Е. Духовенство

а) Черное духовенство

_ 230. Русское духовенство разделяется на монашествующее, или черное, и приходское, или белое. Мы уже видели, в каком неопределенном положении застала духовенство реформа Петра Великого. Стремясь к строгой организации сословий, преобразователь так или иначе должен был покончить с этой неопределенностью. Определить юридически положение черного духовенства не представлялось затруднительным, потому что это состояние не наследственно. Монашествующее духовенство в отдельности не получало никаких особенных привилегий: на него распространялись те же права, которые были даруемы духовенству белому (напр., свобода от личных податей, изъятие от телесного наказания и т. д.). Для законодательства имел значение только вопрос о приобретении прав монашествующего духовенства. Важность этого вопроса определялась чисто финансовыми соображениями. Правительство заботилось о том, чтобы никто из тягла своею волею не выходил, чтобы в податях и службе государству ни в чем убыли не было. Поэтому все указы, касавшиеся монашествующего духовенства, в сущности имели один смысл - подчинить процесс поступления в черное духовенство строжайшему контролю правительства, и не только правительства местного, напр. местной епархиальной власти, но власти центральной, облеченной почти законодательными правами, Синода. Так, еще в 1723 г., 28 января, вышел указ, которым запрещалось поступать в монашество лицам всех состояний*(638). Этот указ, в сильно измененном виде, был подтвержден в 1725 г. Екатериною I. Новым указом воспрещалось лицам всех состояний (за исключением вдовых священников и дьяконов) поступать в монашество без разрешения Синода*(639). В царствование Анны Ивановны ограничения права поступать в монашество сделались еще сильнее. Правительство, по-видимому , возвратилось к мысли Петра Великого - искоренить монашество. На основании указа 1734 г.*(640) постановлено не постригать в монашество никого, кроме вдовых священников и дьяконов и отставных солдат. Воспрещение это было подкреплено угрозой ссылки и конфискации имущества, Для большего контроля в местностях повелевалось самый обряд пострижения производить не иначе, как настоятелями и соборно, ввиду того что до правительства дошли слухи, будто иеромонахи постригают в монашество собственною властью, отчего происходят многие злоупотребления. В 1738 г., специально по отношению к Киево-Печерскому монастырю, дозволено принимать в монашество с разрешения кабинета ее величества и Синода. В царствование императрицы Екатерины II, именно с 1762 г.*(641), возвратились к прежней системе, т. е. лицам всех состояний дозволено поступать в черное духовенство под условием синодского разрешения*(642). Указ 1778 г. воспретил постригать в монашество несовершеннолетних, ввиду того, что вследствие излишнего благочестия зачастую отдавались в монастыри лица самого юного возраста.

Все эти указы в сущности выражали ту же мысль, которая впоследствии формулирована в Своде законов, т. е. что никто не может поступить в монашествующее духовенство: во-1-х, без разрешения Святейшего Синода, во-2-х, без дозволения своего начальства или разрешительного приговора своего общества, и в-3-х, не достигнув совершеннолетнего возраста. Эти постановления, как увидим ниже, изменены в последнее время.

Таким образом, история собственно монашествующего духовенства не представляется и не могла представиться особенно пространною. Правительство не имело тех сложных мотивов, которые бы побуждали его более строго следить за условиями приобретения монашеского сана.

б) Духовенство белое, или приходское

_ 231. В иное положение было поставлено белое духовенство*(643). Во-1-х, оно имело потомство, положение которого нуждалось в определении ввиду начавшегося разбора сословий и строгого разграничения сословных обязанностей. Во-2-х, в среде самого духовенства насчитывалось очень много лиц, не отнесенных законом к духовному званию; таковы, например, церковнослужители, причетники. С точки зрения государства, организующего сословия, представлялось чрезвычайно важным решить вопрос о том положении, которое должно занять белое духовенство с своим потомством в ряду других состояний. В этом случае правительство руководилось, прежде всего, финансовыми интересами, обеспечением доходов казны.

Мы рассмотрим, прежде всего, порядок приобретения духовных должностей; затем - вопрос о наследственности духовного звания и условиях выхода из этого сословия и, наконец, развитие гражданских прав духовенства.

_ 232. Относительно порядка замещения духовных должностей в допетровской Руси не было никаких строго установившихся правил. Это было время борьбы самых различных начал выборного, наследственного и, наконец, в виде исключения, назначения со стороны местной иерархии. Тот и другой порядок определения в церковные должности, по выбору прихожан и по праву наследственному, перешли и в XVIII век. "Трудно сказать, который из них был употребительнее и сильнее в практике; на огромном пространстве России, в различных местностях, под влиянием разнообразных местных условий, отношения между ними были чрезвычайно разнообразны. Все-таки к концу XVIII века уже ясно можно видеть, что наследственность церковных мест рано или поздно должна была непременно восторжествовать над выборным порядком"*(644). Действительно, возможность выборов фактически ограничивалась образованием тяглых сословий. Выбор прихожан, по самой необходимости, должен был падать на лиц духовного знания. К этому условию в XVIII веке присоединилось еще одно чрезвычайно важное обстоятельство - требование специального образования, получаемого в духовных школах. Духовные школы, в свою очередь, скоро обратились в замкнутое сословное установление*(645). Требование это повело к положительному воспрещению возводить на священнослужительские степени неученых, хотя бы об этом и били челом прихожане. Напротив, получивших образование в духовных школах дозволено ставить и помимо выбора прихожан. Таким образом, выборное начало должно было постепенно вымирать, хотя его и признает духовный регламент. Первоначально, в царствование Петра Великого, само правительство до известной степени поддерживало начало выбора, но не ради признания автономии прихода, а в силу чисто фискальных соображений*(646). В выборах первоначально видели гарантию против обмана со стороны лиц, которые, по выражению Духовного регламента, "желают водраться в духовный чин". Это начало подтверждено Духовным регламентом и признавалось еще и впоследствии*(647). Но иерархи постепенно ослабляют значение его, настаивая на праве поставлять священнослужителей своей властью, сообразно с достоинством и степенью образования каждого лица. Выборное начало еще более утратило свое значение в царствование императора Павла I. По поводу происходивших тогда волнений крестьян, в распространении которых были заподозрены и многие духовные лица, Святейший Синод получил именной указ, повелевавший духовному начальству наблюдать за тем, чтобы священнический сан получали люди совершенно надежные, учительные и благонравные; развратные в таком сане отнюдь терпимы не были*(648). На этом основании постановлено, чтобы назначение на священнические должности зависело исключительно от епархиального начальства. Мало того, Синод применил общее политическое запрещение подавать просьбы скопом и заговором и к заручным прошениям прихожан 24 июня 1797 г.*(649); все постановления духовного регламента о заручных выборах и челобитьях прихожан были отменены; прошения об определении на церковные места велено было подавать за подписанием одних только желающих поступить в священно- и церковнослужительские чины, с приложением от прихожан одобрений о честном их поведении. Впоследствии и самые одобрения как со стороны прихожан, так и местного землевладельца потеряли всякое значение. Совокупность всех этих постановлений привела к 74 ст. Уст. консистории, где сказано, что "рукоположение в священнический сан есть дело, принадлежащее непосредственному рассмотрению и разрешению епархиального архиерея".

_ 288. Результат этого чисто духовно-административного назначения на священнические и дьяконские должности выразился в установлении наследственности духовного звания, но наследственности весьма условной. Потомство священно- и церковно-служителей долгое время не получало каких бы то ни было особенных гражданских прав, и положение его в обществе было крайне неопределенно.

Собственно законодательство Петра Великого не признавало наследственности мест в том виде, как она развивалась первоначально*(650). Как Духовный регламент, так и основанные на нем указы противодействовали началу наследственности духовных должностей ввиду недостойности тех лиц, к которым часто переходили эти должности. Правительство хотело, чтобы они замещались людьми учеными, в пении и чтении искусными, и, ввиду этого, узаконяло право выборов прихожан. Но принцип личного достоинства, за который стояло законодательство, противоречил финансовым интересам государства. Он не мог иметь широкого применения, потому что доступ в духовное звание был закрыт, по крайней мере, для лиц податного класса. Так, в 1744 г. сам Св. Синод ходатайствовал пред сенатом, чтобы праздные места в приходах велено было замещать только духовными людьми. С другой стороны, правительство воспрещало выход из податного состояния. Единственным сословием, из которого могло еще пополняться духовенство, оставалось дворянское сословие. Но это последнее считало для себя унизительным принадлежать к духовному чину*(651). Отсюда понятно, что самый контингент тех лиц, из которых могли выбираться духовные, был очень невелик. Развитию наследственности духовных мест много способствовало фактическое укрепление их за сиротами духовного звания, т. е. за дочерями тех лиц, которые были священниками или дьяконами в известном приходе*(652). Это была одна из мер общественного призрения*(653).

_ 234. Несмотря на замкнутость духовного сословия, вопрос о том, могли ли быть уверены все те лица, которые находились в духовном звании и из которых замещались церковнические и священнослужительские места, что они и их дети навсегда останутся в священстве, был в высшей степени спорен в ХVIII столетии. Первоначально церковнослужители не считались даже духовными лицами. На них распространялось бритье бороды (1705 г.), они состояли в окладах наравне с другими светскими лицами. Церковники были утверждены в духовном звании только в 1722 г. Затем, вследствие того, что еще не были изданы надлежащие церковные штаты, которые бы привели в соответствие число духовных лиц с действительными церковными нуждами, самое юридическое положение духовенства, имевшего священнический или дьяконский сан, было далеко неопределенно. Отсутствие штатов повело к тому, что при многих церквах состояло излишнее количество духовных лиц. Священники без мест образовали многочисленный класс, так называемый "волочащихся", "крестовых попов". Излишнее накопление людей в духовном чине вело ко многим злоупотреблениям, обращавшим серьезное внимание правительства*(654). Оно установило принципом, что только действительная служба дает право принадлежать к духовному званию. Этот принцип логически вел к необходимости определить, сколько должно состоять притом или другом приходе священников и церковников, т. е. установить штаты*(655). Издание штатов мотивировалось при Петре Великом тем, чтобы "государеве службе в настоящих нуждах не было умаления", В 1718 г. вышло высочайшее повеление, "чтобы быть церквам определенным у скольких дворов". Это повеление получило силу только в 1722 г., когда вышли первые приходские штаты.

Штатные разборы духовенства сошлись с другим, более серьезным разбором, именно ревизией 1719 г. При этом правительство преследовало две цели: во-1-х, записать как можно большее количество лиц в подушный оклад, во-2-х, всех лиц, которые не были приписаны к тяглу, завербовать в солдаты. Первая ревизия ясно показала всю неопределенность положения, с одной стороны, детей священно- и церковнослужителей, с другой - волочащихся попов, которые не были в действительной службе*(656).

По мысли Петра Великого, наличное духовенство, найденное ревизиею на действительной службе, и его потомство должно было составить единственный контингент для замещения церковных должностей. Все лишнее должно было поступить в подушный оклад. Для отделения этого необходимого от "лишнего" ревизоры должны были произвести строгий разбор духовенству. Ревность ревизоров увлекла их далеко за пределы указанной им цели, к очевидному ущербу даже служащего духовенства. Св. Синод вступился за его права. Он указывал правительству на то, что его разборы ведут к оскудению духовного чина. Синод имел основание ссылаться на это, потому что исполнители петровских указов записывали в подушный оклад даже духовных лиц, занимающих места. Разборы духовенства назначались и после Петра. Правительство не выработало никаких определенных правил о выходе из духовного звания; на службу дети священнослужителей и церковников принимались неохотно. Вследствие этого в среде духовного сословия накоплялось чрезвычайно много лишних людей. Противодействием этому накоплению и служили разборы. Особенно страшный разгром духовного чина произошел в царствование Анны Ивановны, суровость которого была вызвана не только финансовыми соображениями государства, но и политическими мотивами "бироновщины"*(657). Не менее тяжело отразилась на духовенстве и вторая ревизия, произведенная при императрице Елисавете, в 1743 г. Ревизорам велено было произвести строгий разбор между действительно служащим духовенством и его потомством, с одной стороны, и "мнимыми" церковниками, волочащимися попами и т. д., с другой стороны. Последних и велено положить в оклад.

_ 235. Несмотря на это стремление духовной администрации к обособлению подведомственного ей сословия, светская администрация, издавна, за великим недостатком людей, принуждена привлекать юношей из духовного состояния в другие школы и на иные поприща государственной службы. В особенности нуждалась в людях медицинская профессия. Случались "вызовы" и от других ведомств*(658). Императрица Екатерина II предоставила детям священнослужителей возможность выхода из духовного звания (16-го ноября 1779). С изданием учреждения о губерниях 1775 г. открылось множество новых мест, вместе с тем явилась крайняя нужда в лицах для замещения новых должностей. Вследствие этого, в 1779 г. вышел именной указ императрицы, предписывающий лишних церковнослужительских детей и семинаристов определять в наместнические канцелярии по сношению с одними епархиальными архиереями, с тем, однако, важным ограничением, что из семинаристов епархиальной власти дозволялось увольнять только тех, которые дошли до риторического класса*(659). Масса духовного юношества устремилась на эти вновь открытые должности. Затем, от времени до времени правительство приглашало лиц духовного звания поступать в медицинские факультеты и академию для замещения большого числа вакантных мест врачей в войсках.

Эти меры правительства в значительной степени парализовались нежеланием духовного начальства увольнять из своего ведомства учащееся юношество. Кроме того, даже за открытием возможности выхода в гражданскую службу, в среде духовенства все еще оставалась масса лиц, не принадлежащих собственно ни к какому званию*(660). Если разборы духовенства не грозили уже детям священнослужителей и церковникам в той мере, как это было прежде, но нечто вроде разборов встречается и после Екатерины II. Так, в царствование императора Павла I издаются распоряжения, снова ограничивающие выход из духовного звания. В 1797 г. у епархиального начальства отнято право увольнять церковников без разрешения Синода. Впрочем, это ограничение касалось, главным образом, студентов философии и богословия. Впоследствии, и Синод лишился права дозволять выход из духовного звания без разрешения верховной власти. Лишние церковники стали забираться в военную службу*(661). Внезапные наборы из лиц духовного звания предпринимались и в последующие царствования, до императора Николая I, когда был произведен последний такого рода набор*(662) (1831 г.). Прежние разборы духовенства заменились обязанностью уволенных из духовного звания людей избирать себе род жизни, под страхом известных невыгодных последствий за неисполнение этой обязанности*(663).

_ 236. Политику правительства до отношению к духовенству можно резюмировать следующим образом. Во-первых, право поступления в духовное звание ограничивалось тем, что никто не мог поступать в это звание из податных классов без увольнения от своего общества и разрешения епархиального архиерея, который мог дать это разрешение по соображении личных качеств просителя и потребностей в священно- и церковнослужителях. Во-вторых, выход из духовного звания был обставлен следующими условиями: 1) лица, обучающиеся в духовно-учебных заведениях, не могли быть уволены без особенного разрешения епархиального начальства; 2) лица, живущие при отцах своих праздно, а также исключенные из духовных училищ за тупость и нерадение, должны были избирать себе род жизни, т. е. поступать в одно из податных сословий, что, конечно, рассматривалось как невыгода для этих лиц*(664). Все эти начала оставались не тронутыми до Реформы 1869 г.

_ 237. Если при определении состава духовенства и условий принадлежности к нему законодательство наше часто колебалось, то при определении содержания его прав правительство держалось политики довольно однообразной. Начиная еще со времени Петра Вeликого, духовенство становится сословием привилегированным; на него распространяются некоторые права дворянского состояния*(665). Так, еще при Петре оно было избавлено от подушного оклада и рекрутства. Первоначально, при введении подушной подати и народной переписи, повелено было внести в оклад всех церковников и детей священнослужителей; самих же священников и дьяконов писать пока на особых списках*(666). В 1721 г. потребовалось, однако, окончательно решить вопрос о последних. По представлению военной коллегии, на вопрос: класть ли в оклад "градских и уездных протопопов, попов и дьяконов", сенат отвечал: "согласно в расположение на полки протопопов, попов и дьяконов в оклад до указа не класть, а доложить о том Царского Величества"*(667). Вопрос остался поэтому нерешенным окончательно, и действительно, служащее духовенство могло быть новым указом зачислено "в оклад". Синод, в том же году, представил сенату энергическое возражение, в котором полагал необходимым исключить из оклада не только служащих духовных лиц, но и их детей. С подобным же ходатайством Синод обратился и к государю*(668). Вследствие этого состоялся известный нам Указ 1722 г.*(669).

Означенное представление Синода замечательно еще в том отношении, что в нем весьма определенно проводится мысль о приравнении духовенства к "шляхетству", т. е. о причислении его к привилегированным сословиям. Но на первый раз Синоду удалось отстоять свободу духовенства только от подушного оклада. Оно продолжало нести еще некоторые повинности. К числу их принадлежал тяжелый воинский постой. Он был снят в 1724 г. по тому соображению, что "во время отправления правила к священнослужению такому постою быть неприлично"*(670). Не успело духовенство избавиться от постоя, как по поводу введения нового устройства полиции*(671) оно было обременено разными полицейскими службами. Так, еще в 1726 г. московское духовенство представляло своему начальству, что "московская полицеймейстерская канцелярия наряжает их как в ночное, так и в денное время, по караулам к рогаткам; окроме того, они должны являться с пожарными орудиями на пожары и исполнять обязаны вкупе с гражданством по полицеймейстерской инструкции все другие полицейские обязанности; потому в служениях во св. Божиих храмах и мирских требах бывает не без остановки и т. д. Московская дикастерия, препровождая это прошение в Синод, замечала: "За назначением священно- и церковнослужителей к рогаточным караулам в бытность попов, дьяконов и церковников в караулах чинится зазрение духовенству от инославных"*(672). Но прошло еще десять лет, прежде чем Синод успел выхлопотать освобождение духовенства по крайней мере от "дневок и ночевок" на съезжие дворы и "посылок к колодникам и к офицерам в домы для работ". Повинности же караульная и пожарная оставались на духовенстве до царствования Елисаветы*(673).

В течение этого времени развиваются постепенно различные привилегии духовенства по суду*(674). Но, несмотря на эти преимущества вопрос о сословном положении духовенства, в самом принципе, оставался неразрешенным и в таком виде перешел в царствование Екатерины II. Созванная ею "Комиссия для составления нового уложения" должна была, между прочим, рассуждать и о сословиях. Ей предстояло решить трудный вопрос: куда надлежит отнести духовенство? "Наказ" самой императрицы говорит об этом вопросе вскользь. Она, очевидно, имела намерение причислить духовенство к среднему роду людей, т. е. к городскому состоянию, как это видно, между прочим, из 381 ст. "Наказа"*(675). Мнения депутатов о жесте, приличном духовенству, сходились с воззрениями "Наказа". Специальная комиссия "О государственных родах"*(676) в проекте своем разделила всех жителей государства на три рода: благородный, средний, или мещанский, и нижний. В состав среднего рода должно было войти и белое духовенство*(677).

Но против этих воззрений восстал депутат от Синода, а вместе и от всего духовенства*(678), митрополит Гавриил*(679). Он, вместе с Синодом, требовал исключения духовенства из среднего класса и поставления его наряду с дворянством. Синод поддерживал свое требование теми соображениями, что "духовные, по самому званию своему, суть пастыри и учители народа, и потому должны пользоваться особым почетом и уважением; византийскими императорами духовные поставлены в число благородных и т. д.". К этим соображениям Гавриил прибавил от себя следующие: "Не честолюбие и не тщеславие заставляют духовенство добиваться общественных прав и преимуществ, а прямая, житейская необходимость. Как ни желательно, чтобы всякий помышлял о том, что он сын церкви и обязан чтить своих духовных пастырей, но опыт показывает, как далеки бывают люди от подобного настроения, особенно когда в них действует страсть, и духовному лицу, в ответ на слово увещания и назидания, не раз придется услышать: "Да ты то же, что кузнец, что рыболов и т. п.". Унижение, с которой стороны ни будь, всегда унижает, и подавленные духом теряют нравственную силу и не могут приносить обществу той пользы, которой она вправе была бы ожидать при других, более благоприятных условиях"*(680).

"Неблагоприятные условия", о которых говорил митрополит, очевидны. История XVIII века полна известиями о тех унижениях и оскорблениях, каким подвергалось духовенство. Многие из светских людей "отваживаются попам и дьяконам не только словами причинять бесчестье, но и бить их немилосердо, но и многие чинить ругательства, как-то неоднократно таковые экземпели по делам оказались", гласили мнения некоторых членов Синода*(681). Ради ограждения духовенства от подобных "экземпелев" духовно-гражданская комиссия предлагала даже сравнить, в отношении взысканий за обиды, митрополитов с фельдмаршалами, архиепископов с генерал-аншефами, епископов с генерал-поручиками, иеромонахов и протопопов соборных с секунд-майорами, белых священников с поручиками, дьяконов с прапорщиками и т.д.*(682).

Вопрос, поднятый в комиссии, остался без определенного разрешения, но привилегии духовенства продолжали расти. За избавлением от личных податей и повинностей последовало избавление иеромонахов и священников от телесного наказания. На первый раз эти лица были ограждены от телесного наказания со стороны своего собственного, духовного начальства, в 1767 г. Именно Синод, усмотрев, "что во многих епархиях и монастырях священнослужителям за происходящие от них проступки, от духовных командиров, как бы и в светских командах подлому народу, телесные чинятся наказания и пристрастные расспросы, через что духовенство, а особливо священнослужители, теряют должное по характеру своему от общества почтение, пастве же их подается немалый соблазн и причина к презрению", воспретил чинить телесные наказания означенным лицам*(683). В 1771 г. это запрещение было распространено и на дьяконов*(684). Но духовенство не избавилось через это от телесных наказаний по приговорам светских судов, не избавилось даже после издания жалованной грамоты городам, по которой именитые граждане и купцы освобождались от него. Уже при Павле I Синод представил государю ходатайство об избавлении священников и дьяконов от кнута, "ибо чинимое им наказание в виду самых тех прихожан, кои получают от них спасительные тайны, располагает народные мысли к презрению священства"*(685). Павел утвердил это представление, но оно не было приведено в исполнение, так как вскоре после того телесное наказание было восстановлено и для дворянства*(686). Окончательное освобождение священников и дьяконов от телесного наказания последовало при императоре Александре I в 1801 г.*(687). В 1808 г. льгота эта распространена и на их семейства*(688). Но церковнослужители не воспользовались привилегиею старшего духовенства. Она не распространена на них и Св. зак. изд. 1857 г.*(689). Только в 1863 г. церковники и дети их отнесены к лицам, избавленным от телесного наказания*(690).

При Павле I установилась и новая привилегия духовенства - право получать ордена. Привилегия эта была весьма важна в том отношении, что пожалование ордена сообщало потомственное дворянство, а следовательно, и право владеть населенными имениями. Совокупность преимуществ духовного состояния, в ее целости, по ныне действующему праву, будет рассмотрена ниже. Но и из приведенных фактов ясна причина, по которой духовенство, в Своде законов, поставлено непосредственно после дворянства и выше остальных сословий.