4. Прекращение прав

Способы прекращения прав также разнообразны, как и способы их возникновения. Первое место в обоих случаях занимают юридические действия как управомоченных, так и третьих лиц; за ними идут всевозможные объективные факты, не зависящие от человеческой воли.

В примере уничтожающих права юридических действий управомоченных лиц можно указать на отречение от права, отчуждение его другому лицу, платеж должником по своему обязательству и т. д. В пример юридических действий третьих лиц приведем: давностное владение чужой вещью, переходящее в право собственности на нее и уничтожающее право прежнего собственника; переработку кем-либо моей вещи в другую; неуправомоченное отчуждение моей вещи третьим лицом добросовестному владельцу, приобретающему на нее право собственности; исполнение моего обязательства неуполномоченным на это третьим лицом и т. п. Наконец, в пример объективных фактов, уничтожающих то или другое право, сошлемся на смерть управомоченного или обязанного лица, прекращающую не только права личности и семейные права, но и узуфрукт, и некоторые чисто личные обязательства; разрушение вещи, полагающее конец как существовавшим в ней вещным правам, так в известных случаях и обязательствам, имевшим ее своим предметом; слияние одной вещи с другой, уничтожающее мое право в слитой вещи; истечение времени, установленного для действия моего права, наступление условия, при котором данное право не может существовать, и т. д. Юридические последствия всех этих юридических фактов, приводящих на основании норм объективного права к прекращению того или другого юридического отношения, различаются по различию прекращаемых ими юридических отношений. Поэтому уже они не допускают общего изложения. Но важнейший из способов прекращения прав, которым служит так наз. отчуждение, представляет известные общие черты для всех отчуждаемых прав, и мы посвятим ему несколько общих замечаний.

Отчуждением (alienatio) в широком смысле называют всякое прекращение права по воле управомоченного лица, так что оно обнимает собой не только прекращение права для данного лица с перенесением его на другое лицо, но и односторонние акты отречения от права без перенесения его на другое лицо, равно как и ограничения одного права установлением в его предмете прав третьих лиц, как это происходит, напр., при заказе сервитутов или залога *(525). Но в тесном смысле отчуждение есть прекращение права только путем перенесения его на другое лицо, и, следов., одно лишь субъективное прекращение права, т. е. прекращение его для данного лица, тогда как объективно отчужденное право продолжает жить в другом лице с тем же содержанием и теми же особенностями, которые отличали его и до акта отчуждения.

Не надо только упускать из виду, что отчуждение и в тесном смысле представляется единой сделкой, а не соединением двух сделок, из которых одна заключала бы в себе прекращение права для данного лица, а другая - установление права равного содержания для другого. Такое раздвоение сделки отчуждения не может быть допущено уже потому, что тот, кто переносит свое право на другого, хочет именно этого перенесения, а не прекращения права, которое есть для него только последствие, а не цель сделки отчуждения. Это соображение может быть практически важно, и особенно там, где переход права встречается с каким-либо препятствием на стороне его приобретения, напр., с неправоспособностью приобретателя; в этих случаях не принимается и прекращения права.

Отречение, или отказ от права, есть то же отчуждение, но без установления права в другом лице. Это последнее может получить от него известные выгоды: напр., дереликция, или оставление вещи на произвол судьбы, делает возможным приобретение на нее собственности через оккупацию, или овладение; прощение долга увеличивает имущество должника; отказ от сервитута улучшает положение собственника служащего участка и т. д. Но все эти выгоды третьих лиц не входят в понятие отречения от прав, и если это последнее делается только ввиду этих выгод, оно будет скорее отчуждением в тесном смысле, чем отречением от права.

Оба отношения стоят так близко друг к другу, что отречение от прав допускается, по общему правилу. только в границах их переносимости. Тем не менее различие этих отношений получает особенное значение при толковании законов, содержащих в себе запреты отчуждений и отречений от прав. Эти запреты могут касаться либо уже существующего и принадлежащего данному лицу права, либо одной возможности его приобретения. Например, запрещение отчуждений in fraudem creditoris, т. е. во вред кредитору, касается в пандектном, т. е. современном римском праве, только приобретенных прав, но не возможности приобретения того или другого права, напр., будущего наследства путем его своевременного принятия. Напротив, под запрет отчуждений имущества малолетнего, состоящего под опекой, подпадает и простая возможность приобретения, которая не может быть утрачена отречением от нее опекуна. Поэтому же общие понятия отчуждения и отречения от прав едва ли имеют большое значение, раз в каждом отдельном случае приходится исследовать, в каком смысле тот или другой закон оперирует этими понятиями. Ни отчуждение, ни отречение от прав не представляют собой самостоятельных юридических сделок, подобных купле-продаже, займу, завещанию и т. д. Это - только принципы, выступающие при различных юридических сделках в одежде то дереликции - при вещных правах, то прошения долга - при обязательствах, то формального отречения - в наследственном праве и т. д. Поэтому ни для отчуждения в тесном смысле, ни для отречения от прав нельзя и думать об общем учении в смысле общих условий действительности, осуществления и юридических последствий принадлежащих к ним отношений. Ответ на вопросы: когда и при какой фактической обстановке возможны эти отношения, достаточно ли здесь одного волеизъявления или требуется еще реальное действие, в каких случаях отречение от прав не обходится без согласия того, кто может воспользоваться его результатом, - ответ на эти вопросы, возбуждаемые практикой отчуждений и отречений, может быть получен только из юридической природы отчуждаемых прав, а не из понятий отчуждения или отречения от прав.

Об отречении следует еще сказать, что при всем разнообразии его предмета, которым служат различные права, полномочия, привилегии, возможности приобретения и т. д., этим предметом могут быть только выгоды и преимущества, но не обязанности и долги, и не такие юридические состояния, с которыми связаны одновременно права и обязанности. Поэтому же, отрекаясь от прав, нельзя отречься и от регулирующих их норм, и если иногда говорят об отречении, напр., от S. C. Vellejanum или других законодательных норм, то понимать это надо в смысле отречения только от субъективных прав, основанных на тех или других нормах. Точно так же нельзя отречься и от таких правовых состояний, как, напр., родство, но можно отречься от вытекающих из него прав, напр., наследования. Равным образом нельзя отречься от прав личности и их последствий, защиты против обмана (exceptio doli generalis), права на алименты или содержание, имеющее возникнуть в будущем, и т. д. Отречение от большинства прав по обязательствам возможно только в форме договора, так как для действительности такого отречения необходимо согласие должника. Но при вещных правах, как, напр., собственности, сервитутах и т. д., достаточно в большинстве случаев и одностороннего отказа - без того, чтобы на него требовалось чье-либо согласие; сюда принадлежит римская дереликция движимых и недвижимых вещей, отречение от сервитутов и т. д. В современном праве - напр., в новом Немецком уложении - дело обстоит так же по отношению к движимостям, но для действительности отказа от прав на недвижимость требуется соответственное заявление в ипотечном учреждении и отметка в ипотечных книгах. Для отказа же от права пользования как в недвижимости, так и в движимости признается достаточным хотя и односторонний, но все-таки такой односторонний отказ, о котором собственник этих имуществ имеет возможность осведомиться. Вне случаев, в которых закон требует для действительности отречения его выражения в заранее определенных формах, отречение может быть выведено, при соображении всех обстоятельств дела, и из так наз. конклюдентных действий, напр., продолжительного воздержания от отправления права, упущения возражений против этого отправления и т. д.

Утверждают еще, что в случаях сомнения толкование отречения должно быть ограничительное и идти против него. Но это утверждение приходится признать или неверным, или не заключающим в себе ничего такого, что составляло бы особенность отречения. Отречение, как и все акты воли, должно толковаться во всем своем объеме и по совокупности обстоятельств дела. Поэтому оно не исключает и распространительного толкования. Но в него, как и в другие волеизъявления, нельзя вкладывать то, что в нем не содержится, и обязывать лицо, отрекающееся от какого-либо права, такой ответственностью, которая не входила в его намерения *(526).

Наш закон упоминает о следующих видах прекращения прав: а) смерть, которой прекращаются, однако, только личные права, - права с имущественным характером переходят к наследникам; б) гибель вещи - для собственности и других прав, имеющих своим предметом индивидуально определенную вещь, причем эта гибель может быть как физическая, так и юридическая, напр., при изъятии вещи из гражданского оборота, при экспроприации, конфискации и т. д.; иные сервитуты прекращаются еще не только разрушением вещи, которая служит их предметом (ст. 459), но и смертью лица, в пользу которого они установлены (напр., пожизненное пользование, ст. 5331-13); в) отречение от права, выражаемое или заявлением о нежелании обладать данным правом, или известным действием, напр., дереликцией, неявкой наследника к наследству (ст. 1265) и т. д., причем из ст. 408 можно вывести заключение, что оставленные недвижимости делаются собственностью государства; отречение от обязательственного права считается действительным только тогда, когда оно принято лицом обязанным (ст. 1547 и к ней сен. реш. 80/196); г) погашающая давность (ст. 692 и 694), о которой мы будем говорить особо в учении о влиянии времени; д) отчуждение как добровольная передача права от одного лица другому противополагается принудительному прекращению права, которое обходится без воли его субъекта, напр., при экспроприации, конфискации и других распоряжениях государственной власти.