2. Предложения об отмене минимального уставного капитала

и их оценка

Приведенный выше сравнительный анализ зарубежного корпоративного права, в том числе сопоставление выводов группы Рикфорда и группы Луттера, позволяет сделать несколько важных общих выводов применительно к спорам об уставном капитале и в целом о статусе хозяйственных обществ, развернувшимся в связи с подготовкой проектановой редакции Гражданского кодекса РФ.

Во-первых, можно констатировать, что настойчивые призывы со стороны Минэкономразвития России и рабочей группы МФЦ к кардинальной модернизации российского корпоративного права, включая отмену традиционного требования минимального уставного капитала хозяйственных обществ, отнюдь не основаны на каком-то принципиально новом подходе, содержащем некие "инновационные" решения, а в действительности являются всего лишь возобновлением традиционных для современных отечественных реформаторов попыток рецепции российским гражданским правом чужеродных для него американских юридических конструкций.

Во-вторых, в любом случае очевидна невозможность простой замены уставного капитала компании "ограничителем распределения" ее имущества между участниками по типу теста на состоятельность. Даже закрепляющие данный подход нормы RMBCAотражают американскую модель регулирования этих отношений в высшей степени неполно. Следует отдавать себе отчет в том, что ее восприятие европейским правом потребует широкого выходаза рамки корпоративно-правового регулированияи вторжения в сферу других законодательных отраслей: от законодательства о несостоятельности (банкротстве), об аудите и о финансовой отчетности до законодательства о договорах, трудового и даже уголовного законодательства. В ином случае, т.е. при отказе от уставного (твердого) капитала без принятия указанных дополнительных мер, попытки ограничения распределения имущества и защита кредиторов окажутся еще более слабыми, чем имеющиеся в США (на что обращается внимание в европейской литературе).

Проблема, следовательно, состоит даже не в возможности отказа от европейских правовых традиций и в заимствовании американских правил (что принципиально уже допускается Комиссией Евросоюза), а в необходимости системного использованияэтих последних. Такая ситуация, впрочем, неплохо знакома отечественному правопорядку, в который в 1993 г. уже был "с размаху" введен англо-американский траст <1> без какого бы то ни было учета того обстоятельства, что он является институтом неизвестного ни западноевропейским, ни тем более российскому правопорядку "права справедливости"(law of equity),в системе которого он только и в состоянии эффективно функционировать. Не случайно и в континентальной Европе не заработали созданные по международным стандартам в 1999 г. Принципы европейского трастового права(Principles of European Trust Law)<2>, а единственной западноевропейской страной, активно использующей институт траста, стал Лихтенштейн как небезызвестное "место оказания финансовых услуг и регистрации банков". При этом даже такой "международный финансовый центр" вынужден был разработать проект собственного специального Закона о трасте, положения которого предполагается сначала осторожно использовать в национальном законодательстве о статусе фондов, в большом количестве зарегистрированных в этом офшоре <3>.

--------------------------------

<1> Статья 1Указа Президента РФ от 24 декабря 1993 г. N 2296 "О доверительной собственности (трасте)" (Собрание актов Президента и Правительства РФ. 1994. N 1. Ст. 6).

<2> Hayton D.J., Kortmann S.C.J.J., Verhagen H.L.E. Principles of European Trust Law. Den Haag, 1999; Grundregeln eines Treuhandrechts // Schulze R., Zimmermann R. (Hg.) Basistexte zumPrivatrecht: Textsammlung. Baden-Baden, 2000.

Косвенным свидетельством этого стало содержание подготовленных рядом европейских цивилистов и опубликованных в 2009 г. Модельных правилевропейского частного права (точнее, проекта их "общей справочной системы" -Draft Common Frame of Reference, DCFR).В соответствии сост. 1:201 кн. X, посвященной трастам (см.: Модельные правила европейского частного права / Пер. с англ.; науч. ред. Н.Ю. Рассказова. М., 2013. С. 771), траст рассматривается в качестве "правоотношения", в котором "трасти"обязануправлять или распоряжаться переданными ему "активами (трастовым фондом)" в интересах бенефициара. Едва ли такой подход, при котором траст по сути становится одним из институтов обязательственного права (кстати, весьма близким к российскому договору доверительного управления имуществом - ср.п. 1 ст. 1012ГК РФ), можно считать соответствующим классическим представлениям о трасте как основном виде "доверительной собственности"(equitable ownership),сопоставляемым с европейскими вещными правами. Такая "модификация" англо-американского траста также говорит о невозможности его прямого использования в чужеродных условиях.

<3> См.: выступление министра юстиции (впоследствии - председателя правительства) Лихтенштейна Клауса Чючера на состоявшейся в Венском университете в ноябре 2007 г. конференции по проблемам совершенствования австрийского Общего гражданского уложения (ABGB 2011 - Chancen und einer Zivilrechtsreform / Hrsg. von Fischer-Czermak C., Hopf G., Kathrein G., Schauer M. Wien, 2008. S. 6).

В-третьих, необходимо отметить, что "новые подходы", активно навязывающиеся российскому корпоративному законодательству, в большинстве случаев отражают лишьсобственные сверхлиберальные взглядыих сторонников, фактически оторванные даже от освещенных выше англо-американских институтов и во всяком случае ушедшие гораздо дальше последних. Невозможно сказать, был ли такой подход оппонентов следствием их неведения или сознательного поведения, но настойчивые требования представителей Минэкономразвития России и рабочей группы по созданию МФЦ о полной отмене правил о минимальном и вообще о всяком уставном капитале хозяйственных обществ не сопровождались предложениями о замене традиционных положений какой-либо иной, альтернативной системой (типаSolvency testи т.п.).

Так, при обсуждении основанных на европейской континентальной традиции предложений относительно уставного капитала хозяйственных обществ отечественные противники этого подхода ни разу не выставили в качестве контраргумента предложений о замене твердого уставного капитала американской системой тестов на состоятельность и никогда не обращались к содержанию и результатам обсуждения этой проблематики в Комиссии Евросоюза (в том числе используя материалы докладов группы Рикфорда или группы Луттера). Они многократно отмечали и подчеркивали предстоявшую в 2012 г. в Нидерландах отмену минимального уставного капитала для обществ с ограниченной ответственностью (которых там теперь нет), но не говорили о том, что взамен этого в Нидерландах предлагается установить обязанность компании после распределения имущества иметь собственный капитал в размере финансовых резервов, установленных законом и уставом (и соответствующих особым требованиям нидерландского законодательства об отчетах и балансах), а также обязательное подтверждение менеджментом ее платежеспособности, по сути аналогичное американскому Solvency test(не говоря уже о почти десятилетнем обсуждении этих предложений) <1>.

--------------------------------

<1> Подробнее об этой реформе см., например: Kluiver H.-J. de, Rammeloo S.F.G. Capital and Capital Protection in The Netherlands: A Doctrine in Flux // Das Kapital der Aktiengesellschaft in Europa. Berlin, 2006. S. 656 ff (Zeitschrift Unternehmens- und Gesellschaftsrecht / ZGR-Sonderheft 17).

В целом же следует отметить, что настойчивые требования существенной либерализации корпоративного законодательства и закрепления непосредственно в ГКРФ общей презумпции диспозитивности норм корпоративного права основываются на пожеланиях и представлениях той части отечественного бизнеса, которая, с одной стороны, заинтересована в привлечении в страну любых инвестиций независимо от источников их происхождения, а с другой стороны, рассчитывает на эффективную защиту именно своих интересов в условиях "благоприятного инвестиционного климата".

Мнение этих кругов было озвучено руководителем рабочей группы по созданию МФЦ А.С. Волошиным, который прямо указал, что необходим "очень хороший для развития финансовой индустрии Гражданский кодекс(пока он так не выглядит, я имею в виду новый проект)", в котором должна быть закреплена "высокая степень экономической свободы" <1>. Еще более откровенно высказался по этому поводу тогдашний президент Московской межбанковской валютной биржи Р.А. Аганбегян: "...в Америке принятиеSarbanes-Oxley Actоб ответственности директоров привело к тому, что из российских эмитентов на американском рынке за последние годы разместились единицы, потому что уровень ответственности и стоимость страховки таковы, что в Лондоне размещаться выгоднее. Что касается Англии, то она сейчас принимает свой так называемыйBribery Act,который очень похож на американскийForeign Corrupt Practices Actс очень широкими полномочиями. Под него подпадают в том числе компании, которые имеют листинг в Лондоне, их директора, менеджмент и т.д. Это создает для нас, как это ни интересно звучит, уникальные возможности, в том числе для возвращения большей части собственного рынка, ушедшего за рубеж. Но сам по себе он не вернется. У нас регуляторно так получилось, что создано достаточно большое количество барьеров для доступа инвесторов к нам... Законодательная работа по снятию этих барьеров может привести к тому, что возникнет целый ряд магнитов здесь, которые позволят эту ликвидность, фактически, и рынок вернуть сюда, что послужит очень мощным стимулом развития экономики в России" <2>.

--------------------------------

<1> Из стенограммы круглого стола "Создание Международного финансового центра: юридические вопросы" (Первый Петербургский международный юридический форум, 20 мая 2011. СПб., 2011. С. 61 - 62).

<2> Из стенограммы круглого стола "Создание Международного финансового центра: юридические вопросы". С. 64 - 65.

Таким образом, высказан недвусмысленный призыв к созданию максимально льготных юридических условий для любых инвесторов, включая разного рода недобросовестных лиц и откровенных мошенников, которых названные деятели, видимо, считают наиболее подходящими инвесторами и игроками на отечественном финансовом рынке. Едва ли, однако, "корпоративные пустышки" и однодневки, фактически не обладающие никаким (даже минимальным) капиталом, способны реально содействовать финансово-экономическому развитию. Их деятельность в условиях рыночного хозяйства в определенной мере неизбежна, но, как свидетельствует опыт развитых правопорядков, не она определяет содержание и перспективы совершенствования корпоративного законодательства. Поэтому требование твердого (в том числе минимального) уставного капитала хозяйственных обществ остается одним из краеугольных камней корпоративного права континентально-европейского типа. Для отказа от него в российском законодательстве пока не представлено никаких серьезных оснований.