3. Вещи оборотные и внеоборотные

Первыми называют вещи, стоящие в гражданском обороте и способные служить предметом как юридического господства отдельного лица, так и его гражданских прав; последними - вещи, изъятые из имущественного обмена и уже поэтому не способные, как будто, быть предметом гражданских прав. При этом оборотоспособность вещи считается общим правилом, вытекающим из назначения ее состоять под господством человека, а отсутствие этого качества - исключением, основанным на природных свойствах некоторых разрядов вещей или на особых определениях общественной власти *(451).

Это разделение вещей также заимствовано из римского права и опять переделано европейской юриспруденцией не без ущерба практическим потребностям и истинным задачам права. Римские юристы различали вещи, стоящие в гражданском обороте (res in commercio), и вещи, исключенные из этого оборота (res extra commercium), но в основание этого различия клали только понятие имущества; так что "экстракоммерциальные" вещи (res extra commercium) исключались из гражданского оборота лишь настолько, насколько дело шло об их отношении к имуществу. Исключенные из состава имущества, эти вещи не переставали служить предметом неимущественных гражданских прав; как это можно видеть на исковой защите важнейшей категории принадлежащих сюда вещей, а именно - тех, которые предоставлялись общественному пользованию (res publicae, quae in publico usu habentur) и причислялись к res extra patrimonium, т. е. вещам, стоявшим вне имущества и отличным в этом отношении от res in patrimonio, как вещей, входивших в имущество. Поэтому экстракоммерициальные вещи и были для римских юристов не неправоспособными вещами в пассивном смысле понятия правоспособности, какими они стали для европейской юриспруденции, а необоротоспособными только в имущественном смысле *(452).

Таким образом, основанием римского деления вещей в занимающем нас теперь смысле было нахождение или ненахождение их в составе имущества, тогда как основанием этого же деления в новой юриспруденции сделалось положение вещей в гражданском обороте, отождествленном с понятием имущественного оборота. Показать неправильность этого отождествления - значит показать и неправильность нового учения об оборотных и вне-оборотных вещах, для чего мы, прежде всего, должны выяснить понятие гражданского оборота.

Словом "оборот", без присоединения к нему эпитета "гражданский", выражают обыкновенно передвижение лиц и вещей в пространстве. В этом смысле понятие оборота есть удаление препятствий, лежащих в пространстве, к сношениям людей друг с другом и с предметами их обладания. Главным средством для достижения этой цели служит двигательная сила, по различию форм которой различают: оборот дорожный в смысле прохода и проезда на лошадях и других животных, оборот железнодорожный, водных сообщений, телеграфный, телефонный и т. д., причем к понятию оборота в этом смысле применяют часто и другие выражения, как, напр., перевозочные средства и пути сообщения (Transports- und Communicationswesen). Это понятие оборота, принимаемое чаще всего экономическими писателями, не обнимает собой, однако, даже всего того, что разумеют обыкновенно под "хозяйственным оборотом". Этот последний слагается из обмена всех хозяйственных благ и действий. Поэтому он содержит в себе и такие элементы, для которых приближение расстояний вовсе не составляет характерной черты (напр., меновой, кредитный оборот и т. п.).

Но "оборот" понимается в еще более широком смысле всех сношений людей друг с другом, и в этом смысле он захватывает, очевидно, самые высокие цели общественной, политической и нравственной жизни. Если понятие оборота берется в этом смысле, то его средствами удовлетворяются и такие потребности, которые не имеют ничего общего с имущественными целями. Так, напр., дороги, телеграф и т. д. являются не только вспомогательными средствами для производства и потребления хозяйственных благ, но и могучим орудием государственного управления, ведения войны, поддержания общественной солидарности и т. д. Связь с хозяйственной жизнью выражается здесь лишь в издержках на сооружение и содержание таких оборотных учреждений, цель которых выходит явно за пределы одного хозяйственного оборота.

Таким образом, если понятие оборота в тесном смысле можно определять как совокупность средств и учреждений, имеющих целью устранить препятствия, лежащие на пути сношений людей и вещей вследствие отделяющих их расстояний, то понятие оборота в широком смысле заключает в себе все учреждения и нормы, при посредстве которых совершается и обеспечивается удовлетворение разнообразнейших потребностей человека, требующих для этого, при разделении труда и ограниченности индивидуальных средств, содействия других людей.

К сожалению, понятия оборота в том и другом смысле часто смешиваются, и юридическое значение связывается только с учреждениями оборота в тесном смысле этого слова. Но можно ли представить себе и этот оборот без публичных дорог, рек, морей и тысячи других вещей, не состоящих в имущественном обмене и не входящих ни в чье индивидуальное обладание, но более необходимых для оборота, чем все предметы имущественного обмена и индивидуального обладания! Причина исключения предметов общественного пользования из оборота лежит, очевидно, в смешении понятий оборота и имущества. Насколько правильно исключение этих предметов из понятия имущества в юридическом смысле, - понятия, слагающегося из таких прав и обязанностей, которые обладают переводимой на деньги меновой ценностью, совершенно чуждой предметам общественного пользования, - настолько же неправильно исключение тех же предметов из понятия оборота в широком смысле, вмещающего в себе не только меновые, но и потребительные, и идеальные ценности, весьма отличные от понятия имущества в юридическом смысле.

Вот почему и такие выражения, как "extra patrimonium" и "extra commercium esse", нужно понимать не в смысле неспособности вещи стоять в обороте вообще, а лишь в смысле исключения ее из одного торгового оборота или отношений частной собственности, - и то не без значительных ограничений. Иначе видовое понятие торгового оборота было бы смешано с родовым понятием гражданского оборота, и еще более широкое понятие права введено в тесные пределы понятия "commercium". Под этим последним следует разуметь только особую форму пользования известными благами внешнего мира, приспособленную к целям торговли и исключительного усвоения человеком этих благ по началам частной собственности. Но этой формой пользования благами внешнего мира не исчерпывается ни понятие оборота, ни понятие права.

Как рядом с хозяйственным оборотом стоит оборот, удовлетворяющий духовным потребностям человека, в форме личных сношений, обмена знаний и т. д., так и в праве рядом с индивидуальными и имущественными отношениями мы встречаем, с одной стороны, такие же индивидуальные, но неимущественные права (напр., права личности), и, с другой, различные формы общественного пользования, в которых имущественный элемент опять не играет решающей роли. Значение этих неимущественных отношений для оборота в широком смысле постоянно растет с успехами культурной жизни, и беспримерное развитие современного оборота, основанного на паре, электричестве и удовлетворении нравственным запросам, производит теперь поразительные изменения в области не только хозяйства, но и всех других сторон социального строя. Общественные отношения преобразуются благодаря усиливающейся подвижности народов и участию всех классов общества в завоеваниях культурной жизни. Образование и независимость убеждений перестают быть привилегией высших классов, и духовный обмен в пределах не одной страны, а всего мира постоянно оживляется благодаря удешевлению путешествий, быстрой передаче сведений и все возрастающему влиянию печати. То же может быть констатировано и в политической жизни: укрепляя центральную власть, современные средства оборота не препятствуют развитию и местного самоуправления, для которого они создают прочный контроль общественного мнения. Сверх того, своим действием на большие расстояния, сближением народов и т. д. современный оборот содействует сложению родственных или объединенных общими интересами племенных групп в новые государственные соединения и распространяет свое влияние даже за их пределы, на все человечество, приходящее постепенно к сознанию своих общих культурных задач. И развитие права, что часто упускается, испытывает на себе решительное влияние роста оборотных учреждений. Освободительное, нивелирующее и сближающее людей и народы действие этих учреждений вызывает к жизни новые идеи, формы и институты как в национальном, так и в международном праве, создавая там и здесь такое значительное и выходящее за границы отдельных государств единение в праве, о каком в прежнее время нельзя было и мечтать *(453).

Современная юриспруденция противополагает оборотным вещам, служащим предметом гражданских прав, следующие категории внеоборотных вещей, не могущих служить, в ее представлении, предметом этих прав. Это - 1) "общие вещи" (res omnium communes), не способные по своей природе быть предметом юридического господства; таковы - свободный воздух, открытое море, текучие воды, морской грунт, берега моря и т. д.; 2) "публичные вещи" (res publicae quae in usu publico sunt), не способные служить предметом отношений гражданского права по воле общественной власти, предоставляющей их общественному пользованию; таковы, напр., публичные дороги, такие же мосты, площади, улицы, парки, реки, музеи, библиотеки и т. д.; 3) бесхозяйные вещи (res nullius), не состоящие ни в чьей собственности или потому, что они вообще не способны к собственности, или потому, что они не попали еще в оборот, не будучи открыты или заняты; таковы - луна, звезда, "общие вещи", полюсы, не пойманные звери и рыбы и т. п.; 4) вещи, способные стоять в гражданском обороте, но исключаемые из него или ограничиваемые в нем по нравственным, политическим, полицейским и т. п. мотивам; таковы, напр., человеческий труп, яды, опасные снаряды, запрещенные книги, дичь и рыба в запретное для охоты и рыбной ловли время, лошади на военной службе и т. д. *(454) Римское право присоединяло сюда еще так наз. 5) res divini juris, вещи божественного права, служащие потребностям религии и связанных с ней обрядов. Эти вещи считались собственностью богов и недоступными сначала ни для каких человеческих правомочий; но уже позднейшее римское право допускало в некоторых случаях их залог и отчуждение, а европейские законодательства признают в них ограниченную религиозными целями собственность не только церкви и различных религиозных учреждений, но и частную собственность, напр., на домовую часовню, место в церкви, на кладбище и т. д. *(455)

Остановимся несколько минут на двух важнейших видах этих так наз. "внеоборотных вещей".

1) "Общие вещи" суть достояния всех и каждого, и основание их неспособности к собственности лежит не столько в природе - которая только затрудняет, но не исключает возможности юридического господства над ними (никто не отрицает собственности на другие газы, кроме воздуха, и другие жидкости, кроме текучей воды, хотя фактическая трудность господства во всех этих случаях может быть равная), - сколько в том, что они составляют для всех необходимое условие существования и находятся в природе в такой массе, которая делает их "свободными благами" и лишает меновой ценности. Поэтому же "общие вещи" могут быть признаны и бесхозяйными по своему назначению, и не потому, что они не открыты или не заняты, хотя эта "бесхозяйность" не исключает ни господства над известным пространством, в пределах которого совершается движение воздуха или воды, ни собственности на заключенные в определенные хранилища и резервуары воздух и воду *(456). Во всяком случае, основное качество этих вещей, которым определяется и их особое юридическое положение, заключается в том, что они состоят в свободном пользовании всех и каждого, и этим качеством настолько сближаются с "публичными вещами", предоставленными тому же общему пользованию распоряжениями общественной власти, что в римском праве те и другие вещи подводились под одну категорию res publicae и подчинялись, в общем, одним и тем же нормам. Но как в римском, так и в современном праве эта категория вещей имеет несколько значений, которые необходимо различать.

2) Публичными вещами, или res publicae, называют не только вещи, непосредственно предоставленные общественному пользованию, но и вещи, состоящие в собственности государства и других публично-правовых организаций, как, напр., муниципий или городов, равно как и вещи, исключенные из отношений частной собственности независимо от общественного пользования. Во всех случаях эти вещи служат общественным целям и этим признаком отличаются от вещей, удовлетворяющих частным целям управомоченных в них лиц; но они служат этим общественным целям в различных формах, которыми определяются различия и в их юридическом положении.

а) Вещи, состоящие в собственности государства, служат общественным целям только теми доходами, которые они дают государству для покрытия его расходов. Сюда должны быть отнесены: государственные леса, земли, рудники, принадлежащие государству наличные деньги, процентные бумаги и т. д. Римляне называли эти вещи res quae in patrimonio populi vel fisci sunt; новые народы называют их государственным, или "финансовым", имуществом. Они не только состоят в собственности государства, но способны и к отчуждению, и к удовлетворению претензий кредиторов, подчиняясь с небольшими ограничениями тем же нормам, что и вещи, состоящие в частной собственности.

б) Публичные вещи, служащие непосредственно общественным целям, различным от общественного пользования, называют "административным имуществом". Они заключают в своем составе крепости, казармы, военные материалы, тюрьмы, здания для различных ведомств государственного управления, общественных школ и т. д. Эти вещи также не исключают ни государственной собственности, ни прав третьих лиц, насколько эти последние не препятствуют осуществлению их общественной функции. Не допуская, напр., погашающей давности или прекращения права в силу незанесения в ипотечные книги, этот вид публичных вещей допускает во многих случаях сервитуты. Сомнения возбуждают те промышленные предприятия, которые, подобно водоснабжению, газовому и электрическому освещению и т. д., ведутся государством или иным политическим союзом - несмотря на то, что они не входят в текущие задачи государственного управления и могут быть ведены также частными лицами. Поставленный задолженностью многих городских и сельских общин вопрос, считать ли такие предприятия публичными или подлежащими продаже за долги общины - должен решаться в зависимости от характера этих предприятий: если они служат необходимым потребностям, удовлетворение которых не может быть предоставлено частной инициативе, то ликвидация этих предприятий не должна допускаться, и ответственность за их долги следует ограничивать размером чистого дохода; во всех других случаях эти предприятия должны трактоваться наравне с частными *(457).

в) Отличны от обоих предшествующих видов те публичные вещи, которые служат непосредственно общественному пользованию, не состоя ни в чьей собственности и не допуская применения к себе ни одного из институтов, действующих при индивидуальном обладании, если только эти институты оказываются в противоречии с общественным пользованием. Признаком общественного пользования публичные вещи этого вида сходятся только с "общими вещами", вместе с которыми они и образуют институт общественного пользования, но расходятся со всеми другими группами экстракоммерциальных вещей, которые если и не состоят в составе имущества, то только временно и по соображениям, не имеющим ничего общего ни с общественным пользованием, ни с коллективным обладанием. Возьмем, напр., бесхозяйные вещи, когда эта бесхозяйность не природная, как при "общих вещах", а обусловлена либо случайностью (напр., упавшее в море кольцо), либо тем, что данная вещь не поступила еще ни в чью собственность, или брошена своим собственником (derelictio). Такие "бесхозяйные вещи" не составляют предмета общественного пользования уже потому, что ими не пользуется - до поступления их в частное обладание или по прекращении на них этого обладания - не только все общество, но и никто. Сверх того, и исключение этих вещей из имущества можно считать только относительным, так как отсутствие меновой ценности и личного обладания есть для них тоже случайное обстоятельство, устраняемое занятием их первым оккупантом, в лице которого они переходят из вне-оборотного в оборотное состояние и делаются предметом индивидуального обладания. Предметы общественного пользования характеризуются, напротив, своей постоянной неспособностью (продолжающейся, по крайней мере, до ее отмены компетентной властью) стоять в личном обладании, и эта неспособность составляет их существенный признак, а не случайное обстоятельство. Точно так же и вещи, исключенные законом из обращения по нравственным, политическим и социальным соображениям, исключаются теми же соображениями и из общественного пользования.

Таким образом, понятие оборотоспособности вещи в высокой степени относительно, и его необходимо отличать от понятия правоспособности вещи, принимая этот термин, конечно, в его пассивном значении. Недостаток оборотоспособности означает неспособность только к торговому, а не гражданскому обороту, а недостаток правоспособности исключает все гражданские права. Оборотоспособность заключает в себе правоспособность, но не наоборот, так как вещи могут быть правоспособны и, в то же время, исключены или ограничены в своем обороте. Если это исключение из оборота вытекает из природных свойств вещи, то праву остается только признать его. Но если оно связывается с целью, которой должны служить те или другие вещи, то все представления о цели субъективны и меняются в условиях места и времени. То же можно сказать и о правоспособности вещи, определяемой ее целью, и относящиеся сюда юридические нормы допускают не один оттенок. Вещи, исключенные из обращения по нравственным, полицейским и т. п. мотивам, не в той же мере неправоспособны, как вещи, недоступные для обладания по своим природным свойствам, и предметы общественного пользования исключают не все, а только те сделки, которые несовместимы с их назначением. Мера ограничения как право-, так и оборотоспособности различается по различию вещей и связываемых с ними целей. Но всегда она устанавливается законом, а не частной волей, которая не может лишить ни одну вещь ее способности быть предметом собственности и переходит из рук в руки. Частная воля связывает лишь участвующих в данном юридическом отношении, а не посторонних ему третьих лиц, производя, другими словами, одни обязательственные, но не вещные последствия.

Наше гражданское законодательство в своих общих постановлениях о различного рода имуществах не упоминает об оборотных и вне-оборотных вещах, но особые нормы о тех и других "имуществах", несомненно, имеются в нашем Своде законов и разбросаны по его отдельным томам. Мы не будем говорить о вещах, предоставленных общественному пользованию, так как они составят предмет особого изложения в системе вещных прав, и укажем здесь примерно лишь на несколько категорий вещей, изъятых из гражданского оборота специальными определениями наших законов. Сюда могут быть отнесены: фальшивая монета и поддельные кредитные билеты, подлежащие конфискации и истреблению (ст. 562 и 575 т. XV), следующие той же судьбе питье с вредными примесями и испорченные съестные припасы (ст. 115 Уст. о нак., налаг. мир. судьями), запрещенные к привозу иностранные товары и запрещенные цензурой книги (ст. 749 и 1020 т. XV), неклейменые или неверные меры (ст. 1177, там же) и т. д. Можно указать также на вещи, исключаемые из гражданского оборота не безусловно, а только для известного круга лиц, операций или целей. Сюда принадлежат: освященные иконы и частицы мощей, не могущие оставаться во владении нехристиан (ст. 1188-1190 т. Х ч. I); земли малороссийских казаков, могущие обращаться только в кругу лиц, принадлежащих этому сословию; родовые имения, ограниченные в своей оборотоспособности тяготеющими на них правами выкупа родственников продавцов таких имений; яды и другие сильно действующие вещества могут быть продаваемы только при известных условиях; вещи, подлежащие оплате таможенными, акцизными и т. п. сборами, не способны к обращению до взноса следуемых за них пошлин и т. д. Но все подобные ограничения оборотоспособности вещей не могут служить основанием для их противоположения самой оборотоспособности, так как эти ограничения представляются не последствием природных свойств или назначения вещей, а последствием либо ограниченной правоспособности известных категорий лиц, либо особых государственных и общественных соображений, устранение которых возвращает затронутым ими вещам их полную оборотоспособность *(458).