18.4. Уровни реализации норм права

В последние годы при анализе правореализации учеными стал все чаще использоваться уровневый подход. Это - не просто дань моде, а настоятельная потребность развития теории реализации норм права.

В прошлом господствовала попытка показать правореализационные процессы через их формы (способы). Многие авторы в качестве таких форм называли соблюдение, исполнение, использование и применение правовых норм, некоторые из них позднее стали выделять применение как особую форму¹, хотя уже давно высказывалось мнение о том, что его нельзя рассматривать в роли формы реализации права².

Были и другие соображения. Б.В. Шейндлин, например, выделял пять форм реализации норм права, отнеся к ним: установление правового статуса, воздержание от запрещаемых действий, осуществление прав и обязанностей, возникновение, изменение и прекращение конкретных правоотношений и, наконец, правоприменение³.

В некоторых современных изданиях формами реализации норм права признаются их толкование, соблюдение, исполнение и использование⁴, воздержание от действий, активные действия и правоприменение⁵, выделяются "индивидуальная и коллективная формы реализации"⁶.

Но, так или иначе, речь идет либо о формах правомерного поведения (соблюдение, использование, исполнение), либо о месте правоотношений в правореализации, либо о некоторых уровнях реализации норм права. Тем самым невольно смешиваются значительно отличающиеся друг от друга стороны рассматриваемой проблемы.

Реализация права – действительно, не только сложное, но и многоуровневое явление. Относящиеся к ее структуре элементы (процессы) расположены не в горизонтальную линию, происходят закономерно в разных плоскостях, четкое обозначение и анализ которых имеют немаловажное значение.

В отечественной юридической литературе давно обращено внимание на то, что на разных уровнях происходят реализации диспозиций и санкций правовых норм⁷, а равно связанные с ними саморегуляция и индивидуально-правовое регулирование⁸. Однако этим вопрос, по-видимому, не исчерпывается. Есть достаточное основание различать уровни правореализации по ряду дополняющих друг друга оснований. Нам представляется целесообразным выделение таких уровней по пяти важным параметрам.

Во-первых, эти уровни различаются в зависимости от того, правила и веления норм какого - статутного или иного - характера претворяются в жизнь. Уровень реализации статутных норм является базовым, на нем строится вся система реализации остальных норм права, расположенная на несколько другом уровне. В процессах реализации последних незримо присутствуют одновременно осуществляемые статутные нормы, необходимо сопровождая и направляя их, вплетаясь в их живую ткань. Те или иные сдвиги, которые происходят на данном уровне, неизбежно сказываются на правореализации в целом.

Статус (лат. statutum – устав, положение) олицетворяет, прежде всего, постоянные права, обязанности, полномочия каких-либо органов или лиц. При этом под статутными подразумеваются нормы, устанавливающие исходное положение того или иного субъекта права в юридически значимой жизнедеятельности общества с учетом естественных, неотчуждаемых прав и свобод личности. Такое исходное положение очерчивается посредством целостной системы юридических феноменов. Нельзя ни искусственно сужать правовой статус, сводя его к общерегулятивным правам и обязанностям (В.А. Кучинский, Г.В. Мальцев, М.С. Строгович, И.Я. Ямпольская), ни беспредельно расширять его, включая сюда любые права и обязанности каждого конкретного участника того или иного правоотношения (А.А. Гатинян, В.И. Новоселов).

Представляется оправданным различать общий и специальный правовые статусы. Ими определяется единое исходное правовое положение субъектов права: первым - одного рода (скажем, всех граждан, всех юридических лиц или трудовых коллективов), вторым - одной их специфической группы в рамках определенного рода (например, всех коммерческих юридических лиц, студентов, трудовых коллективов промышленных предприятий).

Общим правовым статусом объединяются:

• гражданство, как юридически признанная принадлежность человека к данному государственно-организованному обществу, которая выражает его принципиальные взаимоотношения с определенным государством, проявляясь через взаимные права, обязанности и ответственность¹. Применительно к организациям речь, очевидно, должна идти об их национальной принадлежности, указывающей примерно на такие же характеристики. Вряд ли можно согласиться с мнением, что гражданство выступает по отношению к правовому статусу лишь в качестве юридического факта или, как его именуют в литературе по государственному праву, его условия, предпосылки, юридического основания². От наличия гражданства или от национальной принадлежности зависит не основание возникновения, а существо правового статуса. Один общий правовой статус у лиц, имеющих российское гражданство, другой - у лиц без гражданства, третий - у иностранцев;

• правосубъектность как юридически признаваемая способность лица самостоятельно иметь субъективные права, свободы, полномочия и обязанности (правоспособность), своими действиями осуществлять их (дееспособность) и нести ответственность за отклоняющееся поведение (деликтоспособность). Нельзя признать конструктивным ни отождествление ее с правовым статусом в целом, ни рассмотрение в качестве "права на право" (Б.А. Гадкий, Б.В. Пхладзе) или "особого субъективного права" (С.С. Алексеев). В структуре правового статуса правосубъектность является только одним из необходимых компонентов, от субъективного же права существенно отличается тем, что служит не видом и мерой возможного поведения, а известным свойством, состоянием самого индивида¹ или другого субъекта права. Если в юридической литературе порою субъективное право и правоспособность расцениваются как возможности разного порядка², то применительно к правоспособности подразумевают дарование, умение, а не меру поведения. Указанное свойство индивида не следует отождествлять с субъективным правом даже взятым в плоскости "государственно-правового регулирования"³;

• общерегулятивные права, свободы, обязанности и полномочия как определенные виды, меры или сферы возможного, должного и возможно-должного поведения, одинаковые для всех участников регулируемых правом общественных отношений;

• общеправовые принципы и охраняемые законом интересы деятельности участников упорядочиваемых правом общественных отношений. Давно замечено, что правовые нормы служат своеобразным центром, фокусом сосредоточения таких интересов, субъективное право всегда опирается на определенный интерес, однако не заменяет его (С.Н. Братусь, Н.И. Матузов, Г.В. Мальцев). Законодатель в ряде случаев прямо говорит о законных интересах тех или иных лиц (к примеру, ст.56 УПК РСФСР), и логично рассматривать такие интересы вместе с общеправовыми принципами как одно из слагаемых общего правового статуса;

• позитивная юридическая ответственность, понимаемая как осознание правовых свойств своих действий (бездействия), соотнесение их с действующими законами и подзаконными актами, готовность отвечать за них перед государством и обществом. Многими авторами она справедливо именуется статутной ответственностью (В.М. Горшенев, Н.И. Матузов и др.), что непосредственно указывает на нее как на элемент общего правового статуса.

Специальный правовой статус как бы накладывается на систему юридических категорий, образующих общий правовой статус. Субъекты права, наделяемые им (скажем, депутаты и члены Федерального Собрания РФ), обладают некоторыми дополнительными правами, обязанностями и полномочиями, однако опять же общими для всей данной группы участников регулируемых жизненных отношений.

Реализация статутных норм имеет ряд особенностей. Эти нормы находятся в постоянном рабочем состоянии, регулируемые ими отношения носят длящийся характер. Реализация статутных норм может выражаться в деятельности как регулирующей, так и регулируемой подсистем. Они реализуются, прежде всего, в самой правотворческой деятельности, когда те или иные государственные органы в пределах своих компетенций принимают нормативные правовые акты, вносят в эти акты необходимые изменения и дополнения, дают поручение подготовить и принять определенные подзаконные нормативные акты, а равно когда депутаты пользуются законодательной инициативой и участвуют в принятии нормативных правовых актов. Статутные нормы реализуются также в исполнительно-распорядительной, контрольно-надзорной, судебной и в других видах деятельности государственных структур, муниципалитетов или юридических лиц. Они, кроме того, реализуются трудовыми коллективами, гражданами и другими субъектами права, когда ими предпринимаются те или иные действия в соответствии со своими статутными правами, свободами, обязанностями и полномочиями.

Связи между отмеченными уровнями правореализации носят субординационный характер, поскольку существует определенная зависимость использования и применения нестатутных норм от статутных.

Во-вторых, при рассмотрении уровней правореализации следует учитывать некоторые видовые особенности норм права. Далеко не на одном уровне расположены процессы реализации материально-правовых, собственно управленческих, контрольно-надзорных и процессуальных (процедурных) норм права. Управленческие нормы подключаются в ход реализации материально-правовых, например, при необходимости в индивидуально правовом регулировании, процессуальные и процедурные "обслуживают" такое регулирование, а контрольно-надзорные сопровождают правореализационные процессы в целом.

Для правильного понимания структуры правореализации целесообразно выделение соответствующих ее уровней в данном плане, т.е. уровня реализации материально-правовых, уровня реализации собственно управленческих, уровня реализации процессуальных (процедурных) и уровня реализации контрольно-надзорных норм. Это помогает не только выявить координационные и субординационные взаимосвязи между этими уровнями и тем самым найти место каждого из них в общей структуре правореализации в обществе, но и проанализировать их сильные и слабые стороны, наметить меры по совершенствованию соответствующих звеньев правореализационной деятельности.

В-третьих, существенно вычленение разных уровней реализации правовых норм в зависимости от того, нуждаются они в правотворческой конкретизации или нет. Процессы реализации норм, которые нуждаются в дальнейшей правотворческой конкретизации в последующих нормативных правовых актах, не линейны. Эти нормы подчас в юридической литературе не случайно обособляются от остальных, так называемых норм "прямого действия", хотя такая терминология недостаточно корректна. С.Н. Братусем, А.Е. Пашерстником, В.К. Пучинским и другими авторами давно замечено, что в основах той или иной отрасли законодательства содержатся нормативные предписания, не только определяющие общие принципы и директивные указания, но и прямо регулирующие общественные отношения, непосредственно очерчивающие масштабы поведения их участников. Ныне, например, многие нормы нового ГК РФ подлежат правотворческой конкретизации в десятках федеральных законов, некоторые из которых уже приняты и введены в действие (ФЗ "Об акционерных обществах"¹, "Об обществах ограниченной ответственности"², "О производственных кооперативах"³, "О некоммерческих организациях"⁴ и т.д.).

В законотворческой практике Государственной Думы РФ все чаще встречается принятие законов, которые определяют лишь главные черты тех или иных правовых институтов, рассчитаны на конкретизацию в других, чаще всего подзаконных нормативных правовых актах. Реализация таких законов происходит как на уровне соответствующей правотворческой деятельности по конкретизации правовых норм, так и на уровне воплощения требований конкретизируемых норм в регулируемых ими общественных отношениях, осуществляемого одновременно с реализацией самих конкретизирующих норм права. Эти правореализационные процессы по существу не могут быть расположены на одном и том же уровне подобно процессам, через которые реализуется, к примеру, норма Закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", регламентирующая полномочия этого суда.

Обозначенные выше уровни правореализации, выделенные в трех плоскостях, дополняют друг друга и частично перекрещиваются. Но все они связаны с характеристикой уровней реализации определенных видов (комплексов) правовых норм в целом.

Наряду с ними должны различаться уровни правореализации, характерные для всех норм права независимо от их видовых особенностей. В этой части важно, думается, разграничение по указываемым ниже основаниям:

• уровней реализации диспозиции и санкции той или иной нормы, отражающих глубинные закономерности правового воздействия на общественные отношения, специфику оснований возникновения, содержания и динамики разного рода - диспозиционных и обеспечительных - правоотношений. На уровне диспозиции правовые нормы осуществляются через усвоение их содержания участниками регулируемых общественных отношений, следование которому позволяет им идти по правомерному пути. На уровне санкции участниками регулируемых отношений применяются намеченные регулирующей подсистемой средства юридического обеспечения того, что предусматривается в диспозициях норм права. Отличия между этими уровнями настолько значительны, что в юридической литературе порою правореализацию на уровне диспозиции называют "нормальной реализацией", а на уровне санкции - "обеспечительной реализацией"¹;

• уровней саморегуляции и индивидуального правового регулирования. На уровне саморегуляции непосредственные участники общественного отношения, регулируемого правовой нормой, сообразуют собственное фактическое волеизъявление с его юридической моделью, выраженной в виде субъективного права, юридической свободы, обязанности или полномочия, действуя строго в рамках правовых требований и, тем самым, утверждая законность, правопорядок и законопослушность в своей жизнедеятельности. При простых формах саморегуляции возникающие в данном общественном отношении вопросы решаются ими самостоятельно, без участия и помощи "извне", как это происходит, скажем, при купле-продаже между гражданами на небольшую сумму. Сложные формы саморегуляции сопряжены привлечением в решение таких вопросов каких-либо государственных органов и должностных лиц, однако не для принятия окончательного решения по существу, а лишь для оформления волеизъявлений самых непосредственных участников жизненного отношения, регулируемого реализуемой нормой права (например, для удостоверения или регистрации купли-продажи недвижимости в порядке ст.ст.163,164 ГК РФ). Индивидуально-правовое же регулирование является властной деятельностью уполномоченных на то органов и лиц, заключающейся в разрешении тех или иных юридических вопросов (дел) по существу, путем принятия решения как бы "со стороны" для организации правореализационных процессов. Оно, как увидим в дальнейшем, имеет ряд принципиальных особенностей, отличающих его от саморегуляции.

Попутно заметим, что саморегулятивным началам организации жизненных отношений, имеющим первостепенное значение в цивилизованном обществе, в юридической литературе должного внимания не уделяется. Хотя этот уровень реализации правовых норм выделен еще в 80-е годы ХХ века², многие современные авторы продолжают идти по проторенному пути констатации "соблюдения, использования и исполнения закона", выдавая их за формы правореализации наряду с правоприменением, являющимся, по сути, разновидностью индивидуального правового регулирования. Это не только обедняет представления о правореализации, но и тормозит их расширение и углубление, поскольку мешает полноценному ее анализу на базе знаний, накопленных в философии, социологии и некоторых других отраслях науки.