10. Последствия истечения сроков исковой давности

Среди сторонников мнения, что нормы законодательства об исковой давности составляют институт материального права, нет единства во взглядах о последствиях истечения сроков исковой давности. Все согласны только с тем, что кредитор, который предъявил иск о защите его нарушенного права, пропустив срок исковой давности без уважительных причин, установленных законом, не получит защиты его нарушенного права. Такой кредитор вправе лишь просить суд восстановить пропущенный срок исковой давности. Имущество, находящееся у должника, остается у него, а если оно окажется у третьего лица помимо его воли, он вправе истребовать его по правилам ст. 286 ГК. Возникает вопрос, утратил ли кредитор субъективное право на такое имущество и возникает ли у должника субъективное право на него? Если ответ на эти вопросы будет положительный, то в какой момент это произойдет.

В литературе даны три разных ответа на эти вопросы. Некоторые ученые утверждают что с истечением срока исковой давности прекращается (погашается) само субъективное право, так как оно не обеспечивается правовой защитой и возможностью принудительного осуществления с помощью государства. Такие обязательства относят к так называемым натуральным обязательствам.

По мнению других, с истечением срока исковой давности субъективное право кредитора прекращается (погашается), но только с момента вынесения судом на этом основании решения об отказе в иске. Авторы этой точки зрения считают, что «сам по себе факт истечения срока исковой давности еще не означает, что лицо лишается возможности получить защиту своего права, ибо суд может восстановить этот срок, если он был пропущен по уважительным причинам».

Действительно, до принятия судом такого решения управомоченный субъект осуществляет свое субъективное право на общих основаниях, хотя оно находится в угрожающем ему положении.

Третьи считают, что истечение срока исковой давности не влечет прекращения (погашения) субъективного права управомоченного лица. Развернутое обоснование этой точки зрения содержится в работах И.Б. Новицкого, Б.Б. Черепахина и М.Я. Кирилловой. По мнению И.Б. Новицкого, истечение срока исковой давности не погашает субъективного права. Об этом свидетельствуют действовавшие в то время ст. 47 и ст. 401 ГК РСФСР (им теперь соответствуют ст. 207 и ст. 978 ГК Республики Беларусь), согласно которым в случае исполнения обязательства должником по истечении срока давности он не в праве требовать обратно уплаченного, хотя бы в момент уплаты он и не знал об истечении срока давности. Это, по мнению И.Б. Новицкого, не оставляет места «ни для каких сомнений: по истечении давностного срока обязательство не пользуется исковой защитой, но произведенный платеж, произведенное исполнение является настоящим платежом, настоящим исполнением существующего обязательстваВ защиту этой точки зрения приводят еще один аргумент. Утверждают, что мнение, согласно которому с истечением срока исковой давности прекращается само субъективное право «в современных условиях привело бы к выводу о зависимости существования субъективного гражданского права исключительно от воли одной из сторон спора, с чем, конечно, невозможно согласиться)»

Мнение И.Б. Новицкого поддерживают и теперь многие авторы.

Возникает вопрос, если суд отказал кредитору-истцу в иске о возврате имущества из-за пропуска им срока давности, приобретает ли должник-ответчик на оставшееся у него имущество какие-либо законные права. На этот вопрос следует дать положительный ответ. Если речь идет о его обязанности уплатить определенную сумму денег, выполнить работу или оказать услуги, его обязанность погасить долг, выполнить работу, оказать услугу отпадает, за невыполнение такой обязанности он уже не несет ответственности, хотя вправе и после истечения срока давности исполнить свои обязательства. Если же речь идет о вещных правах, то он приобретает право на защиту его владения по правилам предъявления иска в соответствии со ст. 286 ГК Республики Беларусь (ст. 305 ГК РФ). Кроме того, бывший должник, став законным владельцем, вправе владеть и пользоваться вещами, при этом не требуется получать на это согласие номинального собственника. Он может также приобрести право собственности на это имущество, но только в силу приобретательной давности по правилам ст. 235 ГК Республики Беларусь (ст. 234 ГК РФ).

Однако до приобретения права собственности по давности владения фактический владелец не вправе распорядиться имуществом, находящимся в его владении. При этом на некоторые объекты права собственности, например на объекты недвижимости, собственник должен иметь правоустанавливающий документ, при отсутствии которого он не может произвести отчуждение имущества. Такой документ владелец имущества может иметь только после осуществления сложной процедуры, установленной ст. 235 ГК о приобретательной давности. Лицо, в собственности которого не находится имущество, но которое добросовестно, открыто и непрерывно владеет им как своим собственным недвижимым имуществом в течение пятнадцати лет либо иным имуществом в течение пяти лет, приобретает право собственности на это имущество. Речь идет о приобретении права собственности только лицом, которое добросовестно и непрерывно владело имуществом, находящимся у данного лица, не имеющего права собственности. Оно может признаваться добросовестным только после того, как истцу-кредитору будет судом отказано в иске к данному лицу, т.е. только после вступления в силу решения суда. Нетрудно себе представить, что фактический законный владелец имущества, принадлежащего другому лицу на праве собственности, может реализовать это имущество и распорядиться полученной денежной суммой и т.д. При этом законный номинальный собственник не имеет никаких возможностей помешать ему в этом.

Если же законный владелец имущества, принадлежащего на праве собственности другому лицу, будет добросовестно строго соблюдать правила о приобретательной давности, то фактически определенное имущество на долгое время будет находиться вне гражданского оборота, с чем нельзя согласиться. Вывод напрашивается сам по себе. Следует в законе установить, что после отказа в иске за истечением срока исковой давности ответчик приобретает право собственности на задавненное имущество.

В российской юридической литературе обсуждается вопрос о последствиях истечения срока исковой давности по основному обязательству для дополнительных требований, вытекающих из данного обязательства.

Обсуждение этой проблемы вызвано редакцией ст. 207 ГК РФ (ст. 208 ГК Республики Беларусь), согласно которой «с истечением срока исковой давности по главному требованию истекает срок исковой давности и по дополнительным требованиям (неустойка, залог, поручительство и т.п.)». Возник вопрос, какие другие требования, дополнительные к главному, кроме перечисленных, подпадают под действие ст. 207 ГК РФ. Текст ст. 207 ГК РФ дословно совпадает с текстом ст. 208 ГК Республики Беларусь. Редакция ст. 91 ГК РСФСР 1964 г. и ст. 85 ГК БССР (1964 г.) также совпадают. Казалось бы не изменились и подходы к решению вопросов, вытекающих из названных статей ГК, но это не так. В ГК появились новые способы обеспечения обязательств, в частности удержание. Кроме того, предусмотрена возможность устанавливать в договоре другие способы обеспечения исполнения обязательств (ст. 310 ГК).

Возник вопрос, по всем ли дополнительным требованиям истекает срок исковой давности в связи с истечением срока исковой давности по главному требованию. Еще применительно к ст. 46 ГК РСФСР 1922 г. М.М. Агарков писал: «Истечение давностного срока погашает вместе с правом на иск из главного требования также и право на иск из придаточного требования». Позже применительно к этой же статье И.Б. Новицкий констатировал: «Погашение права на иск за истечением исковой давности по основному требованию автоматически распространяется и на придаточное к нему или побочное к нему требование, если возникновение их предполагает действительное существование основного требования (таково например, право требовать проценты)»

Уже применительно к ст. 91 ГК РСФСР 1964 г. М.Я. Кириллова пришла к выводу, что приостановление и перерыв течения исковой давности, применяемые в случаях, предусмотренных законом по главным требованиям, в равной степени применяются и к дополнительным требованиям.

Такое же мнение применительно к ст. 207 ГК РФ отстаивает С. Сарбаш. Он считает, что, установив перерыв срока исковой давности, «законодатель не имел в виду только основной долг, а полагал возможным перерыв течения срока исковой давности, как в отношении основной суммы долга, так и посредством признания дополнительных (не основных долгов), которые, в частности, могут выражаться в обязанности уплаты неустойки и убытков» При этом С. Сарбаш считает, что примерный перечень дополнительных требований в ст. 207 ГК РФ «вообще не следовало бы приводить, а если это и делать, то необходимо было поместить в него все те требования, которые следуют из самого Гражданского кодекса РФ, т.е. которые были известны законодателю»

Мнение о том, что исковая давность по всем дополнительным требованиям погашается одновременно с погашением исковой давности по основному требованию широко распространено в юридической литературе.

Однако в современной юридической литературе возникли вопросы, касающиеся применения ст. 207 ГК РФ к некоторым из требований, обеспечивающих исполнение обязательств. М.Г. Розенберг считает, что, во-первых, последствия, предусмотренные ст. 207 ГК РФ, применяются не ко всем способам обеспечения исполнения обязательств. По его мнению, последствия ст. 207 ГК РФ «неприменимы к требованиям, основанным на независимом (самостоятельном) по отношению к основному обязательству способе обеспечения, например банковской гарантии», а при установлении «в договоре способа обеспечения исполнения обязательства, не предусмотренного законом, стороны вправе… определить и характер такого способа». Во-вторых, по его мнению, применение последствий ст. 207 ГК «в отношении процентов, подлежащих уплате по денежным обязательствам, зависит от юридической квалификации таких процентов» Он считает, что проценты по договорам займа, кредита и при коммерческом кредитовании представляют собой плату за предоставленные средства и поэтому требование об их уплате является самостоятельным, а не дополнительным, на них ст. 207 ГК РФ не распространяется. В-третьих, утверждает он, ст. 207 ГК РФ не применяется к регрессным обязательствам, в противном случае она парализовала бы п. 3 ст. 200 ГК РФ, согласно которому по регрессным обязательствам течение основной давности начинается с момента исполнения основного обязательства.

Некоторые из этих утверждений не вызвали сомнений и не встретили возражений. Это относится к такому способу обеспечения исполнения обязательств, как банковская гарантия. В ст. 370 ГК РФ установлено: «Предусмотренное банковской гарантией обязательство гаранта перед бенефициаром не зависит в отношениях между ними от того основного обязательства, в обеспечение исполнения которого она выдана, даже если в гарантии содержится ссылка на это обязательство». Справедливость этого утверждения очевидна. Автор прав также в том, что, устанавливая в договоре способ исполнения обязательства, не предусмотренный законом, стороны вправе решить вопрос о его характере по своему усмотрению. Следует согласиться с ним и в том, что правила ст. 207 ГК РФ не применяются к регрессным требованиям.

Возражение вызвало мнение М.Г. Розенберга, согласно которому проценты по денежным обязательствам по договорам займа, кредита и при коммерческом кредитовании представляют собой плату за предоставленные денежные средства и поэтому к таким требованиям ст. 207 ГК РФ не применяется.

Возражая против такого решения вопроса о соотношении требования о возврате основного долга по договору займа и процентов за пользование суммой займа при пропуске срока давности по основной сумме займа. Привели следующий аргумент: «Если исходить из того, что превращение обязательства по возврату займа в натуральное не препятствует начислению процентов (обязательство же существует), то требование об оплате вновь начисленных процентов не будет заявленным. Такое положение вещей по сути приведет к фактическому вынуждению кредитора возвратить и капитальную сумму, ибо платить все время проценты за ее пользование в большинстве случаев будет невыгодно». Что же касается отнесения процентов за пользование денежными средствами к основному обязательству, то по мнению С. Сарбаш, «его основной характер вовсе не означает его независимость от главного обязательства – возврата суммы займа. Основным оно является лишь в том смысле, что не представляет собой ответственности».

Частичный ответ на рассматриваемый спорный вопрос об истечении срока давности по требованию о взыскании процентов с заемщика на сумму займа дан в п. 25 постановления Пленума Верховного Суда РФ и Пленума Высшего Хозяйственного Суда РФ от 12, 15 ноября 2001 г. № 15/18: «Исковая давность на взыскание процентов, уплачиваемых заемщиком на сумму займа в размере и в порядке, определяемых пунктом 1 статьи 809 ГК РФ, истекает в момент истечения срока исковой давности по требованию о возврате основной суммы займа (кредита). При этом, если стороны договора займа (кредита) установили в договоре, что указанные проценты подлежат уплате позднее срока возврата основной суммы займа (кредита), срок исковой давности по требованию об уплате суммы таких процентов, начисленных до наступления срока возврата займа (кредита), исчисляется отдельно по этому обязательству и не зависит от истечения срока исковой давности по требованию о возврате основной суммы займа (кредита)».

Нам представляется, что дополнительные требования по уплате процентов за полученные в заем средства, возникшие после истечения срока исковой давности по главному требованию о возврате займа, погашаются по правилам ст. 208 ГК Республики Беларусь. Дополнительные же требования, уже возникшие до истечения срока исковой давности по главному требованию, погашаются по общим правилам, установленным для исковой давности, игнорируя факт истечения срока исковой давности по главному требованию