Уголовная ответственность за нарушение авторских прав

Уголовная ответственность за нарушение авторских прав предусмотрена Уголовным кодексом:

Статья 146. Нарушение авторских и смежных прав

2. Незаконное использование объектов авторского права или смежных прав, а равно приобретение, хранение, перевозка контрафактных экземпляров произведений или фонограмм в целях сбыта, совершенные в крупном размере, -

наказываются штрафом в размере до двухсот тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до восемнадцати месяцев, либо обязательными работами на срок от ста восьмидесяти до двухсот сорока часов, либо лишением свободы на срок до двух лет.

3. Деяния, предусмотренные частью второй настоящей статьи, если они совершены:

а) утратил силу. - Федеральный закон от 08.12.2003 N 162-ФЗ;

б) группой лиц по предварительному сговору или организованной группой;

в) в особо крупном размере;

г) лицом с использованием своего служебного положения, -

наказываются лишением свободы на срок до шести лет со штрафом в размере до пятисот тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до трех лет либо без такового.

Примечание. Деяния, предусмотренные настоящей статьей, признаются совершенными в крупном размере, если стоимость экземпляров произведений или фонограмм либо стоимость прав на использование объектов авторского права и смежных прав превышают пятьдесят тысяч рублей, а в особо крупном размере - двести пятьдесят тысяч рублей.

Привлечение нарушителя авторских прав к уголовной ответственности не исключает привлечение его к гражданско-правовой ответственности!

Для разграничения уголовной и административной ответственности (к какой ответственности привлекать нарушителя авторских прав) устанавливается, была ли у нарушителя цель извлечения дохода при нарушении авторских прав. Если нет, то административная ответственность исключается; если была, то далее разграничение происходит по причиненному ущербу: если ущерб от нарушения авторских прав до 50.000 рублей, то ответственность за такие действия административная, если больше, то уголовная. Ущерб правообладателя от нарушения рассчитывается, как правило, исходя из стоимости нарушенных прав. См. подробнее об определении стоимости права при нарушении авторского права.

Обратите внимание, что привлечение к уголовной ответственности возможно и в том случае, если нарушитель авторских прав не получал дохода от такого нарушения и не имел цели извлечения дохода от нарушения авторских прав, иными словами, если распространял объекты авторских прав на некоммерческой основе.

К слову сказать, если Вы бесплатно распространяете чужие объекты авторских прав через сайт, но при этом Вы зарабатываете на рекламе, размещаемой на данном сайте, то это в большинстве случаев будет считаться незаконным использованием объектов авторского права с целью извлечения дохода, а проект будет считаться коммерческим.

КОНТРАФАКТНЫЕ ЭКЗЕМПЛЯРЫ - экземпляры произведения и фонограммы, а также программы для ЭВМ или базы данных, изготовление или распространение которых влечет за собой нарушение авторских и смежных прав. Контрафактными являются также экземпляры охраняемых в РФ произведений, фонограмм, программ для ЭВМ и баз данных, импортируемые без согласия обладателей авторских и смежных прав в РФ из государства, в котором эти произведения и фонограммы никогда не охранялись или перестали охраняться.

Статья 49.1. (Закон РФ "Об авторском праве и смежных правах" от 09.07.1993 N 5351-1) Конфискация контрафактных экземпляров произведений или фонограмм

(введена Федеральным законом  от 20.07.2004 N 72-ФЗ)

1. Контрафактные экземпляры произведений или фонограмм, а также материалы и оборудование, используемые для воспроизведения контрафактных экземпляров произведений или фонограмм, и иные орудия совершения правонарушения подлежат конфискации в судебном порядке в соответствии с законодательством Российской Федерации.

2. Конфискованные контрафактные экземпляры произведений или фонограмм подлежат уничтожению, за исключением случаев их передачи обладателю авторских прав или смежных прав по его просьбе.

((((((((((27)))))))))). Правовое регулирование доступа к информации.

Основные элементы свободы массовой информации: свобода слова, свобода искать, получать, хранить и распространять информацию.

Правовые гарантии в законодательстве Российской Федерации. Международно-правовое регулирование свободы массо­вой информации. Юридическая защита права и фактические возможности граждан и журналистов.

Законодательное разрешение противоречия между свободой слова и защитой интересов личности и общества. Пределы ограничения свободы массовой информации, свободы слова и выражения мнений в правовом государстве. Основания и механизмы ограничения свободы слова и печати. Информация ограниченного доступа. Ответственность за разглашение информации ограниченного доступа.

Правовой режим доступа к информации. Механизмы обеспечения прав граждан на информацию. Социально значимая информация и ответственность за ее незаконное сокрытие. Экономическая информация, не подлежащая сокрытию от общественности. Ответственность за непредоставление информации.

Доступ к информации в органах государственной власти и управления. Доступ к архивной информации. Доступ к информации в органах предварительного следствия и суда. Особенности регламентации отношений с потребителями в российском законодательстве. Основные требования к системе защиты информации при установлении связей с общественностью в коммерческих организациях. Правовые основы защиты интеллектуальной собственности при установлении связей с общественностью.

Роль служб по СО в обеспечении прав граждан на информацию: российский и зарубежный опыт.

Свобода печати, трансформировавшая­ся с развитием новых средств коммуникации в свободу массовой информации, по праву считается главным прин­ципом функционирования печати, радио, телевидения в правовом государстве. Она является обязательным элемен­том режима демократии и необходимым условием обеспе­чения для индивидов и их объединений политического плю­рализма и культурного многообразия¹.

Новые информационные технологии с их «коммуника­цией без границ» раздвигают границы свободы слова. «Транснационализация крупных медиа-компаний услож­няет проблемы некоторых режимов, которые стремятся скрыть от своего населения «противоположные точки зре­ния», перемешивая различные культурные, политические и журналистские модели. Но хотя во многих странах но­вым медиа и удалось сыграть роль оппонента официальной линии, процесс глобализации не всегда приводил к утверж­дению универсальных ценностей (права человека, свобода, терпимость), на что так надеялись их самые страстные поборники. В некоторых случаях это «медиа-вмешательство» вызвало даже резкую реакцию со стороны авторитарных или защищающих свою идентичность стран»².

Тоталитаризм логически противоречит свободе выбора и свободе печати как ее частному случаю, поскольку основан на дихотомии «свой — чужой» и не допускает существова­ния никаких мнений, отклоняющихся от «генеральной ли­нии». Подобное усреднение, а значит и обеднение информа­ционной среды неминуемо ведет к стагнации социального организма, который в конечном счете оказывается некон­курентоспособен в глобальном геополитическом соревнова­нии. В этом смысле свобода массовой информации тесней­шим образом связана как с информационной безопасностью, так и с национальной безопасностью в целом.

Свобода массовой информации является не антиподом, а одной из важнейших гарантий информационной безопаснос­ти, поскольку, во-первых, она обеспечивает доступ граждан к полной, всесторонней и достоверной информации, во-вто­рых, защищает общественное и индивидуальное сознание от воздействия пропаганды и других форм манипулирования, в-третьих, стимулирует накопление, обновление и переда­чу информации внутри социальной системы. И в этом смыс­ле информационная безопасность должна рассматриваться как связующее звено между политикой обеспечения нацио­нальной безопасности и политикой развития информаци­онной инфраструктуры свободного общества.

В этой связи следует напомнить, что еще в ноябре 1995 г. Президент Российской Федерации одобрил Кон­цепцию формирования и развития единого информацион­ного пространства России. В этом документе подчеркива­ется: «Основным политическим и экономическим аспектом формирования единого информационного пространства Рос­сии является преодоление информационного монополизма управленческих и коммерческих структур на открытые информационные ресурсы — переход от презумпции закры­тости информации к презумпции открытости информации на законодательной и экономической основе. Именно ин­формационный монополизм является питательной средой бюрократизма, волюнтаризма и коррупции. Юридическая поддержка открытости государственных информационных ресурсов служит необходимой предпосылкой обеспечения интеграции единого информационного пространства Рос­сии с европейским и мировым информационными пространствами».

Напротив, в Доктрине информационной безопасности, утвержденной Президентом Российской Федерации 9 сен­тября 2000 года, упор сделан не на обеспечении плюрализма, а на усилении закрытости и информационном обеспечении правительственной политики. При этом государственный аппарат отождествляется с государством, а национальные интересы с интересами государственного аппарата. В ре­зультате представления об информационной безопасности деформируются.

Понятие свободы массовой информации.

Велико разнообразие определений свободы печати, накопивших­ся за последние три с лишним века, однако элемент самостоятельности, независимости прессы просматрива­ется едва ли не в любой концепции, с каких бы позиций она ни излагалась. Согласно либеральной доктрине, опи­рающейся на философию естественного права, пресса, прежде всего, не должна находиться в зависимости от государства. Так, Дж. Мильтон писал: «Дайте мне свободу знать, свободу выражать свои мысли, а самое главное — свободу судить по своей совести. ...И пусть все ветры разносят беспрепятственно всякие учения по земле: раз истина выступила на борьбу, было бы несправедливо путем цензуры и запрещений ставить преграды ее силе»³. Помимо общественного мнения, нет другого судьи, кото­рый мог бы «провести демаркационную линию, отделяю­щую ошибку от истины»⁴. В учении Дж. Ст. Милля не только государство, но и общественное мнение не должно иметь власти над прессой: «мало одной защиты против тирании властей: нужна защита против тирании господствующих мнений»⁵.

Большую роль в либеральной теории — особенно в ее американском варианте — играл тезис о частнопредприни­мательском характере свободы прессы. Вильяму Питеру Гамильтону из «WallStreetJournal» приписывается следу­ющее изложение доктрины: «Газета является частным пред­приятием, которое абсолютно ничего не должно публике, а публика не предоставляет газете никаких особых прав.

Газету, следовательно, не волнуют никакие общественные интересы. Она безусловно является собственностью вла­дельца, который продает произведенный товар на свой соб­ственный страх и риск»⁶.

На смену либеральной теории свободы печати пришла доктрина социальной ответственности. В качестве примера процитируем программное заявление, с которым выступи­ли акционеры частной городской газеты «PareRegionEcho» в Александрии, штат Миннесота, США: «Прежде всего мы должны признать, что подлинно замечательная газета дол­жна быть чем-то более значимым, нежели персональная или общая совесть тех, кто ее редактирует, в том смысле, что, когда она говорит, ее слова принадлежат кому-то го­раздо более мудрому, рассудительному, справедливому, со­страдающему, отзывчивому и честному, чем те искалечен­ные слабостями и недостатками люди, задачей которых является писать те слова... Подлинно замечательная газета должна оставаться свободной от силков любых особых груп­повых интересов»⁷.

Советская доктрина рассматривала вопрос о свободе прессы исключительно с «классовых позиций». Так, пред перестроечная Конституция СССР 1977 г. демагоги­чески гарантировала свободу печати — наряду со свободой слова, собраний, митингов, уличных шествий и демонстра­ций — исключительно «в соответствии с интересами народа и в целях укрепления и развития социалистического строя» (ст. 50). Поскольку предназначение этой деклара­ции ограничивалось нуждами пропагандистского ритуа­ла, постольку ее юридическое содержание не определя­лось. Никак не конкретизировались и конституционные гарантии свободы печати, в качестве которых назывались «широкое распространение информации» и «возможность использования печати, телевидения и радио». Разумеется, изложенные таким образом гарантии никакого правового содержания не имели. Впрочем, в уголовном законодатель­стве всегда существовали нормы, которые при желании можно было применить как «защитные меры» против использования продекларированной «свободы» в каких-то иных интересах и целях, чем было разрешено Основным Законом.

Представляется, что ответственность прессы, во-пер­вых, является функцией ее, прессы, независимости. В свою очередь, «функция независимости состоит в поощрении и поддержке формирования «общественности», являющейся наиболее существенным аспектом общественной сферы»⁸. Если средство массовой информации не независимо, подчи­нено государству или частному интересу, то ни о какой ответственности этого СМИ не может быть и речи, посколь­ку ему не обеспечена свобода воли — необходимое условие всякой ответственности.

Зависимые, подчиненные СМИ не образуют простран­ства для становления и выявления общественного мнения, являясь лишь инструментом его фальсификации, а значит подрыва конституционного режима, который предполага­ет, «что следует править в согласии с общественным мнени­ем, что нельзя править против сложившегося мнения»⁹. Причем чем выше степень зависимости средства массовой информации, тем серьезнее потребность общества в про­зрачности механизмов этой зависимости и тем значитель­нее должна быть ответственность тех, кто извне манипули­рует редакционной политикой.

Во-вторых, категория ответственности прессы представ­ляется достаточно сложной системой отношений между СМИ и обществом, аудиторией и профессиональным сооб­ществом. Здесь следует различать ответственность средства массовой информации:

а)         перед обществом — она реализуется в рамках существующих законов, призванных защищать интересы лич­ности, гражданского общества и государства в информационной сфере;

б)        перед своей аудиторией — здесь происходит трансформация граждан от «общественности» к «аудитории», которая является не пассивным потребителем продукции СМИ, а вовлеченным участником формирования редакционной политики через рыночные механизмы спроса и пред­ложения информации, мнений и рекламы;

в) перед профессиональным сообществом — в отноше­нии соблюдения общих правил поведения и профессио­нальной этики.

Первая попытка законодательного определения право­вого содержания свободы массовой информации была пред­принята в Законе СССР о печати, ст. 1 которого гласила:

«Печать и другие средства массовой информации сво­бодны.

Свобода слова и свобода печати, гарантированные граж­данам Конституцией СССР, означают право высказывания мнений и убеждений, поиска, выбора, получения и распро­странения информации и идей в любых формах, включая печать и другие средства массовой информации.

Цензура массовой информации не допускается».

Сформулированное таким образом понятие свободы печати оставалось довольно туманным. Этот недостаток удалось отчасти преодолеть в российском Законе «О сред­ствах массовой информации». Такой результат был достигнут, во-первых, благодаря развернутой дефини­ции понятия цензуры (ч. 1 ст. 3) и, во-вторых, за счет использования «рефлексивного» определения свободы мас­совой информации, при котором объем правомочий субъек­тов определялся по принципу «все что не запрещено, то разрешено».

Хотя ст. 1 Закона о СМИ озаглавлена «Свобода массовой информации», однако в самом тексте ее о свободе массовой информации даже не упоминается. Благодаря названию статьи вводится презумпция свободы массовой информа­ции в Российской Федерации, то есть она предполагается как данность. Разумеется, презумпция (от латинского praesumptio — предположение) является здесь не только приемом юридической техники, но и — учитывая ее значе­ние для права массовой информации в целом — правовым принципом. В этом смысле можно говорить о свободе массо­вой информации в законодательстве о СМИ как о презумп­ции-принципе¹⁰ .

В то же время содержание свободы массовой информа­ции определяется в данной статье достаточно детально. Оно сводится к отсутствию ограничений в отношении:

а) поиска, получения, производства и распространения массовой информации;

б) учреждения средств массовой информации, владения, пользования и распоряжения ими;

в) изготовления, приобретения, хранения и эксплуата­ции технических устройств и оборудования, сырья и мате­риалов, предназначенных для производства и распростра­нения продукции СМИ.

Исключения из этого общего правила могут быть сдела­ны, во-первых, только в законодательстве, т.е. не в любых нормативных, а лишь в Федеральных законах (ч. 3 ст. 55 Конституции Российской Федерации), а во-вторых, только в законодательстве именно о СМИ, которое, в свою очередь, должно соответствовать Закону о СМИ. Такое толкование с необходимостью вытекает из сопоставления ст.ст. 1 и 5 закона.

Кроме того, такие исключения, как будет показано ниже, должны соответствовать положениям ст. 19 Международ­ного пакта о гражданских и политических правах и ст. 10 Европейской Конвенции о защите прав человека и основ­ных свобод.

Изложенные выше соображения позволяют заключить, что свобода массовой информации является основополага­ющим принципом правового регулирования организации и деятельности СМИ, предполагающим отсутствие огра­ничений в отношении: а) поиска, получения, производства и распространения массовой информации; б) учреждения средств массовой информации, владения, пользования и распоряжения ими; в) изготовления, приобретения, хране­ния и эксплуатации технических устройств и оборудова­ния, сырья и материалов, предназначенных для производ­ства и распространения продукции СМИ, за исключением ограничений, необходимых в демократическом обществе и установленных Федеральным законом.

Понятие свободы массовой информации теснейшим об­разом связано с категорией плюрализма СМИ, который является выражением идеологического и политического разнообразия, гарантированного Конституцией Российской Федерации. Информационный плюрализм предполагает, с одной стороны, множественность независимых и авто­номных средств массовой информации, имеющих доступ к достаточному числу разнообразных источников инфор­мации, средств производства и распространения продук­ции СМИ, а с другой, — отражение ими разнообразия политических, социальных, религиозных и культурных взглядов при соблюдении редакционной независимости и уважении тех правил саморегулирования, которые могут быть самостоятельно выработаны работниками СМИ.

Конституционное закрепление свободы массовой информации.

Конституция Российской Федерации 1993 г. закрепила свободу массовой информации в ч. 5 ст. 29, использовав при этом краткую, но емкую формулу: «Гарантируется свобода массовой информации. Цензура запрещается». Обогащению содержания свободы массовой информации служат и другие нормы, содержащиеся в ст. 29. Так, ч. 1 гарантирует каждому свободу мысли и слова, ч. 4 — право свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом, ч. 3 — недопустимость принуждения человека к выражению своих мнений и убеждений или отказу от них. Тем самым подчеркивается, во-первых, относительная обособлен­ность этих свобод, во-вторых, их глубинная генетическая взаимосвязь, в-третьих, взаимодополнение их юридичес­кого содержания. Так, в сфере массовой информации им непосредственно корреспондируют закрепленные в ч. 1 ст. 47 Закона о СМИ права журналиста искать, запраши­вать, получать и распространять информацию, излагать свои личные суждения и оценки в сообщениях и материа­лах, предназначенных для распространения за его подпи­сью, отказаться от подготовки за своей подписью сообщения или материала, противоречащего его убеждениям.

Среди конституционных гарантий свободы массовой ин­формации следует назвать также свободу экономической деятельности и право частной собственности, закреплен­ные в ст.ст. 8, 34 и 35 Конституции, а также принцип идеологического разнообразия (ст. 13), предусматриваю­щий, что никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной. Тем самым формируются определенные защитные механизмы, чтобы противостоять попыткам сворачивания информационного плюрализма, в том числе путем концентрации и монополи­зации средств массовой информации.

В качестве конституционных гарантий свободы массо­вой информации выступают также нормы, устанавливаю­щие ответственность должностных лиц за сокрытие фактов и обстоятельств, создающих угрозу для жизни и здоровья людей (ч. 3 ст. 41), закрепляющие право каждого на досто­верную информацию о состоянии окружающей среды (ст. 42), свободу творчества и преподавания, охрану интел­лектуальной собственности (ч. 1 ст. 44), открытость заседа­ний палат Федерального собрания (ч. 2 ст. 100), открытость судопроизводства (ч. 1ст. 123) и т. д.

Конституцией также предусмотрена возможность зако­нодательного освобождения от обязанности давать свиде­тельские показания (ч. 2 ст. 51), что уже заранее было предусмотрено Законом о СМИ, закрепившем обязанность журналиста и редакции сохранять конфиденциальность информации и ее источника (ст. 41; абз. 5 ч. 1 ст. 49). Таким образом ныне преодолено противоречие между нор­мами Закона о СМИ и Уголовно-процессуального кодекса РСФСР, которое ранее неоднократно выдвигалось в каче­стве обоснования требования законодательно обязать жур­налистов раскрывать источник доверительной информа­ции органам дознания и предварительного следствия.

Конституционные нормы определяют также разграни­чение полномочий в сфере массовой информации между федеральными органами государственной власти, органа­ми власти субъектов Федерации и органами местного само­управления, о чем уже говорилось выше.

Характеризуя конституционные гарантии свободы мас­совой информации, нельзя не упомянуть ту позитивную роль, которую играют принципы:

а) непосредственного действия конституционных норм;

б) прямой имплементации норм международного права;

в) независимости судебной власти.

Непосредственное действие конституционных норм зак­реплено в ст. 18 Конституции Российской Федерации. Не­смотря на то, что в формуле «Права и свободы человека и гражданина являются непосредственно действующими» за­конодатель допустил юридическую неточность (непосредственно действующими могут быть нормы, а не права), данное положение открывает широкие перспективы. Оно позволяет в правоприменительной деятельности, в том чис­ле в судебных процессах, использовать ссылки на нормы Конституции, что существенно обогащает арсенал юриди­ческих средств защиты.

Международно-правовое регулирование свободы массовой информации.

Прямая имплементация между­народно-правовых норм закреплена в ч. 4 ст. 15 и ч. 1 ст. 17 Конституции Российской Федерации. Тем самым не только закрепляется алгоритм разрешения возможных коллизий, но и устанавливается прямое действие общепризнанных принципов и норм международного права, а также междуна­родных договоров на территории Российской Федерации. Правда, случаи непосредственного применения судами меж­дународно-правовых, как, впрочем, и конституционных норм пока весьма редки.

Применительно к свободе массовой информации эти кон­ституционные нормы означают прежде всего непосредствен­ное действие на территории Российской Федерации ст. 19 Международного пакта о гражданских и политических правах, а также ст. 10 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод.

Из положений ст. 10 Конвенции следует несколько важ­ных выводов. Прежде всего, следует подчеркнуть, что сво­бода массовой информации выступает здесь в форме свобо­ды выражения мнений и эта свобода в общем плане является правилом, а вмешательство со стороны государ­ства в ее реализацию — исключением. Причем возмож­ность вмешательства не означает необходимость вмеша­тельства. Если демократическое общество не испытывает потребности в ограничении тех или иных форм свободы выражения мнений, то государство не обязано что-либо предпринимать в этом направлении.

Для правомерного вмешательства государства в сферу свободы выражения мнений, во-первых, должна быть зако­нодательная база. Во-вторых, основанием для вмешатель­ства могут быть только те основания, которые перечислены в п. 2 ст. 10. В-третьих, — и это главное — вмешательство должно быть соразмерно потребностям именно демократи­ческого, а не авторитарного или тоталитарного общества.

Обратим внимание на то, что собственно текст ст. 10 Евро­пейской Конвенции значительно скромнее определяет грани­цы свободы массовой информации, чем российский Закон о СМИ, который, например, не знает ограничений, вытекаю­щих из необходимости обеспечения беспристрастности и ав­торитета суда. Однако на уровне правоприменительной прак­тики Совета Европы свобода массовой информации защищена на значительно более высоком уровне. В России, напротив, практика применения Закона о СМИ носит преимущественно ограничительный характер. Когда правозащитные органы Совета Европы раздвигают понимание свободы массовой ин­формации, они компенсируют те опасности, которые таят­ся в ч. 2 ст. 10. Когда же российский правоприменитель реализует нормы Закона о СМИ, то он, может быть даже не всегда осознанно, вновь и вновь воспроизводит представления о свободе, характерные для тоталитарного правосознания.

Поскольку критерии, содержащиеся в ст. 10 Конвен­ции, достаточно размыты, постольку решения по спорам о применении этой нормы сложились в довольно обширную, но неоднозначную практику Европейского суда по правам человека. Следует подчеркнуть, что прецеденты, складыва­ющиеся в практике Европейского суда по правам человека, имеют самое непосредственное отношение к деятельности российских органов правосудия. В Федеральном законе «О ратификации Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод» от 30 марта 1998 года содер­жится заявление о признании обязательными для Российс­кой Федерации как юрисдикции Европейского суда по пра­вам человека, так и решений этого суда, а также заявление о праве российских граждан на обращение в названный суд за защитой своих нарушенных прав в течение шести меся­цев после того, как исчерпаны внутригосударственные сред­ства защиты этих прав.

Обратим внимание также на относительно многочис­ленные решения органов Совета Европы, касающиеся конкретного воплощения свободы массовой информа­ции¹¹. В качестве примера — помимо упоминавшихся выше — можно назвать рекомендации Комитета мини­стров № R (94) 13 «О мерах обеспечения прозрачности средств массовой информации» и № R (99) 1 «О мерах по стимулированию плюрализма в средствах массовой ин­формации» .

Принципиально важные нормы, определяющие соци­альную роль свободы массовой информации, основные фун­кции СМИ и журналистов в современном демократическом обществе, закреплены в Резолюции «Журналистские сво­боды и права человека», принятой в рамках 4-й Европейс­кой конференции министров по политике в области средств массовой информации (Прага, 7—8 декабря 1994 года). Здесь сформулированы принципы, которые в целом могут рассматриваться как система взаимодетерминированных тезисов, формирующих доктрину свободы массовой инфор­мации в современной Европе.

Тезис первый: поддержание и развитие подлинной демократии требует наличия и укрепления свободной, неза­висимой, плюралистической и ответственной журналистики.

Тезис второй: для реализации тезиса первого журнали­сты должны:

а) информировать аудиторию о деятельности органов власти и структур частного сектора, давая ей таким обра­зом возможность сформировать собственное мнение;

б) предоставлять гражданам и группам возможность предавать гласности свои мнения, давая таким образом возможность органам власти и структурам частного сектора, как и обществу в целом, ознакомиться с этими мнениями;

в) подвергать постоянному критическому рассмотрению деятельность различных органов власти.

Тезис третий: журналистская деятельность по реализа­ции тезиса второго основывается на свободе слова, как она гарантирована ст. 10 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод.

Тезис четвертый: чтобы журналисты могли реализо­вать тезис второй, им нужно гарантировать:

а) доступ без ограничений к профессии журналиста;

б) редакционную независимость;

в) доступ к информации в порядке обеспечения политики информационной открытости;

г) защиту конфиденциальности источников журналист­ской информации.

Тезис пятый: чтобы журналисты могли реализовать те­зис второй, им нужно гарантировать также:

а) возможность профессиональной подготовки журналистов;

б) возможность диалога журналистов и функционеров СМИ с органами власти;

в) защиту журналистов, работающих в ситуациях на­пряженности;

г) прозрачность отношений собственности и контроля в сфере массовой информации.

Тезис шестой: вмешательство органов власти в деятель­ность журналистов по реализации тезиса второго путем ограничения гарантий, предусмотренных тезисом четвертым, может иметь место только в том случае, если ограни­чение соответствует всем перечисленным ниже условиям:

а) оно фигурирует в полном и исчерпывающем списке ограничений, предусмотренных ч. 2 ст. 10 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод;

б) оно необходимо в демократическом обществе и отвеча­ет настоятельным общественным потребностям;

в) оно ясно и точно установлено законом;

г) оно ограничительно интерпретируется правопримени­тельной практикой;

д) оно пропорционально преследуемой цели.

Тезис седьмой: выполняя социальные функции, предус­мотренные тезисом вторым, журналист должен занимать этичные и ответственные позиции, сохраняя прежде всего независимость и критический подход.

Тезис восьмой: выполняя социальные функции, предус­мотренные тезисом вторым, журналист должен соблюдать следующие правила профессии:

а) уважать право аудитории получать точную информа­цию о фактах и событиях;

б) собирать информацию честными способами;

в) честно представлять информацию, комментарии и критику, избегая неоправданных покушений на частную жизнь, диффамации и необоснованных обвинений;

г) исправлять грубые ошибки, допущенные в распространенной информации;

д) сохранять в тайне источники информации;

е) воздерживаться от поощрения насилия, ненависти, нетерпимости или дискриминации.

Тезис девятый: органы власти, рассматривая соблюде­ние правил профессии, предусмотренных тезисом восьмым, должны проявлять сдержанность и признавать за журна­листскими организациями право вырабатывать нормы са­морегуляции.

Наконец, следует принять во внимание серию деклара­ций о содействии развитию независимой и плюралисти­ческой прессы, принятых на региональных семинарах ЮНЕСКО в Виндхуке (Намибия, 1991 г.), Алма-Ате (Ка­захстан, 1992 г.), Сантьяго-де-Чили (1994 г.), Сане (Йемен, 1996 г.) и Софии (Болгария, 1997 г.). Упомянутые деклара­ции содержат конкретные нормы, в целом составляющие комплексный план действий по укреплению свободы прес­сы в соответствующем регионе планеты. Так, Софийская декларация предлагает всем государствам Центральной и Восточной Европы:

«обеспечить или укрепить там, где они существуют, кон­ституциональные и правовые гарантии свободы выраже­ния убеждений и свободы печати и пересмотреть, изменить и/или отменить те законы, правила и меры, которые огра­ничивают эту основную свободу;

«облегчать передвижение и предоставлять визы иност­ранным журналистам», не делать различий между иност­ранными и местными журналистами, признавать их право работать по своему выбору — как в местных, так и в иност­ранных СМИ;

не чинить препятствий в плане «ввоза и использования профессионального оборудования;

«предоставлять доступ к информации», не допускать принуждения журналиста «к разглашению источников ин­формации»;

устранить «любые правовые и административные пре­пятствия для создания независимых журналистских орга­низаций»;

признавать профессиональную независимость и издательско-редакционную свободу во всех СМИ, в первооче­редном порядке реформировать принадлежащие государ­ству органы вещания и информационные агентства и предоставить им «статус открытых общественных учреж­дений, пользующихся журналистской и издательской неза­висимостью»;

поощрять «создание независимых информационных агентств, а также частных и/или принадлежащих общи­нам средств вещания»;

в случае создания регулирующих органов в области те­лерадиовещания обеспечивать их полную независимость «по отношению к органам власти»;

распространять защиту свободы выражения мнений, дей­ствующую в отношении традиционных СМИ, на новые сред­ства информации;

рассматривать «споры, касающиеся средств информа­ции и/или работников средств информации во время осу­ществления ими своих профессиональных обязанностей», исключительно в суде и «в соответствии с гражданскими, а не уголовными (или военными) кодексами и процедура­ми»;

«принять эффективные меры и ввести в действие зако­нодательные акты, которые включали бы предотвращение чрезмерной концентрации собственности на средства ин­формации или осуществление иного контроля, ограничива­ющего плюрализм, в том числе со стороны государства»;

обеспечить транспарентность и публичное декларирова­ние отношений собственности «на все средства информа­ции и их финансирование»;

содействовать «разнообразию форм собственности путем предоставления юридических гарантий», выделять госу­дарственные ресурсы, «исходя из равенства форм собствен­ности и с учетом общественных интересов».

В Софийской декларации закрепляются также основопо­лагающая деонтологическая норма в сфере массовой инфор­мации: «Любые попытки установления норм и руководящих принципов должны исходить от самих журналистов». Тем самым определяются границы государственного вмешатель­ства и зоны профессионально-корпоративной саморегуляции.

Независимость судебной власти как гарантия сво­боды массовой информации.

Для обеспечения свободы массовой информации принципиально важно, чтобы закон­ность актов государственной администрации была в сфере контроля независимых судей. Закон о СМИ был едва ли не первым нормативным актом эпохи кардинальной реконст­рукции российской правовой системы, в котором именно суд стал конечной точкой практически всех используемых здесь юридических алгоритмов. Так, согласно ч. 1 ст. 61 в суд могут быть обжалованы: любые неправомерные дей­ствия органа, регистрирующего СМИ; решение комиссии по телерадиовещанию об аннулировании лицензии на ве­щание; нарушение порядка предоставления запрашивае­мой информации; нарушение порядка аккредитации. Ч. 3 ст. 45 Закона о СМИ дополнительно включает в этот пере­чень случаи отказа в опровержении или ответе либо нару­шение порядка их распространения.

Кроме того, суд и только суд полномочен решать вопро­сы о признании недействительным свидетельства о регист­рации СМИ (ч. 1 ст. 15), о прекращении и приостановлении деятельности СМИ (ст. 16), о прекращении распространения продукции СМИ (ч. 5 ст. 25), о возложении ответственности за нарушения законодательства о СМИ (ст.ст. 58—60), о компенсации морального вреда (ст. 62).

Дела, связанные с функционированием СМИ, помимо судов общей юрисдикции рассматривает также Конститу­ционный Суд Российской Федерации, если, разумеется, спор относится к его ведению. Так, 19 мая 1993 года Конституционный Суд Российской Федерации вынес по­становление по индивидуальной жалобе членов журналист­ского коллектива редакции газеты «Известия» в связи с постановлением Верховного Совета Российской Федерации от 17 июля 1992 года «О газете «Известия». Предметом рассмотрения в Конституционном Суде Российской Феде­рации было также Постановление IX Съезда народных депутатов «О мерах по обеспечению свободы слова на госу­дарственном телерадиовещании и в службах информа­ции». Среди актов Конституционного Суда Российской Федерации, имеющих отношение к статусу СМИ, отметим также решение о привлечении главного редактора «Россий­ской газеты» к ответственности за неуважение к суду.

Доступ журналистов к информации о работе пред­ставительных и исполнительных органов власти. Дру­гая специфическая сфера, в которой права журналиста на поиск, получение и распространение информации претер­певают определенные изменения, — деятельность Прези­дента, Парламента, Правительства.

Федеральный закон «О порядке освещения деятельнос­ти органов государственной власти в государственных средствах массовой информации» касается почти исклю­чительно телерадиовещания. Данный акт достаточно от­кровенно отражает депутатскую ментальность в вопросе об информационной открытости собственной деятельности. Так, ст. 6 обязывает федеральные государственные телера­диокомпании включать в информационные программы со­общения о решениях, заявлениях, обращениях и действи­ях палат, пресс-конференциях их председателей, о визитах их делегаций за рубеж. Кроме того, им предписано ежене­дельно выпускать в эфир обзорные информационно-просве­тительские 45-минутные программы об итогах работы па­лат, их комитетов и комиссий, депутатских объединений, о проведении парламентских слушаний и т.д. Причем поря­док вещания передач разрабатывается по представлению пресс-служб палат.

Обязательными являются и ежемесячные теледебаты представителей депутатских объединений, очередность уча­стия в которых определяется по согласованному решению фракций или жребием. Для выступлений депутатов по ка­налам местных государственных телерадиокомпаний За­кон устанавливает периодичность — один раз в два месяца с подачей заявки не позднее чем за 2 недели. Если в одной программе участвует несколько депутатов, то каждому да­ется не менее 7 минут.

Самую большую опасность может представлять обращен­ное ко всем государственным телерадиокомпаниям требова­ние, «предусматривать в иных публицистических, информа­ционных и информационно-аналитических программах всестороннее и объективное информирование телезрителей и радиослушателей о работе федеральных органов государ­ственной власти», о позициях депутатских объединений в Государственной Думе, депутатов Совета Федерации и депутатов Государственной Думы. Поскольку критерии всесторонности и объективности являются оценочными ка­тегориями, постольку данная норма может использовать­ся для борьбы с теми журналистами, которые позволяют себе высказывать нелицеприятные суждения о конкрет­ных депутатах или их объединениях. Все это довольно резко контрастирует с Резолюцией ПАСЕ 820 (1984) «Об отношениях парламентов со средствами массовой ин­формации», проявляющей максимум такта по отношению к СМИ.

((((((((28))))). Права на средства индивидуализации юридических лиц, товаров, работ, услуг и предприятий.

Четвертая часть Гражданского кодекса Российской Федерации (Раздел VII. Права на результаты интеллектуальной деятельности и средства индивидуализации).

Право на фирменное наименование. Право на товарный знак. Форма и государственная регистрация договоров о распоряжении исключительным правом на товарный знак. Основаниями для отказа в регистрации товарного знака. Защита права на товарный знак. Прекращение правовой охраны товарного знака. Право на наименование места происхождения товара. Государственная регистрация наименования места происхождения товара и предоставление исключительного права на наименование места происхождения товара. Право на коммерческое обозначение. Иные наименования и эмблемы.

Позиционирование с использованием государственного наименования и символики.

Право на фирменное наименование

Статья 1473. Фирменное наименование

1. Юридическое лицо, являющееся коммерческой организацией, выступает в гражданском обороте под своим фирменным наименованием, которое определяется в его учредительных документах и включается в единый государственный реестр юридических лиц при государственной регистрации юридического лица.

2. Фирменное наименование юридического лица должно содержать указание на его организационно-правовую форму и собственно наименование юридического лица, которое не может состоять только из слов, обозначающих род деятельности.

3. Юридическое лицо должно иметь полное и вправе иметь сокращенное фирменное наименование на русском языке. Юридическое лицо вправе иметь также полное и (или) сокращенное фирменное наименование на языках народов Российской Федерации и (или) иностранных языках.

Фирменное наименование юридического лица на русском языке и языках народов Российской Федерации может содержать иноязычные заимствования в русской транскрипции или соответственно в транскрипциях языков народов Российской Федерации, за исключением терминов и аббревиатур, отражающих организационно-правовую форму юридического лица.

4. В фирменное наименование юридического лица не могут включаться:

1) полные или сокращенные официальные наименования иностранных государств, а также слова, производные от таких наименований;

(в ред. Федерального закона от 08.11.2008 N 201-ФЗ)

(см. текст в предыдущей редакции)

2) полные или сокращенные официальные наименования федеральных органов государственной власти, органов государственной власти субъектов Российской Федерации и органов местного самоуправления;

3) полные или сокращенные наименования международных и межправительственных организаций;

4) полные или сокращенные наименования общественных объединений;

5) обозначения, противоречащие общественным интересам, а также принципам гуманности и морали.

Фирменное наименование государственного унитарного предприятия может содержать указание на принадлежность такого предприятия соответственно Российской Федерации и субъекту Российской Федерации.

Включение в фирменное наименование юридического лица официального наименования Российская Федерация или Россия, а также слов, производных от этого наименования, допускается по разрешению, выдаваемому в порядке, установленном Правительством Российской Федерации.

(в ред. Федерального закона от 08.11.2008 N 201-ФЗ)

(см. текст в предыдущей редакции)

В случае отзыва разрешения на включение в фирменное наименование юридического лица официального наименования Российская Федерация или Россия, а также слов, производных от этого наименования, юридическое лицо в течение трех месяцев обязано внести соответствующие изменения в свои учредительные документы.

(в ред. Федерального закона от 08.11.2008 N 201-ФЗ)

(см. текст в предыдущей редакции)

5. Если фирменное наименование юридического лица не соответствует требованиям пунктов 3 или 4 настоящей статьи, орган, осуществляющий государственную регистрацию юридических лиц, вправе предъявить такому юридическому лицу иск о понуждении к изменению фирменного наименования.

Статья 1474. Исключительное право на фирменное наименование

1. Юридическому лицу принадлежит исключительное право использования своего фирменного наименования в качестве средства индивидуализации любым не противоречащим закону способом (исключительное право на фирменное наименование), в том числе путем его указания на вывесках, бланках, в счетах и иной документации, в объявлениях и рекламе, на товарах или их упаковках.

Сокращенные фирменные наименования, а также фирменные наименования на языках народов Российской Федерации и иностранных языках защищаются исключительным правом на фирменное наименование при условии их включения в единый государственный реестр юридических лиц.

2. Распоряжение исключительным правом на фирменное наименование (в том числе путем его отчуждения или предоставления другому лицу права использования фирменного наименования) не допускается.

3. Не допускается использование юридическим лицом фирменного наименования, тождественного фирменному наименованию другого юридического лица или сходного с ним до степени смешения, если указанные юридические лица осуществляют аналогичную деятельность и фирменное наименование второго юридического лица было включено в единый государственный реестр юридических лиц ранее, чем фирменное наименование первого юридического лица.

4. Юридическое лицо, нарушившее правила пункта 3 настоящей статьи, обязано по требованию правообладателя прекратить использование фирменного наименования, тождественного фирменному наименованию правообладателя или сходного с ним до степени смешения, в отношении видов деятельности, аналогичных видам деятельности, осуществляемым правообладателем, и возместить правообладателю причиненные убытки.

Право на товарный знак

Статья 1477. Товарный знак и знак обслуживания

1. На товарный знак, то есть на обозначение, служащее для индивидуализации товаров юридических лиц или индивидуальных предпринимателей, признается исключительное право, удостоверяемое свидетельством на товарный знак (статья 1481).

2. Правила настоящего Кодекса о товарных знаках соответственно применяются к знакам обслуживания, то есть к обозначениям, служащим для индивидуализации выполняемых юридическими лицами либо индивидуальными предпринимателями работ или оказываемых ими услуг.

Статья 1478. Обладатель исключительного права на товарный знак

Обладателем исключительного права на товарный знак может быть юридическое лицо или индивидуальный предприниматель.

Статья 1479. Действие исключительного права на товарный знак на территории Российской Федерации

На территории Российской Федерации действует исключительное право на товарный знак, зарегистрированный федеральным органом исполнительной власти по интеллектуальной собственности, а также в других случаях, предусмотренных международным договором Российской Федерации.

Статья 1480. Государственная регистрация товарного знака

Государственная регистрация товарного знака осуществляется федеральным органом исполнительной власти по интеллектуальной собственности в Государственном реестре товарных знаков и знаков обслуживания Российской Федерации (Государственный реестр товарных знаков) в порядке, установленном статьями 1503 и 1505 настоящего Кодекса.

Статья 1481. Свидетельство на товарный знак

1. На товарный знак, зарегистрированный в Государственном реестре товарных знаков, выдается свидетельство на товарный знак.

2. Свидетельство на товарный знак удостоверяет приоритет товарного знака и исключительное право на товарный знак в отношении товаров, указанных в свидетельстве.

Статья 1482. Виды товарных знаков

1. В качестве товарных знаков могут быть зарегистрированы словесные, изобразительные, объемные и другие обозначения или их комбинации.

2. Товарный знак может быть зарегистрирован в любом цвете или цветовом сочетании

Статья 1484. Исключительное право на товарный знак

1. Лицу, на имя которого зарегистрирован товарный знак (правообладателю), принадлежит исключительное право использования товарного знака в соответствии со статьей 1229 настоящего Кодекса любым не противоречащим закону способом (исключительное право на товарный знак), в том числе способами, указанными в пункте 2 настоящей статьи. Правообладатель может распоряжаться исключительным правом на товарный знак.

2. Исключительное право на товарный знак может быть осуществлено для индивидуализации товаров, работ или услуг, в отношении которых товарный знак зарегистрирован, в частности путем размещения товарного знака:

1) на товарах, в том числе на этикетках, упаковках товаров, которые производятся, предлагаются к продаже, продаются, демонстрируются на выставках и ярмарках или иным образом вводятся в гражданский оборот на территории Российской Федерации, либо хранятся или перевозятся с этой целью, либо ввозятся на территорию Российской Федерации;

2) при выполнении работ, оказании услуг;

3) на документации, связанной с введением товаров в гражданский оборот;

4) в предложениях о продаже товаров, о выполнении работ, об оказании услуг, а также в объявлениях, на вывесках и в рекламе;

5) в сети "Интернет", в том числе в доменном имени и при других способах адресации.

3. Никто не вправе использовать без разрешения правообладателя сходные с его товарным знаком обозначения в отношении товаров, для индивидуализации которых товарный знак зарегистрирован, или однородных товаров, если в результате такого использования возникнет вероятность смешения.

Статья 1490. Форма и государственная регистрация договоров о распоряжении исключительным правом на товарный знак

1. Договор об отчуждении исключительного права на товарный знак, лицензионный договор, а также другие договоры, посредством которых осуществляется распоряжение исключительным правом на товарный знак, должны быть заключены в письменной форме и подлежат государственной регистрации в федеральном органе исполнительной власти по интеллектуальной собственности.

Статья 1483. Основания для отказа в государственной регистрации товарного знака

1. Не допускается государственная регистрация в качестве товарных знаков обозначений, не обладающих различительной способностью или состоящих только из элементов:

1) вошедших во всеобщее употребление для обозначения товаров определенного вида;

2) являющихся общепринятыми символами и терминами;

3) характеризующих товары, в том числе указывающих на их вид, качество, количество, свойство, назначение, ценность, а также на время, место и способ их производства или сбыта;

4) представляющих собой форму товаров, которая определяется исключительно или главным образом свойством либо назначением товаров.

Указанные элементы могут быть включены в товарный знак как неохраняемые элементы, если они не занимают в нем доминирующего положения.

Положения настоящего пункта не применяются в отношении обозначений, которые приобрели различительную способность в результате их использования.

2. В соответствии с международным договором Российской Федерации не допускается государственная регистрация в качестве товарных знаков обозначений, состоящих только из элементов, представляющих собой:

1) государственные гербы, флаги и другие государственные символы и знаки;

2) сокращенные или полные наименования международных и межправительственных организаций, их гербы, флаги, другие символы и знаки;

3) официальные контрольные, гарантийные или пробирные клейма, печати, награды и другие знаки отличия;

4) обозначения, сходные до степени смешения с элементами, указанными в подпунктах 1 - 3 настоящего пункта.

Такие элементы могут быть включены в товарный знак как неохраняемые элементы, если на это имеется согласие соответствующего компетентного органа.

3. Не допускается государственная регистрация в качестве товарных знаков обозначений, представляющих собой или содержащих элементы:

1) являющиеся ложными или способными ввести в заблуждение потребителя относительно товара либо его изготовителя;

2) противоречащие общественным интересам, принципам гуманности и морали.

4. Не допускается государственная регистрация в качестве товарных знаков обозначений, тождественных или сходных до степени смешения с официальными наименованиями и изображениями особо ценных объектов культурного наследия народов Российской Федерации либо объектов всемирного культурного или природного наследия, а также с изображениями культурных ценностей, хранящихся в коллекциях, собраниях и фондах, если регистрация испрашивается на имя лиц, не являющихся их собственниками, без согласия собственников или лиц, уполномоченных собственниками, на регистрацию таких обозначений в качестве товарных знаков.

5. В соответствии с международным договором Российской Федерации не допускается государственная регистрация в качестве товарных знаков обозначений, представляющих собой или содержащих элементы, которые охраняются в одном из государств - участников этого международного договора в качестве обозначений, позволяющих идентифицировать вина или спиртные напитки как происходящие с его территории (производимые в границах географического объекта этого государства) и имеющие особое качество, репутацию или другие характеристики, которые главным образом определяются их происхождением, если товарный знак предназначен для обозначения вин или спиртных напитков, не происходящих с территории данного географического объекта.

6. Не могут быть зарегистрированы в качестве товарных знаков обозначения, тождественные или сходные до степени смешения с:

1) товарными знаками других лиц, заявленными на регистрацию (статья 1492) в отношении однородных товаров и имеющими более ранний приоритет, если заявка на государственную регистрацию товарного знака не отозвана или не признана отозванной;

2) товарными знаками других лиц, охраняемыми в Российской Федерации, в том числе в соответствии с международным договором Российской Федерации, в отношении однородных товаров и имеющими более ранний приоритет;

3) товарными знаками других лиц, признанными в установленном настоящим Кодексом порядке общеизвестными в Российской Федерации товарными знаками, в отношении однородных товаров.

Регистрация в качестве товарного знака в отношении однородных товаров обозначения, сходного до степени смешения с каким-либо из товарных знаков, указанных в настоящем пункте, допускается только с согласия правообладателя.

7. Не могут быть зарегистрированы в качестве товарных знаков в отношении любых товаров обозначения, тождественные или сходные до степени смешения с наименованием места происхождения товаров, охраняемым в соответствии с настоящим Кодексом, за исключением случая, когда такое обозначение включено как неохраняемый элемент в товарный знак, регистрируемый на имя лица, имеющего исключительное право на такое наименование, если регистрация товарного знака осуществляется в отношении тех же товаров, для индивидуализации которых зарегистрировано наименование места происхождения товара.

8. Не могут быть в отношении однородных товаров зарегистрированы в качестве товарных знаков обозначения, тождественные или сходные до степени смешения с охраняемым в Российской Федерации фирменным наименованием или коммерческим обозначением (отдельными элементами таких наименования или обозначения) либо с наименованием селекционного достижения, зарегистрированного в Государственном реестре охраняемых селекционных достижений, права на которые в Российской Федерации возникли у иных лиц ранее даты приоритета регистрируемого товарного знака.

9. Не могут быть зарегистрированы в качестве товарных знаков обозначения, тождественные:

1) названию известного в Российской Федерации на дату подачи заявки на государственную регистрацию товарного знака (статья 1492) произведения науки, литературы или искусства, персонажу или цитате из такого произведения, произведению искусства или его фрагменту, без согласия правообладателя, если права на соответствующее произведение возникли ранее даты приоритета регистрируемого товарного знака;

2) имени (статья 19), псевдониму (пункт 1 статьи 1265) или производному от них обозначению, портрету или факсимиле известного в Российской Федерации на дату подачи заявки лица, без согласия этого лица или его наследника;

3) промышленному образцу, знаку соответствия, права на которые возникли ранее даты приоритета регистрируемого товарного знака.

(в ред. Федерального закона от 04.10.2010 N 259-ФЗ)

10. По основаниям, предусмотренным в настоящей статье, правовая охрана также не предоставляется обозначениям, признаваемым товарными знаками в соответствии с международными договорами Российской Федерации.

Основаниями для отказа в регистрации товарного знака.

(ЗАКОН О ТОВАРНЫХ ЗНАКАХ, ЗНАКАХ ОБСЛУЖИВАНИЯ И НАИМЕНОВАНИЯХ МЕСТ ПРОИСХОЖДЕНИЯ ТОВАРОВ

от 23 сентября 1992 г. N 3520-1)

Статья 6. Абсолютные основания для отказа в регистрации

1.Не допускается регистрация товарных знаков, состоящих только из обозначений:

• не обладающих различительной способностью;

• представляющих собой государственные гербы, флаги и эмблемы; официальные названия государств, эмблемы, сокращенные или полные наименования международных межправительственных организаций; официальные контрольные, гарантийные и пробирные клейма, печати, награды и другие знаки отличия или сходных с ними до степени смешения.

Такие обозначения могут быть включены как неохраняемые элементы в товарный знак, если на это имеется согласие соответствующего компетентного органа или их владельца; вошедших во всеобщее употребление как обозначения товаров определенного вида; являющихся общепринятыми символами и терминами; указывающих на вид, качество, количество, свойства, назначение, ценность товаров, а также на место и время их производства или сбыта.

Обозначения, указанные в абзацах 2, 4, 5 и 6 настоящего пункта могут быть включены как неохраняемые элементы в товарный знак, если они не занимают в нем доминирующего положения.

2.Не допускается регистрация в качестве товарных знаков или их элементов обозначений:

• являющихся ложными или способными ввести в заблуждение потребителя относительно товара или его изготовителя;

• противоречащих общественным интересам, принципам гуманности и морали.

Статья 7. Иные основания для отказа в регистрации

1.Не могут быть зарегистрированы в качестве товарных знаков обозначения, тождественные или сходные до степени их смешения:

• с товарными знаками, ранее зарегистрированными или заявленными на регистрацию в Российской Федерации на имя другого лица в отношении однородных товаров;

• с товарными знаками других лиц, охраняемыми без регистрации в силу международных договоров Российской Федерации;

• с наименованиями мест происхождения товаров охраняемыми в соответствии с законом Российской Федерации кроме случаев, когда они включены как неохраняемый элемент в товарный знак, регистрируемый на имя лица, имеющего право пользования таким наименованием;

• с сертификационными знаками, зарегистрированными в установленном порядке.

2.Не регистрируются в качестве товарных знаков обозначения, воспроизводящие:

• известные на территории Российской Федерации фирменные наименования (или их часть), принадлежащие другим лицам, получившим право на эти наименования ранее даты поступления заявки на товарный знак в отношении однородных товаров;

• промышленные образцы, права на которые в Российской Федерации принадлежат другим лицам;

• названия известных в Российской Федерации произведений науки, литературы и искусства, персонажи из них или цитаты, произведения искусства или их фрагменты без согласия обладателя авторского права или его правопреемников;

• фамилии, имена, псевдонимы и производные от них, портреты и факсимиле известных лиц без согласия таких лиц, их наследников, соответствующего компетентного органа или Верховного Совета Российской Федерации, если эти обозначения являются достоянием истории и культуры Российской Федерации.