Иммануил кант ,

который исходил из того, что предметом теоретической философии должно быть не изучение самих по себе вещей, природы, мира или человека, а исследование познавательной деятельности человека, выявление законов познания и установление его границ.

В качестве исходного принципа своей философии Кантразвёл понятие «чувственно воспринимаемый мир» с понятием «умопостигаемый мир», определил их в качестве абсолютно не идентичных, и объявил о невозможности их соединения в акте познания. На этой принципиальной основе онследующим образом выводит структуру человеческого познания и определяет его границы:

1. Познание осуществляется на основе ощущений, получаемых от внешнего опыта, то есть, от вещей. Таким образом, существуют два основных уровня сознания – чувственное сознание, данное нам в ощущениях опыта, и умопостигаемое сознание, данное в категориях рассудкаи осмысляющее полученный чувственный опыт. Чувственное сознание, естественно, находится ближе к вещам, поскольку является продуктом взаимодействия физических чувств с вещами. А умопостигаемое сознание уже отстоит далеко от вещей, так как является продуктом взаимодействия не с вещами, а с чувственным уровнем сознания.

Поскольку познание вещи есть результат рассудочной деятельности, а не просто суммой ощущений органов чувств, то, на первый взгляд, проблема познания состоит в том, насколько корректно взаимодействуют категории рассудка с чувственным сознанием, снимающим информацию с вещи. В этом случае вопрос познавательной способности человека сводился бы только к тому, насколько категории рассудка адекватно схватывают суть результатов чувственного познания. То есть у нас была бы ситуация: есть прямая чувственная информация о вещи и есть вопрос – насколько правильно эта информация отражается рассудочным сознанием?

Однако вся проблема осложняется тем, что само чувственное познание вещи – это совсем не результат взаимодействия органов чувств с вещью, а это результат всё той же рассудочной деятельности. И вот почему:

обратим внимание, что даже для получения самой простейшей чувственной информации о вещи, наш разум всё равно должен прийти в состояние некоей активности, чтобы тут же организовывать полученную информацию в систему. Иначе никакого познания не будет, а будет только физическое чувствование без интеллектуального осознания.

Таким образом, активность разума есть непосредственно то, что вообще делает возможным процесс познания уже на чувственном уровне.И, следовательно, вопрос познавательной способности человека состоит не в том, как работает рассудок во взаимодействии с чем‑то внешним себе, а в том, как вообще сама по себе происходит рассудочная деятельность разума, ибов акте познанияу нас на самом деле возникает следующая ситуация:есть только чистая рассудочная деятельность сознания, относящаяся к вещи, но нет никакой прямой чувственной информации о вещи.

2. Таким образом, вещь предстает перед умом, «является» уму сразу же в категориях его умственной деятельности, и никогда в том виде, в каком она есть «в себе», то есть без своего умственно созданного образа. То есть вещь «является» разуму из внешнего ему бытия на основе того, как работает разум, а не на основе того, как пребывает вещь там сама «в себе».

И как же работает разум? Как происходит его рассудочная деятельность? Совершенно точно можно сказать, что деятельность разума, то есть мышление, происходит по каким‑то внутренним правилам и законам самого разума, самого мышления. Какими бы они не были, эти правила и законы работы разума, которые создают от начала до конца всё познание человека о вещи, но они присущи именно разуму, а не тому внешнему, что он познаёт. Следовательно, познание вещи есть полностью и абсолютно односторонний акт взаимодействия разума с вещью, где действует только и только ум, а вещь остается полностью пассивной. Вещь лишь провоцирует всплеск активности разума ощущениями, которые мгновенно преобразуются в умственные категории.

Таким образом, вопрос познавательной способности человека сужается до следующей проблемы – насколько умственные категории соответствуют тому, что есть в ощущениях? То есть: насколько умопостигаемый мир рассудочных категорий соответствует чувственно воспринимаемому миру ощущений? Потому что, решив этот вопрос, мы решим главный вопрос познания – насколько умственные категории вообще соответствуют реальности, которую описывают?

3. Для ответа на этот вопрос, рассмотрим, из чего состоит умопостигаемый мир. Выше мы уже определили, что умопостигаемый мир состоит из умственных категорий, а теперь добавим, что умственные категории бывают двух родов:

– Первый род.

Наглядно‑воззрительныекатегории. Это по количеству всего лишь две категории –категория времени и категория пространства. Эти категории создают для разума общую картину системно расставленных явлений окружающего мира.

– Второй род.

Умственные категории непосредственно. Это вообще все остальные категории рассудка, которые формируют для разума систему отношений и логических связей явлений.

А теперь посмотрим, как каждый из этих родов умственных категорий соответствует тому из реальности, что он собою выражает.

4. Если говорить о первом роде категорий, о наглядно‑воззрительных категориях, то ни время, ни пространство не соответствуют ничему из реальности, что они должны описывать. Неизвестно – что там есть в реальности на самом деле, потому что «пространство» и «время», как категории, почерпнуты не из опыта реальности, а из самого ума. Посмотрим, почему:

любой чувственный опыт мыслим нами только при возможности различения временных моментов и пространственных мест этого опыта уже до начала самого этого опыта, то есть вне опыта, трансцендентально.

Ведь, если ум видит какие‑то вещи, то он видит их сразу же расставленными в определенном порядке в пространстве и сразу же в какое‑то конкретное время их бытия. То есть – пространство и время есть в уме раньше, чем в уме появится та или иная вещь, которая будет определена умом в то или иное место пространства и в тот или иной момент времени.

Таким образом, опыт вообще возможен только при одном предварительном условии – ум должен обладать категориями пространства и времени, чтобы внешний мир распознавался умом во времени и в пространстве. А то, что является предварительным условием, то не может быть результатом. Таким образом, категории времени и пространства, будучи условием опыта, не могут быть его продуктом, и, следовательно, наглядно‑воззрительные категории есть чистый продукт разума и не выражают внешней разуму реальности.

Следовательно, категории времени и пространства не описывают опыт, а сами формируют для человека его опыт, будучи предварительной организацией любого опыта.

Таким образом, время и пространство есть категории сугубо субъективные, существующие в нашем разуме трансцендентально (до опыта и вне опыта), а если они существуют в разуме до опыта и вне опыта, то они существуют в нем врождённо.

Следовательно, всё познание человека, основанное на наглядно‑воззрительных категориях времени и пространства, является знанием трансцендентальным, то есть располагающимся вне опыта, и вся достоверность человеческого познания относится только к познанию того, как вещи являются разуму в его врожденных категориях, а не к познанию того, как вещи существуют «в себе», то есть в своей собственной природе.

5. Что же касается второго вида категорий разума, умственных категорий, то большинство из них тем более не могут быть взяты из опыта, поскольку в опыте нет таких явлений, как, скажем, «субстанция», «реальность», «достоверность», «связь», «целесообразность», «действие», «силы» и т. д. и т. п. Всё это лишь некие имена, не имеющие вещественного аналога в реальности.

Но всё это имена чего? Это имена только этих умственных категорий и более ничего другого, поскольку ни в чём другом, кроме как в разуме не существует того, чему даны эти имена. Таким образом, основная часть умственных категорий также является трансцендентальной по своей природе, то есть существующей в разуме до опыта и вне опыта.

И теперь посмотрим, как применяются эти имена в акте познания. Несомненно, что все эти умственные категории, перечисленные выше, применяются не просто так, а в соответствии с какой‑то необходимостью, взятой, вроде бы, из опыта. Но вспомним, что:

любой опыт дан сознанию сразу же в умственных категориях и всегда является следствием активной деятельности разума, то есть необходимость применения какой‑либо умственной категории определяется с самого начала правилами и законами деятельности разума, а не тем, как само в себе существует в себе то, что познается.

Следовательно, любая необходимость применения той или иной умственной категории проистекает не из необходимости опыта, а из необходимости правил и законов мышления.То есть это необходимость трансцендентального характера, проистекающего из врожденных свойств разума.

Таким образом, не опыт формирует умственные категории, а сами умственные категории формируют опыт человека, будучи предварительно необходимой формой систематизации любого опыта.

6. Дополнительно рассмотрим умственные категории, с помощью которых мы постигаем логическую связь вещей или явлений. Какими бы не были умственные категории, описывающие логическую связь вещей и явлений, они все равно не могут быть тем же самым, что есть сами эти вещи или их логические связи. Иначе придется предъявить механизм или средство, с помощью которых полностью иноприродные нам вещи могут извне входить в нас и превращаться внутри нас в полностью соприродные нам умственные категории. Подобного механизм вообще себе даже и вообразить невозможно, поскольку это два абсолютно различных и обособленных факта бытия – природная вещь и то, как она помыслилась в разуме.

И это естественно, потому что ум не может взять вещь, и поместить её в наше сознание таковой, какова она есть на самом деле в своём материальном бытии, он всего лишь формирует для сознания какой‑либо образ этой вещи. То есть вещь «является» разуму, попадает в сознание, в некоем рассудочно сформированном виде, оставаясь сама «в себе» в своём природном виде вне сознания, и разум имеет дело только с продуктами собственной деятельности, которые возникают из процессов мышления. А продуктами собственной деятельности разума являются умственные категории, которыене являются вещами. Вещи остаются «в себе», в своей природе, лишь «являясь» разуму в иной себе природе, в природе умственных категорий, никак не взаимодействуя с сознанием и никак не влияя на процессы мышления и результаты познания.

То есть, здесь мы сталкиваемся с фактом выхода разума за границы применения тех или иных умственных категорий, когда он собственную природу категорий распространяет на природу познаваемых вещей. Более всего это понятно на примере причинности. То, что разум называет причинностью, есть лишь простая повторяемость процессов, данных в опыте, есть лишь форма существования вещей в какой‑то их собственной естественности. Но разум по своей собственной природе формирует для этого опыта понятие некоей необходимости, то есть причинности, и здесь необходимость, существующая в правилах и законах мышления, переносится разумом на вещественный мир, где всё это имеет совсем другой внутренний для вещи смысл.

Следовательно, умственные категории, описывающие логическую связь вещей и явлений, проистекают не из опыта жизни вещей «в себе», а из законов мышления, то есть также являются врожденными, трансцендентальными схемами мышления, и так же, как и все остальные виды умственных категорий, сами формируют опыт человека, а не формируются из опыта.

7. Таким образом, знание вещей трансцендентально, то есть, формируется до самого опыта этих вещей врожденными свойствами разума описывать и организовывать любой опыт не в его сущности, а в своей собственной.

Таким образом окончательно можно сказать, что мир умопостигаемый, сформированный чисто разумом, никак не соединяется в акте познания с миром чувственным, сформированным ощущениями, поскольку познание осуществляется односторонней активностью разума, где сознание взаимодействует с вещью, а вещь не взаимодействует с сознанием и не оказывает никакого корректирующего воздействия на процессы мышления.

Однако в качестве гипотезы можно вообразить, что вещи каким‑то образом взаимодействуют с нашим сознанием и, благодаря этому, участвуют в процессах познания. Тогда, чтобы исследовать возможность подобной концепции, мы должны начать с того, что для начала нам придется сформировать понятия двух разных типов бытия:

– мы должны сформировать понятие нашего внутреннего бытия, которое содержит то самое сознание, на работу которого по этой концепции должны оказывать воздействие познаваемые вещи,

– и мы должны сформировать понятие внешнего нам бытия, то есть тех самых вещей, которые будут воздействовать на наше сознание.

И только после того, как мы получим два этих понятия о двух типах бытия, мы сможем приступить к исследованию того, как одно из них – бытие вещей – воздействует на другое – на бытие сознания.

Однако, как только мы начнем логически оформлять для себя структуру бытия вещей, нам сразу же придется прибегнуть к категориям времени и пространства. Но категории времени и пространства являются полностью продуктами нашего сознания, врожденными рассудочными категориями, и, таким образом, вся логическая структура бытия вещей уже исходно будет браться не из самих вещей, а из нашего сознания.

То же самое мы должны будем сказать и в отношении других категорий, рассмотренных ранее. То есть, даже в теоретически построенной гипотезе о воздействии вещей на процессы познания, сами вещи, каковы они есть «в себе», отсутствуют и не могут даже исходно формировать подобную гипотезу.

8. Таким образом, человеческое знание об окружающем мире является знанием трансцендентальным, то есть знанием, которое не исходит из опыта, а наоборот, само формирует опыт, то есть само производит не только его результаты, но и, самое важное – даже его исходные данные.

В результате этого вещи (мир), как таковые, остаются недоступными познанию. Ум сам полностью из себя самого создает мир явлений, природу и все истины об этом, и бессилие ума познавать нечто реальное, то есть однозначное в себе, можно доказать на примере антиномий.

Антиномиями являются противоречия, которые возникают у разума в ходе его рассуждений, причем каждое из них разум способен обосновать одинаково правомерно. Таким образом, антиномии являются признаком наличия для познания преград, которые оно не может преодолеть. Например, можно с одинаковым успехом доказать, что мир бесконечен, и что мир конечен; что всё сложное состоит из простого, и что ничего простого вообще не существует, а всё как‑нибудь, но сложно; с равной вероятностью успеха можно доказывать то, что в мире вся причинность свободна, произвольна и подвержена влиянию случая, и то, что вся причинность в мире природно обусловлена, то есть не свободна, а необходима; то, что в ряду мировых причин есть необходимая первопричина, и то, что первопричина есть не необходимость, а случайность.

Следовательно, мир вещей «в себе», то есть, вещей таковых, каковы они есть на самом деле, для человека не познаваем, поскольку познание вещей у человека идёт автономно от них, осуществляется само в себе и не имеет критерия на истинность вне себя.