Вот он наш российский герб…

С начала «перестройки» и «реформ» наши демагоги (по-гречески значит «вожди народа») манили миражом «возрождения» той России, «которую мы потеряли». И процесс «возрождения» пошел… Вместе с трехцветными флагами и недобитыми орфографической реформой 1918 г. «ерами» выползла на белый свет и двухголовая птица.

Хотя и с сомнениями, и с дебатами, но наши мастера политической кухни все же приготовили из нее под соусом «Федерального закона» Государственный герб Российской Федерации. Можно наслаждаться плодами «возрождения». Экономика под бодрые заклинания о «росте» катится в пропасть, смертность обогнала рождаемость и не намерена терять темпы, а тут еще и наводнения, атипичная пневмония, лесные и торфяные пожары… Словом, зол и бедствий множество. Неужто опять «хотели как лучше, а получилось как всегда»? В чем же дело, и кто виноват?

Конечно же, не Греф с Чубайсом. Виновного обнаружил еще в XIX столетии поэт Василий Курочкин, когда двуглавый орел тоже был официальным символом российской государственности, и написал:

Я нашел, друзья, нашел,

Кто виновник бестолковый

Наших бедствий, наших зол.

Виноват во всем гербовый,

Двуязычный, двухголовый

Всероссийский наш орел.

Но господам-бывшим-товарищам, «возрождающим старую Россию» и успешно протащившим двухголовую птицу в официальную символику «эрэфии», нет дела до знаменитых полтора столетия тому назад стихотворцев — в Высшей партийной школе их не изучали. Так же, как не изучали и эволюцию иконографии мученика Георгия, и хорошо известные раньше в нашем отечестве христианские пророчества о последних временах и об антихристе.

«Герб Византии» в «третьем Риме»?

Разумные доводы в пользу двуглавого орла в процессе обсуждения нового герба не выдвигались — даешь «возрождение» и все тут. Робкие попытки разобраться с его смыслом далеко не простирались, тиражировалось мнение, высказанное стародавними проповедниками российско-имперской идеологии — основоположником нашей научной историографии Н.М. Карамзиным, а ранее В.Н.Татищевым, что появление двуглавого орла на датируемой 1497 г. восковой печати Ивана III, «герба Византии», — результат его брака с Софией Палеолог, принесшей этот «герб» в качестве «приданого». Многие считают, что в использовании двуглавого орла московскими государями выражается идея Москвы как «третьего Рима», идея преемства ими власти из Рима и «Византии».

Конечно, нынешним осененным двухголовой птицей московским властителям очень приятно чувствовать себя преемниками «византийских автократоров». Но еще в XIX в. историк Н.П.Лихачев указывал, что «Византия» (как и Рим изначала) «не знала государственной печати и на печатях императоров не помещала геральдического двуглавого орла». Соответственно, «Московское правительство не могло заимствовать непосредственно из Византии того, чего та не имела».

А в недавние годы рядом исследователей выяснено, что двуглавый орел в качестве государственного герба позаимствован Иваном III вовсе не у «Византии», а на Западе, у «Священной Римской империи германского народа». Там двуглавого орла сделал государственным гербом в 1442 г. Фридрих III Габсбург, и именно его печати вполне аналогична печать Ивана III 1497 г., от которой и отсчитывают 500 лет «российского герба» нынешние наши куртизаны (от франц. cour, «двор»).

Трудно сказать, насколько в первые десятилетия после появления упомянутой печати двуглавый орел мог восприниматься как российский государственный символ: скорее в таком качестве выступало изображение всадника. Но при Иване IV Грозном, по свидетельству немца-опричника Г.Штадена, двуглавый орел красовался на воротах и шпице опричного двора и вполне мог восприниматься как символ опричнины.

Всадник — не Георгий, а царь …

На брюхе двухголового «мутантика» обычно помещают что-то вроде торгового ценника, на котором вместо цифр изображен всадник, протыкающий копьем змею (дракона), но по-гречески это слово и значит «змея». Считается, что смелый наездник — это «святой великомученик Георгий-победоносец», христианин, принявший мученическую кончину от Диоклетиана Цесаря на рубеже III и IV вв.

Но «чудо Георгия о змие» — апокриф фольклорного происхождения, хотя и древний (его появление исследователи датируют по-разному, от VIII до XI в.), и на Руси изображение Георгия в виде змееборца широкое распространение получило не ранее XIV в. А до того времени Георгия обычно писали без всяких змей и коней.

Да, действительно, московские великие князья, начиная с Юрия Долгорукого любили и почитали Георгия, его культ был важной составной частью их официальной идеологии. Однако помещенный на чреве двуглавого орла всадник был официально отождествлен со Св. Георгием лишь в царствование императрицы Анны Иоанновны. В многочисленных документах XVI и XVII вв. имеется совершенно недвусмысленное толкование всадника как московского великого князя, царя.

А в книге архимандрита Иннокентия Гизеля «Мир человеку с богом или покаяние святое» (Киев, 1669 г.) помещена гравюра, на которой всадник, поражающий копьем дракона, изображен под двуглавым орлом и наделен чертами портретного сходства с царем Алексеем Михайловичем. При этом, как автор-«никонианин», так и его оппоненты староверы, равно отождествляли с царем и всадника («сам тут есть Алексей Михайлович в браде и на коне»), и орла.

… а царь — татарский хан …

Итак, и всадник, и двуглавый орел — это русский царь. Последнее слово очень важно для отечественной истории и культуры. Откуда же оно взялось и что оно значит? Известно, что для перевода греческого слова ВАСIЛЕУС Кирилл и Мефодий использовали слово ЦЕСАРЬ — этим именем как родовым еще с Гая Юлия и Августа назывались римские принцепсы, василевсы ромеев. До XIII в. ни у южных славян, ни на Руси слово царь не употреблялось.

Еще в прошлом столетии И.И.Срезневский заметил, что слово царь первоначально прилагалось к хану Золотой Орды. Л.П.Жуковская тоже указывала на семантическое размежевание цесаря и царя. А размежевание примерно такое: Христос — цесарь («цесарь цесарем и господь господем»), в Константинополе, сиречь Новом Риме — тоже цесарь, а в Золотой Орде — царь.

Но только не надо думать, что слово цесарь исчезло из нашего языка, будучи вытеснено ему «эквивалентным» и «просто» редуцированным словом царь (редукция ударного слога ни в одном из известных языков не отмечалась!).

Так, в российской императорской фамилии с петровского времени употреблялись в качестве официальных титулов слова цесаревич, цесаревна. А Лжедимитрий I титуловал себя как «великий цесарь, князь всея России, многих Татарских царств и государств, Московской державе подвластных, государь, царь и обладатель».

В этом титуле, как видно, сознательно употреблены и цесарь и царь, что вкупе с многими татарскими царствами вполне показательно.

Первоначальная соотнесенность слова царь с ханом Золотой Орды отразилась в фольклоре («где царь, там и орда» — эту малоизвестную теперь пословицу приводит Н.М.Карамзин) и в топонимике. Так, на месте столицы Золотой Орды г. Сарая на р. Ахтубе существовал г. Царёв (ныне с. Царёв Ленинского района Волгоградской области).

В связи с первоначальным именованием татарского хана царем следует рассматривать и формулу православный царь применительно к московскому государю. Она, по-видимому, впервые появилась в составленном около 1518 г. «чине поставления Димитрия-внука»: поскольку царь — татарский хан, возникает необходимость уточнить, что московский великий князь — православный царь. Эта формула еще долго бытовала и после «снятия» оппозиции царь — православный царь, она содержится, например, в «народном» гимне «Боже, царя храни» (музыка А.Ф.Львова, стихи В.А.Жуковского).

Но все-таки самое замечательное свидетельство первоначального отнесения слова царь к татарскому хану — это реакция польского короля Сигизмунда I на требование Ивана IV Грозного называть его царем (1554 г.): «никоторый же государь у христьянстве тым именем не называетца, кроме бусурманских царей, а он, брат наш, есть государем христьянским». Со своей стороны, утверждая свое право именоваться царем, Иван IV ссылается не только на легенды о Владимире Святославиче и Владимире Мономахе, который будто бы «венчан на царство русское», но, главное, на покорение им царств Казанского и Астраханского (осколков Золотой Орды), так как «на тех местех исстари цари велись» и «место Казанское и Астороханское… извечное царское».

… а двуглавый орел — антихрист

Напомню о факте, ныне малоизвестном. Христианская ортодоксия (то есть те самые святые отцы, преемницей и единомышленницей которых мыслит себя Русская Православная Церковь) отождествляла обновленный Христом Рим — Новый Рим, Константинополь — с апокалиптической тысячелетней державой Христа на земле, по окончании которой миром овладеет антихрист. Владычество антихриста достигнет исполнения тогда, когда собравшиеся в Иерусалиме иудеи поставят его царем и рекут ему: «ты еси христос, егоже мы ожидахом, и тебе ради оскорби нас род римский». В этих словах сбудется пророчество Христа об иудеях: «…аз приидох во имя Отца моего, и не приемлете мене. Ин приидет во имя свое, того приимете». Тем самым мера беззакония будет иудеями исполнена, тогда будет второе пришествие Христа, «иже убиет антихриста духом уст своих», воскресение мертвых, последний суд и воздаяние «комуждо по делом его».

Эта концепция имеет в древнерусской литературе следующее предельно краткое изложение (цитирую по рукописи XVI в.): из предреченных Даниилом пророком четырех цесарств (держав) «Вавилонское разорится Перским, Перское же Македонским, Македонское же Римским, Римское же антихристом, антихристово же Господем нашим Iисусом Христом, егоже цесарьство нескончаемо во веки. Аминь».

Об антихристе имеются различные пророчества, но в связи с утверждаемой нынешними российскими властями государственной символикой особенно значительным представляется то, что содержится в 3-й книге пророка Ездры.

Пророк свидетельствует: «видех, восхождаше от моря орел, емуже бяху главы три» (11, 1). Замечательно, что «средняя глава бысть больши инех глав» (11, 4) — орел-то в нынешнем российском гербе двухголовый, а корон — три, на головах — маленькие, а над пустым местом между ними — большая!

«И се орел летяше на перии своем, и цесарьствова на земли и на живущих на ней» (11, 5). Далее орел становится двухголовым: «средняя глава внезапу не явися… Осташася же две главе, яже и те такоже цесарьствоваша на земли и над обитающими на ней» (11, 33–34). Власть двуглавого орла-антихриста над всей землей заканчивается тем, что из леса исходит «лев разгневан рыкающ» (11, 37) — то есть Христос в своем втором пришествии (во многих других ветхозаветных пророчествах он тоже является в образе льва) и посрамляет антихриста.

В таком контексте следует рассматривать и известный факт использования на Западе с XIII в. двуглавого орла в качестве символа бога-отца: из несложного силлогизма ясно, кого они там за бога-отца почитают. Позднее, после никоновских и петровских реформ, такое толкование распространилось и в нашей стране и, между прочим, содержится в Четьих Минеях Димитрия Ростовского. Этому толкованию отвечали отечественные полемисты, противники удивительного новшества: «лев ту стал орел (то есть на место льва-Христа поставили двуглавого орла. — Авт.), ин бог и двоеглавый змей. Сему орлу вы и покланяетеся (вместо Христа. — Авт.)».

А поскольку обычно двуглавый орел отождествлялся не с российским государством, а с российским государем, то все изложенное и давало основания многим из наиболее образованных и начитанных («книжных») наших соотечественников отождествлять с антихристом Алексея Михайловича, Петра I и их преемников. Соответственно, прилагавшиеся к эти «царским пресветлым величествам» имена «змий пестрый двоеглавый», «помазанник сатанин», «царь жидовский», «каган мерзкий» и т. п. — вовсе не ругательства, они в соответствии с ортодоксально-христианским пониманием смысла пророчеств называют вещи своими именами, а равно могут быть прилагаемы и к нынешним господам-бывшим-товарищам, «образ двоеглавый антихристов обносящим».