сценарию будет развивать­ся консолидация. Один из путей - максимальная концентрация и консолидация власти во главе с ее исполнительной ветвью, которая становится самодостаточной и самовоспроизводимой, практически независимой от общества. Относительно развернутая характеристика этого сценария предложена А.Головковым в статье «По дорогам благих намерений» с подзаголовком: «На рубеже 1999-2000 гг. высшая бюрократия определяет меха­низм сохранения сложившегося порядка в постельцинский пе­риод» (НГ-сценарий. 1999. №° 3). Если развитие событий после­дует по этому сценарию, дальнейшее обсуждение проблемы, обозначенной в заголовке статьи, становится ненужным. Про­блема, что называется, «снимается с повестки дня», ибо обще­ство фактически лишается возможности воздействия на струк­туры государственной власти, во всяком случае в цивилизован­ных, институциональных формах. Обновленный режим консо­лидированной власти, авторитарный по своей сути, может ока­заться достаточно прочным и весьма долговечным. По крайней мере, на первых порах ему вполне может быть обеспечена ло­яльность и поддержка широких слоев общества, которое уста­ло от псевдодемократических изысков. Естественно, это не сни­мет с повестки дня создание структур PR и условий для их дея­тельности. Другое дело, какие цели будут преследовать эти структуры и какими методами будут добиваться их реализации. Вполне очевидно, что они не будут ориентироваться на модель двусторонней симметричной связи.

Описанный сценарий не является ни единственным, ни безус­ловно приоритетным. Россия сохраняет шансы развития по де­мократическому пути. Сохраняются институты и процедуры де­мократии, в том числе важнейшие из них - выборы. Общество начинает постепенно овладевать навыками самоорганизации, о чем говорилось выше. Соответствующим образом уменьшается и его потребность в тотальном государственном регулировании.

Два центральных вопроса остаются открытыми: 1) консоли­дация самого общества вокруг основных ценностей и целей об­щественного развития: 2) соблюдение «правил игры» основны­ми политическими акторами. Обсудим каждый из них.

Общество, раздираемое внутренними противоречиями, нежиз­неспособно, нуждается во «внешней» силе и не может функцио­нировать сколько-нибудь долго и успешно на демократических основах, с высокими возможностями самонастройки и саморегу­ляции. Это полностью относится к России. Чтобы противостоя­щие друг другу крупные общественные группы не пожирали друг друга в бесплодной борьбе, чтобы вся общественная жизнь не сводилась к перераспределению властных и иных ресурсов, Рос­сии необходимо воссоздать сильное государство, которое будет стоять над интересами каждой из общественных групп, государ­ство с огромными арбитражными, координирующими и регули­рующими полномочиями. Возвышение в определенном отноше­нии над общественными группами, над обществом будет отли­чать это сильное государство от сильного демократического го­сударства.

Итак, возможности консолидации. Многие специалисты от­носятся к ним скептически. По их оценкам, наши основные об­щественные силы напоминают сегодня персонажей басни Кры­лова – рака, лебедя и щуку, каждый из которых тянет страну в свою сторону. Следует перестать спорить о ценностях и принци­пах, которыми нельзя поступится, и сосредоточить все свои уси­лия на целях, конкретных вопросах и задачах, которые волнуют абсолютное большинство россиян - подъем отечественного про­изводства, своевременная выдача заработной платы, сохранение системы здравоохранения и т.д., и т.п. На этом пути власть и граж­дане вполне могут найти общий язык, а для организации равно­правного и конструктивного диалога между ними потребуется квалифицированный посредник в лице структур PR, организую­щих свою работу па современных, цивилизованных демократи­ческих принципах - принципах двухсторонней симметричной мо­дели.