Дело «"Нью-Йорк Таймс" против Салливана»

В американской судебной практике по делам о защите чести и достоинства, или о диффамации, наиболее известным является дело «"Нью-Йорк Таймс" против Салливана». Решение Верховного суда США по этому делу в 1963 году повлияло на концептуальные положения диффамационного права в США и опосредованным образом – в других странах Запада.

Ситуация заключалась в следующем. В марте 1960 года известная газета «Нью-Йорк Таймс» опубликовала на всю полосу некоммерческое объявление под заголовком «Прислушайтесь к растущему голосу протеста». Объявление было подписано активистами «Комитета по защите Мартина Лютера Кинга и по борьбе за свободу на Юге» – негритянскими священниками, деятелями культуры (Гарри Белафонтэ, Марлон Брандо и др.), вдовой президента США Элеонорой Рузвельт, другими общественными деятелями того времени.

Публикация платного политического объявления (за его опубликование газета получила 4,5 тыс. долларов) была и остается вполне обычным явлением для американской прессы. Тема борьбы с сегрегацией, за равные права негров, была чрезвычайно актуальной в конце 1950-х – начале 1960-х годов, причём в этой борьбе участвовали не только чернокожие, но и часть белого населения страны.

В напечатанном в «Нью-Йорк Таймс» объявлении рассказывалось о том, что происходит на юге страны, как там ущемляют права чернокожего населения, в том числе органы власти, и содержался призыв положить конец подобного рода практике. В частности, в нём говорилось о событиях в г. Монтгомери (штат Алабама), о том, что местная полиция применяет карательные меры против студентов Алабамского колледжа, выступающих за предоставление неграм равных прав на обучение вместе с белыми (негры в то время не могли учиться в этом колледже из-за цвета кожи).

Спустя некоторое время после публикации объявления государственный служащий Л. Салливан, который работал в Монтгомери и должность которого можно обозначить как «избираемый чиновник, занимающийся среди прочего вопросами полицейского управления», написал письмо в редакцию газеты с просьбой опровергнуть факты, которые содержались в объявлении. Газета недружелюбно ответила ему: «А что, собственно, вы хотите опровергать? Напишите нам об этом поподробнее». Салливан обиделся и подал в суд г. Монтгомери иск против газеты о защите чести и достоинства, в котором потребовал возместить ему тот моральный ущерб, который он понёс в результате публикации.

В суде Салливан заявил следующее. В объявлении говорится о жестокости полиции Монтгомери. А так как он – человек, отвечающий за работу полицейского управления города, то, прочитав объявление в «Нью-Йорк Таймс», испытал чувство личной обиды. Обиды незаслуженной, потому что в действительности никакой жестокости проявлено не было. Более того, после публикации к нему стали плохо относиться знакомые: ведь если о полиции Монтгомери пишет так сама «Нью-Йорк Таймс», значит, это правда, а так как Салливан – чиновник, который отвечает за работу полиции города, значит, он плохо работает, и т.д. В исковом заявлении Салливан указал, что оценивает понесённые им страдания в 2 млн. долларов США и просит компанию «Нью-Йорк Таймс» выплатить ему эту сумму. Заметим, что в 1960 году 2 млн. долларов в США были равны примерно 14–16 млн. долларов сегодня – достаточно серьёзная сумма даже для такой преуспевающей газеты, как «Нью-Йорк Таймс».

Суду трудно было найти надлежащего представителя ответчика. Как известно, американская пресса – это местная пресса, т.е. нью-йоркские газеты читают в Нью-Йорке, но не в штате Алабама. Хотя Монтгомери – административный центр штата, газета «Нью-Йорк Таймс» там не продавалась, её выписывали три или четыре человека; более того, во всём штате Алабама эту газету получали по подписке всего два-три десятка человек. Не только в Монтгомери, но и во всём штате Алабама не было ни бюро газеты, ни корреспондентов. А так как из Нью-Йорка никто не изъявил желания приехать на суд, то в качестве ответчика вызвали рекламного агента, который собирал в этом штате рекламу для «Нью-Йорк Таймс».

Проходивший в Монтгомери суд удовлетворил иск господина Салливана и обязал газету выплатить ему 1 млн. долларов США. При этом решающими оказались показания шести свидетелей, по словам которых статья, действительно, создала у них впечатление о вине Салливана. Интересно заметить, что фамилия Салливан, как и его должность, вообще не упоминались в объявлении. Впечатление о его вине создавалось исключительно из общего контекста.

На суде выяснилось также, что часть того, о чём сообщалось в «Нью-Йорк Таймс», вообще не соответствовала действительности. Так, например, в объявлении говорилось, что полиция арестовывала Мартина Лютера Кинга, известного борца за права негров, семь раз, на самом же деле его арестовывали четыре раза; что студентов пытались уморить голодом, опечатав столовую и повесив на её дверь висячий замок, фактически же этого не было. Было сказано и о том, что многочисленных лидеров студентов, боровшихся против сегрегации негров, исключили из колледжа за политическую активность, в то время как исключили всего девять человек и не за организацию демонстрации, а за неуспеваемость. Утверждалось, что студенты в знак протеста распевали песню «Америка». На самом деле они исполняли гимн «Звёздно-полосатый флаг». И так далее...

Компанию «Нью-Йорк Таймс», естественно, обеспокоило решение суда. Она подала апелляцию, но Верховный суд штата Алабама подтвердил решение суда низшей инстанции, сократив, правда, размер компенсации до 500 тыс. долларов. Дело получило огласку и стало толчком для кампании против СМИ Севера. Жители южных штатов США стали подавать иски к «Нью-Йорк Таймс», к ведущим телесетям, другим средствам массовой информации. В последующие за решением суда месяцы только в штате Алабама против «Нью-Йорк Таймс» было подано 11 исков на общую сумму 5 млн. долларов США, против телекомпании Си-би-эс – пять исков на 2 млн. долларов и т.д. Стало ясно, что это не просто частный случай, а спор, решение по которому определит развитие взаимоотношений СМИ и представителей власти. «Нью-Йорк Таймс», понимая последствия проигрыша в суде, мобилизовала все возможные юридические силы и добилась того, чтобы дело принял к рассмотрению Верховный суд США.

Из девяти судей Верховного суда пять согласились с проектом решения, которое было написано председателем суда Уильямом Брэннаном. Иск компании «Нью-Йорк Таймс» был удовлетворён. В этом решении содержится четыре ключевых момента.

Первым стоял вопрос о том, защищает ли Первая поправка к конституции США (о свободе печати) рекламу или только редакционные материалы. Суд признал, что реклама рекламе рознь. В данном деле речь идёт о так называемой «общественной (социальной)» рекламе (а не о коммерческой), т.е. о рекламе идеи, а не товаров или услуг. Общественная реклама в то время, как, впрочем, и в наши дни, занимала незначительную часть площади газеты, и суд принял во внимание тот факт, что прибыль издания от общественной рекламы значительно ниже, чем от рекламы коммерческой. Общественную рекламу или объявления дают люди, у которых нет своей собственной газеты. Для них это чрезвычайно важная, если не единственная возможность распространить свои идеи либо информацию, умалчиваемую, по их мнению, прессой. Так они реализуют своё право на свободу слова. Следовательно, такого рода объявления находятся под стопроцентной защитой Первой поправки.

Вторая часть решения суда была связана с тем, что (как указали на это адвокаты Салливана) половина написанного в объявлении – неправда. Суд решил, что это, действительно, так, а ложь и клевета не могут защищаться конституцией, сколь бы содержание объявления ни было важным для реализации права на свободу слова. Но при этом суд ввёл и разграничил два понятия – «идейной клеветы» и «безыдейной клеветы». Он определил, что клевета безыдейная – это клевета ради клеветы, она, действительно, не защищается Первой поправкой. В то же время свободное обсуждение общественно значимых вопросов очень важно для страны и должно быть защищено Первой поправкой.

Третий аргумент суда в защиту правоты компании «Нью-Йорк Таймс» заключался в том, что при обсуждении таких общественно важных вопросов, как расовая дискриминация, трудно избежать ошибок. Если же суды станут наказывать за то, что содержание материалов по таким важным проблемам не абсолютно правдиво, то это будет производить эффект самоцензуры («холодного душа») на редакторов и журналистов. Боясь ошибиться в мелочах, они, скорее всего, будут замалчивать и важные для общества вопросы. А если такое обсуждение не может избежать ошибок, в том числе и в критике представителей власти, значит, ему необходима конституционная защита – защита Первой поправкой. Если же признать необходимость конституционных гарантий, то эти вопросы, вопросы диффамации в СМИ, должны находиться в ведении исключительно федеральных властей и Верховного суда США; в данном случае нельзя принимать законы и решения на уровне штатов, в которых бы определяли, какая группа деятелей имеет возможность защищаться от средств массовой информации, а какая нет.

Четвёртая часть решения звучит так: «Конституционные гарантии означают необходимость принятия общефедеральной нормы, которая запрещала бы присуждать общественным служащим денежную компенсацию вреда от клеветы в средствах массовой информации, связанной с их официальной деятельностью». Единственное исключение, предусмотренное здесь Верховным судом, касается случаев, когда возможно доказать, что клеветнические утверждения были сделаны со злым умыслом (применительно к данному делу – со знанием того, что распространяемые утверждения ложны) или с явным пренебрежением к тому, лживы они или правдивы. Причём поскольку истец желает своим требованием ограничить свободу слова и информации, то на него и возлагается бремя доказывания как ложности распространённых сведений, так и злого умысла в действиях СМИ. Предполагается, что такие доказательства должны быть убедительно ясными. Если провести параллель со спортом, это означает, что для победы нужен счёт не 2:1, а 10:0, тогда это будет убедительно ясная победа.

Одна из причин такой «строгости» суда по отношению к государственным служащим лежит в следующем аргументе, использованном ещё в 1908 году судом штата Канзас. По сравнению с другими гражданами чиновники имеют ряд преимуществ, в том числе больший доступ к СМИ для изложения своей точки зрения и ответа на обвинения, прозвучавшие в прессе. Следовательно, если государственные служащие всё же обращаются за защитой в суд, то они должны приводить более весомые доказательства своей невиновности, чем рядовые истцы.

Любопытно, что редакторы газеты «Нью-Йорк Таймс» могли и сами убедиться в том, что многое из написанного в пресловутом объявлении не соответствовало действительности. Для этого достаточно было лишь прочитать подшивку собственной газеты за несколько предыдущих недель, где в общем-то и сообщалось о том, сколько раз был арестован Мартин Лютер Кинг, за что исключили студентов из колледжа и т.д. Об этом был задан вопрос на суде. В ответ редакция заявила, что текст объявления был подписан уважаемыми в обществе людьми, и она посчитала возможным поверить их мнению. Верховный суд признал это достаточным доказательством отсутствия вины редакции.

В своих последующих решениях Верховный суд США развил идеи, заложенные в постановлении по делу Салливана. Спектр попадающих под определение «общественные служащие» лиц расширился. Если по решению Верховного суда 1964 года он включал лишь «выборных должностных лиц», то решением 1966 года – и «служащих органов власти, которые несут или, по мнению общественности, могут нести существенную ответственность за политику властей», а после решения Верховного суда 1967 года к ним приравняли и «общественные фигуры», т.е. лиц, «которые по своей воле стали объектом важных разногласий в обществе».

Решение Верховного суда по делу «"Нью-Йорк Таймс" против Салливана», принятое в 1964 году, повлияло на дальнейшее развитие прессы США, оказало влияние на законодательство европейских стран и принятые годы спустя решения Европейского Суда по правам человека.

▲