Глава четвертая. Право торговли и ремесл

А. Монополии и правительственная регламентация

_ 275. Экономическая свобода с юридической точки зрения предполагает: 1) устранение монополий, препятствующих всем лицам заниматься торговлей и промыслами; 2) отсутствие излишнего правительственного контроля, государственной регламентации, стесняющей частную предприимчивость.

Что касается монополий, стесняющих право выбора занятий, то в этом отношении наше законодательство издавна не знало таких ограничений, какие выработались в Западной Европе, благодаря корпоративным монополиям. Конечно, и у нас встречаются начатки монополий, но они никогда не доходили до такого размера, как на Западе. В западноевропейских государствах система монополий стесняла промышленность и торговлю в двояком отношении. Должно различать: 1) систему общественных монополий, монополии гильдейские и цеховые, сосредоточивавшие право торговли и промыслов в руках тесного круга лиц и устранявшие от него все остальное народонаселение, и 2) правительственные монополии, сущность которых заключается в том, что известные отрасли торговли и промышленности объявляются регалией правительства, т. е. последнее признает за собой исключительное право на производство известного рода торгов и промыслов и, таким образом, устраняет конкуренцию частных лиц.

В нашем законодательстве еще в московский период развилось и то и другое начало. Мы встречаем в это время разные правительственные монополии, казенные торги, производившиеся не иначе как через гостей, назначенных от правительства. Правительство удерживало за собой исключительное право на производство торговли некоторыми статьями. Затем, в силу характера самого городского тягла, городские люди должны были требовать, чтобы они, отбывающие повинности с торгов и промыслов, имели исключительное право торговать в городах, не допуская к этому других лиц, так называемых беломестцев, которые не несут городских тягостей. Правительство с своей стороны то удовлетворяло этим требованиям, то есть вводило различные запретительные меры, то, напротив, разрешало торговать в городах всем и каждому. Так, еще Петр Великий, учредивший гильдии и цехи, ввел, с другой стороны, различные облегчения в области торговой и промышленной для всех классов.

Монополии в западноевропейском смысле вводятся жалованною городам грамотою 1785 г. Последняя построена на том начале, что право производства торговли есть право купца, как посредника между производителем и потребителем, и потому сосредоточивается в особом торговом классе. Поступление в это сословие обусловливалось объявлением капитала в известном размере. Затем, остальные классы могут заниматься торговлей лишь в определенном размере и с разными стеснительными условиями. Точно так же были регламентированы и ремесла*(854).

Последующее законодательство в корне видоизменило положение о торговле, но оставило почти без изменения ремесленный устав. Между тем как положение о пошлинах за право торговли и других промыслов построено на началах, прямо противоположных прежней системе казенных и общественных монополий, ремесленный устав сохранил в значительной степени старое цеховое устройство, заимствованное из Западной Европы в то время, когда оно вызывало там повсеместные протесты и вырождалось*(855).

Нельзя, впрочем, сказать, чтобы и полож. о пошл. за право торговли совершенно отрешилось от прежних воззрений и удовлетворяло более или менее строгим экономическим требованиям. Первый и самый существенный недостаток его заключается в том, что оно не проводит вполне различия между торговлей и продажей*(856).

Б. Право торговли

Под торговлей разумеется экономическое посредничество между производителями и потребителями, покупка товаров у производителей с целью перепродажи потребителям. Продажей называется сбыт своих произведений, как сельскохозяйственных, так и всяких других, следовательно, сбыт продуктов, добытых всякого рода промышленностью. Понятно само собой, что последняя должна быть поставлена в более льготное условие, нежели торговля. Она не должна в иных случаях облагаться пошлинами, потому что иначе будут стеснены различные промыслы и возвысится цена на предметы первой необходимости.

Устав о пошлинах подводит под понятие торговли не только торговлю в собственном смысле, но и различные другие виды экономической деятельности, известные под именем торговых действий. Торговля разделяется на оптовую, розничную и мелочную. Оптовая торговля производится из купеческих контор, амбаров, складов и судов и состоит в продаже всяких товаров партиями. Розничной торговлей называется раздробительная продажа товаров, производимая из лавок, магазинов и других т. п. заведений. Наконец, под именем мелочной торговли разумеется: 1) раздробительная продажа особых товаров, поименованных в особых росписях, из определенных помещений (ср. роспись Е, прилож. к ст. 40 и роспись Ж, к той же ст.); 2) разносная и развозная торговля мануфактурными и колониальными товарами, производимая в назначенных для него пределах*(857). Развозная торговля может производиться за чертою в городе, в уезде.

Затем, к торговым действиям причисляется целая масса различных операций. Сюда относятся, напр., разные банкирские операции, содержание различных ремесленных заведений, фабрик и заводов, извозничество, содержание контор для транспортов, кладей и пассажиров, подряды с казенными учреждениями, земскими, городскими и сельскими общественными и сословными управлениями. Под это же понятие подводится исполнение обязанностей торговых приказчиков и т.д.*(858).

_ 276. Все виды торговли производятся или беспошлинно, или с платой особых пошлин.

Из общего смысла постановлений о беспошлинной торговле*(859) видно, что в данном случае наше законодательство имело в виду главным образом: 1) продажу в смысле сбыта произведений сельской промышленности и всякого рода примитивных продуктов (льна, пеньки, скота, птицы, соли, шерсти, волоса, щетины, пуха, невыделанных шкур, леса, дров и т. п.), если она производится не из закрытых помещений, каковы, напр., различные склады, дворы, амбары или лавки; 2) сюда же относятся и разные другие действия, напр. некоторые виды разносной продажи (съестных припасов, фруктов и лакомств), фабричной и заводской промышленности, смотря по устройству фабрики и количеству находящихся на ней работников*(860).

Все остальные виды промышленных и торговых действий требуют взятия: 1) свидетельства, 2) особенного билета.

В постановлениях о торговле беспошлинной и с пошлинами наше законодательство, начиная с 1863 г., держится начал, выгодных в экономическом отношении. Оно установляет правила, общие для всех состояний. В настоящее время нельзя уже говорить о торговом классе в смысле сословия, которому принадлежит исключительное право на производство торгов и промыслов; нельзя говорить и о каких-либо льготах в этом отношении, обусловливаемых принадлежностью к тому или другому состоянию. Так, напр., прежде дворянам дозволялось устраивать на своей земле фабрики и заводы без платежа гильдейских и промысловых сборов*(861). На основании 6 ст. пол. о пошл. эта привилегия отнята от дворянства; оно подведено в этом отношении под условия всех других состояний, именно - лицам всех сословий, владеющим землей, одинаково дозволено открывать сельскохозяйственные заведения - беспошлинно при одних условиях, и с платою пошлины при других.

Таким образом, сословные различия изгнаны из полож. о пошл., по крайней мере по отношению к производству торговли. Но они удержались в том отношении, что приобретение свидетельств известного рода сообщает особые права состояния. Наше законодательство различает свидетельства купеческие и гильдейские от свидетельств промысловых. Первые отличаются тем, что, кроме сообщения прав торговых, влекут за собой известные привилегии по состоянию. Свидетельства промысловые сообщают только торговые права; лица, взявшие такое свидетельство, не изменяют прав своего состояния.

От торговых свидетельств надо отличать билеты. Свидетельство дает право на производство торговли вообще. Билет дает право на открытие определенного промышленного или торгового заведения. Отсюда понятно, что билет служит как бы дополнением к свидетельству на право торговли. Закон, однако, не всегда требует взятия билета для лица, которое уже имеет свидетельство. Так, по одному купеческому свидетельству первой гильдии разрешено содержать неограниченное число промышленных и торговых заведений, со взятием лишь на каждое из этих заведений особого билета, если только оно по закону не избавлено от билетного сбора. Вместе с купеческим свидетельством по первой или второй гильдии надлежит взять за установленную плату, по крайней мере, один билет на торговое или промышленное заведение*(862). Затем, 24 ст. полож. о пошл. исчисляет, какие именно заведения не могут быть открыты иначе, как со взятием билета. 25 ст. указывает исключения из предыдущей статьи*(863).

Торговые права различаются по двум гильдиям.

На основании 32 ст. пол. о пошл.: "По свидетельству первой гильдии предоставляется: а) право производить оптовую торговлю по всей империи русскими и иностранными товарами, лично и через приказчиков, и содержать для сего в городах и селениях конторы, склады и амбары, без ограничения в числе оных, с платою установленного билетного сбора за каждое таковое заведение, не изъятое от оного по закону; б) право производить во всех городских и сельских поселениях того уезда, где взято свидетельство, розничную торговлю русскими и иностранными товарами из лавок или магазинов, а также содержать там фабрики, заводы и ремесленные заведения, с платежом установленного билетного сбора за каждое торговое или промышленное заведение, и в) право принимать повсеместно, без ограничения суммы, подряды, поставки и откупа".

По свидетельству второй гильдии предоставляется: а) право производить в том уезде, на который взято свидетельство, розничную торговлю русскими и иностранными товарами из лавок или магазинов, а также содержать фабрики, заводы и ремесленные заведения, причем число торговых и промышленных заведений, по свидетельству второй гильдии, согласно ст. 16, должно соответствовать числу билетов не более десяти, и б) право принимать подряды, поставки и откупа на сумму не свыше 15 рублей каждый (ст. 33).

По свидетельству на мелочной торг (промысловому свидетельству) предоставляется в том уезде, на который взято свидетельство: 1) содержать лавки в гостинных дворах, рядах и других публичных помещениях для продажи товаров, поименованных в особой росписи; так называемые мелочные лавочки, для продажи товаров, также особо поименованных; торговые бани, рыбные садки, трактирные заведения (платящие в городской доход менее 200 рубл.), а также фабричные и ремесленные заведения или мастерские на особых основаниях, и 2) принимать подряды, поставки и откупа на сумму не свыше 1.200 рубл.*(864).

Наконец, по свидетельствам на развозный и разносный торг дозволяется торговать мануфактурными и колониальными товарами только вне городов, посадов и местечек. Торгующий означенными товарами обязан иметь на свое имя свидетельство, без различия, торгует ли он от себя, или по поручению хозяина, или просто в качестве возчика*(865).

Из этих постановлений видно, что торговые свидетельства дают право на содержание фабрик, заводов и различных ремесленных заведений, так как промышленность подведена под общее понятие о торговых действиях.

К занятиям торговым допускаются одинаково лица всех состояний. Ст. 20 говорит:

"Свидетельства, как купеческие, так и промысловые, могут быть выдаваемы лицам обоего пола, русским подданным всех состояний и иностранцам".

Этим постановлением уничтожены все изъятия по торговле, сохранявшиеся еще от прежнего времени, напр. существовавшее весьма долгое время воспрещение лицам, состоящим на государственной службе, брать купеческие или промысловые свидетельства.

Исключения остались для следующих лиц: а) священно- и церковнослужителей; это исключение не распространяется на оставшихся после смерти их вдов и незамужних дочерей; б) протестантских проповедников, находящихся при должностях; в) нижних воинских чинов, состоящих на действительной службе.

В. Организация ремесл

_ 277. Ремесленное положение построено на совершенно иных основаниях. Оно осталось в том же виде, как создала его Екатерина II. В древней России мы не находим и следов цехового устройства. Наши артели ни по своему характеру, ни по своей форме не напоминали западноевропейских цехов и не содержали в себе духа сословно-корпоративных монополий. Екатерина II, учреждая цехи, руководилась следующими соображениями. Она имела в виду поднять наши ремесла посредством государственной регламентации, организацией строгой торговой полиции и, в качестве дополнительной меры, поощрением ремесленников монополиями*(866). Эти начала удержались до настоящего времени. Вот почему самое понятие о ремесле наше законодательство выделяет из общего понятия о торговых и промышленных действиях.

"Под именем ремесла разумеются занятия, имеющие предметом обработывание вещей, посредством ручной работы"*(867). Если эти занятия производятся в ремесленном заведении, тогда они причисляются к торговым действиям. Для права занятия ремеслами, по общему принципу, не выдержанному, однако, в нашем законодательстве, надо принадлежать к определенному цеху, являющемуся, с точки зрения закона, особым юридическим лицом, обществом. Полное цеховое устройство введено, однако, далеко не во всех городах. Само законодательство ограничивает возможность учреждения цехов требованием, чтобы цех состоял не менее как из пяти мастеров того же ремесла. Цеховое устройство вводится особым порядком с разрешения министра внутренних дел. Для городов, в которых не могут быть введены полные цехи, допускается, на основании позднейших узаконений, упрощенное ремесленное устройство. Наконец, в селениях вовсе нет цехов*(868). Закон оставляет вне цехового устройства тот разряд наших ремесленников, который образует наибольшее число их в России, так как ремесленная промышленность до настоящего времени держится главным образом в селениях. Она известна под именем кустарной промышленности, чрезвычайно распространенной и дающей государству значительные доходы.

Таким образом, цеховое устройство существует сравнительно для немногих лиц.

а) Полное цеховое устройство

Цель учреждения цехов выражается 6 ст. полож. о пошл. за пр. торг. следующим образом: общество, известное под именем цеха, учреждается "для усовершенствования известного промысла, управления им и соблюдения должного порядка". Следовательно, цехи учреждены с целью поднятия ремесленного искусства, внутренней их администрации и ремесленной полиции. Ввиду этого в тех местах, где введено цеховое устройство, все желающие заниматься известным ремеслом, как промыслом, должны принадлежать к цеху. Однако цех или ремесленное управление не может никому запретить дневного пропитания работою. Каждый может производить всякое ремесло, но без открытия заведения, без вывески и без именования себя мастером. Кроме того, от записки в цех освобождаются: мостовщики, землекопы, каменщики, каменотесы, плотники, штукатуры и нанимающиеся в услужение люди.

"В каждом городе мастерство, рукоделия и ремесла разделяются на столько родов, сколько существует различных к пропитанию оными способов"*(869). Следовательно, собственно говоря, каждое ремесло может представлять особый цех. Но для образования цеха необходима наличность пяти мастеров одного и того же ремесла. Где недостает этого числа, там мастера разных ремесл могут быть соединены в один сложный цех. Разделение ремесл на цехи производится городскою думою.

Каждое цеховое общество составляется из людей, производящих одинаковое ремесло, а все ремесленное сословие делится на три разряда: 1) мастеров, 2) подмастерьев и 3) учеников.

1) Мастера одни только являются полноправными членами цеха. На основании 114 ст. ремесл. уст.: "Запрещается в городе, где которого ремесла цех учрежден, не учась у записного мастера и не имея управного свидетельства, называться того ремесла мастером, иметь подмастерьев или учеников и вывеску того ремесла". Немастера могут работать только в одиночку: они лишены права открывать ремесленное заведение. Мастером называется лицо, вполне знающее свое ремесло. Это знание испытывается особым порядком. Желающий получить звание мастера представляет цеховой управе пробную работу. Последняя свидетельствуется лучшими мастерами данного цеха, и на основании их отзывов управа постановляет свое решение. На решение цеховой управы могут приносить жалобы общей ремесленной управе, которая, назначив в своем присутствии вновь испытание, может отменить первое постановление. На общую ремесленную управу могут жаловаться городской думе. В случае, если цеховая управа признает достоинство пробной работы, она представляет общей ремесленной управе о выдаче просителю аттестата. Для того, чтобы иметь право представить пробную работу, необходимо пробыть по крайней мере три года в подмастерьях, иметь не менее 21 г. от роду, представить аттестаты мастеров, у которых происходило обучение и работа, быть в состоянии завести мастерскую и иметь в ней столько инструментов, сколько нужно, по крайней мере для одного подмастерья. Кроме того, надо быть беспорочного поведения, так как в цехи не принимаются люди, имеющие за собой явные пороки*(870). Только такие лица могут заводить мастерские, держать в найме или в обучении подмастерьев и учеников, производить в своем заведении работы и продажу. Права мастера могут перейти на его вдову. Но последняя ставится в некоторую опеку от ремесленной управы, т. е. от цехового старшины и его товарищей*(871).

2) Подмастерья. В юридическом смысле подмастерьем называется ремесленник, научившийся своему ремеслу, но еще не приобревший опытности, достаточной для получения звания мастера*(872). В подмастерьях каждый должен пробыть по крайней мере три года. Ученикам, обучившимся известному ремеслу, выдается подмастерское свидетельство, и затем ему предоставляется приобрести права мастера. По правам своего состояния подмастерья принадлежат к мещанскому сословию. Подмастерьям запрещается, как всяким простым работникам, открывать заведения, иметь в найме для своих работ подмастерьев и учеников и соединяться между собою в товарищества с целью производства ремесл. Но подмастерье может управлять ремесленным заведением самостоятельно, по поручению хозяина.

3) Ученики. Этот разряд лиц не имеет в цехе особенных прав. Ученики вполне подчиняются мастерам*(873). "Цеховой старшина приказывает ученику быть верным, послушным, почтительным к мастеру и учиться ремеслу прилежно".

Срок, полагаемый законом ученику для обучения, колеблется между 5 годами maximum и 3 minimum. Этот последний срок, "буде ученик знал что ни на есть касающееся до ремесла", может быть сокращен по усмотрению ремесленного старшины с товарищами.

6) Упрощенное устройство цехов

В тех городах, где нет возможности ввести полные цехи, допущено, в 1852 г., упрощенное цеховое устройство. Сущность его определяется по закону следующим образом: 1) занимающиеся мастерствами не разделяются на цехи; 2) вся совокупность лиц, производящих известные ремесла, образует одно ремесленное сословие, под начальством ремесленной управы; 3) упрощенное цеховое устройство допускает различие только между ремесленниками и работниками: здесь нет ни мастеров, ни подмастерьев, ни учеников. Ремесленники не имеют права называться мастерами.

Условия приобретения звания ремесленника или работника приблизительно те же самые, что и для приобретения звания мастера и подмастерья при полном цеховом устройстве, хотя и с некоторыми облегчениями*(874).

В существе, упрощенное цеховое устройство не представляет большого развития и распространения, хотя содержит в себе ту же самую мысль, как и общее устройство цехов, т. е. организацию разных ремесленных обществ, подчиненных, в видах ремесленной полиции, особому управлению, и имеющих вместе с тем исключительное право на производство ремесл в том округе, к которому они приписаны. В этом отношении наше цеховое устройство не отошло от времен Екатерины II и соответствует городским учреждениям Западной Европы во время их довольно сильного упадка.

Глава пятая. Законодательство по делам печати*(875)

А. Общие начала и история русской цензуры

_ 278. Под именем свободы печати, в обширном смысле, разумеется право беспрепятственного распространения своих мнений различными механическими способами, под условием ответственности за злоупотребления. К числу таких способов относятся печать и литография. Но мысль может быть выражена не только в форме произведения письменного, но и в форме художественного произведения, напр. картины, которая может быть воспроизведена в гравюре, фотографии и т. д. Все эти виды воспроизведения и распространения идей и мнений, в форме произведений художественных, музыкальных и письменных или печатных, издавна, как в Западной Европе, так, и у нас, подчинялись различным условиям и правилам. Для освещения ныне действующих в России правил по делам печати необходимо: 1) изложить некоторые общие научные начала и представить, для сравнения, некоторые постановления иностранных законодательств, касающиеся данного вопроса, и 2) рассмотреть развитие наших цензурных постановлений путем историческим.

_ 279. Логическим последствием выставленного выше определения свободы печати является то начало, что отношение государства к произведениям человеческой мысли, о которых идет речь, должно быть чисто отрицательным. Каждый может беспрепятственно распространять свои мнения до тех пор, пока не совершит какого-либо преступления или проступка, какие только могут быть совершены путем печати. Сюда относятся оскорбления чьей-либо чести, непосредственное воззвание к беспорядкам и т. п. действия, прямо предусмотренные уголовным законом. Решение вопроса о преступности известного произведения должно принадлежать суду.

Отсюда видно, что в последнем своем развитии понятие свободы слова предполагает систему карательной цензуры, применяемой судами. Но история законодательства по делам печати представляет различные ступени. Первоначальное отношение государства к этому вопросу выразилось в форме предварительной цензуры. Последняя не признает указанных выше начал. Она требует, чтобы каждое печатное произведение выходило в свет не иначе как по предварительном одобрении надлежащей цензурной власти. После отмены предварительной цензуры в большинстве западноевропейских государств возникли новые формы ограничения свободы печатного слова. Преимущественное внимание полицейского законодательства было обращено на периодическую печать, ввиду того, что путем таких изданий можно, как говорили, "распространять в обществе известные вредные направления", с которыми правительства считали долгом вести борьбу. Стеснительные условия, в которые была поставлена печать, выразились, во-первых, в системе так называемых концессий, в силу которой никто не мог открыть заведения, предназначенного к воспроизведению тем или другим путем печатных сочинений без предварительного разрешения правительственной власти. Таким образом, типографии и литографии были подчинены условиям предварительного разрешения, за которым, кроме того, следовал еще особый полицейский надзор. Та же самая система была применена к изданиям журналов и газет; никто не мог основать периодического издания без предварительного разрешения. Во-вторых, для ограничения числа лиц, которые могли бы основать периодическое издание, а также для обеспечения возможности взыскания штрафов, которые будут налагаться судами, требовалось, чтобы каждый издатель журнала или газеты внес известную сумму залога*(876). Затем следовали еще и другие ограничения, как-то: штемпельная пошлина с каждого экземпляра периодического издания и т. д. Во Франции ко всем этим условиям присоединилось еще одно. Сохраняя сущность карательной цензуры, т. е. признавая тот принцип, что ни одно произведение печати не должно подлежать предварительному просмотру прежде напечатания, под условием последующей ответственности за злоупотребления, система Наполеона III, отмененная в 1868 г., основала, кроме того, иной способ взыскания. Рядом с карательною властью, предоставленной судам, она установила систему административных кар, которые, по употребительности своей, совершенно вытеснили случаи привлечения, в особенности журналистики, к суду*(877).

В Западной Европе постепенно отменялись эти ограничения. Много таких льгот принес и германский имперский закон, вотированный в начале 1874 г.*(878).

_ 280. История русской печати и вместе с тем история русской цензуры нераздельно связаны между собой. Л. Штейн, в своем "Die Verwaltungslehre", делает различение между цензурой духовной и светской. Он доказывает, что первые ограничения свободы печати вышли от духовного управления и что цензура, даже после принятия ее в заведывание светской власти, долгое время еще служила интересам церковным, т. е. преследовала так называемые еретические сочинения. Произведения же светской печати первоначально оставались свободными. На основании внешних фактов можно бы применить это же начало и к истории нашей цензуры. Именно из того, что первые ограничения печати явились в России в области литературы церковной, можно вывести заключение, что и у нас цензура развивалась по тем же самым началам, как и в Западной Европе. Но это было бы заблуждением. Действительно, в России цензура установилась первоначально в области законодательства церковного, но это произошло единственно потому, что у нас не было другой литературы, кроме литературы духовной. При слабом развитии грамотности до Петра Великого не могло быть и речи о произведениях светской печати, которые надо было бы подчинять какому-либо надзору. Там, где произведения печати явились, именно в области церковной, они и были подчинены цензуре. Притом необходимо заметить, что в России первоначально даже светские произведения печатались в синодальных типографиях. До Екатерины II у нас не было ни одной частной типографии. Типографии существовали при Синоде, впоследствии при академии наук, при сенате и некоторых монастырях. Таким образом, задача цензуры была немногосложна.

Первое официальное известие об учреждении некоторого цензурного надзора явилось в 1720 г., по совершенно частному случаю. До сведения Синода и государя дошло, что в Киево-Печерской лавре и черниговских монастырях печатаются книги, не согласные с теми, которые издаются под ведением духовной коллегии*(879). Ради этого было предписано те книги исправить, "а других никаких книг, ни прежних, ни новых изданий, не объявя об оных в духовной коллегии и не взяв от оной дозволения, в тех монастырях не печатать"...

В духовном регламенте явилось уже общее постановление, делавшее из Синода некоторую цензурную инстанцию, которая должна рассматривать, прежде выхода в свет, все богословские сочинения*(880). Это же начало подтверждено Екатериной I в 1726 г.*(881).

При Петре II оно подтвердилось еще с большею силою.

Из указа, сюда относящегося, видно, что в России в то время не было ни одной частной типографии. Из казенных типографий, существовавших в Петербурге, оставлены только две: одна при сенате, для печатания указов, другая при академии; она должна была печатать переведенные с иностранных языков исторические сочинения, но не иначе как с апробацией Синода. Все остальные типографии, бывшие при Синоде и Александро-Невском монастыре, велено "перевесть в Москву со всеми инструментами и печатать только одне церковные книги, как издревле бывало, в одном месте на Москве, под ведением синодским, и чтоб никаких в печатании тех книг погрешений и противности, как закону, так и церкви, быть не могло того Синоду по должности своего звания смотреть прилежно"*(882).

Первым чисто светским изданием в России были академические ведомости, издававшиеся при Академии наук. Первоначально академии дано было право печатать их под собственной своей цензурой. Но в царствование Елизаветы Петровны издание российских ведомостей поставлено под надзор сенатской конторы*(883).

До царствования Екатерины II мы не видим особенного развития цензуры, вероятно потому, что в то время не печаталось в большом количестве книг и не существовало вольных типографий. Поэтому меры цензуры направлялись против привоза некоторых иностранных сочинений и на истребление вредных русских книг, привезенных из заграницы*(884).

_ 281. Эти разрозненные меры приводятся в систему в царствование Екатерины II. В это же время учреждаются у нас и вольные (частные) типографии. Первая вольная типография в России основана Гартунгом в 1771 г. Ему дана привилегия печатать книги только на иностранных языках и с тем, чтобы в них не было ничего противного правилам веры, правительству и добрым нравам. Поэтому он должен был печатать сочинения, освидетельствованные правительственной властью и дозволенные к печати. Затем, на всех книгах, выходящих из его типографии, должно быть означено: "Печатано в вольной Гартунговой типографии"*(885).

В 1776 г., августа 22-го, дана подобная же привилегия иностранцам Вейтбрехту и Шнору; им дозволено печатать книги на всех языках, под указанными выше условиями*(886).

Вообще, фактически в течение большей половины царствования императрицы Екатерины II печать находилась в очень благоприятных условиях. Особенно выгодное положение создано для нее указом 1783 г., не только хорошим для того времени, но, можно сказать, смелым, потому что в нем до известной степени выражены такие начала, которые в европейских государствах осуществлены лишь в последнее время. Указ этот содержит в себе дозволение во всех городах и столицах заводить типографии и печатать книги на русском и иностранных языках. Это дозволение дано всем лицам, которые бы пожелали учредить типографии и т. п. заведения. Превосходство начал, выраженных в указе 1783 г., заключается именно в том, что открытие типографий подведено под общие условия учреждения фабрик и ремесленных заведений, т. е. дозволено заводить их без предварительного разрешения правительства, но с уведомлением управы благочиния об открытии. На управу благочиния возложена обязанность свидетельствовать книги прежде их печатания.

Разрешение открывать вольные типографии послужило благоприятным толчком к развитию нашего просвещения. В те 13 лет, пока действовал Указ 1783 г., у нас вышло чрезвычайно много полезных книг (Новиков). События Французской революции неблагоприятно отозвались в России. Должно сказать, впрочем, что императрица уступила всеобщему реакционному движению, начавшемуся тогда в Европе, только незадолго до своей смерти. Она скончалась 6 ноября 1796 г., а 16 сентября 1796 г. издан был временный указ сенату, ограничивший свободу печати. Частные типографии упразднены во всех городах за весьма немногими исключениями. В Петербурге, Москве, Риге, Одессе и при Радзивиловской таможне учреждены особые цензурные начальства из одного духовного и двух светских особ. Книги не могли издаваться иначе как с дозволения цензуры. Последняя должна была следить за сочинениями, как выходящими в России, так и привозимыми из заграницы.

В короткое царствование императора Павла эти меры еще более усилились. Они отменены в 1802 г., 9 февраля*(887). Император Александр I дозволил открывать вольные типографии на началах указа 1783 г., причем обязанность просматривать печатные книги была возложена на губернаторов. Эти начала действовали, однако, недолго. Уже в 1803 г. возникла мысль об учреждении цензуры, которая и вводится вместе с университетскими уставами. С этого времени начинает определяться то начало, что цензура должна принадлежать министерству народного просвещения*(888). Но, несмотря на сосредоточение цензуры в университетах, от времени до времени учреждались особые цензурные управления. После 1815 г., под влиянием начавшейся во всей Европе реакции, явилось сильное ограничение свободы русской печати, в особенности же под управлением министра народного просвещения Шишкова*(889).

_ 282. Обстоятельства, при которых вступил на престол император Николай 1, конечно, не могли расположить к дарованию льгот печати. Под влиянием идей, господствовавших в то время во всей континентальной Европе, и специально событий 14 декабря 1825 г., издан был цензурный устав 10 июня 1826 г.*(890), воспроизводящий во всей чистоте идею предварительной цензуры. На основании устава, "цель учреждения цензуры состоит в том, чтобы произведениям словесности, наук и искусств, при издании их в свет посредством книгопечатания, гравирования и литографии, дать полезное или, по крайней мере, безвредное для блага отечества направление"*(891). Следовательно, цензура учреждена не только для противодействия положительно вредным направлениям, но и для некоторого воспитания общества.

Это прямо выражено в _ 3 устава: "Обязанность цензуры, при рассмотрении всех сих произведений, состоит в ограждении святыни, престола, установленных от него властей, законов отечественных, нравов и чести народной и личной от всякого, не только злонамеренного и преступного, но и неумышленного на них покушения".

Та же мысль выражена в постановлениях о верховном цензурном комитете, состоявшем из трех лиц: министра народного просвещения, министра внутренних дел и министра иностранных дел, "соответственно трем главным обязанностям комитета: 1) попечению о науке и воспитании юношества", 2) о правах и внутренней безопасности и 3) о направлении общественного мнения согласно с настоящими политическими обстоятельствами и видами правительства. Затем, в самых цензурных правилах до мельчайшей подробности определены обязанности цензора, именно с этой воспитательной, педагогической точки зрения*(892). Этот устав был несостоятелен в самом своем существе, и потому правительство обратилось к другим основаниям. В 1828 г., апреля 2-го, вышел новый устав о цензуре*(893). Здесь выражаются уже иные воззрения и явилась более правильная постановка вопроса.

Цензура иностранная и внутренняя цензура были соединены в одно управление. Общий принцип цензуры определен следующим образом:

"Цензура имеет обязанностью рассматривать произведения словесности, наук и искусств, назначаемые к изданию в свет внутри государства посредством напечатания, гравирования или литографии, а равно и привозимые из заграницы, и дозволять издание или продажу тех только из оных, кои в целом составе и в частях своих непротивны изложенным в следующем _ 3 общим правилам"*(894).

В _ 3 устава читаем:

"Произведения словесности, наук и искусств подвергаются запрещению цензуры: 1) когда в оных содержится что-либо клонящееся к поколебанию учения православной греко-российской церкви, ее преданий и обрядов, или вообще истин и догматов христианской веры; 2) когда в оных содержится что-либо нарушающее неприкосновенность верховной самодержавной власти, или уважение к императорскому дому, и что-либо противное коренным государственным постановлениям; 3) когда в оных оскорбляются добрые нравы и благопристойность; и 4) когда в оных оскорбляется честь какого-либо лица непристойными выражениями или предосудительным обнародованием того, что относится до его нравственности или домашней жизни, а тем более клеветою".

Таким образом, отношение цензурного устава 1828 г. к произведениям печати более отрицательное, чем какое существовало по уставу 1826 г. Он запрещает только пропускать те сочинения, которые подходят под какой-либо из пунктов _ 3. Далее, в нем ограждаются, насколько это возможно при системе предварительной цензуры, права сочинителей; указаны способы жалоб на цензоров. Притом самая деятельность цензоров не стеснена до такой степени, как по уставу 1826 г. Последний прямо определял, какие из сочинений могут быть разрешены к печати. Напротив, устав 1828 г. ограничивается лишь несколькими общими постановлениями по этому вопросу, применение которых ставится в зависимость от усмотрения цензоров.

Несмотря на все это, предварительная цензура, по самому существу своему зависимая от условий и направления времени, не могла отразиться благоприятно на развитии русской литературы. Поэтому в начале нынешнего царствования было приступлено к рассмотрению цензурного устава 1828 г., потерпевшего довольно значительные изменения. Самое существенное из них заключается в том, что цензура изъята из ведомства Министерства народного просвещения, с передачею ее в ведомство министерства внутренних дел*(895). Затем, все эти преобразования закончились изданием временных правил 6 апреля 1865 г.

Б. Действующее законодательство

_ 283. Закон 6 апреля 1865 г. не создал какой-либо общей системы по делам печати. Во-1-х, должно заметить, что правила 1865 г. изданы в виде временных, впредь до дальнейших указаний опыта, как сказано в высочайшем указе Правительствующему Сенату; во-2-х, они распространены лишь на некоторые издания и при некоторых условиях. Вследствие этого в России существует в настоящее время несколько систем, имеющих каждая самостоятельное значение.

Во-первых, осталось прежнее деление цензуры на светскую и духовную. Цензура духовная не изменила своего основания и до известной степени простирает свое действие даже на издания, подходящие под правила 1865 г. Затем, на прежнем же основании действует иностранная цензура, учрежденная для книг, привозимых из заграницы, хотя она и соединена с общим цензурным ведомством. Наконец, для весьма многих изданий оставлена система предварительной цензуры, в общих чертах согласная с началами цензурного устава 1828 г., но с известными дополнениями и изменениями, последовавшими в позднейшее время.

Таким образом, закон о печати 1865 г. установляет как бы некоторые изъятия из общего правила, распространяющиеся на издания как периодические, так и непериодические.

_ 284. По правилам 6-го апреля 1865 г., на основании высочайшего указа, данного сенату, от предварительной цензуры освобождены в обеих столицах все оригинальные сочинения, объемом не менее 10-печатных листов, и все переводы, объемом не менее 20-ти печатных листов. Выход их в свет обставлен следующими условиями: 1) на указанных сочинениях и переводах должны быть выставлены имя и адрес типографии, в которой они напечатаны*(896) 2) по окончании печатания они представляются в цензурный комитет за неделю до выхода в свет*(897). Этот срок установлен для того, чтобы дать цензорам время рассмотреть сочинение и, если оно будет признано вредным или несоответствующим цензурным правилам, доставить средства привлечения к ответственности виновных лиц.

Ответственность эта, по правилам 1865 г., согласно с общими началами карательной цензуры, т. е. за конфискацией книги, в случае усмотренного в ней злоупотребления, виновное лицо предается суду по правилам, выраженным в уставе о печати*(898). Но это основное начало видоизменено высочайше утвержденным 7 июня 1872 г. мнением Государственного совета. Государственный совет постановил следующее:

"Если распространение освобожденной от предварительной цензуры книги или номера повременного издания, выходящего без цензуры реже одного раза в неделю, министром внутренних дел признано будет особенно вредным, то он может, сделав распоряжение о предварительном задержании такого произведения, представить о воспрещении выпуска оного в свет на окончательное разрешение комитета министров"*(899).

По постановлению заключений по делам этого рода, комитету министров предоставлена исполнительная власть, т. е. эти заключения получают силу без утверждения императора.

Экземпляры вредного сочинения должны быть немедленно отобраны и уничтожены*(900). Затем, означенное мнение Государственного совета различает случаи вредного направления, обнаруженного в известном сочинении, от положительного преступления, совершенного путем печати. В 4-м пункте этого мнения говорится:

"Если в задержанном сочинении или номере повременного издания усматривается преступление, то, независимо от задержания экземпляров подобных изданий, может быть возбуждено судебное преследование виновных общеустановленным в законе порядком".

Таким образом, в силу закона 1872 г. ответственность по суду является исключением из общего правила, имеющим место в том случае, когда в книге будет найдено не только вредное направление, но и преступление.

Наше законодательство признает последовательную ответственность за злоупотребления печати. Прежде всего привлекается к суду сочинитель, если он не докажет, что книга его вышла в свет без его ведома и согласия. Затем, если автор произведения докажет это, или если имя и место жительства его неизвестны, или он выбывал за границу, тогда ответственность падает на издателя. Типограф или литограф подлежат ответственности в том случае, когда ни издатель, ни сочинитель не могут быть привлечены к суду по неизвестности их имен и места пребывания или вследствие отъезда из России. Наконец, книгопродавец призывается к суду в том случае, если на продаваемом экземпляре сочинения не выставлено имени и места жительства типографа или литографа*(901). Кроме сочинений и переводов указанного объема, от предварительной цензуры освобождаются повсеместно: 1) все правительственные издания; 2) все издания университетов, академий и судебных обществ и установлений. Все эти установления имеют свою внутреннюю цензуру, и им предоставлено право одобрять к печати сочинения, издаваемые на их счет и с чисто научною целью. Таким образом, означенные издания подвергаются предварительной цензуре тех ведомств, которые их выпускают в свет.

Повсеместно и совершенно освобождены от предварительной цензуры: все издания на древних классических языках и переводы с сих языков; чертежи, планы и карты, если они не имеют текста; музыкальные произведения при том же условии, визитные карточки, этикетки и т. п. произведения*(902).

_ 285. Под именем повременных изданий разумеются вообще: 1) газеты и журналы, выходящие в свет отдельными номерами, листами или книжками; 2) сборники или собрания новых оригинальных или переводных сочинений разных писателей, издаваемые под одним общим заглавием более чем два раза в год. Исключение отсюда составляют: 1) сборники напечатанных прежде сочинений, напр. хрестоматии; 2) собрания исторических актов и 3) словари*(903).

Выход в свет повременных изданий обусловливается концессией. Начало концессии проведено в нашем законодательстве весьма последовательно и подробно. Во-первых, ни одно издание не может быть основано без разрешения министра внутренних дел. От министра зависит как дозволить выпуск в свет известное повременное издание, так и определить условия его издания, т. е. или без цензуры, или под условием предварительной цензуры*(904).

Во-вторых, каждое повременное издание должно иметь одного или нескольких ответственных редакторов, которые также должны быть утверждены министром внутренних дел*(905). Звание редактора не может быть возложено и затем сохранено в случае, если лицо, носящее или желающее его принять: 1) подвергнется лишению или ограничению прав состояния или отдаче под надзор полиции по судебному приговору; 2) лишится общей гражданской правоспособности вследствие каких-либо других причин; 3) выедет за границу без уведомления главного управления или не возвратится по приглашению управления или же другой власти*(906). Разрешение, выданное министром внутренних дел на право издания и право редакторства, не бессрочно. Оно сохраняет свою силу в течение годичного срока со дня выдачи его. После пропуска этого времени выданное разрешение теряет силу*(907). Если повременное издание выходило некоторое время, но потом приостановилось и приостановка эта продолжалась более года, тогда на возобновление издания требуется новое разрешение. В случае перехода повременного издания от одного. издателя к другому главное управление должно быть о том своевременно уведомлено за подписью прежнего и нового издателей. Но на перемену редактора испрашивается разрешение порядком, указанным выше*(908).

Второе условие для повременных изданий, выходящих без цензуры, есть представление залога*(909).

"Залог ответствует за денежные взыскания, налагаемые на повременное издание"*(910). Такова официальная цель установления системы залогов. Залог вносится в следующих размерах: а) для ежедневной газеты, или выходящей в свет не менее шести раз в неделю - 5000 рубл.; б) для прочих повременных изданий - 2500 р.*(911).

Обязанность представления залога лежит только на повременных изданиях, желающих выходить без предварительной цензуры. Поэтому от нее освобождаются: 1) издания, выходящие с разрешения цензуры, 2) все те, содержание которых будут чисто ученое, хозяйственное или техническое; 3) издания правительственные, университетов, академий и ученых обществ и установлений*(912).

Для осуществления надзора за повременными изданиями, выходящими без предварительной цензуры, требуется, чтобы на каждом номере газеты, на каждой книжке журнала или на каждом выпуске сборника должны быть означены имена издателя, ответственного редактора и типографии и подписная цена; если же издание выходит с предварительной цензурой, то и цензурное дозволение*(913). Кроме того, издатели повременных изданий обязываются представить их в цензурные комитеты в следующие сроки: а) экземпляры каждого номера газеты и вообще издания, выходящего не менее одного раза в неделю, одновременно с приступом к окончательному печатанию того номера; б) экземпляры каждого выпуска издания, выходящего в свет реже одного раза в неделю, не позже как за четыре дня до рассылки подписчикам или выпуска в продажу*(914).

_ 286. Для изданий, выходящих без предварительной цензуры, установлена особая карательная система, которую можно назвать смешанной. Под понятие злоупотребления свободою печати в широком смысле подходят не только преступления, совершаемые путем печатного слова, но и так называемое "вредное направление", т. е. действие, которое не заключает в себе определенных признаков преступления, действие, сущность которого обнаруживается из сопоставления отдельных мест книги и общего ее духа. Такое широкое толкование злоупотребления, по делам печати, ведет за собой логически два рода карательных мер: 1) ответственностью по суду, если сочинение содержит в себе признаки преступного действия, и 2) административную расправу, применяемую к "вредным направлениям".

В этом духе карательная система была развита во Франции законодательством Наполеона III*(915). В других государствах Европы она существовала очень короткое время*(916). Та же самая система развита в России по правилам 1865 г.

На основании этих правил, суду подлежат те произведения печати, которые содержат в себе точные признаки преступления, предусмотренные как во временных правилах 1865 г.*(917), так и в уложении о наказаниях*(918).

Самая главная административная кара по закону 1865 г. есть временное закрытие периодического издания. Эта мера может быть предпринята министром внутр. дел на основании мнения совета главного управления по делам печати. Для того, чтобы сообщить этим закрытиям легальную форму, законодательство обставляет их следующими условиями: 1) министру внутренних дел предоставлено право закрыть издание не прежде как после трех предостережений, данных повременному изданию; 2) в каждом из предостережений должна быть указана статья, подавшая к тому повод; 3) третье предостережение ipso jure влечет за собой закрытие издания на срок, который будет указан министром внутренних дел, но не свыше 6 месяцев*(919). Это правило распространяется и на повременные издания, арендуемые у правительственных или ученых учреждений*(920).

Издания, подвергшиеся предостережению, обязаны напечатать его в ближайшем номере, вышедшем после того, под страхом штрафа в 25 руб. за каждый номер, коих издание выходит более одного раза в месяц, и в 100 p., когда оно выходит раз в месяц и реже.

По истечении срока закрытия издание может быть возобновлено. Но если министр внутренних дел найдет издание особенно вредным, то может войти с представлением о совершенном прекращении его в 1-й департамент Правительствующего Сената. Прекращенное таким образом издание может быть возобновлено не иначе как с особого разрешения министра внутренних дел*(921).

Последующие узаконения предоставили административной власти принимать еще следующие меры. Министр внутренних дел может воспретить продажу отдельных номеров газеты на срок, который будет найден нужным, и без объяснения мотивов этой меры*(922). Затем, отдельные номера каждого журнала и газеты могут быть конфискованы и уничтожены на основании заключения комитета министров*(923).

_ 287. Кроме того, периодические издания подвергаются отдельным ограничительным условиям. Во-первых, в случае появления в журнале или газете ложного известия о каких-либо правительственных действиях, "всякое повременное издание обязано поместить безотлагательно и безденежно, без всяких изменений и примечаний в тексте и без всяких в том же самом номере возражений, сообщенное ему от правительства официальное опровержение или исправление обнародованного тем изданием известия"*(924). То же право принадлежит и частному лицу, если о нем напечатан какой-либо несправедливый слух; но возражение его в этом случае не должно превышать более чем в два раза появившуюся ложную заметку. Возражения должны быть подписаны защищающимся и напечатаны без всяких замечаний и поправок*(925).

Затем, с 1873 г., июня 16-го, периодические издания ограничены в том отношении, что правительству дано право воспрещать обнародование известных слухов и обсуждение известных вопросов в каких-либо чрезвычайных обстоятельствах, когда это может быть признано вредным ввиду дипломатических или политических соображений.

Наконец, некоторые известия, печатающиеся в повременных изданиях, хотя и освобожденных от предварительной цензуры, подчинены предварительному разрешению. Таковы известия, касающиеся особ царского дома, придворных торжеств, съездов и т. п. Они печатаются не иначе, как с разрешения министра Императорского Двора (высоч. пов. 28 апр. 1870 г.). Известия о путешествиях высочайших особ разрешаются к печати местными губернскими начальствами.

_ 288. Все издания, не подходящие под правила, изображенные в высочайшем указе сенату 1865 г., подлежат рассмотрению предварительной цензуры*(926).

Рассмотрению комитетов и отдельных цензоров внутренней светской цензуры подлежат все произведения словесности, наук и искусств, печатаемые внутри государства на русском и иностранных языках, за исключением статей и сочинений духовного содержания. При рассмотрении этих произведений цензура руководствуется чисто отрицательными правилами. Она должна смотреть, чтобы в сочинениях, издаваемых в свет, не было ничего противного началам, указанным в цензурном уставе. На основании 10 ст. этого уст., "во всех вообще произведениях печати цензура не допускает нарушения должного уважения к учению и обрядам христианских исповеданий, охраняет неприкосновенность верховной власти и ее атрибутов, уважение к особам царствующего дома, непоколебимость основных законов, народную нравственность, честь и домашнюю жизнь каждого".

Цензура не допускает к печати также сочинений и статей, излагающих "вредные учения социализма и коммунизма, клонящиеся к потрясению или ниспровержению существующего порядка и к водворению анархии"*(927). Затем, под влиянием закона о печати 1865 г., новые цензурные правила довольно подробно определяют границы, в которых сочинители могут обсуждать различные предметы государственного устройства и управления. "При рассмотрении статей, в которых обсуживаются как отдельные законы и целые законодательства, так и распубликованные правительственные распоряжения, цензура наблюдает, чтобы в них не заключались возбуждения к неповиновению законам, не оспаривалась обязательная их сила и не заключались выражения, оскорбительные для установленных властей"*(928). В этих пределах допускается обсуждение законодательства не только в отдельных его частях, но и в целом объеме. Далее, цензура не допускает к печати статей, в которых "возбуждается неприязнь и ненависть одного сословия к другому, и в которых заключаются оскорбительные насмешки над целым сословием и должностями правительственными и общественными".

Вместе с тем авторам дается некоторая возможность отстаивать свои сочинения, делать различные замечания, принимаемые в соображение цензурой.

Рукопись и книга считаются одобренными, когда на них находится разрешительная подпись цензора: "Дозволено цензурой, такого-то числа, месяца и года". Это разрешение остается действительным для однотомных сочинений в течение года, двутомных - двух лет и для сочинений более обширных в продолжение 3-х лет.

_ 289. Рассмотрению комитетов внутренней духовной цензуры подлежат все вообще сочинения и переводы, на русском и славянском языках, духовного содержания. Духовная цензура рассматривает их на основании особых и притом более строгих правил, чем постановления о светской цензуре. Запрещению ее подлежат не только сочинения, прямо противные началам христианства, догматам его, основаниям государственного устройства и т. д., но она не одобряет к напечатанию "сочинения большие или малые, с большими недостатками в основательности мыслей, чистоте христианских чувств, доброте слога, ясности и правильности изложения". Переводы вообще не одобряются по важным недостаткам изложения, как-то: "темноте, погрешностям, нечистоте языка и безрассудным опущениям, нарушающим связь сочинения".

Духовная цензура имеет довольно близкое отношение к сочинениям светским, издаваемым непериодически и периодически и выходящим в свет без предварительной цензуры, потому что на основании высочайшего указа, данного Сенату 6 апреля 1865 г., все сочинения, переводы и издания, а также места в них, подходящие под понятие рассуждения духовного характера, подлежат духовной цензуре. Смысл этого законоположения заключается в том, что рассмотрению духовной цензуры подлежат книги собственно духовного содержания и сочинения, относящиеся к нравственности, но заключающие в себе места совершенно духовного содержания. Что же касается книг, которые прежде подлежали светской цензуре, но в случае сомнения ее могли возбудить сношение с духовною цензурою, то такие книги не должны быть причисляемы к изъятым из действия означенного законоположения; равным образом и сочинения, переводы и издания, в которых заключаются места, требующие разрешения духовной цензуры, подлежат предварительному цензурованию только в этих местах, а не в целом составе или объеме издания. Следовательно, если в означенных сочинениях и переводах встретятся места, касающиеся церковного служения, жизнеописания святых, изъяснения Святого писания, изложения истин, относящихся к основаниям христианской веры, равно догматов православной церкви и предметов церковного управления, то места эти подлежат рассмотрению духовной цензуры*(929).

_ 290. Рассмотрению комитета иностранной цензуры, который состоит при главном управлении по делам печати, подлежат все выписываемые из заграницы книги, гравюры, карты, планы, ландкарты, ноты с словами, кем бы они ни выписывались, как казенными местами, так и книгопродавцами и частными лицами. Она дозволяет к обращению в целом составе или с исключением некоторых мест те сочинения, которые не противны началам Св. Писания, нравственности, государственным законам и т. д.

Некоторым установлениям прямо дозволено получать произведения заграничной литературы без разрешения в цензурном комитете. Сюда относятся все университеты, Императорская академия наук, Пулковская обсерватория, военно-ученый комитет военного министерства, специальные классы Лазаревского института восточных языков в Москве, лицей цесаревича Николая в Москве и др. Затем, некоторым редакциям предоставляется выписывать без просмотра цензуры иностранные газеты для того, чтобы дать им возможность следить за событиями в иноземных государствах.

_ 291. По отношению к средствам механического воспроизведения художественных, словесных и т. п. произведений печати, следовательно типографиям, литографиям и словолитням, а также к средствам распространения печатных сочинений, т. е. к книжной торговле, наше законодательство держится того же начала концессий и надзора полиции. Желающие завести типографию, литографию, металлографию или другое подобное заведение для тиснения букв и изображений должны получить дозволение от главного местного начальства (генерал-губернатора, губернатора). При этом необходимо представить установленное промысловое свидетельство и затем указать размер скоропечатных машин и станков, какие предполагается завести в типографии или литографии. Разрешение это выдается по удостоверении в благонадежности просителя. Типография или литография, открытая без разрешения начальства, считается тайною, и виновные в открытии ее подвергаются штрафу не свыше 300 рублей, аресту не свыше 3-х месяцев или заключению в тюрьме. Означенное разрешение имеет силу в течение двух лет, после чего, если заведение не открыто, требуется новое разрешение.

Те же самые правила установлены относительно перехода типографии из одних рук в другие посредством передачи или наследства. Передача типографии, литографии или металлографии допускается не иначе как с разрешения того же начальства, которое дает дозволение на открытие их; получившие одно из этих заведений в наследство обязаны взять на себя разрешение. Если они не исполнят этого в течение полугодичного срока, то должны передать доставшиеся им заведения, на том же условии, кому-либо другому.

Правительство установляет особенный надзор за типографиями, литографиями и т. п. заведениями. Инспекторам типографий должны быть известны числа и размер скоропечатных машин и все шрифты, имеющиеся в типографии. Каждая типография должна иметь особую шнуровую книгу, скрепленную по листам в столице инспекторами, а в других городах особыми чиновниками, назначенными от губернатора; сюда записываются предназначаемые к печатанию работы. Поверка этих книг означенными лицами может быть произведена во всякое время. Обязанность доводить до сведения инспекторов книгопечатания об изменении числа машин и станков распространяется как на частные типографии, так и на присутственные места.

Типографии, литографии и металлографии, по отпечатании всякого издания, обязаны, до выпуска его в свет, представлять в местный цензурный комитет определенное цензурным уставом число экземпляров. От этого избавляются лишь объявления присутственных мест и произведения, имеющие предметом общежитейские и домашние потребности, как-то: свадебные и разные другие пригласительные билеты, визитные карточки, этикетки, прейскуранты, объявления о продаже вещей, о перемене квартиры и т. п. На каждом произведении, выходящем из типографии, должны быть означены имя и место жительства типографа, литографа или металлографа.

_ 292. Подобным же условиям подчинены словолитни и другие заведения, изготовляющие орудия печати, с тем только различием, что владельцы их не подчинены началам концессий в такой степени, как типографии, литографии и металлографии. "Дозволение на учреждение заведений, производящих и продающих принадлежности тиснения, дается на основании устава о промышленности фабричной и устава торгового и ремесленного всем лицам без различия, имеющим право заниматься торговлею и ремеслом"*(930). Деятельность этих заведений подчиняется некоторым правилам, установленным ввиду возможности наблюдения за шрифтами и машинами, расходящимися в империи. Каждое из заведений, производящее или продающее принадлежности тиснения, должно иметь шнуровую книгу, скрепленную по листам вышеозначенными чиновниками. В книгу вносится всякая продажа шрифта или машины, с означением имени, звания и места жительства покупателя. Печатные станки и шрифты могут быть продаваемы внутри империи только типографам; но шрифты могут приобретаться и лицами, получившими право иметь ручной станок, каковое право дается на основании концессии*(931). В случае привоза скоропечатных машин, печатных станков и шрифтов из заграницы, таможни должны сообщить об этом тем учреждениям, которые имеют надзор за печатным делом.

Книжная торговля подчинена общим началам концессии. Право заводить книжные магазины, лавки, библиотеки и кабинеты для чтения предоставляется частным лицам или обществам тем же порядком, который определен для открытия типографий, литографий и т. п. заведений. Лица, получившие право учредить книжные магазины, обязаны заявить, где будет помещаться их заведение и кто будет управлять им в качестве ответственного лица. Затем, им предоставляется продавать и выдавать для чтения только те книги, которые не запрещены цензурой.

Особым правилам подчиняется разносная продажа газет и всякого рода сочинений. В столицах она разрешается лишь некоторым лицам, по усмотрению градоначальника. Торгующие от них разносчики носят особые бляхи. Не получившим означенного разрешения торговля вразнос печатными произведениями воспрещается.

Глава шестая. О веротерпимости*(932)

_ 293. Понятие свободы совести или вероисповедания в полном своем составе заключает в себе следующие признаки: а) свободу публичного отправления богослужения по обрядам своей веры; б) свободу избрания вероисповедания; в) свободу проповеди с целью как обращения лица, принадлежащего к другому вероисповеданию, в свою веру, так и основания новой церкви, и г) возможность пользоваться всеми политическими и гражданскими правами, несмотря на принадлежность к той или другой церкви.

Таковы начала веротерпимости, выработанные общественным сознанием и теориею в разных государствах Европы, но осуществившиеся вполне далеко не во всех из них. Последние ограничения относительно свободы вероисповеданий в Германии, напр., отменены только по учреждении Северогерманского союза и затем Германской империи.

По русскому законодательству свобода веры предоставляется всем лицам, не принадлежащим к господствующей церкви, как природным подданным, так и принятым в подданство или временно в России пребывающим. Та же свобода предоставлена магометанам, евреям и язычникам*(933). Вопрос о пространстве веротерпимости по русскому праву должен быть рассмотрен на основании как исторических данных, так и существующих законоположений, рассеянных в разных местах Свода законов, улож. о наказаниях и т. д.

Первым из узаконений, предоставлявших свободу исповедания иноверцам, является Манифест Петра Великого 1721 г. Манифест этот приглашал пленных шведов на русскую службу, чтобы пополнить вакантные места по различным отраслям администрации, для которых Петр не имел своих людей. Приглашая этих лиц на службу, надо было дать им особенные льготы. Действительно, император обнадежил всех таковых подданных своею милостью и высокою протекцией, "что они, дети их и потомки в природной своей вере пребудут, собственные кирхи и пасторов содержать могут и все те привилегии получить имеют, которые мы прочим чужеземцам уже пожаловали, или вперед пожалуем"*(934). Указом 1735 г., февраля 22, разъяснено, что свобода веры, предоставленная иноверцам, означает только свободу отправления богослужения, но отнюдь не право проповеди с целью обращения русских подданных в свою веру*(935). Указ этот положил начала тому правилу, что только православная церковь пользуется правом обращать иноверных в христианство. В том же смысле начала веротерпимости выражены в жалованной грамоте СПб. римско-католической церкви 1769 г. и регламенте, данном той же церкви*(936), и подтверждены в 1782 г., января 17-го, при учреждении Могилевского римско-католического архиепископства*(937). В уставе благочиния 1782 г. говорится, что "управа благочиния не запрещает иноверцам, обитающим в городе, отправление их различных вер"*(938). Наконец, в 124 ст. городовой грамоты 1785 г. читаем: "Дозволяется иноверцам, иногородным и иностранным, свободное отправление веры, как от достойные памяти премудрых российских государей, предков наших, и нас самих уже установлено и подтверждено, да все народы, в России пребывающие, славят Бога всемогущего различными языками, по закону и исповеданию праотцев своих, благословляя царствование наше и моля Творца вселенной об умножении благоденствия и укрепления силы империи всероссийской"*(939). Все приведенные правила касались иноверцев, природных русских подданных и принятых в русское подданстве без перехода в православие; к последним относятся колонисты, которые, начиная с царствования Елизаветы Петровны, вызывались в Россию для заселения пустопорожних земель. Переселенцам гарантировалась свобода веры*(940). Наконец, иностранцы, состоящие в русской службе и временно пребывающие в России, также пользуются свободой отправления богослужения*(941).

_ 294. Таким образом, правила веротерпимости, как они выражены в русском законодательстве, сводятся в сущности к праву отправлять богослужение. Затем, свобода проповеди, свобода избрания веры и, наконец, различные права лиц, принадлежащих к разным исповеданиям, ограничиваются следующими началами.

По общему принципу, свобода проповеди, т. е. право обращения инославных в православие принадлежит исключительно православной церкви, как господствующей, следовательно привилегированной и пользующейся особенным покровительством в России*(942). Отсюда вытекает, во-первых, то последствие, что инославные не могут обращать в свою веру православных. Всякое отпадение от православия и отвлечение от него считаются преступлениями, против которых принимаются как предупредительные, так и карательные меры. Во-вторых, русское законодательство принимает под свою защиту вообще все христианские исповедания против вероисповеданий нехристианских. Совращение с христианства вообще и отступление от него признается также преступлением.

На основании 114 ст. Уст. о пред. и пресеч. прест., "иноверец, совративший кого-либо из других российских подданных в свою веру, каким бы образом, под каким бы образом и под каким бы предлогом сие ни было, к какой бы вере он сам и совращенный им ни принадлежали, взимается под стражу и отсылается вместе с совращенным к суду".

Факт возбуждения судебного преследования в данном случае показывает, что в нашем уголовном законодательстве должны быть определенные постановления, защищающие христианство вообще и православие в частности. Действительно, в Уложении о наказаниях, по изданию 1866 г., мы имеем ряд статей этого характера.

_ 295. Уголовное законодательство прежде всего предвидит внешние действия, направленные против христианской и православной веры, и затем действия субъективные.

К действиям первого рода относятся: 1) отвращение от христианского исповедания вообще в нехристианское*(943); 2) совращение православного в иное христианское, но неправославное исповедание*(944); 3) проповедь, направленная против православия*(945); 4) воспитание детей в нехристианской или неправославной вере со стороны лиц, на которых лежит прямая обязанность воспитывать их в православии или христианстве. В данном случае имеются в виду преимущественно дети, прижитые в так называемых смешанных браках. По закону, они должны быть воспитываемы в началах христианской веры*(946).

Ко второму разряду относятся отступления от православия и христианства. Они влекут за собой, во-1-х, ряд известных мер, направленных к тому, чтобы возвратить отступника в лоно церкви; во-2-х, невыгодные последствия в экономическом отношении (имущество совратившегося отдается в опеку и т. п.).

Сюда относятся: 1) отступление от православия или другого христианского исповедания в нехристианскую веру*(947); 2) отступление от православного в иное христианское вероисповедание*(948).

Означенные меры направлены главным образом к ограждению православия и христианства. Но, затем, переход из нехристианских исповеданий в христианство не возбраняется. Лица каких бы то ни было нехристианских исповеданий могут изменять свою веру по усмотрению.

_ 296. Начала господствующей церкви проводятся и в постановлениях нашего законодательства о браках. По ст. 85, 1 ч. X т. Св. зак., лица христианского исповедания не могут вступать в брак с нехристианами. Исключением пользуются лишь протестанты, которым дозволено вступать в брак с нехристианами, но не с язычниками. Если же кто-либо из лиц, принадлежащих к нехристианскому вероисповеданию, состоя уже в супружестве, перейдет в христианскую веру, в таком случае брак не расторгается*(949). При этом законодательство принимает различные меры к тому, чтобы сторона, оставшаяся в своей вере, не стесняла другую, обратившуюся в христианство. Далее, по общему правилу, в случае смешанных браков, т. е. православного с лицами каких-либо инославных вероисповеданий, дети должны быть воспитываемы в православии*(950). До 1721 г. у нас вовсе были запрещены браки христиан с неправославными, на основании постановления 6-го Вселенского собора. В 1721 г. пленные шведы, отправленные на службу в восточные губернии, обратились в берг-коллегию с прошением, чтобы им дозволено было жениться на православных. Жалкое положение шведов убедило берг-коллегию. Она вошла с представлением в синод, который и издал замечательный по своему времени указ. Синод очень верно ставит вопрос. Он говорит, что запрещение, наложенное 6-м Вселенским собором, основано на том предположении, что брак с еретичкою будет опасен для стороны, исповедующей православие, но если есть средство предупредить зло, в таком случае нечего бояться его. Ввиду этого изданы следующие постановления: 1) супруг, вступающий в брак с лицом православного исповедания, обязывается не совращать его с православия; 2) дети от такого брака должны быть воспитываемы в православной вере. Исключение сделано только для Финляндии*(951).

_ 297. Ограждая таким образом православие от внешних посягательств, закон охраняет его и от внутреннего распадения, т. е. порождения новых сект. Образование новых сект безусловно воспрещается.*(952). Но, как известно, в России существует целый ряд сект, до известной степени признанных и терпимых в государстве. Мы говорим об обширной массе русского народонаселения, принадлежащей к расколу. Говоря о расколе, необходимо коснуться последнего признака, входящего в полное понятие свободы вероисповедания, именно, что исповедание той или другой веры не влечет за собой никаких невыгодных юридических последствий для верующего. Наше законодательство не признает этого начала. Оно допускает равноправность в этом отношении только для известных исповеданий, преимущественно христианских, и установляет ряд невыгодных юридических последствий, во-1-х, для евреев, во-2-х, для раскольников. (О евреях см. в V отделе).

Под именем раскольников разумеется ряд сект, отлучившихся в свое время от православия, не признаваемых государством и отчасти нетерпимых. Мы не имеем здесь в виду такие секты, которые подлежат преследованию, напр. скопцов; преследования их обусловливаются не религиозною нетерпимостью, но общими полицейскими соображениями В данном случае речь идет о юридическом положении раскольников. В ст. 60 Уст. о пред. и пресеч. прест. читаем:

"Раскольники не преследуются за мнения их о вере; но запрещается им совращать и склонять кого-либо в раскол свой под каким бы то видом ни было"*(953). Затем, раскольники не пользуются правом публичного отправления их богослужения*(954). Им запрещено строить церкви, заводить скиты, а существующие даже чинить*(955), а равно издавать какие-либо книги, по которым совершаются их обряды*(956). С принадлежностью к расколу связан ряд невыгодных последствий. В прежнее время положение раскольников было в высшей степени тяжело. Во-1-х, они не пользовались семейственным правом, браки их не признавались законными, потому что, с точки зрения нашего законодательства, брак есть таинство, совершаемое признанною церковью, к которой не принадлежали раскольники; дети их были незаконнорожденными. Во-2-х. с принадлежностью к расколу связывались известные невыгодные последствия и в общественном отношении, напр. при занятии общественных должностей. Первое из этих ограничений в настоящее время в значительной степени утратило свое значение вследствие вышедшего, 15 октября 1874 г., законоположения об установлении метрических книг для записки браков, рождения и смерти раскольников*(957).

Особенность нового закона заключается в том, что по отношению к раскольникам ведение всех метрических книг передано из духовного ведомства в гражданское, иначе говоря, для раскольников введен так называемый гражданский брак.

"Браки раскольников приобретают в гражданском отношении, через записание в установленные для сего особые метрические книги, силу и последствия законного брака"*(958).

Означенный закон распространяется: 1) на лиц, которые рождены в расколе, существовавшем и признанном в государстве до издания новых правил; 2) условия заключения брака между раскольниками определяются по началам общегражданского брака, заимствованным из канонических правил.

"Воспрещаются и не подлежат записи в метрические книги такие браки раскольников, кои возбранены законами гражданскими (т. X ч. 1, ст. 3, 4, 5, 12 по прод. 1863 г., 20, 21 и 23)"*(959). Все эти статьи имеют общегражданское значение (запрещают, напр., заключение брака с сумасшедшими, при живой жене и т. д.). Здесь же упоминается 23 ст., запрещающая вступление в супружество в близких степенях родства и свойства; она заимствована из канонических правил, а потому довольно трудно определить, в какой степени она применяется к раскольникам, какими степенями считать свойство для раскольников.

Дети раскольников подлежат записи в метрическую книгу в таком только случае, если брак их родителей записан в такой книге. Но те из них, которые рождены от раскольнических браков до издания рассматриваемого закона, также в течение первых двух лет после издания его могут быть записываемы в метрическую книгу и в том случае, когда родились прежде записи брака их родителей, если происхождение их от брачного союза, впоследствии записанного, равно как время их рождения, будут удостоверены не менее как двумя свидетелями*(960).

Записанные в метрической книге дети раскольников признаются законными*(961).

Метрические книги ведутся в городах и уездах местными полицейскими управлениями, а в столицах - участковыми и частными приставами, по формам, утвержденным министром внутренних дел*(962).

Введение означенного закона, хотя действие его довольно ограниченно, в высшей степени благотворно. Он представляет первый шаг к признанию раскола, сообщает доселе бесправной массе народонаселения, по крайней мере, некоторые гражданские права. Общественные права раскольников по участию их в выборном управлении будут изложены во второй части курса.