Вместо заключения

Стремительное появление новых технологий и их непрерывная конвергенция, кардинально меняющие природу СМИ, влияют и на состояние массово-информационного права. Приведут ли эти процессы к революции в информационном праве? Как представляется, их результатом будет лишь адаптация традиционных норм авторского права, неприкосновенности личной жизни, защиты чести и достоинства и других прав человека к новым формам сбора, хранения и распространения массовой информации. Компьютерное право, право новых технологий и коммуникаций расширят существующее правовое поле, заставят законодателей и судей осваивать неведомые им пока области правоприменения, но ни в коем случае не заменят существующее право СМИ.

Это отнюдь не означает, что в XXI в. не произойдёт важных изменений в системе, акцентах информационного права. Однако эти изменения станут результатом происходящих процессов интеграции западных государств, гармонизации национальных правовых норм, отмирания многих функций государств, укрепления самоуправления на местном уровне и саморегулирования внутри индустрии массовой информации и массовых коммуникаций.

Основными тенденциями в будущем, вероятно, станут те из них, которые просматриваются уже сегодня.

Во-первых, правительства и парламенты, отказываясь от зачастую обременительных для себя и дорогостоящих для общества функций, постепенно передают свои полномочия бизнесу и органам корпоративного и местного самоуправления. Последние, исходя уже из собственных правил и норм, решают возникающие правовые и этические споры. Обычно они действуют, реагируя на жалобы потребителей информационных услуг или других сторон, которые считают свои права нарушенными в результате распространения массовой информации. Нельзя сказать, что получатели новых полномочий всегда в восторге от расширения своих прав, ведущих, разумеется, и к расширению сферы их обязанностей. Понимая это, государство порой навязывает саморегулирование, делает его принудительным, как это происходит, например, с саморегулированием Интернета обществами и ассоциациями провайдеров и операторов в Западной Европе. К сферам, в которых эти процессы сегодня наиболее заметны, следует добавить рекламную деятельность и охрану интеллектуальной собственности.

Во-вторых, происходит постепенный переход от национального государственного регулирования к наднациональному правовому регулированию. Причём это связано как с формальной причиной расширения трансграничного распространения массовой информации, прежде всего по сетям Интернета и с использованием спутниковых технологий, так и с очевидным удобством для растущих транснациональных корпораций заниматься бизнесом по стандартизованным во всех странах правилам. Создание общего рынка товаров и услуг в Западной Европе, Северной Америке и в других регионах требует и общего подхода к регулированию этих процессов. Европейский Союз уже принял ряд соответствующих директив, наиболее значительной из которых является директива «Телевидение без границ». Ему вторит в своем законотворчестве Совет Европы. Он принимает конвенции и рекомендации, в том числе по вопросам правового регулирования деятельности СМИ, готовя тем самым государства-участников этой организации к жизни в объединённой Европе. В этом же направлении активнее, чем когда бы то ни было, работают Международная организация торговли, Всемирный союз электросвязи, организация Генерального соглашения по торговле и тарифам и другие международные организации, обычно защищающие интересы большого бизнеса.

В-третьих, в регулировании информационных отношений будет развиваться переход к применению исключительно частного права (государство-арбитр), а не публичного (государство-участник), как нынче, – в некоторых важных вопросах защиты чести и достоинства, неприкосновенности личной жизни и др. Уже сейчас мертвым грузом уголовного права стран Запада лежат статьи о наказании за неуважение и оскорбление в СМИ президента, премьер-министра, других высших должностных лиц, а также символов страны – государственного флага, гимна, вымпелов и т.п., почти никогда не применяются нормы об уголовном преследовании за клевету и оскорбление. Международные организации, поддерживающие принципы свободы слова и массовой информации, борются за их окончательное искоренение из кодексов.

Можно предположить также появление ряда изменений, меньших по значению, но также существенных для развития массово-информационного права в новом веке.

Например, с гораздо большей уверенностью можно говорить сегодня об окончательном крахе концепции ограниченного ресурса радиочастот, этого «краеугольного камня» обоснования государственного регулирования телерадиовещания. Развитие новых технологий, прежде всего кабельного и спутникового телевидения и радио, вызывает самые серьёзные сомнения в обоснованности как разрешительной процедуры выдачи правительственными органами лицензий телерадиостанциям, так и контроля за содержанием их программ. Новые технологии приводят также к необходимости дерегулирования в сфере существующих государственных ограничений собственности на СМИ, в том числе иностранной. С другой стороны, в самом конце XX века были разрушены государственные телекоммуникационные монополии в Западной Европе и Японии, став открытыми для конкуренции, прежде всего со стороны иностранных компаний.

Телевидение остаётся наиболее влиятельным средством формирования общественного мнения и сохранения национальной идентичности (без чего государство теряло бы саму основу своей легитимности); телекоммуникации являются во многих странах наиболее прибыльной отраслью экономики. И добровольно отпускать здесь рычаги управления государству нелегко.

Чтобы не допустить полной капитуляции государства в этой сфере, выдвигаются следующие аргументы. Государство обязано заботиться о воспитании нового поколения: детей необходимо оградить от вредного влияния рекламы, порнографии; нужно содействовать производству и распространению образовательных и воспитательных программ. Здесь замены государству пока нет, следовательно, оно должно иметь возможность воплощать соответствующую политику в жизнь. Государство в ответе также за соблюдение минимальных культурных стандартов в обществе, оно должно гарантировать поддержание политического дискурса в стране, например, обеспечивая равные права кандидатов на участие в избирательных кампаниях. В этом случае необходимо поддерживать систему общественного телевидения, спонсировать создание и распространение культурных, исторических, искусствоведческих программ, обеспечивать экономические льготы для их производителей и распространителей, поддерживать независимых продюсеров, ограничивать засилье иностранной продукции. Наконец, растущая угроза международного терроризма служит ещё одним основанием для сохранения роли государства в информационной сфере, а именно в вопросах охраны государственной (например, военной) тайны.

С последним аргументом связана следующая правовая тенденция того же «второго уровня». Как представляется, во всём мире видоизменяется роль государства в борьбе с оглаской государственной тайны. Происходит ослабление, а то и отмена ответственности журналистов и СМИ за распространение секретов, что в свою очередь компенсируется строгим наказанием носителей секретов (чиновников, учёных и т.п.) с целью недопущения утечек конфиденциальной информации. Во время войны в Персидском заливе американские военные могли предупредить и отсрочить распространение секретной, по их мнению, информации, но окончательное решение принималось всё же только органом СМИ, которое представлял журналист. При этом специальные службы, как известно, организуют системы слежения за потоками информации через сети Интернета, пытаясь, прежде всего, оперативно установить и покарать источники конфиденциальных сообщений (например, американская система «Эшелон», подобием которой может считаться российская СОРМ-2).

Другая тенденция связана с изменением роли журналиста и журналистики в обществе. Можно говорить о том, что традиционное представление о них как об информаторах общества и выразителях общественных настроений постепенно уходит в прошлое. Распространение и доступность возрастающих ресурсов глобальной сети Интернет приводит к тому, что компьютер всё больше замещает телевизор и газету, а виртуальные авторы заменяют реальных профессиональных журналистов. К тому же престиж журналиста, основой которого была уверенность аудитории в его объективности, смелости и беспристрастности, в последнее время имеет тенденцию к снижению. Снижается также роль СМИ в общественно-политических процессах. Всё это приводит к выравниванию правового статуса журналистов и рядовых граждан. Если журналисты получили дополнительные права на доступ к информации, то почему такие же права не должны получить все остальные граждане? Если СМИ защищены от угрозы исков должностных лиц о защите чести и достоинства, то почему этих гарантий не могут получить авторы Интернет-страниц? Эти вопросы уже стоят перед законодателями и правоприменителями, всё более склоняющимися на сторону всех и каждого, а не привилегированной касты.

Двадцать первый век грозит неожиданностями и потрясениями. Потрясений же в праве, скорее всего, не произойдёт, что явится основой стабильности общества и гарантией от возможных катаклизмов.

▲