А. Общие начала

_ 82. При разрешении вопроса о действии закона во времени, т. е. при определении того момента, с которого должно начаться применение закона, надо иметь в виду то общее юридическое правило, что обнародование законов есть существенное условие их общеобязательной силы, что, следовательно, воля государственной власти становится обязательной с того момента, как она проявилась в форме закона, обнародованного во всеобщее сведение*(187). Отсюда понятно, что законы действуют только на будущее время. Никакой закон не имеет обратного действия, т. е. никакой новый закон не может быть применяем к фактам и деяниям, совершившимся до его обнародования. Для уразумения силы этого правила необходимо более подробно определить его содержание.

_ 88. Если бы речь шла о физическом действии, о материальном видоизменении совершившихся фактов, то, конечно, не было бы необходимости защищать неприкосновенность прошедшего. Закон не создает фактов и действий, он определяет только их юридические последствия, и в этом отношении вопрос о действии закона во времени является вопросом юридическим. Для юриста приведенная выше формула переводится следующим образом:

"Каждый факт и каждое деяние могут иметь только те юридические последствия, какие установлены законом, действовавшим в момент их совершения. Новый закон не может сообщить им других юридических последствий, и в этом смысле он не имеет обратной силы".

_ 84. Но это правило не имеет значения только логического принципа. Надо определить еще тот реальный интерес, который прикрывается этим правилом. Необходимость определить момент, с которого начинается действие закона, может возникнуть из рассмотрения условий, определяющих отношение государства к отдельной личности; государство может видоизменять свой собственный строй, свою организацию совершенно свободно, без всяких стеснений; законы, определяющие устройство органов государственной власти, порядок их деятельности и т. д., может поражать все наличные факты, не вызывая необходимости каких бы то ни было гарантий с точки зрения личных прав*(188). Правило о необратном действии закона имеет в виду юридические последствия действий, совершенных отдельным лицом, и фактов, к нему относящихся.

Каждое действие, совершаемое человеком, и каждый факт, относящийся к его личности, может иметь последствия двоякого рода:

1) Они являются основаниями и условиями приобретения различных прав.

2) Действия человека, направленные против существующего порядка, являются поводами к привлечению его к ответственности.

Поэтому каждый имеет пред собою законы двоякого рода.

Одни определяют условия и формы, при которых различные права могут быть им усвоены, т. е. сделаться его частною принадлежностью.

Другие определяют меру его свободы отрицательно, указывая меру дозволенного и недозволенного. Вся деятельность человека направляется этими нормами; они подчиняют себе его волю. Но из самого факта подчинения существующим законам для каждого отдельного человека возникает, по отношению к государству, право знать и предвидеть, какие юридические последствия соединяются с определенными действиями или фактами. Гражданин должен быть уверен, что определенное его действие повлечет за собой данные последствия и что, наоборот, никаких других последствий его действия иметь не будут. Отсутствие этой уверенности сделало бы бесполезным самое существование закона, уничтожило бы самый принцип законности и отдало бы гражданина на жертву произвола.

_ 85. Таким образом, мы имеем пред собою принцип, определяющий смысл правила о необратном действии закона и дающий ему безусловную силу. Он возникает из условий, определяющих отношение личности к государству. Он выражается в требовании неприкосновенности законно приобретенных прав и ненаказуемости деяний, в данное время не предусмотренных уголовным законом. Этим самым принципом и ограничивается действие правила о необратной силе закона. Поскольку это правило выражается в принципе неприкосновенности личной и приобретенных прав, постольку оно безусловно. Но затем закон, которым не поражается никакое личное право, закон, применение которого не влечет за собой вредных юридических последствий для личности, может иметь обратное действие, не нарушая общего правила. В данном случае мы не будем иметь исключения из общего правила, потому что оно не противоречит указанному нами принципу. Так, напр., по общепризнанному юридическому правилу или, вернее, обычаю, новый уголовный закон, определяющий более легкую меру наказания сравнительно с прежним, получает обратную силу, т. е. применяется к фактам, совершенным до его обнародования. Обратное действие более мягких уголовных законов не составляет исключения из общего правила. Оно скорее подтверждает это правило. Смягчение новых законов составляет ограничение не личных прав человека, но карательной власти государства. Из него не только не вытекают какие-либо невыгодные последствия для отдельной личности, но, напротив, гражданин приобретает гораздо более выгод в общежитии. Вот почему все иностранные законодательства выражают правила о необратном действии закона категорически, абсолютно, хотя практика каждого государства знает случаи действия законов, обыкновенно называемого "обратным"*(189). Границы и условия применения этого общего правила видоизменяются в различных областях прав, сообразно их природе.

_ 86. Принцип, указанный выше, нагляднее всего применяется к области права уголовного, в том смысле, что в этой сфере наиболее легко определить, что должно быть названо обратным действием законов.

Общая формула о действии законов по времени на языке криминалистов выражается так: "Закон не применяется к человеческим действиям, совершенным до его обнародования". Эта формула имеет в виду судьбу самых деяний человека, поскольку они могут подпасть под действие данного уголовного закона. Напротив, на языке цивилистов данная формула переводится следующим образом: "Закон не поражает прав, приобретенных на основании прежнего закона".

Различие этих двух формул очевидно. Первая прикрывает только известные действия человека, независимо от других соображений. Вторая имеет в виду юридические последствия не только действий, но и известных фактов, являющихся наравне с действиями, условиями и основаниями приобретения прав. Затем, формула цивилистов прикрывает эти действия и факты не для них самих. Они защищаются ради возникающих из них прав, которые продолжают свое существование независимо от данных им оснований.

Вот почему в этой области гораздо труднее определить, что должно считать обратным действием закона, чем в области права уголовного. Деяние, рассматриваемое криминалистом, есть, по существу своему, конкретный и преходящий случай, вполне совпадающий с моментом господства данного закона и не переходящий под господство другого. Напротив, приобретенное право есть явление длящееся, и потому переходящее из того момента, когда оно возникло из прошедшего действия или факта, в тот, когда явился новый закон, видоизменяющий юридические отношения. Какая судьба ожидает это право? Возьмет ли его новый закон под свою охрану, как сделал это прежний? Неудивительно поэтому, что между современными криминалистами не существует почти споров относительно обратного действия законов, тогда как относительно приобретенных гражданских прав существуют самые разноречивые мнения, начиная от ультраконсервативного мнения Шталя*(190) до воззрений Лассаля*(191). Мы рассмотрим каждую из этих формул отдельно.

_ 87. Отношение уголовного закона к воле отдельного человека определить нетрудно. Гражданин вправе видеть меру дозволенного и недозволенного в действующем законодательстве. Ни одно действие, совершенное им, не может быть сделано преступлением ex post facto, т. е. после его совершения. Nullum crimen sine lege. Для того чтобы человек не считал себя вправе совершать известные действия, закон должен предварительно воспретить их под страхом наказания. Moneat lex priusquam feriat. Каждый имеет право считать дозволенным то, что не запрещено законом: permissum videtur id omne quod non reperitur prohibitum. То же должно сказать и относительно законов, установляющих более суровое сравнительно с прежним временем наказание. Обратная сила закона в области уголовного права состояла бы, следовательно, в сообщении невыгодных или более невыгодных последствий таким действиям, которые или были совершены до его обнародования, или вовсе не были предусмотрены прежним законом, или облагались более мягкими наказаниями. Поэтому не может иметь обратной силы закон, увеличивающий число недозволенных действий или облагающий их более строгими наказаниями. Вот правило безусловное или рассматриваемое в качестве безусловного.

Но оно содержит в себе и ограничение правила о необратном действии закона в пользу более мягких, сравнительно с прежним временем, законов. Здесь мы должны решить вопрос: можно ли признать за государством юридическую обязанность давать обратную силу таким новым законам? Может ли гражданин, совершивший деяние, воспрещенное прежним законом, требовать, чтобы к нему был применен новый, более выгодный закон? Этот вопрос не разрешается положительно ни одним криминалистом, т. е. ни один из них не в состоянии дать обратному действию таких законов строго юридического основания, хотя огромное большинство склоняется к тому, что подобное применение таких законов есть требование правды. Оправдывая свое требование, они обыкновенно принуждены возвыситься в область нравственно-политических соображений, апеллировать от требований юридической справедливости к началам правды*(192).

_ 88. Вопрос о действии новых гражданских законов, по теории, установленной Савиньи и развитой довольно согласно с положениями последнего Лассалем, разрешается по содержанию этих законов, т. е. согласно природе изменений, производимых ими в юридическом быте.

В области гражданского права возможны видоизменения двоякого рода. Во-первых, новый закон, оставляя неприкосновенным данный институт гражданского права в целом и частях, видоизменяет, однако, способ приобретения отдельными лицами прав, основанных на этом институте*(193). Во-вторых, закон может видоизменить содержание данного института, вовсе отменить его существование, если того потребуют культурные и политические условия времени*(194). а) Законы первого порядка не поражают прав, приобретенных на основании условий, установленных прежним законом. Предполагая, что государство вообще признает существование известной категории прав, известного юридического института, - оно не может поразить этого права в его конкретном бытии, в форме индивидуально усвоенного права, посредством изменения условий его приобретения*(195). Но неприкосновенность приобретенного права, или осуществленной правоспособности не касается правоспособности вообще. Действие закона, видоизменяющего условия правоспособности, распространяется на всех лиц, не успевших осуществить ее до его обнародования. Государство, по справедливому замечанию Мерлена, установляя известные условия правоспособности, не берет на себя никаких обязательств*(196). Обязанности его по отношению к неделимым начинаются с того момента, когда последние воспользовались дарованным им правом и осуществили его*(197).

б) Второй порядок законов, законов, прекращающих известный род прав, применяется с момента его обнародования; с этого же момента прекращается и бытие конкретных прав, основанных на отмененном институте. Такое действие этих законов нельзя назвать обратным. В данном случае государство не поражает приобретенных прав в их конкретно-индивидуальной форме; новый закон видоизменяет форму юридического быта безотносительно к конкретным неделимым. Отдельные классы общества и лица не могут противопоставить свои конкретные права необходимым условиям государственного развития и совершенствования. Политическое общество не может продолжать охранение прав, признанных в данную минуту вредными для целой страны*(198). Должны ли собственники утрачиваемого права получить вознаграждение со стороны государства, отменившего институт? Этот вопрос разрешается далеко не одинаково представителями разных юридических школ. Но, несмотря не все разнообразие мнений, главные авторитеты науки согласны в том, что такое вознаграждение не есть юридическая обязанность государства. Писатели, защищающие вознаграждение, рекомендуют его в видах политического благоразумия и нравственности*(199). Другие писатели отрицают самую справедливость вознаграждения*(200). Замечательный пример, объясняющий смысл приведенных выше начал, представляет порядок применения русского "Положения о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости" 1861 г. Освобождение крестьян содержало в себе два акта: 1) отмену крепостного права, 2) наделение крестьян землею. Крепостное право отменено немедленно для всех лиц крепостного состояния, без вознаграждения владельцев; земельный надел отошел за вознаграждение.

Почему? Закон уничтожил самую субстанцию права, известного под именем крепостного; он объявил его противным общему правосознанию, в данный момент развития последнего. Поэтому, во-первых, государство не обязано было терпеть продолжения крепостного состояния для наличных крепостных в пользу наличных владельцев. Во-вторых, государство не обязано было вознаграждать владельцев за утрачиваемое право, потому что признание такой обязанности сделало бы (при громадном количестве крепостных) невозможным его отмену.

Но отношения государства к землям, поступавшим в надел крестьянам, были другие. "Положение" 1861 г. признало и подтвердило как институт собственности вообще, так и право собственности владельцев на землю в особенности. Поэтому оно не могло, не впадая в противоречие с самим собою, отдать крестьянам в пользование часть владельческой земли без вознаграждения собственников*(201).

_ 89. Затем обратимся к другим видам законов, действие которых также может быть объяснено с точки зрения указанных выше принципов.

Во-первых, остановимся на законах судопроизводственных, имеющих тесную связь с материальною частью уголовного и гражданского права. Судопроизводственные законы, сами по себе, не установляют и не отменяют никаких прав; они установляют только правила исследования истины, порядок разрешения споров, постановления приговоров и т. д. Поэтому, в общем смысле, и нет основания возбуждать вопроса о действии судопроизводственных законов по времени. Напротив, мы можем утверждать, что судопроизводственные законы должны применяться и к разбору дел, возникших до их обнародования.

Государство, признав прежние формы судопроизводства неудобными и недостаточными для отыскания истины и установив новые, более целесообразные формы, имеет нравственную обязанность применить их ко всем делам, производящимся в данную минуту в его судах, хотя бы они возникли до обнародования нового закона. Но и в области этих законов есть ряд случаев, когда немедленное применение нового правила нарушило бы личное право, т. е. имело бы обратную силу. Уголовный и тем более гражданский процесс не слагается из ряда актов, исходящих только от органов суда. В движении процесса участвуют частные лица; они для защиты своего права пред судом пользуются известными гарантиями. К числу этих гарантий относится право переноса дела в высшую инстанцию для нового рассмотрения (апелляция) и право кассационных жалоб. Конечно, закон, видоизменяющий условия, при которых тяжущийся или обвиняемый может воспользоваться этим правом (закон, сокращающий сроки на принесение апелляционных и кассационных жалоб), не может иметь обратного действия.

Во-вторых, мы должны определить пространство действия законов политических в тесном смысле, т. е. законов, определяющих строй государства и права отдельных лиц, как членов политического союза или целого сословия, признанного государством.

Законы эти, по общему правилу, не установляют каких-либо прав, которые могут быть усвоены частными лицами в качестве их частной принадлежности. Они определяют общее положение известных групп лиц, как членов политического общества и по отношению к этому обществу.

Поэтому каждый новый политический закон, по общему правилу, производит изменение в самом содержании политических институтов, высказывается об их бытии или небытии; им установляются или отменяются целые институты без отношения к правам отдельных лиц, приобретенных при господстве прежних институтов. Вот почему политические законы вообще не могут быть обвинены в обратном действии.

Объясним эту мысль примерами:

а) Государство отменяет в данную минуту различные сословные привилегии, установленные в прежнее время. Например, оно отменяет привилегию дворянского сословия по отношению к воинской повинности. Нарушает ли оно этим приобретенные права наличных членов дворянского сословия? Оно могло бы нарушить их лишь в том предположении, что привилегии, признанные прежним законом за сословием как целым, составляют в то же время частные права отдельных его членов. Но очевидно, что для каждого отдельного члена дворянского сословия привилегия, которою он пользуется, не есть его индивидуальное право, но последствие его принадлежности к привилегированному сословию, созданному государством и существующему в пределах его усмотрения. Государство всегда вправе изменить объем сословных привилегий, прекратить даже самое существование сословий, - вместе с тем изменится сам собою объем прав, принадлежащих каждому члену этого сословия в отдельности.

б) Государство вправе видоизменять объем как личных, так и имущественных прав различных сословий, поскольку эти имущественные права составляют именно сословные привилегии.

Так, ст. 205 IX т. Св. зак.*(202) предоставляла "каждому потомственному дворянину учреждать в своих деревнях, без записки в гильдии (т. е. без платежа торговых пошлин) заводы и фабрики". Новое положение о пошлинах*(203) видоизменило это право тем, что а) отменило всякие привилегии относительно фабрик и заводов вообще и б) относительно сельскохозяйственных заведений (маслобоен, кирпичных заводов) оставило прежнее изъятие, если они имеют 16 работников и не употребляют машин и снарядов, приводимых в движение паром или водою*(204).

в) Но, затем, политический закон может быть обвинен в обратном действии, если, видоизменяя только способы приобретения сословных прав, он будет применен и к лицам, приобретшим эти права способами, признанными прежним законом. Так, в силу прежнего законодательства, потомственное дворянство приобреталось чином коллежского ассессора; новый закон постановил, что потомственное дворянство будет приобретаться чином статского советника (после - действительного статского советника). Очевидно, применение нового закона к лицам, уже получившим чин коллежского ассессора до его обнародования имело бы значение обратного действия закона.

Таковы теоретические основания и общие условия применения правила о необратной силе законов.