3. Юридическое лицо (корпорация) в американском праве

и попытки его "экономизации"

О трактовке сущности юридического лица (корпорации) в современном американском корпоративном праве следует сказать особо, ибо с ней мало знакомы современные отечественные исследователи. Господствующие здесь подходы основаны главным образом на постулатах экономического анализа права (Law and Economics)- одной из наиболее распространенных в настоящее время экономических теорий, предлагающей исчерпывающее объяснение любых правовых явлений на базе теории сокращения издержек и применения эффективных рыночных механизмов. Этому способствует то обстоятельство, что существо корпорации в американском праве определяется внутренними взаимоотношениями ее участников и корпоративного менеджмента, а не внешними взаимосвязями с другими субъектами (участниками) имущественного оборота.

Дело в том, что в американском праве юридическое лицо (корпорация) рассматривается как договорное соглашение(contractual arrangement)его учредителей (участников), которые находятся вдоговорных(агентских) отношениях с его органами (корпоративным менеджментом). По давно устоявшимся взглядам, отсутствие сосредоточения в одних руках 20 и более процентов акций (долей участия) корпорации неизбежно ведет к разделению в ней собственности и управления, иначе говоря, превращает ее в объект господства менеджеров, а не участников. А поскольку в американском праве такие корпорации составляют большинство, статус корпораций сводится к проблеме взаимоотношений их участников (бенефициарных собственников) и управленцев (менеджмента), а не к проблеме ответственности перед внешними кредиторами.

Представители неоклассической (чикагской) школы подчеркивают также, что в деятельность корпорации с помощью комплекса, сети различных договоров (set of contracts, nexus of contractual relationships)фактически включается множество различных субъектов - инвесторов, менеджеров, рядовых работников, согласованная деятельность которых ведет к появлению синергетического эффекта. Поэтому корпорация является юридической фикцией, воплощающей комплекс договорных отношений(nexus of contracts).При таком подходе юридическая личность корпорации представляется неким договорным центром, а корпоративное право, по сути, заменяется договорным правом.

Согласно учению об экономическом анализе права, развиваемому названной школой экономистов, структура корпорации определяется прежде всего ее агентскими расходами (agency costs),т.е. расходами, связанными с контролем за деятельностью ее корпоративного менеджмента, рассматриваемого в качестве договорного агента участников корпорации. К таковым относятся издержки по контролю инвесторов за деятельностью менеджеров(monitoring costs),по предоставлению последними гарантий своей лояльности и по предотвращению потенциальных убытков от некачественного менеджмента(indirect monitoring costs).Их размер определяется участниками корпоративной сети контрактов исключительно на добровольной (договорной), т.е. рыночной, основе <1>.

--------------------------------

<1> Подробнее об этом см., например: Merkt H., US-amerikanisches Gesellschaftsrecht. 2. Aufl. Frankfurt a. M., 2006. S. 90 ff.

Поэтому всякое вмешательство государства в формирование структуры корпоративных отношений становится заведомо избыточным и может привести лишь к созданию таких органов контроля, расходы на содержание которых превысят возможные убытки. С этой точки зрения обязательная (императивная) регламентация статуса корпорации является ненужной и даже вредной, поскольку наиболее эффективное контролирующее действие оказывают сами рыночные отношения. Отсюда требования всемерной либерализации и последовательного дерегулирования корпоративных отношений, а также постулаты о договорно-правовом характере статуса корпораций, который должен оформляться исключительно диспозитивными нормами (на основе принципа свободы договора), т.е. главным образом по усмотрению их участников.

Однако волна различных корпоративных злоупотреблений и захватов (поглощений) 80-х годов прошлого века вызвала к жизни концепцию регуляторного вмешательства государства в корпоративные отношения. Наиболее отчетливо этот подход проявился в установлении обязательного участия в советах директоров независимых членов(independent directors)и ограничении участия в них корпоративного менеджмента, что фактически привело к постепенному изменению их функций и превращению в известный аналог германских наблюдательных советов. В этой связи в литературе было подмечено изменение формулировок корпоративного законодательства отдельных штатов: если ранее оно обычно говорило о ведении дел советом директоров корпорации, то теперь во многих случаях говорит о ведении делпод управлениемсовета директоров <1>. В федеральном законодательстве появилась тенденция к усилению влияния на дела корпорации ее акционеров (участников), в том числе в форме усиления их контроля (особенно ясно выразившаяся в различных правилах, рекомендациях и других обязательных актах федеральной Комиссии по ценным бумагам и биржам -Securities and Exchange Commission, SEC - SEC Rule).

--------------------------------

<1> Merkt H., US-amerikanisches Gesellschaftsrecht. S. 98. Fn. 74.

Таким образом, практика развития корпоративных отношений не подтвердила безусловной обоснованности принципа свободы договора в корпоративном праве, вытекающего из неолиберальных постулатов экономического анализа права. Попытка объяснить правовые явления, в том числе существо юридического лица и корпорации, на основании исключительно экономико-теоретических постулатов - теории сокращения издержек (transaction costs), теоретически предполагаемых моделей поведения, требующих использования эффективных рыночных механизмов, и т.д. оказалась неудачной.

Кроме того, такой экономический подход игнорирует всякие особенности конкретных правопорядков, вызванные спецификой их национального и культурно-исторического развития, что лишает его какой-либо научной ценности (например, в важнейшей сфере отношений собственности на недвижимость, где англо-американские estateиinterestsникак не сопоставляются с европейскими вещными правами) <1>. Однако выработанные на его основе "идеальные законодательные решения" (модельные законы) нередко навязываются любым правопорядкам без каких бы то ни было различий <2>. Между тем этот путь абсолютно бесперспективен применительно к большинству конкретных институтов национального гражданского права - от исковой давности и представительства до завещательного отказа (за исключением, возможно, сферы международного экономического обмена с неизбежной унификацией ее правового регулирования).

--------------------------------

<1> Так, для большинства исследователей давно стала аксиомой мысль о том, что "современное английское (а вслед за ним и американское. - Е.С.) вещное право можно понять только исходя из его исторической основы, причем в первую очередь следует отметить формирование земельного права посредством феодальной системы" и "обусловленные феодальной системой различия в правовом режиме земельных участков и движимых вещей"; поэтому еще один из наиболее авторитетных американских юристов конца XIX в. Оливер Холмс указывал: "...жизнь права не имеет логики: она имеет опыт" ("...the life of the law has not been logic: it has been experience" (Holmes O.W. The Common Law.Boston, 1881. P. 1) (цит. по: Quitmann K. Eigentums- und Besitzschutz im deutschen und englischen Recht: Rechtsvergleichende Analyse des zwischen Eigentum und Besitz. Berlin, 2011. S. 21).

<2> Например, "закон о финансовом лизинге предлагался Международной финансовой корпорацией (IFC)от Албании через Грузию и вплоть до Китая вне зависимости от какого-либо контекста" (Книпер Р. Основные проблемы правового сотрудничества // Актуальные проблемы частного права:Liber amicorumв честь академика М.К. Сулейменова. Алматы, 2011. С. 4).

В области корпоративного права даже между правопорядками государств - участников Евросоюза сохраняются исторически сложившиеся серьезные различия, причем речь идет не только об английском и европейском континентальном праве: германская и романская (французская) системы управления акционерным обществом, олицетворяющие собой соответственно дуалистическую и монистическую модели, пока что не демонстрируют никаких тенденций к сближению, что совершенно необъяснимо с точки зрения необходимости постоянного сокращенияtransaction costs. Поэтому и основанные на данном подходе попытки замены корпоративно-правового регулирования договорным и всемерного внедрения в корпоративное право чужеродного ему принципа свободы договоров представляют собой лишь неизбежный результат "пропагандируемого с квазирелигиозным усердием всеблагого действия свободной игры сил, в которую право по возможности не должно вмешиваться", т.е. в сущности давно известной "политической программы развитияlaissezfaire"- классического свободного капитализма XIX в. <1>, от которой как будто бы отказалась современная "антикризисная" экономика.

--------------------------------

<1> Reimann M. in das US-amerikanische Privatrecht. 2. Aufl., 2004. S. 266.

Следует напомнить и открывающие содержание Юстиниановых Дигест слова Ульпиана о том, что "право получило свое название от (слова) "справедливость", ибо согласно превосходному определению Цельса право есть искусство доброго и справедливого" (ius est ars boni et aequi)- D. I.1.1, но отнюдь не искусство снижения экономических издержек. Иначе говоря, юристам необходимо помнить, что латинское словоiustitiaозначает "справедливость", что в основе права(ius)лежит нравственная категория справедливости, не имеющая экономического содержания и потому необъяснимая с экономических позиций. К сожалению, в последнее время даже некоторые отечественные юристы стали упрекать своих коллег в том, что "для них юридический инструментарий часто оказывается превыше экономических реалий" <1>, забывая древнюю мудрость: "Fiat iustitia, pereat mundi!"("Пусть торжествует справедливость, хотя бы погиб мир!").

--------------------------------

<1> Юрист компании. 2012. N 9. С. 5.

Поскольку пока еще никому не удалось полностью совместить два различных подхода - экономизацию права на базе теории сокращения издержек и необходимость господства в нем начал справедливости и нравственности, следует исходить из того, что правовое, в том числе и частноправовое, регулирование должно основываться прежде всего на внеэкономических понятиях справедливости и нравственности и только потом учитывать экономические аспекты, ибо даже в имущественном споре его стороны ждут от судьи справедливого решения конфликта, а не сокращения издержек. Именно поэтому юридический подход никогда не сольется с экономическим подходом и не будет подчинен ему, а в дискуссиях юристов (цивилистов) и экономистов, как показывает опыт законопроектной деятельности, в том числе и касающейся разработки изменений в Гражданский кодексРФ, никогда не удастся достигнуть полного единства или полностью удовлетворяющего обе стороны компромисса.

Другой вопрос: какая справедливость и нравственность может заключаться в нормах частного (гражданского) права, регулирующих имущественные отношения, например, в нормах корпоративного права? Анализ показывает, что и в этой сфере именно названные требования продолжают играть основополагающую роль, которую далеко не всегда учитывают экономические подходы. Вряд ли, например, основной задачей развития гражданского, в том числе корпоративного, права вслед за экономистами необходимо считать создание комфортных условий для бизнеса и повышение инвестиционной привлекательности отечественной правовой системы, ибо при этом в стороне остается не менее важная задача защиты интересов заведомо слабых участников корпораций (миноритариев), а также кредиторов (т.е. по существу всех других участников имущественных отношений). Понятно, что с этим подходом никак не могут смириться представители интересов корпоративного менеджмента и крупных (контролирующих) акционеров, которые устами своих бизнес-адвокатов требуют "взять ножницы и вырезать из Гражданского кодексалишний императив" <1>.

--------------------------------

<1> Юрист компании. 2012. N 10. С. 7.

Другой пример - предпринятая взаконопроектеоб изменениях ГК попытка прямого закрепления в отечественном корпоративном праве принципа пропорциональности, т.е. правила о том, что объем правомочий участников хозяйственного общества определяется пропорционально их долям в уставном капитале общества (предлагаемая редакцияп. 1 ст. 66ГК РФ). Представители рабочей группы по созданию Международного финансового центра (МФЦ) и Минэкономразвития России дружно и активно настаивали на том, что корпоративным соглашением участников хозяйственного общества (и даже не всех, а только некоторых из них) должны допускаться любые изменения этого правила. Следуя такому подходу, закон должен закрепить возможность любых отступлений от "архаичного" принципа пропорциональности и предоставить возможность одним участникам хозяйственного общества (а в идеале - не только его участникам, но и любым третьим лицам) вносить лишь символический вклад в его имущество, приобретая взамен право управлять его деятельностью и получать все или большую часть дивидендов, а других участников, внесших основную часть уставного капитала, полностью или частично (непропорционально) лишать права на участие в управлении деятельностью общества, возлагая на них при этом и обязанность несения любых дополнительных расходов и убытков (или их основной части). Только такая ситуация, по мнению названных лиц, вполне соответствует как опыту венчурного финансирования, так и принципу свободы договоров акционеров - частных собственников своего имущества, а также принципу преобладающей диспозитивности норм корпоративного права. При этом закрепляющее указанную возможность корпоративное соглашение (всех или некоторых) участников хозяйственного общества к тому же должно быть строго конфиденциальным, т.е. абсолютно секретным, скрывающим его содержание не только от любых третьих лиц, но даже и от других участников общества, не участвовавших в его заключении (что, разумеется, ставит под удар не только интересы последних, но и интересы кредиторов и контрагентов такой корпорации, а также возможных приобретателей долей участия в ней).

В результате состоявшихся по этому поводу дискуссий в конце 2011 г. в Министерстве юстиции РФ был достигнут очередной компромисс: проект новой редакции абз. 2 п. 1 ст. 66ГК РФ был дополнен возможностью предусмотреть иное (т.е. отступить от принципа пропорциональности) в уставе конкретного общества или в корпоративном договоре, тем более что этот подход уже весьма "успешно" реализован Минэкономразвития России в разработанном им Федеральномзаконеот 3 декабря 2011 г. N 380-ФЗ "О хозяйственных партнерствах" (действует с 1 июля 2012 г.) <1>. Очевидна несправедливость и безнравственность такого подхода, фактически позволяющего как угодно ущемлять интересы не только миноритариев, но и выступающих в роли акционеров публично-правовых образований (в частности, в случаях финансирования ими инновационной или иной венчурной деятельности). Поэтому любые попытки законодательного закрепления безответственности перед кредиторами и необоснованных привилегий отдельных участников корпорации в ущерб другим ее участникам следует считатьнесправедливыми и безнравственными.

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 2011. N 49 (ч. V). Ст. 7058.

Следовательно, как сущность, так и структура корпорации (юридического лица) не может определяться только экономическими соображениями, оставляющими в стороне все иные подходы и не учитывающими особенности культурно-исторического развития соответствующего правопорядка и сложившейся в нем системы правового регулирования.