3.1. Общая характеристика российской модели судебного следствия в суде присяжных

Действующая российская модель судебного следствия в суде присяжных, подобно идее возрождения в России этой формы судопроизводства, прошла в своем развитии три этапа: теоретического осмысления, законодательного закрепления и практической реализации.

С момента возникновения идеи возрождения в России суда присяжных (вторая половина 80-х годов) до законодательного закрепления этой формы судопроизводства Законом РСФСР от 16 июля 1993 г. прошел немалый срок, на всем протяжении которого особенности важнейшего этапа новой формы судебного разбирательства — судебного следствия — являлись предметом оживленных научных дискуссий и теоретического анализа.

В итоге закрепленная упомянутым законом модель российского судебного следствия соединила в себе, с одной стороны, присущие суду присяжных бо#льшую состязательность, обеспечение презумпции невиновности и другие признаки, а с другой стороны, была максимально приближена к установленным УПК РСФСР 1960 г. правилам судебного следствия.

В соответствии с идеей поэтапного введения новой формы судопроизводства в России практическая реализация норм, закрепивших модель судебного следствия в суде присяжных, началась на территории Ставропольского края, Ивановской, Московской, Рязанской и Саратовской областей с 1 ноября 1993 г., а на территории Алтайского и Краснодарского краев, Ульяновской и Ростовской областей — с 1 января 1994 г.

Однако с тех пор по целому ряду причин новая форма судопроизводства не была распространена и на другие регионы РФ, что само по себе является особенностью российской модели судебного следствия в суде присяжных.

Практическое применение норм УПК, регламентирующих производство на этапе судебного следствия в суде присяжных, указывает на необходимость дальнейшего теоретического осмысления особенностей российской модели этого этапа судебного разбирательства в целях эффективного разрешения возникающих проблемных ситуаций и определения направлений дальнейшего развития этого института.

Для общей характеристики российского судебного следствия в суде присяжных представляется важным определить особенности и источники правового регулирования производства на данном этапе, а также свойства, определяющие его принадлежность к одной из вышеописанных конкретно-исторических моделей судебного следствия в рассматриваемой форме судопроизводства.

В действующем УПК РСФСР основная часть норм, устанавливающих особенности производства на этапе судебного следствия в суде присяжных, содержится в статье 446, имеющей соответственное наименование: «Особенности судебного следствия в суде присяжных». Однако данной статьей регламентация особенностей судебного следствия не исчерпывается, что прямо связано со значением и свойствами этого этапа судебного разбирательства. Так, помимо указанной статьи, положения, относящиеся к регламентации судебного следствия, закреплены в ст. 429 («Состязательность в суде присяжных»), ст.ст. 426, 428 («Обязательность участия защитника в рассмотрении дела судом присяжных» и «Обязательность участия государственного обвинителя в рассмотрении дела судом присяжных»), ст. 430 («Последствия отказа прокурора от обвинения и изменение обвинения в суде присяжных»), ст. 435 («Компетенция профессионального судьи и присяжных заседателей»), ст. 455 ч. 1 («Возобновление судебного следствия»), ст. 458 («Обсуждение последствий вердикта коллегии присяжных») УПК РСФСР.

Вместе с тем большая часть норм, регламентирующих производство на этапе судебного следствия в суде присяжных, содержится не в Х разделе УПК, а в главе 23 Кодекса, регулирующей производство при разбирательстве дела в традиционном порядке. Это обусловлено особым подходом законодателя к закреплению в УПК РСФСР положений, регламентирующих производство в суде присяжных в целом и на этапе судебного следствия в частности. Данный подход отражен в ст. 420 УПК РСФСР, согласно которой производство в суде присяжных «осуществляется в соответствии с правилами, предусмотренными настоящим разделом и общими правилами уголовного судопроизводства в Российской Федерации, которые не противоречат положениям настоящего раздела». Таким образом, законодатель не стал закреплять в Х Разделе УПК РСФСР все процедуры, присущие и традиционному порядку рассмотрения дела, а применил концепцию «особого производства», позволяющую совместить вводимые новации с процедурами традиционного судебного разбирательства.

Применение концепции «особого производства» для закрепления процедуры суда присяжных (и судебного следствия) позволило сделать это без значительных изменений действующего процессуального законодательства, что в некоторой степени облегчило восприятие и применение новых правил профессиональными судьями. Однако этот же подход с неизбежностью обусловил фрагментарность, неполноту «новой» процедуры судебного следствия, что, в свою очередь, привело к возникновению многочисленных пробелов, которые сразу же выявились в правоприменительной деятельности.

Казалось бы, с учетом положений ст. 420 УПК и режима «особого производства» о каких-либо «пробелах» в Х разделе УПК не может быть и речи — ведь любой не урегулированный нормами Х раздела вопрос судебного следствия должен сразу же подпадать под действие норм традиционного судопроизводства.

Однако в суде присяжных это правило не «срабатывает» по следующим причинам:

во-первых, большинство пробелов в законодательстве о судебном следствии напрямую связано со специфическими особенностями суда присяжных, вследствие чего эти пробелы не могут быть восполнены нормами Главы 23 УПК РСФСР;

во-вторых, восполнение многих пробелов нормами общего производства оказалось невозможным, поскольку эти нормы противоречат некоторым принципам судебного следствия в суде присяжных.

Возникновение коллизий между принципами, на которых основано судебное следствие в суде присяжных, и нормами Главы 23 УПК, восполняющими пробелы процедуры, стало причиной, породившей многие проблемные ситуации данного этапа судебного разбирательства на практике.

Фрагментарность процедуры, неразрешимость многих коллизий «общего» и «особого» порядков судебного следствия привели к тому, что основное бремя по восполнению указанных пробелов взяли на себя профессиональные судьи, участвующие в новом судопроизводстве, причем в отдельных случаях они фактически были вынуждены создавать новые правовые нормы («квазинормы»). Ряду авторов (М.В.Немытиной и др.) это дало повод заявить о возникновении «в российской правовой системе нового для нее явления — судебного прецедента» как нового источника регулирования процедуры судебного следствия¹¹⁴. В выпускавшейся Главным правовым управлением Президента РФ «Летописи суда присяжных (прецеденты и факты)» этим судейским решениям придавалась внешняя атрибутика прецедентов (наименование, номер, выделение «ratio decidendi» и т.д.), что должно было содействовать их восприятию в таком качестве. Однако, несмотря на это, «прецеденты» так и не получили официального признания законодателя¹¹⁵.

¹¹⁴ Немытина М.В. Российский суд присяжных. М.: Изд-во БЕК, 1995. С. 102.

¹¹⁵ Обобщение «прецедентов» прекратилось после приостановления выпуска упомянутой Летописи, некоторые «прецеденты» были признаны незаконными Верховным Судом РФ.

Представляется, что в соответствии с действующим процессуальным законодательством прецедент не может являться источником правового регулирования порядка судебного следствия, он не может быть «создан» лишь вследствие того, что закон содержит пробелы. Мы полагаем, что с учетом изложенного правильнее говорить о расширительном толковании закона, о применении аналогии закона и аналогии права, об обыкновениях правоприменительной судебной практики, нежели о прецедентах.

Таким образом, особенностями правового регулирования порядка российского судебного следствия в суде присяжных являются его фрагментарность, возникновение коллизий с «общим» порядком, восполнение пробелов процедуры за счет правоприменительной деятельности судей.

Не менее важным свойством для общей характеристики российского судебного следствия в суде присяжных является его принадлежность (или приближенность) к какой-либо из описанных выше конкретно-исторических моделей этого этапа в рассматриваемой форме судопроизводства. В литературе по этому поводу развернулась дискуссия, в ходе которой были высказаны самые различные точки зрения.

Так, В.И.Басков полагает, что «закон РФ от 16 июля 1993 г. о введении суда присяжных представляет собой слепое копирование судебной реформы 1864 г., принятой в Российской империи», и отмечает, что авторам этого закона «не стоило особо затрудняться в выборе формулировок», т.к. большинство из них совпадает с положениями Устава уголовного судопроизводства 1864 г.¹¹⁶

¹¹⁶ Басков В.И. Поддержание государственного обвинения в суде присяжных // Вестник Московского ун-та. Сер. 11. (Право). 1994. № 5. С. 74.

По мнению В.В.Золотых, в российском суде присяжных «судебное следствие все более и более утрачивает розыскные начала и приобретает… признаки судебного следствия английского типа»¹¹⁷.

¹¹⁷ Золотых В.В. Судебное следствие в суде присяжных (практика применения законодательства Российской Федерации) // Вестник Саратовской гос. акад. права. 1996. № 3. С. 189.

По утверждению М.В.Немытиной, российский суд присяжных «соединяет в себе черты, присущие отечественной дореволюционной процедуре, современному зарубежному уголовно-процессуальному законодательству и советскому уголовному процессу с присущим ему обвинительным уклоном»¹¹⁸.

¹¹⁸ Немытина М.В. Указ. соч. С. 107.

Какая же из этих позиций наиболее соответствует действительности?

Представляется, что ответ на данный вопрос можно дать только после детального рассмотрения всех сущностных признаков и особенностей современного российского судебного следствия в суде присяжных, анализа судебной практики, выявления возникающих проблемных ситуаций.

Именно поэтому, с учетом приведенной выше классификации особенностей теоретической модели, в данной главе рассматриваются предмет, пределы и процедура российского судебного следствия в суде присяжных¹¹⁹.

¹¹⁹ Особенности процессуального статуса субъектов судебного следствия мы рассматриваем в рамках исследования особенностей процедуры.