Логико-структурные дефекты системы советского права

Источник:

Власенко, Н. А. Логико-структурные дефекты системы советского права /Н. А. Власенко. //Правоведение. -1991. - № 3. - С. 21 – 26

Логико-структурные дефекты системы советского права

Н. А ВЛАСЕНКО[*]

Условием успешного созидания правовой государственности эф­фективной реформы правовой системы выступает формирование акту­альной и высокотехнической системы юридических норм. В этой свя­зи не возникает сомнения в необходимости кардинального обновления содержания права, доведения его системных характеристик до уровня самых высоких стандартов. При этом особое значение приобретает такое свойство системы правовых норм, как ее единство и согласован­ность, без чего юридическое регулирование не только не эффективно, но и вряд ли возможно вообще. Еще Гегель обращал внимание на то, «что право должно быть знаемо в мысли, оно должно быть си­стемой внутри себя самого, и лишь как таковое оно может иметь си­лу у образованных народов».^[1]

Укреплению единства и сбалансированности системы права при­звано способствовать устранение ее дефектов и деформаций. Дефекты системы права противоположны системообразующим свойствам пра­ва, рассогласовывают ее и, в конечном счете, приводят к сбоям в пра­вовом регулировании. Кроме того, выявленные дефекты, несогласован­ности системы права позволяют видеть сложности и противоречия в правотворческом процессе, выполняя тем самым роль сигналов о ка­честве нормотворческой деятельности.

Понятие и природа дефектов права.Современная система юридических норм есть результат рациональной деятельности люден, протекающей на неодинаковых нормотворческих уровнях, в условиях сложного федеративного устройства государства, в разное время и т. д. Все это способствует появлению в «организме» права разнородных несогласованностей и дефектов. Несмотря на огромное разнообразие их причин, можно, с известной долей условности, выде­лить, во-первых, те, которые в меньшей степени зависят от воли и со­знания нормодателя (множественность правотворческих субъектов; федеративная основа государства, противоречивый характер ее обнов­ления на современном этапе; динамика общественных отношений и др.). Во-вторых, причины, предопределяемые качеством правотворче­ства, его организацией (нечеткость разграничения нормотворческой компетенции; недостаток информации о правовой урегулированности какого-либо вопроса; стремление отдельных правотворческих органов

21

выйти за пределы своих полномочий и т. д.). Эффективность правового регулирования зависит от сведения дефектов к минимуму, от того, на­сколько оперативно они преодолеваются в ходе реализации правовых норм. Право должно стремиться к совершенству, т. е. непротиворечи­вости юридических норм, оптимальной полноте правового регламен­тирования общественных отношении, структурной организованности и т. д. Только в этом случае оно может выполнять роль основы, фунда­мента правовой государственности.

Итак, под дефектами системы права следует понимать нарушения, деформации логико-структурного построения и развития системы пра­ва и ее элементов, в том числе нормативных актов.

[*] Кандидат юридических наук, доцент, заведующий кафедрой Тюменского госу­дарственного университета

Виды дефектов системы права.С точки зрения при­роды возникновения характерных особенностей, а также негативного значения, которое дефекты системы права оказывают на юридическое регулирование, их можно подразделить на: а) антиномию (противо­речия) права; б) излишнее дублирование; в) пробелы; г) нерацио­нальную расположенность норм; д) несовершенство юридических кон­струкций и др. Рассмотрим более подробно каждый из названных де­фектов.

а) Антиномия правовых норм. Противоречивость норм всегда бы­ла и остается одной из наиболее серьезных и «агрессивных» дефор­маций системы права, ибо она покушается на ведущее, основное каче­ство права — быть системным, гармоничным социальным регулятором общественных отношений. Противоречивые правила при появлении юридических фактов приводят к столкновению, коллизии норм, что не только усложняет правоприменительный процесс в каждом конкрет­ном случае, но и неизбежно снижает юридический эффект в целом.

Противоречивыми юридические нормы можно назвать тогда, когда они предлагают разные решения по одному вопросу.^[2] Степень противо­речивости норм («внутреннее напряжение») не всегда одинакова. В этой связи следует выделять антиномию норм, вызванную взаимоисключаю­щими по содержанию предписаниями (запрещающие и управомочивающие правила), и антиномию, возникающую в случаях менее суще­ственных различий (например, разные санкции за одно и то же дея­ние). Кроме того, необходимо различать явные и скрытые противоре­чия правовых норм. Первые хорошо видны в самом тексте норм, их обнаружение не составляет труда. Вторые могут быть выведены толь­ко при помощи определенных аналитических операций.^[3] Скрытые про­тиворечия обнаружить сложнее, большую трудность составляет и их преодоление в процессе правоприменения.

Общественно-политическое и правовое развитие в современный пе­риод предполагает необходимость оценки противоречий в праве не только с технико-юридической, но и политической стороны (наличие которых в советском праве в прошлом отрицалось). С указанной по­зиции их можно разделить на противоречия политического и неполи­тического характера. Как первые, так и вторые встречаются не только в действующем законодательстве, но и в отдельных проектах законов. Причины политического характера противоречий в праве могут быть различными. Говоря обобщенно, это, например, противоречия, отра-

22

жающие столкновения административно-командной системы с силами перестройки, национально-государственные и т. д. Немало противоре­чий политического характера в данное время можно увидеть в зако­нодательных новеллах Прибалтийских и других союзных республик. Скажем, изменения, внесенные в ст. 57 Конституции Литовской ССР, согласно которым за гражданами Литвы теперь не сохраняется обязанность соблюдать Конституцию СССР и советские законы,^[4] противо­речит ч. 2 ст. 59 Основного Закона Союза ССР. Не согласуются с Кон­ституцией СССР (ст. 59) и недавно принятым Законом СССР о сво­боде совести и религиозных организациях (ст. 6 и др.), изменения, внесенные в ст. 50 Основного Закона Литовской Республики, регу­лирующие право граждан на свободу совести,^[5] и т. д. Часть норматив­но-правовых актов, принятых литовским парламентом и парламентами других союзных республик в последнее время, не согласующихся с Конституцией СССР, отменены высшими органами власти Союза.^[6] В этой связи в Постановлении Верховного Совета СССР от 23 ноября 1990 г. «О положении в стране» справедливо сказано: «Расширяется практика принятия законодательными органами различного уровня актов, противоречащих друг другу»^[7].

Не вдаваясь в оценку правоты или истинности этих изменений и начинаний союзных республик, подчеркнем лишь, что противоречия политического характера в праве — реальность нашего времени. Явле­ние это не случайное, оно отражает сложности протекающего ныне процесса обновления, требует глубокого комплексного исследования. Не вызывает сомнения лишь то, что развернувшаяся ныне «война за­конов» способна не только существенно снизить эффект юридического регулирования, девальвировать право, но и углубить нигилистическое отношение граждан к его силе и возможностям.

Антиномию права образует и так называемое нормативное изли­шество. Этому явлению в праве необходимо уделить специальное вни­мание. Под ним следует понимать множественность правовых норм, по-разному регулирующих одно фактическое отношение. Анализ лите­ратурных источников, действующего законодательства показывает, что в настоящее время это одна из наиболее распространенных деформа­ций действующей системы права. Существование в праве нескольких таких норм пропорционально увеличивает сложность выбора одного из конфликтующих правил, в еще большей степени создает условия для так называемого выбора норм «по своему» вкусу. Между тем право должно стремиться не к излишеству нормативных предписаний, а к полноте правового регулирования. Такая множественность нарушает свойство единства и согласованности права и, следовательно, право­вого регулирования, ведя к своей противоположности — анархии и произволу. Тем самым девальвируется юридическое регламентирова­ние в целом, его эффективность снижается до нуля.^[8]

Два замечания к сказанному. Во-первых, множественность юри-

23

дических норм в праве по одному вопросу нельзя расценивать только как негативное явление. Существование в праве разных правил по од­ной и той же проблеме может быть вызвано и другими причинами, например, объективно сложившимся федеративным устройством государ­ства. В союзных республиках в силу неодинаковых исторических, со­циальных и других условий одно и то же по содержанию отношение может регулироваться по-разному. Такую множественность целесооб­разно назвать пространственной или территориальной. Следующее, так называемое позитивное существование в праве нескольких норм для одного отношения можно назвать содержательным, его природа обусловлена необходимостью наслоения в отдельных случаях объемов регулирования, что важно для более точной правовой квалификации. Большую сложность представляет анализ норм права по одному во­просу, вызванный временным фактором (темпоральная или временная множественность норм).^[9]

Во-вторых, антиномия норм и нормативное излишество как ее на­иболее сложная форма образуют правовые коллизии. Они являются как бы продолжением или следствием данного дефекта в системе пра­ва. Коллидируют нормы в связи с появлением юридического факта, требующего правовой регламентации. Данное обстоятельство ставит правоприменителя в сложную ситуацию выбора одной из конфликтую­щих норм. Аналогичное происходит и с субъектом правоприменения в случаях позитивных столкновений норм. Основным способом преодо­ления возникших противоречий выступают коллизионные принципы.^[10]

б) Неоправданное дублирование правовых норм. Несмотря на рас­пространенность, дублирование в праве изучено слабо. Оно представ­ляет собой совпадение объемов и смыслового содержания норм и воз­никающую на этой основе тождественность правового регулирования. Повторение правовых предписаний имеет место на любом уровне структуры права, начиная с конституционного к кончая локальным. Правовые нормы обычно «мигрируют» по нисходящей, т. е. из акта высшей юридической силы в акт низшей юридической обязательности. Дублирование, как и антиномия, образует множественность правил по одному вопросу. Вместе с тем оно имеет и особенности. Строго говоря, дублирование не рассогласовывает систему права и потому не ставит правоприменителя в ситуацию выбора норм, как при коллизии. И еще: при дублировании в одних случаях текст и смысл нормы совпадают, в других буквального текстуального воспроизводства нет—совпада­ют формулы норм. Первую разновидность дублирования можно на­звать простым, вторую — смысловым дублированием, ибо логическое правило относительной тождественности гласит: «.. .мысли, имеющие од­но и то же содержание, должны считаться тождественными».^[11] Проил­люстрируем сказанное. Простым повторением будет буквальное вос­произведение ст. 15 (стороны и содержание трудового договора) КЗоТ РСФСР аналогичной нормы ст. 8 Основ законодательства Союза ССР и союзных республик о труде. В законодательной практике еще в не­давнем прошлом имелись случаи повторения не только одних и тех же положений в разных нормативных актах, но и часто полного и бук­вального воспроизведения содержания одних нормативно-юридических документов другими. К примеру, новая редакция Закона РСФСР «О

24

народном образовании» без каких-либо даже небольших изменений и уточнений повторяет Основы законодательства Союза ССР и союзных республик о народном образовании.

Смысловое дублирование наблюдается при сравнении положений ст. 39 ГПК РСФСР (привлечение третьих лиц по делам о восстанов­лении на работе) и ст. 215 КЗоТ РСФСР (возложение материальной ответственности на должностное лицо, виновное в незаконном уволь­нении или переводе). Разницу составляет лишь размер сумм, взимае­мых в случаях незаконного увольнения с должностных лиц. Именно этим и следовало ограничить формулировку ст. 215 КЗоТ. Не удается избежать ненужного повторения и в законодательных актах, принятых в последнее время. Так, ст. 1 Закона СССР «О порядке обжалования в суд неправомерных действий органов государственного управления и должностных лиц, ущемляющих права граждан» (право на обраще­ние с жалобой в суд), воспроизводит ч. 1 сравнительно недавно вве­денной в действие ст. 2391 ГПК РСФСР (право на обращение с жа­лобой в суд).^[12]

Из приведенных примеров видно, что к дублированию в праве следует подходить двояко, т. е. различать случаи необходимого и слу­чаи излишнего повторения правовых норм. Воспроизведение юридиче­ских правил необходимо с целью придания системе права свойств единства и стабильности. Достигается это посредством повторения на разных уровнях права законодательных положений, имеющих принци­пиальное политическое и юридическое значение в построении и разви­тии структуры права. Данное обстоятельство, в свою очередь, выступает основой стабильности регулирования системы общественных отноше­ний. Кроме того, повторение нормативно-правовых положений иногда оправдано с точки зрения значимости информации, которую они не­сут. Потребность в воспроизведении правовых норм с этой позиции нужно рассматривать применительно к каждому отдельному случаю. Здесь можно встретить немало злоупотреблений, в первую очередь в области подзаконного нормотворчества.

Однако дублирование (как простое, так и смысловое) имеет и противоположное значение. Излишнее повторение правовых предпи­саний необоснованно увеличивает количество норм (нормативных ак­тов), вследствие чего неоправданно возрастают и усложняются внутриструктурные отношения и связи в праве. Дублирование, особенно смысловое, отрицательно сказывается на развитии системы права, ее конкретизации и детализации, на качестве толкования норм, юридиче­ской квалификации и в целом на эффективности правореализации.

Сегодня становится очевидной политическая природа многих слу­чаев дублирования нормативных актов и отдельных норм. Прежде всего, речь идет о так называемом дублировании по нисходящей (ие­рархическое повторение). Оно является не только порождением тота­литарной системы, но и средством ее существования, нормативным га­рантом.

в) Пробелы в праве. Структурным дефектом права следует счи­тать и правовые пробелы как неполноту действующего законодатель­ства, выражающуюся в отсутствии конкретного нормативного предпи­сания в отношении фактических обстоятельств, находящихся в сфере правового регулирования.^[13] Отсутствие нужного юридического правила

25

как бы размыкает, рассогласовывает систему права, снижая тем самым эффективность ее функционирования, в то время как одно из важней­ших требований к системе юридических норм правового государства состоит в полноте правового регулирования, т. е. в способности права полностью регламентировать общественные отношения, объективно требующие «юридического вмешательства». Однако достичь полной беспробельности права вряд ли возможно, тем более в такой истори­ческий период, как перестройка с ее глубокими и быстрыми изменяе­мостью и развитием отношений. Можно говорить лишь о степени пол­ноты действующего законодательства и добиваться ее максимума. Все это обусловливает необходимость совершенствования механизма прео­доления пробелов. Следует объединить в одном нормативном акте пробельные и коллизионные начала, тем самым как бы вынести их за «скобки» правовой системы и распространить на всю сферу правового регулирования. Это повысит эффективность применения данных пра­вил, в определенной мере сократит объем правовых предписаний.^[14]Учи­тывая происходящие изменения в союзной и республиканской государ­ственности, выдвинутую на повестку дня необходимость заключения союзного, а в ряде республик, в том числе и РСФСР, республикан­ских федеративных договоров, вопрос о систематизации и объедине­нии пробельных и коллизионных правил в одном нормативном акте следует решать соответственно после заключения союзного и внутри республиканских договоров. Дело в том, что ряд положений догово­ров будут снимать отдельные противоречия в действующей системе права. Их целесообразно включить в указанные антипробельные и анти­коллизионные документы союзного и республиканского уровней. Ана­лиз литературы свидетельствует о том, что пробелы — наиболее изу­ченная разновидность несогласованпостеи системы права.^[15]

г) Нерациональная расположенность правовых норм. Особенность данного вида дефектов состоит в нарушении структурных согласова­ний (связей) в построении юридических правил. Одно из требований реально действующей системы правовых норм — ее структурная орга­низованность или сбалансированность. Другими словами, каждая нор­ма (или группа норм) в структуре права должна занимать строго определенное место, «ячейку», обусловленную характером и специфи­кой регулируемых фактических отношений. Уровень организованности системы права должен складываться на основе оптимальности, эконо­мичности и целесообразности отношений и связей, возникающих меж­ду юридическими правилами. При введении в действующую систему права новых правил (нормативных актов) должны максимально учи­тываться уже существующие структурные отношения и связи. Случаи нерационально расположенных в структуре права норм неоднозначны. Можно говорить о неэффективной расположенности нормы (группы

26

норм) с точки зрения института (подотрасли), отрасли и системы пра­ва в целом.

Проблема оптимального места юридических предписаний в струк­туре права нуждается в более глубоком изучении. Нерационально расположенные в системе юридических норм правила не способствуют повышению гармонии ее внутриструктурных отношений и связей, за­трудняют толкование и познание норм и в конечном счете — их при­менение.

д) Логическое несовершенство правовых конструкций. Под послед­ними следует понимать сложные модельные образования («образцы»), выступающие в качестве средства развития системы права и условия правового регулирования. В правовой надстройке роль юридических конструкций весьма значительна — они выступают как элемент позна­ния права, как необходимое средство правотворческой деятельности, находят реальное воплощение в законодательстве, обеспечивая тем са­мым соответствующий порядок и режим в регламентировании обще­ственных отношений. Юридические конструкции и правовые нормы тесно взаимосвязаны: нормы права—выразители юридических конст­рукций, их материальные носители. Юридические конструкции можно подразделять по отраслевому признаку, степени абстракции и другим критериям. Наиболее важно деление юридических конструкций по уровню абстракции: например, доказательства по гражданскому делу (ст. 49 ГПК РСФСР) и далее — объяснения сторон и третьих лиц (ст. 60 ГПК), свидетельские показания (ст. 61 ГПК), письменные до­казательства (ст. 63 ГПК) и др. Правовые конструкции могут нахо­диться и находятся в отношениях соподчинения («родства»), разви­тия, уточнения, детализации и др. Во многом благодаря им, право приобретает системные качества и становится высокоорганизованным регламентатором общественных отношений.

С другой стороны, системный характер права, его регулятивные особенности предъявляют высокие требования к самим юридическим конструкциям, прежде всего к логика их построения и развития. Го­воря о роли юридических конструкций в обеспечении такого важней­шего свойства права, как его внутренняя взаимосвязанность и согла­сованность, следует обратить внимание на то, что их формирование в праве идет двумя путями. Первый, наиболее оптимальный, начина­ется с появления общей нормы и ее развития, конкретизации в специ­альных правилах как одинаковой, так и меньшей юридической силы (путь от общего к детальному, частному); второй — противоположный, связан с установлением по тому или иному вопросу ряда норм, каж­дая из которых не может претендовать на роль общей. Ни тот, ни дру­гой путь не застрахован от сбоев и деформаций. Случаи логического незавершения и диспропорций выражения правовых моделей в законо­дательстве также образуют дефекты в их развитии. Изменение обще­ственных отношений нередко диктует необходимость совершенствования и естественного развития правовой конструкции. Если в законодатель­ной практике этого не происходит, правоприменитель вынужден реали­зовать нормы более общего характера в сравнении с тем, что требуют фактические отношения. Данное обстоятельство отрицательно сказы­вается на эффективности правового регулирования. Нередко прихо­дится наблюдать логическую незавершенность правовых моделей даже в тех случаях, когда в законодательстве прямо указано на важность той или иной нормы (нормативных актов), но которая по тем или иным причинам долгое время не принимается.^[16]

Юридические конструкции в системе права могут образовываться и другим, обратным путем, т. е. с появлением их отдельных элементов. Отсутствие логической последовательности в их формировании также приводит к сбоям и диспропорциям в развитии права. Это может быть причиной противоречий, дублирования и пробелов норм права.

Итак, эффективность правового регулирования во многом пред­определяется уровнем единства и согласованности системы права. Осо­бенно важно соблюдение указанного условия в настоящее время, когда идет процесс обновления общесоюзной и республиканских федераций, правовой системы Союза ССР и республик. Один из путей решения этого вопроса — исследование логико-структурных дефектов системы права. В статье проблема согласованности права, факторов, ее нару­шающих, только обозначена, предпринята попытка систематизировать дефекты системы права, выявить их отдельные причины. Было бы оши­бочным полагать, что названные дефекты охватывают все имеющиеся сбои и несогласованности в современной системе права. Например, нуждаются с этой точки зрения в исследовании логика правовых по­нятий, сбалансированность гипотез и диспозиций норм права и т. д. Словом, современная законодательная практика должна твердо опи­раться на хорошо разработанную теорию дефектов системы права, основанную на ее базе методику их обнаружения и преодоления, чтобы сделает работу законодателей более совершенной.

^[2] Противоречия в праве исследовались в ряде работ (см.: Никитин­ский В. И. Преодоление противоречий в законодательстве в процессе правоприме­нительной деятельности//Советское государство и право. 1983. № 2. С. 13—20; Ба­баев В. К. Логика в сфере права: понятие и основные направления//Там же. 1979, № 7, С. 44—45; Черданцев А. Ф. Логическая характеристика права//Правоведе­ние. 1983. С. 20—21).