Криминология_Иншаков С

Теория анатомии

Ядром социологического направления криминологии является теория анатомии. В качестве истоков преступности она рассматривает глубинные социальные факторы, противоречия, возникающие в результате пороков функционирования различных социальных механизмов.

Аномия - религиозный термин (с ударением на втором слоге), используемый английскими теологами в средние века для обозначения пренебрежения божественным правом. В конце XIX в. понятие аномии (с ударением на предпоследнем слоге) ввел в научный оборот французский социолог Э. Дюркгейм. Он использовал этот термин для моделирования ситуации безнормативности, возникающей в процессе разрешения социальных противоречий.

В период общественной стабильности (по терминологии Дюркгейма -«в нормальное время») существующий общественный порядок в большей мере основывается на:

- устоявшейся иерархии социальных ценностей, понятии о добре и зле, справедливости и несправедливости, о том, что можно делать и чего делать нельзя;

- оценке людьми существующего порядка в обществе как справедливого и вырабатываемом на этой базе общественном мнении;

- религиозных стереотипах сознания и поведения;

- семейных связях;

- социальных традициях и привычках, системе авторитетов. Последним исследователь придавал особое значение, считая, что авторитет коллектива в значительной мере зависит от авторитета традиций. Живым выражением традиций он считал стариков.* Уважение к старикам - показатель уважения к традициям, а соответственно и индикатор прочности общественных устоев. Отсутствие такого уважение - признак аномии.

*' См.: Дюркгейм Э. О разделении (этюд об организации высших обществ). Одесса, 1900. С. 232-234.

В период стабильности закон является для человека не в виде грубого давления материальной среды, а в образе высшего и признаваемого им за высшее коллективного сознания.* Все эти интегрирующие факторы формируют внутреннюю целостность общества, его единство, сглаживают противоречия между его членами. «В силу этого принципа общество представляет не простую сумму индивидов, но систему, образовавшуюся от ассоциации их и представляющую реальность в собственном смысле, наделенную особыми свойствами».**

* См.: Дюркгейм Э. Самоубийство (Социологический эткэд). С-Пб., 1912. С. 334.

** Durkhelm E. Les regles de la methods sociologique. Paris, 1895.P. 90.

Степень сплоченности общества определяется этими факторами, а уровень солидарности, в свою очередь, определяет характер многих социальных процессов, в том числе и преступности.

Дюркгейм выделяет два вида солидарности. Низший тип - механическая солидарность, высший - органическая. Первый основывается на подавлении человеческой природы, второй на гармонии индивидуального и общественного сознания. Первый предполагает практическое устранение личности (человек сливается с обществом и теряет индивидуальность), вторая возможна только, если всякий имеет собственную сферу действия, т.е. личность.

Именно в отсутствии солидарности (дезорганизации) Дюркгейм усматривает источник абсолютного большинства негативных общественных проявлений. В этой связи особое внимание он уделяет анализу социальной дезорганизации (или анатомии) как фактору, генерирующему различные негативные социальные явления, в том числе и преступность. «В момент общественной дезорганизации, будет ли она происходить в силу болезненного кризиса или, наоборот, в период бескомпромиссных, но слишком внезапных социальных преобразований, — общество оказывается временно неспособным проявлять нужное воздействие на человека... Прежняя иерархия нарушена, а новая не может сразу установиться. Для того чтобы люди и вещи заняли в общественном сознании подобающее им место, нужен большой промежуток времени. Пока социальные силы, предоставленные сами себе, не придут в состояние равновесия, относительная ценность их не поддается учету и, следовательно, на некоторое время всякая регламентация оказывается несостоятельной. Никто не знает точно, что возможно и что не возможно, что справедливо и что не справедливо; нельзя указать границы между законными и чрезмерными требованиями и надеждами, а потому все считают себя вправе претендовать на все... Те принципы, на основании которых члены общества распределяются между различными функциями, оказываются поколебленными... Общественное мнение не в силах своим авторитетом сдержать индивидуальных аппетитов; эти последние не знают более такой границы, перед которой они вынуждены были бы остановиться...

Общее состояние дезорганизации, или аномии, усугубляется тем фактом, что страсти менее всего согласны подчиниться дисциплине именно в тот момент, когда это всего нужнее».*

* Дюркгейм Э. Самоубийство (социологический этюд). С. 335.

Вот еще один из немаловажных штрихов анатомии: «Наши верования были нарушены; традиции потеряли свою власть; индивидуальное суждение эмансипировалось от коллектива».* В силу рассогласованности указанные выше социальные механизмы не способны эффективно функционировать - происходит замена одних механизмов другими. И в переходный период создается определенный вакуум социальной регуляции. Если в силу неумелого политического руководства этот период затягивается, общество лихорадит, словно больной организм.

* Дюркгейм Э. О разделении общественного труда (этюд об организации высших обществ). С.330.

При этом, по мысли автора, кризис не является чем-то исключительным или чрезвычайным: «В промышленном мире кризис и состояние аномии суть явления не только постоянные, но, можно даже сказать, нормальные».*

* Там же. С. 341.

Наряду с экономическими факторами аномии Дюркгейм выделяет и физиологические. Здесь он выступает вполне в русле ломброзианства, которое нередко подвергал критике: «В современных нациях существует все увеличивающаяся масса вырождающихся, этих вечных кандидатов на самоубийство или преступление, этих творцов беспорядка и дезорганизации».*

* Там же. С. 9.

Дюркгейм разрабатывает общие направления выхода из кризисного состояния аномии: «Лекарство против зла состоит не в том, чтобы стараться воскресить во что бы то ни стало традиции и обычаи, которые, не отвечая более настоящим условиям социального положения, могли бы жить только искусственной и кажущейся жизнью. Что нужно — так это прекратить аномию, найти средство заставить гармонически сотрудничать органы, которые еще сталкиваются в несогласных движениях, ввести в их отношения более справедливости, все более и более ослабляя внешние неравенства, эти источники зла».* При этом ученый выдвигает весьма важный принцип постепенности, который отвергает возможность скоротечных перемен в развитии всех социальных процессов, в том числе и преступности, поскольку лежащая в их основе нравственность меняется медленно: «Наше тягостное положение не интеллектуального порядка, как, по-видимому, это иногда думают; оно зависит от более глубоких причин. Мы страдаем не потому, что не знаем более, на каком теоретическом понятии основывать применявшуюся нами до сих пор нравственность, но потому что в некоторых своих чувствах эта нравственность безвозвратно потеряна и что та, которая нам нужна, еще на пути к образованию. Наше беспокойство происходит не от того, что критика ученых разрушила традиционное разъяснение обязанностей,— и, следовательно, не какая-нибудь новая философская система сможет когда-нибудь рассеять его,— но от того, что некоторые из этих обязанностей не основаны более на действительном положении вещей; из этого вытекает ослабление связи, которое прекращается только с установлением новой прочной дисциплины. Создать себе нравственность. Такое дело не может создаться экспромтом в тиши кабинета; оно должно появиться, мало-помалу, самопроизвольно под давлением внутренних причин, делающих его необходимым. Рефлексия же может и должна послужить тому, чтобы наметить цель, которой нужно достигнуть».* Очень тесно связан с принципом постепенности феномен системности социальных процессов и мер их регулирования: «Нравственность для нас - система реализованных фактов, связанная со всей системой мира. А факт не изменяется по мановению, даже когда это желательно. Кроме того, так как он находится в солидарности с другими фактами, то он не может быть изменен без того, чтобы эти последние были затронуты».**

* Дюркгейм Э. О разделении общественного труда (этюд об организации высших обществ.). С.330-331.

** Там же. С. VI.

Одной из главных причин преступности Дюркгейм считал патологию потребительства: «Безграничные желания ненасытны по своему существу, а ненасытность небезосновательно считается признаком болезненного состояния».* Общество может и должно с помощью различных механизмов ограничить желания его членов. Если этого сделать не удается, обществу грозит хаос, дезорганизация, аномия. Дюркгейм отрицательно относился к утопической идее всеобщего равенства. Все попытки его установления он относил к насильственно устанавливаемой механической солидарности - низшему уровню общественной организации (но даже и на этом уровне равенство не является полным).

* Там же. С. 326.

Ученый пытался разработать концепцию справедливого неравенства, которое станет основой органической солидарности. Он достаточно объективно оценивал трудности создания такой общественной системы: «Мы слишком хорошо чувствуем, какое это трудное дело создавать общество, где всякий индивид будет занимать заслуживаемое им место и будет вознаграждаем по заслуге, где всякий, следовательно, самопроизвольно будет сотрудничать для блага всех и каждого».* Подобно Мору и Кампанелле, Дюркгейм мечтал об осуществлении идеала человеческого братства, который принесет прогрессивное и справедливое разделение труда. «Наш идеал,— писал он,— ввести как можно более справедливости в наши общественные отношений, чтобы обеспечить свободное развитие всех социально полезных сил».** По мысли философа, все должно быть справедливо распределено, и это распределение должно быть известно всем. Такое справедливое распределение исключит столкновения между группами и водворит общественную гармонию и социальный мир. Главным компонентом в такой справедливости Дюркгейм видел равенство стартовых условий: когда все равны на старте, то результат зависит от индивидуальных способностей и усилий каждого. Создается гармония между способностями каждого индивида и его положением. Лишь при соблюдении этих условий неравенство не будет озлоблять людей и станет восприниматься как справедливое. И это представление о справедливости того уровня возможности удовлетворения потребностей, которого достиг человек, будет ограничивать его притязания и накинет узду на неограниченные по своей природе аппетиты потребительства. Дюркгейм мечтал об обществе, где всякий индивид будет занимать заслуживаемое им место и будет вознаграждаем по заслуге, где всякий, следовательно, самопроизвольно будет сотрудничать для блага всех и каждого. Особую роль он отводит профессиональным корпорациям, которые могут успешно выполнять функции охраны социальной гармонии, умерения страстей, улаживания классовых конфликтов и справедливого распределения.

*Там же. С. 329.

** Там же. С. 310.

Концепция анатомии стала весьма популярной в XX в. Она была положена в основу ряда криминологических теорий. В 1938 году в статье «Урбанизация как образ жизни» американский социолог Л. Вирт высказал мысль о том, что городской образ жизни ведет к отчуждению и аномии.*

*Cм.:WirthL.UгЬanismasaWayofLl^e//AmertcanJoumalofSocюlogy. 1938. №44.Р.3-24.

В том же году в «Американском социологическом обозрении» Роберт Мертон опубликовал статью «Социальная структура и анатомия»,* где использовал дюркгеймовскую концепцию анатомии применительно к проблемам криминологии. Одна из главных идей Р. Мертона заключалась в том, что основной причиной преступности является противоречие между ценностями, на достижение которых нацеливает общество, и возможностями их достижения по установленным обществом правилам. Это противоречие приводит к тому, что человек, не сумевший получить эти ценности по всем правилам, начинает отрицать правила и стремится получить их любой ценой. Статья Р. Мертона дала мощный импульс использованию феномена анатомии при объяснении причин преступности.

* См.: Merton R. Social Structure and Anomte // American Sociological Review. 1938. № 3.P.672-682.

Одновременно со статьей Р. Мертона в 1938 году появилась работа Торстона Селлина «Конфликт культур и преступность».* Если Р. Мертон проанализировал конфликт между культурными ценностями и возможностями их получения, то Т. Селлин рассмотрел в качестве криминогенного фактора конфликт между культурными ценностями различных сообществ. Основой его гипотезы стали результаты чикагских исследователей, установивших повышенный уровень преступности в кварталах некоренных американцев (негров, пуэрториканцов, итальянцев). Т. Селлин своей теорией конфликта культур попытался объяснить этот феномен. Его теория оказалась более значимой и позволила объяснить не только преступность эмигрантов, но и раскрыла криминогенность противоречий между различными социальными группами. Социальная жизнь - своеобразная мозаика культур, взаимодействие которых имеет значительный конфликтный потенциал. Социальная дезорганизация, с одной стороны, реализует эти конфликтные потенции культурного взаимодействия; с другой стороны, сам конфликт культур становится фактором социальной дезорганизации.

* См.: Sellin Т. Culture Conflict and Crime. N.Y., 1938.

Особый интерес в плане исследования анатомии представляет изучение поведения животных в неволе. Биолог Ханс Куммер установил, что агрессивность в зоопарке по сравнению с естественными условиями у обезьян значительно возрастает: у самок в 9 раз, а у самцов в 17,5 раз. Наблюдаемая в неволе агрессивность у тех же самых животных в естественных условиях не проявляется. На основе этих данных Э. Фромм провел криминологический анализ: «Наблюдения показывают, что приматы на воле малоагрессивны, хотя в зоопарке их поведение нередко деструктивно. Это обстоятельство имеет огромное значение для понимания агрессивности человека, ибо на протяжении всей своей истории, включая современность, человека вряд ли можно считать живущим в естественной среде обитания. Исключение составляют разве что древние охотники и собиратели плодов, да первые земледельцы до V тысячелетия до н.э. «Цивилизованный» человек всегда жил в «зоопарке», т.е. в условиях несвободы или даже заключения разной степени строгости. Это характерно и для самых развитых социальных систем».* Процессы урбанизации противоречат человеческой природе: «Обитатели клетки превращаются в злобную массу: напряженность в ней никогда не ослабевает, никто никогда не выглядит довольным, постоянно слышны шипение, рычание».**

* Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности. М., 1994. С. 98.

** Там же. С. 99.

Жизнь в социальном зоопарке, где решетки невидимы, но столь же прочны, является аналогом аномии: «Человек нуждается в такой социальной системе, в которой он имеет свое место, сравнительно стабильные связи, идеи и ценности, разделяемые другими членами группы. «Достижение» современного индустриального общества состоит в том, что оно пришло к существенной утрате традиционных связей, общих ценностей и целей. В массовом обществе человек чувствует себя изолированным и одиноким даже будучи частью массы; у него нет убеждений, которыми он мог бы поделиться с другими людьми, их заменяют лозунги и идеологические штампы, которые он черпает из средств массовой информации. Он превратился в A-tom (греческий эквивалент латинского слова «in-dividuum», что в переводе значит «неделимый»). Единственная ниточка, которая связывает отдельных индивидов друг с другом, - это общие денежные интересы (которые одновременно являются и антагонистическими). Эмиль Дюркгейм обозначил этот феномен

словом «анатомия».*

* Там же. С. 101.

Концепция перенаселения была впервые выдвинута Мальтусом, который видел панацею от всех драм человечества в уменьшении численности населения (гуманными и негуманными способами). В отличие от Мальтуса, Э. Фромм видит решение этой проблемы совершенно в иной плоскости: «От анатомии индустриального общества можно будет избавиться лишь при условии радикального изменения всей социальной и духовной структуры общества: т.е. когда индивид не только получит возможность жить в приличной квартире и нормально питаться, но когда его интересы будут совпадать с интересами общества, т.е. когда основными принципами нашей общественной и личной жизни станут не потребительство и враждебность, а дружелюбие и творческая самореализация. А это возможно и в условиях большой плотности населения, но при этом нужна другая идеология и другая общественная психология».*

* Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивное™. С. 103.

Концепция анатомии сегодня является одной из наиболее популярных. Поиск механизмов гармонизации социальных отношений - наиболее перспективное направление решения проблемы преступности.

Содержание