§ 3. Коммуникативные качества речи государственного обвинителя, определяющие ее убедительность2

Эффективное решение государственным обвинителем задач, связанных с процессом убеждения присяжных заседателей в правильности и справедливости его позиции, зависит от наличия в его речи следующих коммуникативных¹ качеств: ясности, логичности, выразительности и точности речи, а также от ее лаконичности при достаточной продолжительности.

Ясность речи заключается в ее доходчивости. Речь должна быть понятна для слушателей. Это коммуникативное качество речи имеет особенно важное значение в суде присяжных.

По свидетельству С. Хрулева, в суде присяжных «только те речи влияют на решение дела, которые убедительны в своей понятности. Когда на суде присутствуют прокурор и защитник, которых присяжные понимают, то решение их будет основано на всестороннем обсуждении дела и, более или менее, удовлетворять требованиям правосудия».

И наоборот, «непонятная присяжным заседателям речь, как бы она красноречива ни была, не оказывает на их убеждение никакого влияния... непонятная речь стороны тождественна отсутствию ее на суде, и так как отсутствие на суде обеих сторон или одной из них ведет к одностороннему решению дела, то присяжные заседатели неминуемо должны взглянуть на дело односторонне...»².

Ясность речи достигается использованием общеупотребительных слов и выражений. Неспособность государственного обвинителя изъясняться перед присяжными заседателями языком обыденной речи является причиной того, что выступление не оказывает на присяжных убеждающего воздействия и не только потому, что содержание речи не достигает их сознания, но и потому, что препятствует установлению и поддержанию психологического контакта с ними, даже если судебная речь обладает другими важными коммуникативными качествами, например логичностью и выразительностью.

«Сколько раз приходилось наблюдать, – пишет С. Хрулев, – что присяжные делают над собой усилие, чтобы понять прекрасную, плавную, логичную речь обвинителя или защитника, видеть ясно, что они изредка недоумевающе взглядывают на оратора, ничего не понимая в ней, и затем видеть, как они оживляются, внимательно прислушиваются к каждому слову другого оратора, не спуская с него глаз, как скоро он заговорит с ними простым, понятным языком, доступным их пониманию»³.

Популярность, доступность, прозрачная ясность речи, а значит и ее убедительность, зависят и от других коммуникативных качеств речи, в том числе от ее логичности.

Логичность речи заключается в последовательном изложении ее содержания в соответствии с законами логики.

На типичные проявления логически непоследовательной, а значит, непонятной и неубедительной речи указывал А.Ф. Кони: «Если мысль скачет с предмета на предмет, перебрасывается, если главное постоянно прерывается, то такую речь почти невозможно слушать»¹. Очевидно, что такая речь способствует формированию у слушателей нежелания внимать доводам оратора, затрудняет установление и поддержание с ними психологического контакта.

И наоборот, если мысли текут, развиваются в четкой логической последовательности, такую речь не только возможно, но и приятно слушать, ибо она покоряет ум и сердце своим гармоническим единством. «Естественное течение мысли, – писал А.Ф. Кони, – доставляет кроме умственного глубокое эстетическое наслаждение»², что придает речи еще большую понятность, облегчает установление и поддержание психологического контакта.

Для построения и произнесения такой логически последовательной, связной судебной речи необходимо изначально тщательно продумать ее план и композицию.

План речи – это ее содержательная схема, в которой отражается логика перехода от одной мысли к другой. «Надо построить план так, – указывал А.Ф. Кони, – чтобы вторая мысль вытекала из первой, третья из второй и т.д., или чтобы был естественный переход от одного к другому»³.

Естественный переход от одного к другому обеспечивается и логически совершенной композицией судебной речи, логически-смысловым единством всех ее частей (вступления, главной части и заключения). О логически-смысловом единстве совершенной речи очень красочно сказал Платон: «Всякая речь должна быть составлена, словно живое существо, – у нее должно быть тело с головой и ногами, причем туловище и конечности должны подходить друг к другу и соответствовать целому»⁴.

Для того чтобы разработать и произнести такую гармоничную речь, необходимо, прежде всего, четко определить замысел речи, ее главную мысль – тезис речи, который «красной нитью» будет проходить через все части речи и связывать их в единое целое.

В суде присяжных главная мысль, которая должна последовательно развиваться в каждой части речи, в каждом ее фрагменте, в каждом слове и даже в каждом логическом ударении, паузе или интонации, так или иначе связана с позицией государственного обвинителя по вопросам о фактической стороне дела и виновности подсудимого.

Эффективному усвоению присяжными заседателями и председательствующим судьей главной мысли государственного обвинителя, его позиции и доводов, на которых она основана, способствует еще одно важное коммуникативное качество – лаконичность при достаточной продолжительности речи. Это коммуникативное качество выражается в отсутствии лишних слов, мешающих движению главной мысли, экономности, емкости, упругости, содержательности речи, в которой «словам тесно, а мыслям просторно». Лаконичная речь, обладающая достаточной продолжительностью, может быть и краткой, и длинной, и очень краткой, и очень длинной, произносимой в течение нескольких часов и даже дней – когда здравый смысл подсказывает, что разумно, целесообразно, уместно избрать ту или иную продолжительность речи, с учетом обстоятельств дела, замысла оратора, его интеллектуально-духовного потенциала, его речевых «ресурсов», умений и навыков.

О том, что слишком длинная судебная речь нередко бывает неудачной, известно всем государственным обвинителям. Но не все они догадываются, что и короткая речь бывает функционально неоправданной, когда она не позволяет понятно, полно и убедительно разъяснить присяжным позицию и доводы обвинения.

Это хорошо понимали античные ораторы, о чем свидетельствует следующее высказывание из трактата Цицерона «Об ораторе»: «Повествование согласно правилам должно быть кратким... если же краткость состоит в том, чтобы все слова были только самыми необходимыми, то такая краткость требуется лишь изредка, обычно же очень мешает изложению – не только потому, что делает его темным, но и потому, что уничтожает самое главное достоинство рассказа – его прелесть и убедительность»¹.

Эту мысль Цицерон последовательно развивал, подчеркивая, что краткость является достоинством речи лишь в том случае, «если предмет того требует»².

В суде присяжных, где подчас при дефиците или противоречивости доказательств рассматриваются и разрешаются наиболее сложные уголовные дела об убийствах и других тяжких преступлениях, краткая речь может быть просто неуместной. Государственный обвинитель, который собирается пленить сердца присяжных слишком краткой, лапидарной речью, рискует, что их умы и сердца окажутся в плену аргументов его более разговорчивого процессуального противника.

Не случайно П. Сергеич предостерегал судебных ораторов от такой речи: «Сжатая речь – опасное достоинство для оратора»³. Основная опасность сжатой, слишком короткой речи в том, что она не обеспечивает эффект убеждающего внушения в обвинительной речи. Такое убеждающее внушение обеспечивает только достаточно продолжительная речь.

Это характерно и для защитительной речи. «Искусство защитника, – писал Л.Е. Владимиров, – должно состоять в том, чтобы, не будучи многословным, а скорее сжатым, говорить, однако, настолько долго, чтобы подчинить себе волю и мысль слушателей. Очень короткою речью нельзя достигнуть той внушаемости слушателей, какая нужна»⁴.

В то же время речь не должна быть очень длинной, многословной. Если присяжные заседатели и судья начинают ощущать, что их утомляет продолжительная речь, они невольно испытывают негативное отношение к прокурору или адвокату, злоупотребляющему их вниманием. В этот момент судьи меньше всего предрасположены внимать доказательствам и внушениям такого оратора, поскольку их больше всего начинает занимать не то, о чем он говорит, а то, когда он перестанет говорить. И каждое следующее слово судебного оратора, продолжающего испытывать их терпение, может вызвать у них сильнейший негативизм, «упертость», нежелание прислушиваться к его доводам.

Обыкновенно такая негативная реакция проявляется тогда, когда обвинительная речь не только чрезмерно продолжительна, но и недостаточно выразительна.

Выразительностью (экспрессивностью) речи называются такие особенности ее структуры, которые поддерживают внимание и интерес у слушателей, облегчают им восприятие, запоминание изложенного в речи материала, содержащихся в ней рассуждений, фактов, доказательств и их взаимосвязей, вызывают у слушателей положительные эмоции и чувства, активизирующие их воображение, логическое и образное мышление и память.

О значении выразительности для построения убедительной судебной речи очень образно сказал Цицерон: «Мы склоняем людей к своему мнению тремя путями – или убеждая их, или привлекая, или возбуждая; но из этих трех путей лишь один должен быть на виду: пусть кажется, что мы стремимся только к убеждению; остальные же два наши средства, подобно крови в жилах, должны сочиться по всему составу речей»¹.

Средствами, которые для привлечения и возбуждения слушателей, «подобно крови в жилах, должны сочиться по всему составу речей», являются следующие структурные элементы речи, обеспечивающие ее выразительность, экспрессивность: 1) эстетически совершенный стиль речи (единство в многообразии высказываемых мыслей, слов, выражений, фраз, оборотов, периодов, разделов и тона речи); 2) образные средства речи; 3) риторические фигуры речи.

Очарование и своеобразие стилю придает индивидуальный слог речи, т.е. оригинальная манера выразительно, рельефно и изящно высказывать свои мысли.

В талантливой судебной речи выразительность обеспечивается также использованием образных средств речи, благодаря которым судебная речь воспринимается как художественное произведение. «Прочтите любую речь истинного оратора, – пишет П. Сергеич, – и вы убедитесь, что будучи обвинением или защитой, она есть вместе с тем художественное произведение»².

Обвинительная или защитительная речь только тогда воспринимается слушателями как художественное произведение, когда она достаточно разработана во всех своих частях, т.е. и во вступлении, и в главной части, и в заключении, и когда эти части не диссонируют друг с другом.

В процессе разработки судебной речи используются следующие образные средства речи: сравнения, метафоры, ирония, обороты речи, в которых слова, фразы и выражения употребляются в переносном, образном смысле в целях достижения большей художественной выразительности.

Судебная речь, украшенная образами, несравненно выразительнее, живее, нагляднее простой речи, составленной из одних рассуждений. Поэтому образная речь лучше запоминается судьями и присяжными заседателями, оказывает действенное влияние на формирование их внутреннего убеждения. «Речь, составленная из одних рассуждений, не может удерживаться в голове людей непривычных; она исчезает из памяти присяжных, как только они прошли в совещательную комнату. Если в ней были эффектные картины, этого случиться не может. С другой стороны, только краски и образы могут создать живую речь, то есть такую, которая могла бы произвести впечатление на слушателей»¹.

Образная речь имеет особенно важное значение для убеждения тех присяжных заседателей, у которых образный тип мышления доминирует над рассудочным (понятийно-логическим, научным).

Но если доводы рационального знания «нарядить в одежды» образной речи, они обретут весомость и убедительность даже для людей, у которых преобладает образное мышление. Сравнения и другие образные средства позволяют донести сложные мысли до ума всех присяжных, среди которых, как правило, преобладают люди, имеющие средний уровень развития образного и логического мышления.

Для обеспечения эффективного решения всех задач, связанных с процессом убеждения, образные средства должны применяться в оптимальном сочетании с риторическими фигурами.

Риторические фигуры (фигуры речи) – это особые стилистические обороты, служащие для усиления образно-выразительной стороны высказывания (речевые повторы, антитеза, предупреждение, вопросно-ответный ход, риторический вопрос, неожиданный перерыв мысли и умолчание). Говоря словами П. Сергеича, фигуры речи – это «курсив в печати, красные чернила в рукописи»².

В процессе произнесения и восприятия речи риторические фигуры выступают в роли своеобразных «манков», привлекающих внимание и возбуждающих интерес слушателей к речи, активизирующих у них логическое и образное мышление, воображение, логическую и образную память, что позволяет донести содержание речи до ума и сердца каждого присяжного заседателя, независимо от уровня его образованности, сообразительности, типа мышления и других индивидуально–психологических особенностей.

В судебной речи наиболее распространенной фигурой является речевой повтор.

При правильном расположении повторение одного и того же придает фразе не только ясность, но и значительность, что делает высказывание более убедительным, поскольку, как отмечал Аристотель: «В речи, как в угощении: малое (количество блюд) может оказаться большим…, если их умело расположить…, повторение одного и того же способствует величавости речи…, повторенное слово… придает фразе значительность»¹.

Этому способствует и повторение одних и тех же мыслей с помощью новых речевых оборотов, подчеркивающих различные оттенки и нюансы высказываемой мысли.

Речевые повторы и обусловленный ими «стереоэффект», как бы умножающий количество высказываемых мыслей, создают комфортные психологические условия для усвоения присяжными заседателями наиболее важных доводов государственного обвинителя.

Вопросно-ответный ход – риторическая фигура, которая заключается в том, что оратор задает себе и слушателям вопросы и сам на них отвечает.

Вопросно-ответный ход можно сочетать с еще одной риторической фигурой – риторическим вопросом – стилистической фигурой речи, которая состоит в том, что оратор эмоционально утверждает или отрицает что-либо в форме вопроса, но не отвечает на него. Риторический вопрос рассчитан на то, что у слушателей сама собой возникнет мысль: «Ну, разумеется, это так!».

В искусно разработанной судебной речи эффективному достижению цели применения риторического вопроса способствует использование его в оптимальном сочетании с вопросно-ответным ходом.

Для направления мыслей председательствующего судьи и присяжных заседателей в нужную для дела сторону особенно эффективен такой риторический прием, как фигура умолчания – эффективный способ убеждающего внушения, который заключается в том, что оратор в своей речи не договаривает все до конца, не «разжевывает» профессиональным и непрофессиональным судьям очевидные мысли, конечные выводы, а только сообщает им веские фактические данные, которые и на сознательном, и на подсознательном уровнях «запускают» механизм мышления таким образом, что слушатели самостоятельно, путем собственных размышлений и сопутствующих им интеллектуальных подсознательных и эмоциональных ассоциаций приходят к конечным выводам, прогнозируемым судебным оратором.

Следует отметить, что реализация этого приема не только эффективно направляет мысли судей в нужную для дела сторону, но и способствует завоеванию их сердец, т.е. установлению и поддержанию с ними психологического контакта, поскольку оратор таким образом выступает в роли своеобразной «повивальной бабки», облегчающей рождение у присяжных заседателей и председательствующего судьи собственных выводов.

Эта риторическая фигура, основанная на понимании общих свойств человеческой природы, была хорошо известна древним ораторам. Античный риторик Деметрий в своем трактате «О стиле» писал: «Ведь тот, кто понял недосказанное вами, тот уже не просто слушатель, но ваш свидетель, и притом доброжелательный. Ведь он самому себе кажется понятливым, потому что вы представили ему повод проявить свой ум. А если втолковывать слушателю как дураку, то будет похоже, что вы плохого мнения о нем»¹.

На высокую эффективность фигуры умолчания для обеспечения действенного убеждающего воздействия на присяжных заседателей, сопровождающегося эффектом убеждающего внушения, обращал внимание и Р. Гаррис: «Существует способ повлиять на ум присяжных, нимало не подавая виду об этом, и этот способ самый успешный из всех. Все люди более или менее склонны к самомнению, и каждый считает себя умным человеком. Каждый любит разобраться в деле собственными силами: всякому приятно думать, что он не хуже всякого другого умеет видеть под землею... Когда вы хотите произвести особенно сильное впечатление на присяжных каким-нибудь соображением, не договаривайте его до конца, если только можете достигнуть цели намеком; представьте присяжным самим сделать конечный вывод»².

Для активизации познавательных и эмоциональных процессов присяжных заседателей в судебных речах могут использоваться и такие речевые фигуры, как антитеза, предупреждение и неожиданный перерыв мысли.

Антитеза – это риторическая фигура, в которой для усиления выразительности речи резко противопоставляются явления, понятия и признаки. По мнению П. Сергеича: «Главные достоинства этой фигуры заключаются в том, что обе части антитезы взаимно освещают одна другую, мысль выигрывает в силе, при этом мысль выражается в сжатой форме, и это также увеличивает ее выразительность»³.

Элементы смыслового противопоставления могут содержаться и в предупреждении – речевой фигуре, которая состоит в том, что оратор, прогнозируя возражения слушателей или какого-либо оппонента и опережая их, сам себе возражает от лица слушателей или оппонента и опровергает эти возражения от своего имени.

Искусные судебные ораторы умело используют еще один риторический прием – неожиданный перерыв мысли – речевую фигуру, которая заключается в том, что оратор неожиданно для слушателей прерывает начатую мысль, а затем, поговорив о другом, возвращается к недоговоренному ранее. Этот прием дает пищу не только вниманию, взбадривая и освежая его, но и любопытству, поддразнивая его, что способствует формированию у слушателей интереса к речи, поддержанию с ними психологического контакта, направлению их мыслей в нужную для дела сторону.

Итак, выразительность (экспрессивность) речи достигается при помощи следующих структурных элементов речи: речевых фигур, образных средств речи (сравнения, эпитета, иронии и других тропов) и эстетически совершенного стиля речи. Искусное применение государственным обвинителем этих средств обеспечивает эффективное воздействие не только на ум, но и на чувства слушателей, что имеет особенно важное значение в суде присяжных. Об этом прекрасно сказал К.Л. Луцкий: «Воздействие на чувство является естественной принадлежностью красноречия в уголовном процессе, и самое название судебного оратора едва ли может подойти к тому, кто говорит исключительно для ума. Ему нужно было бы присяжных без сердца. А где сердце не затронуто и чувства молчат, там нет всего человека, и потому тот, кто речью подчинил только ум, но не взволновал души, не всегда одержал полную победу; ему остается победить другую половину слушателя, часто более сильную, всегда более активную – его душу»¹.

Для решения этой сверхзадачи речь государственного обвинителя должна обладать еще тремя важными коммуникативными качествами: уместностью, искренностью и точностью.

Уместность – это такая организация средств языка и речи, которая больше всего подходит к ситуации, отвечает задачам и целям общения, способствует установлению и поддержанию психологического контакта между говорящим и слушающим.

По мнению Квинтилиана, в судебной речи уместен стиль, соответствующий принципу «золотой середины»: «Пусть красноречие будет великолепно без излишеств, возвышенно без риска... богато без роскошества, мило без развязности, величаво без напыщенности: здесь, как и во всем, вернейший путь – средний, а все крайности – ошибки»².

Такой умеренный стиль красноречия для обвинительной речи оптимален. Во-первых, он в наибольшей степени соответствует предмету судебной речи, особенно когда речь идет о таких обстоятельствах, разукрашивать которые «цветами красноречия» не просто неуместно, а вопиюще неуместно, кощунственно.

Во-вторых, соблюдение в речи принципа «золотой середины» уместно потому, что такой стиль соответствует среднему уровню развития обыкновенного здравомыслящего присяжного заседателя, позволяет государственному обвинителю эффективно донести до каждого из них свою аргументацию.

В-третьих, отвечающая принципу «золотой середины» речь соответствует среднему уровню развития большинства судебных ораторов, их реальным интеллектуально-духовным ресурсам, душевным качествам, что придает судебной речи естественность, вызывает доверие к государственному обвинителю.

И наоборот, если слушатели ощущают, что речь прокурора не соответствует его истинному интеллектуально-духовному потенциалу и для того, чтобы произвести на них впечатление, он говорит чужими словами, «поет не своим голосом», тогда эта неестественность разрушает убедительность речи, вызывает недоверие к оратору, сомнение в его добропорядочности и надежности, а значит, и сомнение в правильности и справедливости позиции оратора и доводов, на которых она основана.

В состязательном процессе доверие к государственному обвинителю обеспечивается еще двумя важными коммуникативными качествами речи – точностью и искренностью, которые имеют особенно важное значение для обеспечения доказательности и эффекта убеждающего внушения.

Искренность речи – это такое коммуникативное качество, которое заключается в вызывающем доверие слушателей тоне речи, естественным образом выражающем подлинные мысли и чувства оратора, его внутреннюю убежденность в правильности и справедливости отстаиваемых им в речи положений, что способствует формированию такой же внутренней убежденности у председательствующего судьи и присяжных заседателей.

По свидетельству К.Л. Луцкого, слушатели скорее склонятся на сторону того, в ком они видят человека правдивого, искреннего. «Да и сам оратор, если он говорит убежденно и искренне, выскажет свои мысли ярче и сильнее, заставит подчиниться своей воле»¹.

Внутренняя убежденность в правильности и справедливости содержания речи психофизиологически обусловливает ее искренний тон, естественным образом выражающий подлинные мысли и чувства оратора, что вызывает эффект убеждающего внушения, сопровождающийся формированием у слушателей доверия к нему, психологической предрасположенности к поддержке его мнения, согласия с его доводами.

Чувство, что судебный оратор говорит правду, у слушателей формируется и в тех случаях, когда в его речи проявляется еще одно важное коммуникативное качество, вызывающее доверие к оратору: точность речи, которая заключается в соответствии высказывания замыслам говорящего и явлениям действительности.

В судебном процессе точность судебной речи выражается прежде всего в фактической добросовестности оратора. На это специально обращал внимание Л.Е. Владимиров в своем пособии для защиты в уголовном процессе: «К судебной борьбе... нужно предъявить одно безусловное требование: судебные деятели, юристы... должны отличаться от политических и общественных дельцов одною чертою: самою высокою добросовестностью в изложении фактов. Адвокат должен быть нотариусом фактов»².

Неточная речь, допущена ли она умышленно или по небрежности, подмечена ли она судьей или присяжными заседателями, самостоятельно или с помощью внимательного процессуального противника выставляет прокурора или адвоката в положение изобличенного обманщика, с мнением и доводами которого люди меньше всего расположены считаться при разрешении дела.

Таким образом, подрывающая доверие к судебному оратору неточная речь – это опасная ошибка государственного обвинителя. Если доверие потеряно, то как сторона состязательного процесса государственный обвинитель начинает существовать лишь формально, не оказывая никакого влияния на внутреннее убеждение присяжных заседателей.

Следовательно, чем меньшим количеством доказательств располагает государственный обвинитель для обоснования правильности и справедливости своей позиции, тем большее значение имеет точность его речи, проявляющаяся в добросовестном и опрятном обращении с фактами при их изложении и интерпретации, ибо только тогда он может рассчитывать на то, что профессиональные и непрофессиональные судьи будут видеть в нем не только добросовестного «нотариуса» фактов дела, но и мудрого, надежного их интерпретатора.

Приведенный анализ свидетельствует о том, что в судебном процессе убедительность речи государственного обвинителя зависит от системы коммуникативных качеств его речи, важнейшими из которых являются точность, искренность, уместность, выразительность, лаконичность при достаточной продолжительности, логичность и ясность (понятность) речи.

Влияние каждого из этих коммуникативных качеств на убедительность речи носит системный характер, т.е. каждое из них способствует проявлению других коммуникативных качеств (например, ясность речи способствует логичности, а логичность речи – ее ясности) и убедительности речи в целом.

Отсутствие или слабая выраженность одного или нескольких указанных коммуникативных качеств разрушает убедительность судебной речи, подрывает авторитет государственного обвинителя, снижает его способность оказывать посредством речи воздействие на присяжных заседателей и судей с целью убедить их в правильности и справедливости своей позиции и доводов, на которых она основана.

Обвинительная речь, лишенная точности, искренности и других коммуникативных качеств, по существу равнозначна ее отсутствию. В этих условиях обеспечить подлинную состязательность невозможно, что может отрицательно повлиять на качество вырабатываемого присяжными заседателями вердикта.

Убедительность судебной речи зависит и от таких ее коммуникативных качеств, которые обеспечиваются владением техникой речи.

Судебный оратор должен уметь доносить до слушателей тончайшие смысловые и эмоциональные оттенки своей речи. Он должен научиться своевременно делать паузы – логические, психологические.

Логическая пауза является отражением знаков препинания, и тем самым она помогает правильно, грамотно воспринимать смысл сказанной фразы.

Психологическая пауза, не подчиняясь никаким формальным законам, позволяет привлечь внимание слушателей к наиболее важной, значимой части фразы.

Например, государственный обвинитель говорит: «Подсудимого не остановило даже то, что потерпевшей … всего 7 лет». В этом случае психологическая пауза после слова «потерпевшей» подготавливает слушателей к восприятию этого отягчающего обстоятельства – совершение преступления в отношении малолетнего ребенка. Наличие этой паузы усилило фразу.

Еще одним важным элементом техники речи является интонация, которая как бы окрашивает речь, причем различным ее частям могут быть присущи различные интонационные оттенки.

Для вступления чаще всего характерна спокойная, сдержанная интонация, для заключительной части – более взволнованная.

Важным элементом техники речи являются и ударения. Фраза, в которой все слова произносятся без выделения самого важного из них, становится бесцветной. В то же время недопустимо и перегружать свою речь ударениями, так как это делает ее сложной для восприятия слушателями, дезориентирует их в том, на что им следует обратить особое внимание.

Оратору во время произнесения речи следует быть экономным и в жестах, которые должны быть естественными, непринужденными; они должны подчеркивать то, что хочет сказать государственный обвинитель, а не отвлекать слушателей.