Царев в.И. Обвинительная речь по делу братьев Кондраковых

     Товарищи судьи!    Никто из жителей поселка Великодворье и близлежащих деревень не мог знать о том, что в ночь на 4 апреля того года кому-то из них угрожала опасность, кто-то мог стать жертвой разбойного нападения, хотя такая опасность и существовала.    Два брата - Виктор и Николай Кондраковы ночным поездом приехали из поселка Курловского в Великодворье с намерением «добыть денег и одежду». Но на рассвете возвратились домой. А утренним поездом 4 апреля вновь приехали в Великодворье.    Для совершения преступления они стали подыскивать более удаленное от поселка место, расспрашивая местных жителей об окружающих деревнях и, наконец, попали на малышкинскую дорогу. Многие проходившие здесь в тот день граждане видели двух незнакомых мужчин, которые внешне бесцельно бродили по краю леса. Некоторым они показались подозрительными, например, Панфиловой Марии, но мысль о нападении среди белого дня в довольно оживленном месте казалась маловероятной.    Не думали об этом и молодожены Панфиловы, возвращавшиеся по малышки некой дороге домой, в деревню Маевку.    А ведь Кондраковы их вначале наметили в качестве жертв и шли за ними, но не решились осуществить своего намерения, боясь получить отпор со стороны молодых людей. Около 14 часов Кондраковы увидели подходивших к лесу Кривошеевых. Ничего не подозревавшие женщины спокойно прошли мимо, обменявшись с Кондраковыми несколькими фразами относительно поезда, на который они спешили. И вот тут разыгралась страшная трагедия.    Избивая женщин, Кондраковы загнали их в глубь леса, обыскали и отобрали деньги в сумме тридцати рублей. Затем В. Кондраков приказал брату «покараулить» одну из жертв, а сам потащил Кривошееву АС. в сторону и в присутствии односельчанки изнасиловал ее. Совершив надругательство над первой жертвой, Кондраков В. изнасиловал и Кривошееву А.Р., после чего нанес ей множество ударов молотком по голове. Совершив это злодеяние, В. Кондраков передал молоток своему соучастнику и приказал «разделаться» с Кривошеевой А.С. С рвением исполнил роль убийцы Н. Кондраков, остервенело бил он беззащитную женщину по голове молотком, пока она не затихла.    Товарищи судьи! Дело Кондраковых представляет определенную сложность и прежде всего потому, что на скамье подсудимых - два брата, один из которых полностью признает себя виновным и уличает другого, второй категорически все отрицает.    Основная задача суда - установить объективную истину по делу и постановить законный и обоснованный приговор.    Наши выводы об обстоятельствах преступления, о виновности подсудимых должны покоиться на точно установленных фактах, на бесспорных доказательствах.    Мы не можем делать выводы на предположениях, как бы они ни были приблизительно верными, и на доказательствах, хотя бы и свидетельствующих о достаточно высокой степени вероятности вины.    Мы должны строго руководствоваться указаниями В.И. Ленина, что точные факты, бесспорные факты - вот что особенно необходимо, если хотеть серьезно разобраться в сложном и трудном вопросе.    Исходя из такой единственно правильной, основополагающей установки советского доказательственного права, я заявляю, что объективная истина по разбираемому нами делу установлена конкретно и точно: разбойное нападение на Кривошееву А.С. и Кривошееву А.Р., их изнасилование и убийство совершены братьями Кондраковыми.    Я не могу сослаться на показания хотя бы одного свидетеля - очевидца преступления. Свидетелей не было. Жертвы оказались с глазу на глаз с преступниками. Но об обстановке преступления рассказал непосредственный его участник - Н. Кондраков. Есть все основания считать, что он дал правдивые показания, объективно подтвержденные иными доказательствами, полученными в ходе расследования дела и тщательно проверенными в суде.    Кондраков Николай подробно рассказал о мотивах преступления, распределении ролей при его совершении, орудий убийства, и все это нашло подтверждение в ходе предварительного и судебного следствия.    Процессуальное положение подсудимого как лица, заинтересованного в благоприятном для него исходе дела, требует осторожного, но не предвзятого отношения к его показаниям, не должно порождать недоверия к ним.    Сложнее обстоит вопрос с показаниями другого подсудимого -Кондракова Виктора.    Сложность не в том, что он отрицает свою вину, а в конкретных действиях этого человека. С первого дня ареста он стремился убедить следствие в своей психической неполноценности. Почему это делалось, станет понятным, если мы обратимся к данным, характеризующим личность Кондракова Виктора.    Ранее дважды судимый, причем в последний раз за разбойное нападение, он, вследствие симуляции душевной болезни, сумел избежать полного отбытия наказания. Длительное пребывание в психиатрических лечебницах на исследованиях помогло ему позаимствовать характерные отклонения от норм в поведении, свойственные лицам, страдающим психическими расстройствами. И поскольку симуляция сумасшествия помогла Кондракову освободиться от наказания, то почему бы не прибегнуть к этому испытанному приему вновь? Будучи арестованным, он сразу же начинает играть роль душевнобольного: на вопросы следователя дает нарочито неправильные ответы, демонстративно чешется, закатывает глаза, плюется, бесконечно строит отвратительные гримасы.    Но совершенно иначе В. Кондраков ведет себя вне следственного кабинета. С первых же дней пребывания в камере предварительного заключения, как о том показали свидетели - сотрудники милиции Иванов и Дятлов, он активно старается воздействовать на своего младшего брата, кричит ему через стенку: «Не сознавайся, я все взял на себя, пускай меня считают умалишенным. Самое большое - три года в белом доме и выпустят, не таких проводил». То же самое он писал брату в записках, которые пытался тайно передать ему в следственном изоляторе. Эти записки приобщены к делу и были зачитаны в ходе судебного следствия.    Позвольте, товарищи судьи, перейти к анализу показаний В. Кондракова.    Суть их сводится к тому, что 4 апреля он якобы в Великодворье не был, а ездил в Туму наниматься в пастухи. Стремясь убедить суд в правдивости своих показаний, В. Кондраков детально рисует эту поездку. Кого только он не встретил тогда в Туме! Здесь и женщина с рассадой, и девушка в красном пальто, и пассажиры с поросятами в корзинах, и играющие в футбол ребята, и милиционер, подозрительно посмотревший на него.    Если рассматривать эти показания просто по-житейски, то как раз такая детализация и убеждает в их неправдоподобности. Трудно себе представить, чтобы человек во время поездки по своим делам стал фиксировать внимание на подобных фактах, а главное - помнить о них. Но тогда зачем это навязчивое перечисление? Расчет прямой: придать достоверность своим показаниям относительно поездки 4 апреля в Туму. Ведь факты проверить невозможно. Но в деле имеются веские доказательства, свидетельствующие о том, что Кондраков 4 апреля в Туму не ездил. Я имею в виду записки, которые он пытался передать брату. Вот текст записок: «Говори, встречал одного мужика на вокзале в Великодворье, он предложил все это сделать. В воскресенье говори, что ты поехал в Великодворье к Томке, я буду говорить - поехал в Туму наниматься в пастухи. В Курлове садились вместе. В Великодворье ты сошел, я поехал в Туму. Коля, что будет, не знаю. Напиши мне записку, положи там, где возможно. Коля, свидетели показывают на тебя…    …Коля, если знал бы я, что ты, гад, так продал своего брата, зачем ты все рассказал про меня. Меня никто не опознал, на меня никто не показывает. Я пока в сознанку не иду».    В письме к матери он умоляет ее найти подставных свидетелей, которые могли бы подтвердить факт его пребывания в Туме 4 апреля. Содержание этого письма таково: «Здравствуй, мама, прошу тебя найти мне свидетелей человека два. Это будет достаточно, чтобы меня освободили. Чтобы эти люди, когда вызовут в милицию, могли подтвердить, что меня видели 4 апреля, в воскресенье, в Туме на вокзале в 3 часа дня. Уговори Саньку Марьину и еще сходи поговори с Нинкой - тети Дуниной, и ее мужем, пусть они подтвердят, что я ехал вместе с ними в одном вагоне до Тумы 4 апреля, в воскресенье, чтобы они так показывали, как я пишу. Мама, съезди в деревню, уговори тети Матрены дочку, пусть она подтвердит, что тоже меня видела на вокзале в Туме 4 апреля, в воскресенье. Мама, все силы приложи: найди свидетелей и уговори их. Мама, на меня никто не показывает. На брата Колю показывают три человека, что видели его с каким-то мужиком».    Лица, на которых Кондраков ссылается в письме, установлены и допрошены. Они не подтвердили его алиби и заявили, что в Туму 4 апреля не ездили.    Здесь, на суде, Кондраков заявил, что хотел спасти брата Николая, как он выразился, «взять убийство на себя», а потому писал записки и письмо с расчетом, что следствие «клюнет на мякину». Но из текста записок и письма это вовсе не вытекает. Наоборот, в записках он просит брата выгородить его самого. Какие дополнительные доказательства дают мне основание утверждать, что Кондраков Виктор приезжал 4 апреля в Великодворье?    Кондраков Николай сообщил, что в пути следования к поселку Великодворье в поезде 4 апреля его брат Виктор был оштрафован ревизором за безбилетный проезд. Добытые в результате проверки этого факта доказательства - показания ревизора Кузнецова, постановление о наложении штрафа на В. Кондракова, квитанция об уплате штрафа Кондраковой Матреной - матерью подсудимых - явились серьезными уликами против Кондракова.    Из показаний Н. Кондракова и Т. Быковой известно, что 4 апреля на В. Кондракове была черная тужурка с коричневым меховым воротником, дерматиновые сапоги и светлая фуражка.    Свидетель Жалин, знавший и ранее Н. Кондракова, подтвердил, что 4 апреля он видел его в Великодворье вместе с мужчиной, одетым в черную тужурку, «на голове - черная фуражка, на ногах - сапоги кирзовые или резиновые, точно не заметил».    Свидетели Алексеев, Тряпкин, Лобанова, Лебедева заявили на предварительном и судебном следствии, что они видели 4 апреля на малышкинской дороге молодого парня, одетого в серый плащ, и впоследствии опознали в нем Н. Кондракова, однако опознать находившегося вместе с ним мужчину, одетого «во что-то черное», не смогли, так как этот мужчина при встрече с ними либо закрывал лицо воротником, либо находился сзади первого, и лица не было видно. В. Кондраков был опознан только двумя свидетелями: Панфиловой, видевшей его на малышкинской дороге вместе с Н. Кондраковым, и буфетчицей Великодворской чайной Качулькиной, которая продала ему в 16 часов 4 апреля пирожки.    Слушая показания свидетелей, вы, товарищи судьи, конечно, не могли не отметить того, что некоторые из них вовсе не обратили внимания на одежду преступников, либо говорят об этом неопределенно: «был в чем-то черном», либо путают отдельные виды обуви (сапоги кирзовые или резиновые). Но это не противоречия в показаниях свидетелей. Это, если хотите, несовершенство человеческой памяти. Известно, что одни и те же явления запоминаются людьми по-разному. И объясняется это индивидуальными особенностями восприятия увиденного, а иногда и просто забывчивостью. Так и в данном случае. Свидетели видели преступников впервые, непродолжительное время. Правильнее было бы сказать, что свидетели не видели в них преступников. Двое незнакомых мужчин на малышкинской дороге ничем примечательным не отличались от других граждан.    На предварительном следствии Н. Кондраков сообщил, что сапоги, в которые были обуты в момент совершения преступления он и его брат Виктор, спрятаны последним во дворе дома, в поленницах. У Кондраковых провели повторный обыск. В поленнице, находящейся в сарае, были обнаружены кирзовые сапоги, а другие, дерматиновые, завернутые в головной платок, оказались спрятанными в поленнице, уложенной около сарая. Предъявленный сестре обвиняемых головной платок опознан ею как принадлежащий матери.    На предварительном следствии 27 апреля В. Кондраков объяснил: «Были у меня дерматиновые сапоги, которые я отдавал в починку в мастерскую, когда приехал из заключения. После починки сапоги мне стали малы, и я их продал на рынке». На допросе 28 мая, то есть после обнаружения сапог, он уже давал другие показания: «Мне мать давала дерматиновые сапоги с хромовыми головками. Я их вымыл и отнес в мастерскую ремонтировать. Мне набили на сапоги подметки, я примерил их, и они оказались мне малы, поэтому я носить их не стал. Когда мать давала мне сапоги, она сказала, что это мои сапоги, но их носил Колька… Куда делись эти сапоги, я не знаю».    В заявлении на имя прокурора области от 7 июня В. Кондраков писал: «4 апреля я встретил брата в Курлове. У брата в руках были сапоги, брат сказал мне, что дал ему их мужик. Эти сапоги я подшил, но они мне оказались малы, никак не лезли на простую ногу. Брат эти сапоги спрятал куда-то».    Итак, вначале починенные дерматиновые сапоги были проданы, затем они неизвестно куда пропали, и, наконец, их спрятал куда-то брат Николай.    На суде В. Кондраков говорил иное. Оказывается, он уже и не носил чинить сапоги.    Эти противоречия в его показаниях доказывают, что ему всячески хотелось бы отмежеваться от сапог, найденных при обыске. Однако мать подсудимых показала, что сапоги в починку сдавал ее сын - Виктор. Признал свою работу и мастер Крестов.    К делу приобщена квитанция от 7 апреля о сдаче обуви в ремонт, выписанная на имя В. Кондракова. Правда, эта же квитанция была в свое время переписана на фамилию Шестакова, что поначалу вызвало у следствия недоумение. На поверку все оказалось очень просто. Деньги, уплаченные за ремонт сапог Кондраковым, миновали государственную кассу и попали непосредственно в руки мастера, а квитанция, как бланк строгой отчетности, была переписана на другое лицо. Нет, видимо, еще порядка в комбинате бытового обслуживания?! Но квитанция все же неумолимо свидетельствует о том, что сапоги в починку сдавал В. Кондраков. Это было спустя три дня после убийства.    Остается еще привести заключение эксперта-криминалиста, данное здесь, на суде. Из заключения следует, что дерматиновые сапоги по своему размеру вполне подходят для В. Кондракова, хотя вчера он демонстрировал уродливо, что они якобы детского размера.    Из показаний матери подсудимого, Кондраковой Матрены, видно, что в день обнаружения в лесу трупов женщин сын Николай дал ей 5 рублей, а 20 рублей она обнаружила спрятанными в подкладке тужурки Виктора.    После очных ставок с матерью В. Кондраков вынужден был признать этот факт, но тут же заявил, что деньги привез из заключения, где приобрел их, сдавая в ларек стеклянные банки.    Эта версия тщательно проверялась следствием. Утверждение подсудимого о способе приобретения денег опровергается показаниями свидетелей и официальными документами. Работники мест заключения, где Кондраков отбывал наказание, пояснили, что стеклянная тара от заключенных в торговые ларьки не принималась, товарные операции совершались по безналичному расчету.    Свидетель Отрекалин, который, по заявлению Кондракова, мог бы подтвердить, что у него были в больнице деньги, ни на следствии, ни в суде этого не сделал. Из приобщенных к делу документов (лицевые счета по обеспечению заключенных, накладная Владимирской психиатрической больницы) усматривается, что при освобождении из лагеря и выписке из больницы Кондраков Виктор денег и ценностей при себе не имел.    Но, зная быт заключенных, я могу допустить мысль, что у Кондракова могли быть деньги, даже если бы он и не занимался сбором банок. И все же, несмотря на это, я утверждаю, что 20 рублей, о которых идет речь, добыты им в результате совершенного в Великодворье преступления. Эти деньги были обнаружены при весьма необычных обстоятельствах: при осмотре матерью одежды сыновей, чтобы замыть на ней кровь, так как она подозревала их в убийстве двух женщин. Деньги оказались спрятанными под подкладку тужурки. Согласитесь, что такой способ хранения денег довольно странный. Спрашивается, от кого и почему Кондраков прятал деньги? Мне бы не хотелось еще раз ссылаться на показания матери Кондраковых, но все же напомню, что ранее об указанных деньгах она ничего не знала и, обнаружив, не взяла их у сына, так как предположила, что это деньги убитых женщин.    И наконец, найденные у Кондракова деньги были пятирублевыми купюрами. Такими же купюрами и в такой же сумме были деньги у потерпевшей Кривошеевой А.Р., что подтвердил в суде ее свекор - Кривошеев И.М. Совпадение не случайное.    При обыске в доме Кондраковых, кроме сапог, были обнаружены и изъяты два молотка.    При предъявлении их Кондракову Николаю он пояснил, что один из молотков, слесарный, на короткой ручке, они брали с братом, собираясь совершить преступление, и на обратном пути выбросили его на железнодорожное полотно. Как молоток оказался вновь дома, Н. Кондраков объяснить не смог.    При биологическом исследовании на ручке этого молотка обнаружена кровь человека. Судебно-медицинской экспертизой дано заключение, что потерпевшим нанесены повреждения предметом с прямоугольной ударяющей поверхностью. Таким предметом мог быть молоток, изъятый в доме Кондраковых.    Возникает вопрос: как попало в дом Кондраковых орудие убийства?    На суде Кондраков В. заявил, что якобы в его присутствии следователь Т.М. Целиковская сказала своему помощнику: «Надо съездить в Курлово и подбросить молоток в дом Кондраковых». Вот, оказывается, как он возвратился в дом преступников. Эта нелепость понадобилась подсудимому не случайно. Мы знаем, с какой тревогой он относился к возможности оставления отпечатков пальцев на металлических и стеклянных предметах, а поэтому молоток не давал ему покоя. Более того, выяснено, что Кондракова Матрена, подозревая сыновей в убийстве, обнаружила исчезновение молотка из дома и на этот счет вела разговоры в семье. Это непредвиденное обстоятельство не могло не обеспокоить В. Кондракова. Молоток встал ему поперек горла. И я утверждаю: это он отыскал его и вновь принес домой. В этом меня убеждает и тот факт, что 6 апреля В. Кондракова видели у железнодорожной ветки вблизи станции Великодворье. Свидетель Калинкин показал в суде, что он спросил тогда В. Кондракова: «Чем занимаешься?», и он ответил: «Собираю красивые камешки».    Вспомните показания Н. Кондракова о том, что на месте убийства брат его предупреждал не оставлять отпечатков пальцев на железных пряжках рюкзака и на графине. По указанию Виктора Николай разбил графин и осколки затоптал в снег, что подтверждается данными осмотра места происшествия. И все-таки следы оставлены, и оставил их не кто иной, как сам В. Кондраков. Они зафиксированы, изъяты с места убийства и исследованы экспертизой. Я говорю о крови и сперме.    Биологическая экспертиза сделала вывод, что на одежде потерпевших, в мазках их влагалищ обнаружена сперма такой же группы, что и у Кондракова.    Н. Кондраков показал, что А.Р. Кривошеева оказывала В. Кондракову физическое сопротивление, наносила ему удары в лицо.    На снегу, действительно, обнаружена кровь, сходная по группе с кровью В. Кондракова.    Кровь и сперма - это серьезные улики. Правда, здесь, в суде, В. Кондраков громогласно заявил, что людей с такой группой крови в стране много. С этим нельзя не согласиться. Но эти улики рассматриваются нами вкупе с другими доказательствами, в их неразрывной связи. А при этом условии вывод единственный: Виктор Кондраков - убийца и насильник.    Товарищи судьи! Рассмотрим вопрос о юридической квалификации состава преступлений, совершенных подсудимыми.    Кондраковы преданы суду по обвинению в том, что они в 130-м квартале Великодворского лесничества на дороге между поселком Великодворье и деревней Малышкино 4 апреля того года совершили разбойное нападение на Кривошееву А.Р. и Кривошееву А.С., угрожая им убийством и нанося побои, отобрали 30 рублей, изнасиловали, а затем с особой жестокостью убили потерпевших.    Разбойное нападение на Кривошеевых с целью завладения их имуществом совершено Кондраковыми по предварительному сговору между собой и с применением молотка в качестве оружия, что подпадает под п. «а» и «б» части второй ст. 146 УК РСФСР.    Учитывая, что В. Кондраков ранее был судим по п. «а» и «б» части второй ст. 91 УК РСФСР, его действия дополнительно квалифицированы также по п. «д» части второй ст. 146 УК РСФСР.    В соответствии с постановлением Пленума Верховного Суда СССР от 3 июля 1963 г. № 9 «О некоторых вопросах, возникших в судебной практике по делам об умышленном убийстве» лишение жизни потерпевшего, совершенное при разбойном нападении, должно квалифицироваться по совокупности, то есть по п. «а» ст. 102 и ст. 146 УК РСФСР. В этом же постановлении указано, что убийство следует признавать совершенным с особой жестокостью в тех случаях, когда потерпевшему непосредственно перед лишением жизни или в процессе совершения убийства заведомо для виновного причинялись особые мучения или страдания путем пытки, истязания, нанесения большого количества ран. Особая жестокость может выражаться и в причинении заведомо для виновного особых страданий близким потерпевшему лицам, присутствующим на месте преступления.    Нанесение Кривошеевой А.Р. 14 ран, Кривошеевой А.С. 9 ран, не совместимых с жизнью, дает все основания считать способ совершения убийства особо жестоким.    Об особо жестоком отношении подсудимых к своим жертвам свидетельствует и сама обстановка совершения преступления. Можно представить психическое состояние Кривошеевой А.С, когда в непосредственной близости от нее преступник надругался над ее односельчанкой, а затем учинил над ней жестокую расправу. Поэтому действия подсудимых прямо подпадают под пункт «г» ст. 102 УК.    В упомянутом постановлении Пленума сказано, что умышленное убийство, сопряженное с изнасилованием, подлежит квалификации по п. «е» ст. 102 УК РСФСР. Содержится ли в действиях Кондракова Николая такой квалифицирующий признак, как убийство, сопряженное с изнасилованием? Ведь он лично не совершал насильственные половые акты.    Здесь я хотел бы сослаться на постановление Пленума Верховного Суда СССР от 25 марта 1964 г. «О судебной практике по делам об изнасиловании». В этом постановлении говорится, что как групповое изнасилование должны квалифицироваться не только действия лиц, совершивших насильственный половой акт, но и действия тех, кто содействовал им путем применения насилия к потерпевшей, причем они должны признаваться соисполнителями, а не пособниками.    Как установлено на следствии и в суде, насильственные половые акты совершал Кондраков Виктор, а Кондраков Николай содействовал ему в этом и таким образом выполнял роль соисполнителя этого преступления. Считаю, что его действия в этой части правильно квалифицированы по п. «е» ст. 102 УК РСФСР.    Кондраковы совершили умышленное убийство двух лиц, что прямо предусмотрено п. «з» ст. 102 УК РСФСР. Такова юридическая квалификация преступных действий Кондраковых.    В. Кондраков ранее дважды судим: в 1956 году к двум годам лишения свободы за хищение; в 1958 году к 10 годам лишения свободы за разбойное нападение на магазин при отягчающих обстоятельствах. Вторая судимость не погашена. Он вновь совершил убийство и разбойное нападение при отягчающих обстоятельствах. Исходя из этого, а также личности виновного, степени общественной опасности совершенного преступления и в соответствии со ст. 24 УК РСФСР В. Кондраков должен быть признан по суду особо опасным рецидивистом.    Судебная практика воочию подтверждает, что преступники-рецидивисты оказывают тлетворное влияние на неустойчивых молодых людей. Они окружают себя ореолом мнимого героизма и бывалости, похваляются стремлением к легкой жизни за счет общества. Яд, которым отравляют рецидивисты психологию окружающей молодежи, опасен. «Различие между ядами вещественными и умственными, - писал Л.Н. Толстой, - в том, что большинство ядов вещественных противны на вкус, яды же умственные… к несчастью, часто привлекательны». Надо оберегать сознание нашей молодежи от вредного влияния рецидивистов.    И в данном случае совершенно очевидно, что рецидивист В. Кондраков вовлек своего брата в совершение тяжких преступлений. Однако я хотел бы подчеркнуть: у Н. Кондракова своя голова на плечах, не под силой оружия он пошел на разбой, на убийство, и хотя его роль меньше, чем у В. Кондракова, но и он должен нести всю полноту ответственности за совершенные злодеяния.    Перед тем как перейти к изложению соображений о мерах наказания, я должен, товарищи судьи, обратить ваше внимание на характеризующие личности подсудимых обстоятельства, о которых не говорилось при анализе доказательственного материала.    Можно без преувеличения сказать, что первопричина преступлений братьев Кондраковых - их паразитизм и неизменно сопутствующая ему алчность.    Типично для жизни этих братьев - тунеядство. В. Кондраков постоянно уклонялся от общественно полезного труда, стремился жить за счет общества, ничего ему не давая. Даже попав в места лишения свободы, он не работал, упорно симулирует психическую болезнь не только в целях досрочного освобождения, но и с тем, чтобы не участвовать в физическом труде. Это обстоятельство еще раз подтверждает, что В. Кондраков не простачок-простофиля, каким он желает показать себя здесь, на суде, а весьма изворотливый, хитрый и опасный уголовный преступник, умело использующий ложь, обман, симуляцию.    Освободившись из психиатрической больницы, В. Кондраков прочно сел на шею матери. Он не торопился с устройством на работу, хотя возможности к этому в поселке Курловском самые благоприятные. Работать Кондраков не желает, труд презирает. Он, в сущности, лишь для видимости пытается наняться пастухом. Но в доме нет достатка: мать получает небольшую зарплату. А этот тунеядец совсем не склонен к аскетизму. Он всем своим существом ратует за материально обеспеченную жизнь, но без общественно полезного труда. И выход из создавшегося положения он видит в преступлении. Паразитизм натягивает струны алчности Виктора Кондракова и толкает его на разбой.    Нельзя не привести один факт, лишний раз подчеркивающий жестокий характер В. Кондракова.    В приговоре народного суда, осудившего В. Кондракова к 10 годам лишения свободы за разбой в Ногинском районе Московской области, указано, что после завершения разбойного нападения Кондраков пытался изнасиловать продавщицу магазина и отказался от этого намерения только тогда, когда потерпевшая показала ему больничный лист, из которого было видно, что она страдает тяжелой женской болезнью. Он предлагал своему соучастнику убить продавщицу, чтобы она не разоблачила их, но тот, возражая против этого, предложил просто заткнуть ей рот кляпом и завалить мешками с сахаром (сама задохнется!), что и было сделано.    По счастливой случайности потерпевшая тогда осталась жива и впоследствии опознала преступников. Разве этот эпизод не свидетельствует о жестокости В. Кондракова? Разве это преступление не перекликается по своему почерку с преступлением, совершенным в Великодворье?    По образу жизни недалеко ушел от своего брата и Кондраков Николай - молодой, но уже оформившийся лентяй и бездельник. А ведь давно сказано: «безделье - мать всех пороков».    Вот характеристика, данная Н. Кондракову администрацией промкомбината, где он последнее время работал: «Показал себя крайне недисциплинированным, в феврале прогулял четыре дня, в марте дважды являлся на работу пьяным», и очень образное, верное заключение: «Лентяй высшей марки». По этой же причине он в свои 20 лет не получил даже начального образования.    Надо сказать, что администрация и общественность Курловского промкомбината, где Н. Кондраков работал, зная о его недисциплинированности, не принимали мер общественного характера к этому лентяю и прогульщику.    Известно, что каждый случай нарушения дисциплины не должен оставаться без внимания трудового коллектива, общественных организаций. Почему так не делают в промкомбинате? Судя по всему, там полагают, что для укрепления дисциплины достаточно выговора, объявленного приказом директора. Но это далеко не так. Надо создавать в коллективе обстановку нетерпимости к прогульщикам и пьяницам, дать им почувствовать общественное осуждение. Это, как показывает практика, наиболее эффективное и результативное средство укрепления дисциплины труда. Ранее к судебной ответственности Кондраков Николай не привлекался. Но поведение его и в этом отношении было далеко не безупречным.    В октябре 1968 года против него было возбуждено уголовное дело за кражу сумки в вагоне поезда, но следственные органы тогда сочли возможным не привлекать его к уголовной ответственности, а применить к нему лишь меры общественного воздействия.    Проявленная гуманность не дала должных результатов. Через несколько месяцев Н. Кондраков был арестован на 15 суток за мелкое хулиганство. Но и это он вскоре забыл. А ведь недаром говорят: «Тем, кто не умеет помнить плохое, суждено повторить его».    Вскоре он был вновь задержан в вагоне поезда, где совершил кражу, при обыске у него обнаружили самодельный пистолет.    Не слишком ли долго нянчилась Курловская милиция с этим злостным нарушителем правопорядка?    Несколько слов о психическом состоянии подсудимых.    Из заключения экспертной комиссии научно-исследовательского института им. проф. Сербского, подтвержденного экспертами-психиатрами в суде, видно, что у Кондраковых Виктора и Николая психического расстройства не имеется; они являются вменяемыми; поведение В. Кондракова на следствии и на исследовании в институте носило симулятивный характер.    В совещательной комнате, товарищи судьи, вы вновь и вновь вспомните о погибших женщинах. Анна Романовна Кривошеева - мать пятерых малолетних детей. Анна Савельевна Кривошеева одна воспитывала ребенка, имела на иждивении престарелую мать.    Не дрогнули предельно черствые сердца подсудимых даже тогда, когда измученные женщины умоляли их о сохранении жизни во имя малолетних детей. Правильно сказано: «Нет сокровища дороже жизни». Но… женщина-мать даже в минуты жестоких страданий думает не о себе, все ее мысли устремлены к детям, которых она призвала к жизни, отдала им все лучшее, на что только была способна.    Товарищи судьи! Охрана личности, неустанная забота о жизни и здоровье советских людей является важнейшей задачей социалистического государства.    Советский закон, ставя под особую защиту от преступных посягательств жизнь человека, допускает за умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах, в виде исключительной меры наказания, применение смертной казни - расстрела.    Гуманность закона состоит в его непримиримости к бесчеловечным преступлениям. Смертная казнь - не только кара за особо опасное преступление, но и средство предупреждения новых преступлений, ибо преступник обезвреживается, а иным лицам суд делает грозное предупреждение.    Товарищи судьи! Общественность Великодворья, коллектив Тумского лесопункта, от имени которых выступал здесь общественный обвинитель Н.В. Остроумов, дети погибших и их родственники - все они требуют самого сурового наказания подсудимым.    Работники Великодворской средней школы в своем письме указали: «Коллектив школы крайне возмущен дикой расправой над ни в чем не повинными женщинами. Оставшиеся дети, ученики нашей школы, лишились материнской ласки и оказались в очень трудном материальном положении. В настоящее время они находятся на полном государственном обеспечении в интернате школы. Собрание работников школы просит вынести убийцам Кондраковым высшую меру наказания».    Позиция государственного обвинения по вопросу определения подсудимым мер уголовного наказания за убийство двух женщин при отягчающих обстоятельствах и по совокупности совершенных преступлений ясна и понятна. Пусть в вашем, товарищи судьи, приговоре будет начертано одинаково относящееся к каждому подсудимому грозное и беспощадное слово: расстрел!