5. Время

Время есть необходимый спутник всех без различия юридических отношений, но оно влияет на них не само по себе, а через те или другие юридические факты, которые им обусловливаются или ограничиваются, как мы видим это, напр., в тех случаях, когда начало или конец какого-нибудь права связывается с наступлением того или другого срока или совершением какого-либо действия в пределах определенного вперед промежутка времени. И так как влияние это приспособляется к различию юридических отношений и разнообразится до бесконечности, то об едином институте времени не может быть, собственно, речи. Но можно отметить главнейшие случаи, в которых объективное право специально занимается временем как фактором возникновения, изменения и прекращения юридических отношений. Эти случаи представляют нам: А) сроки, Б) и В) институты давности, Г) способы измерения времени.

А) Сроки, устанавливаемые юридическими сделками, правительственными распоряжениями и законом, имеют два значения, которые необходимо различать. Они берутся или в смысле промежутка времени, заключающего в себе целый ряд его единиц, или в смысле неделимого момента, не различаемого в своих единицах. Наш язык не передает этого различия, но оно, несомненно, существует, так как промежуток времени, в течение которого то или другое действие может быть совершено, и крайние пункты этого промежутка времени, его начальный и конечный моменты, обусловливающие возникновение или прекращение права, представляют собой не одно, а два понятия. Там время является длящимся состоянием, здесь - моментом, от которого или до которого исчисляются те или другие юридические последствия. Там оно не определяет собой приобретения или потери права, предполагая уже состояние фактически существующего или приобретенного и утраченного права, здесь оно ведет к тому или другому результату и носит название преклузивного, или пресекального, срока, примерами которого могут служить сроки для подачи различных бумаг, напр., апелляционных и кассационных жалоб, или наш 3-летний срок для выкупа родовых имуществ (ст. 1363), наши же сроки для поручительства (ст. 1558, 1560), запродажи (ст. 1687), требования приплода животных (ст. 431) и т.д.

О сроках, устанавливаемых для начала или конца прав в юридических сделках, мы будем говорить в учении об этих последних и ограничим здесь наше изложение несколькими общими указаниями только на так наз. законные сроки.

Они устанавливаются законом, который заключает известные права в определенные пределы времени и не допускает за этими пределами их действия. Это - так наз. срочные права, для примера которых можно привести личные сервитуты, ограниченные пределами человеческой жизни, 100-летнюю по римскому праву продолжительность узуфрукта юридического лица, договоры товарищества, личного найма, поручения, владельческие иски, иски по оспариванию всевозможных прав, различные виды права выкупа, наконец, - авторские, патентные и т. п. права. Действие всех этих прав прекращается с истечением установленного для них срока, и в этом отношении оно сходится с погашающей давностью, приводящей также в прекращении права по прошествии определенного законом промежутка времени, в течение которого оно остается без осуществления. Но за этим сходством скрываются и важные различия.

Во-первых, основание прекращения срочного права лежит не в действии или бездействии управомоченного лица, как мы видим это при давности, а исключительно в срочности права, которое теряет свою силу только потому, что оно ограничено в своем существовании известным сроком, независимо от того, отправляется ли оно и как отправляется своим субъектом.

Во-вторых, срочное право, как право, ограниченное во времени, прекращается с истечением положенного для его действия промежутка времени вполне и на основании закона (ipso jure), так что судья должен считаться с этим обстоятельством по долгу службы (ex officio), независимо от ссылки на него сторон. Напротив, погашающая давность действует как самостоятельный институт не только против срочных, но и против бессрочных прав, - действует, однако, не ipso jure, как срочность права, а ope exceptionis, т. е. путем предъявления возражения о давности, без которого судья не принимает прекращения не только права, но и иска, если бы даже течение давности и было завершено. Поэтому мы и можем сказать, что погашающая давность касается только иска, а законные сроки действуют на самое право, и что первая дает место лишь таким возражениям против права, при которых это последнее может продолжать свое существование, тогда как законные сроки уничтожают это право независимо от каких бы то ни было возражений и в силу самого закона.

Указанными чертами сходства и различия между основанием и действием срочных прав и погашающей давности объясняется как то, что некоторые из положений, признанных для погашающей давности, - напр., положения о приостановке ее течения в случаях потери дееспособности, безвестного отсутствия, непреодолимой силы и т. д., - переносятся специальными законодательными постановлениями и на срочные права, как и то, что большинство этих положений остается без применения для срочных прав *(527).

Но сроки имеют важное значение не только в смысле промежутков времени, ограничивающих действие известных прав, но и в смысле даты, или момента возникновения и прекращения как этих же, так и других прав. Например, при встрече многих прав против одного и того же лица каждое из них удовлетворяется, в мере возможного, как это нам уже известно *(528), независимо от всех других. Но для предупреждения конфликтов и несправедливости в порядке удовлетворения конкурирующих между собой прав в этом порядке удовлетворения устанавливается известная очередь, и преимущество или так наз. приоритет одного права перед другим определяется, главным образом, по дате или моменту возникновения этих прав. Это особенно касается вещных прав, которые осуществляются преимущественно перед обязательственными, за исключением, по некоторым законодательствам, только тех обязательств, которые направлены на индивидуально определенную вещь и при своем более раннем возникновении получают удовлетворение преимущественно перед послевозникшим вещным правом (Kaufbriecht nicht Miethe). Но при конкуренции одних вещных прав каждое из них осуществляется в зависимости от своей даты: более ранняя передача собственности устраняет более позднюю, старшее залоговое право идет впереди младшего и т. д.

Дата права играет большую роль и во многих других случаях, напр., при спорах о различных изобретениях и заявках этих изобретений, при сделках, основанных на пережитии одним лицом другого, при отмене одного волеизъявления другим, когда это последнее получается другой договаривающейся стороной одновременно или ранее первого, и т. д.

Б) Давностью мы называем признанное положительным правом превращение фактического состояния в юридическое действие времени *(529). Это явление покоится на той же идее, что и обычное право. В обоих случаях приносится дань мощи времени, вызывающей юридические последствия: там - для субъективного, здесь - для объективного права. И юридические последствия давности для субъективного права могут лежать как в его установлении, так и прекращении. В первом случае мы имеем приобретающую давность, или давность владения (usucapio, praescriptio acquisitiva), во втором - погашающую, или исковую, давность (praescriptio extinctiva).

Но ни то, ни другое явление не представляют единства. Ни приобретающая, ни погашающая давность не служат общим основанием для приобретения или потери прав. Существуют права, напр., семейные, не подвергающиеся давности, и ее действие основано всегда на предписании положительного права, никогда не предполагаясь само собой. Кроме того, условия как приобретения, так и потери права в силу давности различаются по отдельным юридическим отношениям. Поэтому мы и встречаем почти столько же институтов приобретающей и погашающей давности, сколько мы знаем юридических отношений, допускающих применение к себе этих институтов, и об общем учении о давности, выставленном еще в Средние века и находившем поддержку еще в минувшем столетии, теперь не может быть речи *(530).

Все, что есть общего в институтах приобретающей и погашающей давности, сводится к тому, что они имеют своей целью облегчение защиты права: продолжительное, но лишенное формального юридического титула и, во всяком случае, спорное отправление права делается, благодаря приобретающей давности, бесспорным, а продолжительное неотправление какого-либо права ведет через погашающую давность к потере исковой защиты в пользу лица, терпящего ущерб от неопределенного состояния этого права. В получаемом отсюда облегчении доказательств и обеспечении существующих юридических состояний лежит внутреннее оправдание всех видов давности, и это облегчение доказательств имеет тем более важности, что ценность прав зависит не только от их приобретения и потери, но и от возможности доказать эти права в случае их оспаривания. Это доказательство тем труднее, чем дальше отстоит право от времени своего возникновения, и во многих случаях оно невозможно. Сделав, напр., десятки лет назад какой-нибудь долг, я могу утратить все доказательства произведенного по нему платежа, и еще менее эти доказательства могут сохраниться у моих наследников. Тут нам и приходит на помощь давность, юридическое значение которой можно свести к запрету ссылаться на устарелые факты как против продолжительного отправления, так и против продолжительного неотправления прав, приобретаемых и утрачиваемых путем такого отправления и неотправления.

Подобное устранение из области защиты права устарелых доказательств может быть или предоставлено судебному усмотрению, или выражено в законных сроках давности. Давность есть именно выраженное в таких законных сроках устранение устарелых доказательств того или другого права, и если эти сроки, как и все числовые измерения в праве, заключают в себе значительный элемент произвольного, то это все-таки предпочтительнее судебного произвола.

Об институтах приобретающей давности можно еще сказать, что они представляются не самостоятельными, а вспомогательными институтами к некоторым вещным правам, напр., собственности и сервитутам, облегчая чрезвычайно защиту этих прав и оказывая этим неоценимые услуги гражданскому обороту. Старые писатели говорили об этой давности, как о "покровительнице человеческого рода" ("patrona generis humani"), а мотивы к Французскому кодексу утверждали, что "из всех институтов гражданского права этот - самый необходимый для социального порядка". И это верно, так как, при господстве в современном обороте производных способов приобретения, ни одно имущество не было бы ограждено без давности от постоянного оспаривания, и никто не мог бы обеспечить за собой обладания своим имуществом иначе, как невозможным в огромном большинстве случаев доказательством прав всех своих предшественников по обладанию этим имуществом *(531).

Тем не менее мы должны отнести изложение институтов приобретающей давности в специальную часть гражданского права, так как, раз эти институты служат в помощь защите собственности, сервитутов и некоторых других вещных прав, то изучение их возможно только в связи с этими правами.

Что касается погашающей давности, то она представляет более общий характер и должна быть рассмотрена в системе общей части гражданского права.

В) Погашающая давность объясняется и независимо от услуг, оказываемых ею обеспеченности права. Разрушающее или, по крайней мере, притупляющее и усыпляющее действие времени есть слишком хорошо известный факт, чтобы на нем нужно было останавливаться. Все права возникают и существуют во времени; им они необходимо и ограничиваются, так как вечных прав, и особенно вечно действующих исков, нет и быть не может. Даже осуществляемое в образе иска и других средств юридической защиты право теряет с течением времени, по крайней мере, часть своей силы или, во всяком случае, изменяется в своем содержании и действии. Тем более это можно сказать о праве, которое, вопреки своей природе, предполагающей осуществление, совсем не осуществляется и уже поэтому перестает быть правом. Раз мы знаем, что могущество времени, в связи с фактической повторяемостью известных действий, может вести к созданию объективного права (обычное право) и конкретных юридических отношений с характером субъективных прав (давность владения), то еще понятнее, что продолжительное бездействие права должно вести к его разрушению. Это соответствует прекращению обычного права путем его неприменения (desuetudo), и если погашающая, как и приобретающая, давность обращается иногда в пользу неуправомоченного и во вред управомоченного лица, то это ее невольное и довольно редкое последствие, ценой которого покупаются неисчислимые выгоды обеспеченности права. Кроме того, ничто в огромном большинстве случаев не мешает лицу, против которого идет течение давности, остановить ее действие своевременным осуществлением своего права. Отсюда и заключение как о правомерности действий, которых никто не оспаривает, так и о прекращении прав, которые остаются без применения. На этом основании нельзя согласиться и с мнением тех немногочисленных теперь юристов, которые считают давность - как приобретающую, так и погашающую - сингулярным институтом права, противоречащим как будто идее субъективного права. Во всяком случае, не может быть сомнения в согласии институтов давности с основанным принципом объективного права. Этот принцип есть принцип общей пользы, которого нельзя не признать в устранении неопределенности и необеспеченности юридических отношений вместе с вытекающей отсюда трудностью их доказательства. Это - самые большие противники всякого хорошо организованного правопорядка, и их торжество было бы, несомненно, обеспечено продолжительным неотправлением и одновременным удержанием в силе как устарелых положений объективного права, так и потерявших свою энергию субъективных прав. Отнести это следует особенно к обязательственному праву, где исковая давность вытесняет, напр., вредный в хозяйственном отношении долгосрочный кредит, обеспечивая в то же время интересы здорового и краткосрочного кредита.

Погашающая давность, как и приобретающая, различается по различию прав, к которым она применяется. Сроки ее колеблются в различных законодательствах от 30 лет до несравненно более коротких промежутков времени в несколько месяцев, недель и даже дней. Во многих случаях она и совсем исключается. Наиболее общие исключения из действия погашающей давности, помимо прав личности, касаются в современных законодательствах прежде всего отношений семейного права, напр., исков о восстановлении супружеского общения и супружеской общности имуществ, о недействительности брака по соображениям публичного права (querela nullitatis juris publici), о возвращении детей, удерживаемых третьими лицами, об алиментах, основанных на семейных отношениях и т. д. Затем идут соседские отношения и разделы общего имущества, где все права и обязанности находятся в процессе постоянного обновления и применение исковой давности содействовало бы не прекращению, а продолжению неопределенности существующего состояния. Наконец, столь же общее исключение делается и для прав, вносимых в ипотечные книги, которые не допускают, как общее правило, применения к себе давности уже потому, что ипотечная система и давность служат одной и той же цели - установления мира и порядка в имущественных отношениях, - но достигают этой цели взаимно исключающими средствами: первая - креплением прав путем оглашения и записки их в книги, которым присваивается авторитет публичных актов; вторая - уничтожением исков, затемняющих права. Действие одного из этих принципов уничтожает само собой действие другого *(532).

Из сказанного можно было бы заключить, что погашающей давности, как и приобретающей, не должно быть места в общей части гражданского права, и это мнение разделяется многими юристами. Но оно едва ли правильно, так как, и не представляя собой единого института, погашающая давность дает нам, несомненно, общее юридическое понятие, характеризуемое действием не на права, а на иски, и притом таким действием, которое может быть принято за общее правило для всех имущественных прав, за специально выговариваемыми в положительном законодательстве исключениями *(533). Поэтому мы и не можем изгнать исковую давность из общей части нашей системы и дополним сообщенное о ней еще несколькими общими замечаниями.

Представление римских юристов об обессилении исков известными возражениями, к числу которых они относили и возражение о погашающей давности, только парализирующее иск, но не уничтожающее лежащего в его основании права, - это представление перешло и в современные законодательства. Юридическое основание погашающей давности видят и теперь в том, что лицо, имеющее право на какой-нибудь иск, не предъявляет этого иска в течение давностного срока, и так как действие всякого иска относительно, т. е. обращено только против данных определенных лиц, то такое же относительное, ограниченное данными лицами действие приписывают и погашающей давности. При обязательственных правах это действие совпадает, в общем, с уничтожением самого права, так как право и иск покрывают здесь друг друга, имея против себя одно и то же определенное лицо. Но при вещных и других абсолютных правах, производящих множество отношений и столько же исков против всех вступающих в противоречие с ними третьих лиц, давности подвергается каждый из этих исков в отдельности, тогда как самое право, независимо от погашения давностью только одного или нескольких исков, остается неприкосновенным *(534). Это продолжение права, несмотря на погашение давностью охраняющего его иска, - оно имеет место и в некоторых обязательственных отношениях - можно констатировать на следующих явлениях: а) Отречение от давности лица, в пользу которого она завершила свое течение, не рождает нового иска, а оставляет в силе старый; б) по этому старому иску могут быть установлены поручительство, залог и другие юридические отношения, которые не потеряют своей силы и при погашении иска давностью, раз они сами не будут погашены давностью по своим особым основаниям; в) платеж по долгу, погашенному давностью, не подлежит возврату не только в том случае, если он произведен с сознанием того, что долг уже погашен давностью (это было бы тем же отречением от давности), но и в том случае, если бы у заплатившего погашенный долг и не было этого сознания: обратное требование уплаченного исключается здесь соображениями о доброй совести *(535).

Рассмотрим теперь условия, в которые современные законодательства ставят действие исковой давности. Эти условия сводятся к двум следующим: а) непредъявление иска и б) истечение известного промежутка времени. Каноническое и "общее право" ставили еще условие "доброй совести" (bona fides) в лице того, кто пользуется выгодами погашающей давности, т. е. его незнание об иске, могущем быть к нему предъявленным. И это условие, неизвестное римскому праву, было отчасти реципировано не только прусским и некоторыми другими партикулярными законодательствами в Германии, но и Французским кодексом - в отношении, по крайней мере, коротких сроков давности, когда лицо, ссылающееся на давность, может быть обязано к присяге в том, что оно уже произвело удовлетворение по предъявленному к нему иску (Code civ., art. 2275). Но в отношении к общему, т. е. 30-летнему сроку давности, и Французский кодекс не требует никакой доброй совести (art. 2262), а огромное большинство новых законодательств, включая сюда и новое Немецкое уложение, совсем отказываются от этого требования. Остановимся несколько минут на двух указанных условиях исковой давности.

а) Непредъявление иска предполагает его возникновение, и с ним только связывается и начало течения исковой давности. Поэтому нет надобности ни в оспаривании иска лицом, обязанным к его удовлетворению, ни в осведомленности об его возникновении лица, управомоченного к его предъявлению. Довольно объективной наличности искового права, т. е. наличности тех условий, которые делают конкретно возможным его судебное осуществление. Это называют "рождением" иска (Nativitдt, actio nata), и бесчисленные споры о начале погашающей давности сводятся к спорам о "рождении" исков. Эти споры могут быть разрешены только в зависимости от условий существования и действия тех прав, которые служат основанием для охраняющих их на суде исков, и так как эти условия различаются смотря по тем или другим правам, то так же различаются и условия возникновения искового права. В общем, можно сказать только то, что "рожденный иск" (actio nata) есть конкретно обоснованное в настоящем и готовое к осуществлению через суд право. Поэтому, если осуществление права отложено каким-нибудь сроком на будущее время или самое возникновение права поставлено в зависимость от какого-либо не наступившего еще условия, как мы видим это при так наз. условных сделках, то и давность в таких случаях начинает свое течение только с наступлением указанного срока или условия. При исках о периодически возвращающихся платежах, напр., ренты, процентов, арендной платы и т. д., принимается отдельная давность для каждого из этих платежей, по мере вступления их в состояние искового права *(536).

Если лицо, против которого идет течение давности, совершает действия, в которых можно усмотреть отправление его искового права, то эти действия уничтожают течение давности или, как говорят, "прерывают" давность. При этом не требуют непременно предъявления иска или полного осуществления права истца: достаточно, если этот последний получит от обязанного перед ним лица что-нибудь, удовлетворяющее его исковое право, хотя бы, отчасти, напр., проценты, поручительство, залог, новый долговой документ и т. д. Само собой разумеется, что сюда должно быть отнесено и признание обязанным лицом права истца - признание, которое может выразиться как в самостоятельной юридической сделке, так и в других указанных сейчас действиях: уплате процентов, выдаче документа и т. д. Практическое значение "перерыва давности" состоит в том, что все предшествующее течение ее не принимается более в расчет, и от этого "перерыва" может начаться только новое течение давности при наличности всех требуемых для этого условий.

Однако в известных условиях и предъявление иска не "прерывает", а только "приостанавливает" течение давности, пока эти условия остаются налицо: в этих случаях говорят о "спящей" давности или об обстоятельствах, задерживающих ее течение. Давность растягивается здесь на тот промежуток времени, в который она останавливается в своем течении. Затем она возобновляет это течение, не считаясь прерванной, с того момента, когда отпадает задерживающее ее течение препятствие. Сюда относятся прежде всего случаи, когда иску противостоит какое-нибудь возражение, делающее его осуществление в данных условиях невозможным. Поэтому о возражениях против исков и говорят, что они не подвергаются давности, за исключением того случая, когда устранение этих возражений зависит от самого истца. Правильнее было бы говорить о приостановлении действия давности лишь теми возражениями, которые имеют временное значение и только задерживают ее течение (exceptiones dilatoriae), так как при наличности "постоянных возражений" (exceptiones peremptoriae), действующих во всяком положении дела, трудно было бы понять, почему ответчику может быть отказано в выборе ссылаться либо на эти возражения, либо на исковую давность *(537).

Другими основаниями для остановки действия давности служат: полная или частичная недееспособность лиц, против которых совершается ее течение, напр., состояния малолетства, сумасшествия и т. д.; затем - фактические и неодолимые препятствия к осуществлению иска (vis major), напр., прекращение деятельности судов во время нашествия неприятеля, наводнения и т. д.; наконец - относительные препятствия, лежащие в таких отношениях известных лиц друг к другу, которые не могут оправдать предположения о возможности предъявления исков, напр., отношения супругов во время действия брака, родителей и детей во время малолетства последних, опекунов и подопекаемых во время действия опеки и т. д.

б) Истечение известного определенного объективным правопорядком промежутка времени, в продолжение которого не делается ничего для осуществления данного искового права - есть другое необходимое условие действия исковой давности, и продолжительность этого времени, в виде общего правила, определяется новыми законодательствами, по примеру более ранних законодательств и римского права, в 30 лет, соответствующих среднему возрасту человеческого поколения (art. 2262 Code civ., § 195 BGB). Более продолжительные сроки давности, напр., в 40 и 100 лет, принимавшиеся прежде для некоторых исков католической церкви и религиозных учреждений, теперь отменены и установлены, напротив, более короткие давностные сроки в 5, 4, 3, 2, 1 год и даже несколько месяцев и недель - для исков, возникающих из недозволенных действий, обихода повседневной жизни, счетов содержателей гостиниц, поставщиков, поверенных и т. д. (см. напр., § 196, 477, 480, 490, 638 и др. Немецкого уложения и art. 2271-2273 Французского кодекса).

Течение давности не ограничено при этом отношением между одними и теми же лицами: вступление через преемство в данное юридическое отношение нового лица не прерывает текущей давности, и это без всякого различия как между универсальным и сингулярным преемством, так и между обязательственным и вещным исками - даже в том случае, если вещь, служащая предметом иска, попадает в руки третьего лица. Это - последствие принципа преемства, подтвержденное Немецким уложением (§ 221), из которого можно вывести и исключение течения давности в тех случаях, когда вещь переходит из рук в руки не по преемству, а каким-либо иным способом, напр., через воровство, дереликцию, оккупацию и т. д.: здесь возможно возникновение новой давности, но невозможно засчитывание одного промежутка текущей давности в другой *(538).

Нормы давности составляют вообще принудительное право (jus cogens) и не могут быть поэтому ни исключены частным соглашением заинтересованных лиц, ни затруднены в условиях своего применения, напр., удлинением срока давности. Но облегчение давности, напр., сокращением ее срока или устранением обстоятельств, препятствующих ее течению, допустимо и по частным сделкам, если они имеют в виду только определенные иски и не заключают в себе отречения от такого права, которое не подвергается давности (§ 225). Наше законодательство, подобно прусскому, австрийскому и французскому, не разграничивает строго исковой давности от давности владения, называя ту и другую одинаково земской давностью (ст. 557, 692, 694 и, особенно, ст. 1 Прилож. к последней статье). Кроме того, приведенные сейчас законы говорят о прекращении по давности не только иска, но и охраняемого им права. Но позднейший, а потому и решающий памятник нашего законодательства, именно - Устав гражд. судопр. - ставит своей ст. 706 действие давности в прямую зависимость от ссылки на нее заинтересованной стороны (действие ope exceptionis) и этим самым, в согласии с римским правом и всеми новыми законодательствами, признает возможным продолжение права, несмотря на истечение давности по охраняющему его иску.

Условиями исковой давности у нас, как и всюду, служат: а) непредъявление иска и б) истечение давностного срока. Этот последний определен в 10 лет (ст. 565, 692, 694), хотя рядом с этим общим сроком давности действуют в отдельных случаях и более короткие сроки (ст. 683, 1524, 1560 т. Х, ст. 94 и 95 Уст. о векс. и др.). Начало течения давности совпадает с возникновением искового права (§ 2 ст. 1 Прилож. к ст. 694) и в иных случаях, как, напр., при бессрочных и выданных до востребования обязательствах, поставлено в зависимость от воли истца: давность по таким обязательствам исчисляется только со дня представления их ко взысканию (ст. 1549). Выходит, что если бы эти обязательства не были предъявлены ко взысканию в течение не только 10, но и гораздо более того лет, то против них не было бы никакой давности. Исключение постановлено для наследников заемщика: они освобождены от ответственности по тем же обязательствам, оставленным "в безгласности в течение 10 лет со времени смерти завещателя" (прим. к ст. 1259).

Не упущено и различие между перерывом и приостановкой давности. Перерыв, уничтожающий все предыдущее течение давности, имеет место при признании должником своего долга (ст. 1550) и предъявлении иска в надлежащий суд (ст. 559 и прим. 1 к ст. 1 Прилож. к ст. 694), если только этот иск будет присужден. Приостановка давности, только задерживающая ее течение на время действия противостоящего препятствия, происходит: а) когда наследники истца состоят под опекой (ст. 2 Прилож. к ст. 694); б) когда лица, против которых идет давность, находятся в плену или заграничном походе (ст. 4 того же Прилож.). Подопекаемые пользуются еще особой привилегией: промежуток времени после приостановки давности должен быть для них не менее 2-х лет, хотя бы время, истекшее до приостановки, и было более 8 лет (ст. 2 того же Прилож.).

Исключены из действия давности права семейные, личные (ст. 1347 Уст. гражд. судопр., ст. 13 т. IX) и небольшое число прямо оговоренных законом имущественных прав: заповедные имения (ст. 564), указные доли супругов и их наследников, если просьба о выделе подана при жизни вдовых (ст. 1152), и некоторые другие случаи (см. напр., ст. 966).

Укажем еще, в заключение нашего очерка о давности, на институт так наз. "незапамятной давности" (praescriptio immemorabilis), представляющий еще более общий характер, чем погашающая давность. Эта незапамятная давность не ограничена никаким сроком и поэтому называется также "неопределенной давностью" (praescriptio indefinita, в отличие от praescriptio definita). Она предполагает такое состояние отправления или неотправления какого-либо права, начало которого теряется в глубине времен и не оставляет следа в памяти, по крайней мере, двух последовательных поколений (80 и 100 лет, не без противоречия принципу незапамятности). Отсюда - оправдываемое в еще большей степени, чем при исковой давности, предположение о правомерном возникновении данного состояния и распространение теорий канонического и "общего" права незапамятной давности - в виде дополнения к другим институтам давности, когда не все условия этих последних представляются налицо, - почти на все права, без внимания к их различиям. Еще черту общности этой давности составляет действие ее одинаково в смысле погашающей и приобретающей давности; и влиянием теории этой именно давности объясняется как господствующий в прежней юриспруденции взгляд на возможность общего учения о давности, так и смешение во многих из действующих и теперь законодательств, как, напр., в Австрийском уложении (§ 1451), Прусском Landrecht'е (I, 9,9) Французском кодексе (art. 2219, 2262) и т. д., условий приобретающей и погашающей давности. Но эта незапамятная давность, установленная более всего в интересах привилегированных классов и, особенно, церкви, отменена большинством современных законодательств и в их числе как Французским кодексом, так и Немецким уложением *(539). Нашему законодательству она неизвестна.

г) Измерение времени имеет общее значение для всех областей права. Оно происходит до сих пор по тем же началам, которые приняты еще римским правом и лишь отчасти видоизменены европейским обычным правом и новыми законодательствами, дающими по этому вопросу скорее известные правила толкования, чем принудительные юридические нормы.

Различают два способа измерения времени. Один из них состоит в исчислении времени от какого-нибудь события, принимаемого за начальный момент установленного срока, - напр., дня рождения или смерти известного лица, заключения данной юридической сделки и т. д., - до соответствующего момента конца того же срока. Это исчисление от момента к моменту (a momento ad momentum) математически точно, так как оно соображается не только с такими неподвижными календарными единицами времени, каковы, напр., год, месяц и день, но и с более мелкими единицами, состоящими из подвижных частей года, месяца и еще более подвижных часов и минут каждого дня. Его называют "естественным" (computatio naturalis) и принимают для целей права в исключительных случаях, напр., при определении совершеннолетия того или другого лица, разрешении вопросов о приоритете двух или нескольких событий и, вообще, в случаях, прямо указанных в законе или данной юридической сделке. Для права это исчисление, несмотря на свою точность, оказывается неудобным - не говоря о трудности доказательства - и потому, что в нашей памяти отпечатлеваются обыкновенно годы, месяцы и дни, но не части этих единиц времени, и, в особенности, не часы и минуты различных событий.

Вот почему как в римском, так и в современном праве принято, в виде общего правила, не это, а так наз. гражданское исчисление времени (computatio civilis), которое делается по календарному дню в 24 часа (от полуночи до полуночи), принимаемому за неподвижное единство без отношения к часам и другим еще более мелким единицам времени. Это исчисление, несмотря на свою сравнительную неточность, стоит в большем соответствии с требованиями гражданского оборота, и его применяют всюду к определению во времени действия законов, правительственных распоряжений, судебных решений и юридических сделок, если в них самих нет указания на естественное исчисление.

Таким образом, главное различие между гражданским и естественным исчислением лежит в том, что в одном случае день служит единством, обезразличивающим свои части, в другом - промежутком времени, указывающим и на свои составные моменты; там - начальный и конечный пункт каждого срока могут математически и не соответствовать друг другу, здесь - они стоят в математическом соответствии *(540).

Но, независимо от своей неточности, гражданское исчисление не решает окончательно и вопроса о своем начальном и конечном пункте. Исходя из принципа нераздельности дня, можно с одинаковым правом утверждать как то, что все относящееся к части дня относится и к целому дню, так и то, что все, не относящееся к части дня, не относится и ко всему дню. В первом случае начальным днем срока должен быть день того события, от которого исчисляется его течение, а завершением этого срока - начало его последнего дня. Во втором случае первым днем срока будет только следующий день после события, от которого начинается его исчисление, а концом срока - конец его последнего дня. Решение вопроса в том или другом смысле есть дело положительного законодательства, и современное право уклоняется в этом решении от римского. Это последнее вело исчисление срока от того самого дня, на который падало служащее ему отправным пунктом событие, а завершением срока оно считало или начало, или конец его последнего дня, смотря по тому, шло ли дело о приобретении или потере права. Напротив, в Германии уже давно действует в отношении к процессуальным срокам обычное право, в силу которого течение срока, исчисляемое от какого-нибудь события, начинается только на другой день после этого события и оканчивается в последний момент последнего дня установленного срока (12 ч. ночи). Это решение с кое-какими ограничениями в отдельных случаях, напр., при счете совершеннолетия или особом указании на исчисление срока с начала такого-то дня, составляет теперь общее правило и не для одних процессуальных сроков, а окончание срока в начальный или конечный момент его последнего дня в зависимости от того, идет ли дело о приобретении или потере права, признано, со времени Савиньи, правильным не только для римского, но и для современного права *(541).

Так же отступает от римского современный счет сроков по месяцам и годам. Римские юристы брали месяцы и годы не как единство, а как сумму дней: 30 - для месяца и 365 - для года. И если это обстоятельство не вносит большой розни в исчисление сроков по годам, то для счета по месяцам, заключающим в себе по календарю неодинаковое число дней, современное представление о месяце как единстве, равном такому же единству каждого другого месяца, ведет к существенному уклонению от римского исчисления. Счет ведется теперь от каждого числа каждого месяца до соответствующего числа следующего или следующих месяцев без отношения к числу содержащихся в них дней, и если последний день срока приходится на число, отсутствующее в последнем месяце его течения, то берется последнее число этого самого месяца.

Таким образом, наименьшей единицей времени по современному гражданскому счислению является день, и только в редких случаях, напр., в биржевых сделках и в отношении к присутственным местам, где продолжительность дня измеряется продолжительностью присутствия, день в смысле юридическом оказывается короче дня календарного. Но как общее право юридические действия могут быть совершаемы в каждый момент календарного дня, и сроки, приуроченные ко дням, определяются полностью и свободно (voll und frei), т. е. день начального события при отсутствии противоположных указаний не насчитывается. Високосный день не идет в счет и рассматривается как самостоятельный. Сроки, падающие на воскресные и другие праздничные дни, переносятся на следующий будничный день. Под годичным сроком разумеют 12 месяцев, под полугодичным - 6 месяцев, под ? года - 3 месяца и т. д. Полумесячный или двухнедельный срок принимается в 15, недельный - в 8 дней. При отсрочках исчисление нового срока идет от последнего момента истекшего срока. Конец срока, выраженного в неделях, определяется соответствующим днем последней недели (с четверга по четверг). Но обозначение срока непременно в цифрах месяца и года не составляет необходимости. Возможно и всякое иное обозначение, если оно так же определенно и верно, как и обозначение цифрой, напр., пасхальное воскресенье такого-то года, день рождения лица, на имя которого выдано обязательство, день открытия ярмарки, происходящей всегда в определенное время года, и т. д. Если обозначение срока при этом неясно или двусмысленно, то к нему применяют обычные правила толкования законов и юридических сделок. Например, началу, середине и концу месяца соответствуют в случаях сомнения, по указанию Немецкого уложения (§ 192), 1, 15 и последнее число каждого месяца. В Немецком торговом уложении (§ 359) сказано, что при торговых сделках, указывающих на весну, осень и другие времена года как на сроки своего исполнения, решающее значение принадлежит торговым обычаям и обычаям места исполнения по этим сделкам. При гражданских сделках сомнения такого рода разрешаются соображением всех обстоятельств, сопровождающих их заключение, и, в особенности - цели заключенной сделки.

Различают еще, по примеру римского права, так наз. tempus continuum и tempus utile. Под tempus continuum разумеют непрерывное течение срока от его начала до конца с включением всех дней течения этого срока и без отношения к препятствиям, могущим стать поперек совершению того действия, против которого идет течение срока: напр., исковая давность течет беспрерывно со времени возникновения права на иск. Срок для вступления в права наследства начинается тотчас по смерти наследодателя и заканчивается последним моментом того промежутка времени, который установлен для осуществления этих прав. Под tempus utile понимают, напротив, такое угрожающее потерей права течение времени, в которое засчитываются не все, а лишь те дни, в которые могли быть совершены прерывающие это течение времени действия. Препятствия, задерживающие совершение этих действий, задерживают вместе с тем и течение сроков, и такими препятствиями в Риме считались, напр., невозможность явиться в компетентный суд, военный плен, непогода, тяжкая болезнь (только не душевная), безвестное отсутствие, извинительное незнание фактов, обусловливающих данное право, напр., открытия наследства, пороков купленной вещи и т. д. Такое исчисление времени, называемое computatio utilis, утратило почти все свое значение уже в пандектном праве, а в современных законодательствах стало еще реже. Применение его возможно теперь, по общему правилу, только на основании договорного соглашения и при коротких сроках давности, что мы встречаем, напр., при договоре страхования, сопровождаемом обыкновенно оговоркой, что, если требования по договору не будут предъявлены в течение известного срока, то они погашаются. Договоры подлежат вообще толкованию по "доброй совести" ("nach Treu und Glauben"), а потому и обсуждение как устанавливаемых в них сроков, так и задерживающих их препятствий происходит на основании природы каждого из этих договоров. Близки к идее computatio utilis и современные постановления о днях протеста векселей и случаях приостановки давности, сопутствуемых восстановлением ее течения при устранении встреченных здесь препятствий.

Положения нашего законодательства о сроках изложены в Уставе гражд. судопр. и разработаны с такой тщательностью, какой мы не находим, к сожалению, в других частях нашего права *(542). Гражданское исчисление времени установлено в ст. 818, 819 и 824 этого Устава; в последней из этих статей указан и начальный момент срока при "исчислении его днями": в определение этого момента положено не вводить дня "совершения того действия, от которого срок исчисляется". Отсюда, равно как и из целого ряда других законов, можно заключить, что в случаях, когда срок определяется не днями, счет его может идти и с первого дня начального момента *(543). Конечным сроком принимается 12 ч. ночи последнего дня безотносительно к тому, идет ли речь о приобретении или потере права (ст. 815 там же). Дальнейшие подробности мы оставим в стороне, так как они касаются более процессуального, чем материального гражданского права.