Главаxvi. Современные зарубежные криминологические теории и практика воздействия на преступность за рубежом §1. Современное состояние и перспективы зарубежной криминологии

Анализ современной зарубежной практики воздействия на преступность показывает, что к числу работающих криминологических концеп­ций относятся:

- неоклассицизм (теории И. Бентама и П. Фей­ербаха с незначительными модификациями);

- теория уголовной политики Ф. Листа;

- психоаналитические концепции преступ­ности;

- социобиологическая теория деструктивности;

- социологическая теория аномии (развитая на основе концепции Э. Дюркгейма);

- концепция контроля преступности (разра­ботанная Э.Сатерлендом на основе положений Э. Дюркгейма);

- теория дифференциальной связи (предло­женная Э. Сатерлендом и модифицированная его последователями);

- виктимологические теории.

Ряд криминологических теорий весьма попу­лярны за рубежом, но их влияние на практику борьбы с преступностью минимально. Речь идет о концепции опасного состояния и социальной за­щиты, клинической криминологии, теории стигмы, радикальной криминологии. За рубежом стали достаточно ограниченно применять тюремное заключение, но в основе этого процесса лежит не приня­тие концепции стигмы, а экономический фактор (тюрьмы переполнены, пени­тенциарная система переживает кризис). Краткосрочное заключение, проти­воречащее идеям интеракционистов, популярно во многих странах.

В зарубежной научной среде весьма скептично отношение к ломброзианству и его различным модификациям. За пределами достаточно узкого круга - ученых ломброзианские теории воспринимаются с интересом (как нечто эк­зотическое) и отношение к ним вполне лояльное. Несмотря на то, что реко­мендации неоломброзианцев не востребованы современной практикой воз­действия на преступность, их опосредованное влияние велико (во многих зарубежных фильмах о преступниках центральная фигура - именно ломброзианский тип). Теории прирожденного преступника популярны и среди обы­вателей, и среди практических работников (как правоохранительной, так и пенитенциарной системы). Соответственно и отношение к преступникам и преступности в немалой степени зависит от этих «скандальных» криминоло­гических теорий.

Исследования в области клинической криминологии продолжаются, хотя от широкомасштабных пенитенциарных экспериментов давно отказались. Тем не менее общество с надеждой присматривается к результатам научных работ психологов, психофизиологов, психиатров, кибернетиков. Не исклю­чено, что будущее в воздействии на преступность во многом будет принадле­жать клиницистам, если им удастся найти радикальный гуманный способ мо­дификации поведения.

Крах социалистической системы неоднозначно сказался на развитии ра­дикальной криминологии. В некоторых общественных кругах (в том числе среди зарубежных интеллектуалов) ее акции окончательно упали, в других же, напротив, - возросли. Различные экологические движения все более радикализируются. Критика западного культа потребительства и бездуховности господствующих социальных стандартов находит все более широкую под­держку, как в самих капиталистических странах, так и в развивающихся го­сударствах (население которых не вошло в «золотой миллиард» и к которым западная элита вопреки кантовскому императиву относится не как к цели, а как к средству). Радикальные теории становятся все более популярны в пост­советских странах, где в 80-х годах отношение к марксизму было достаточно скептическим. Резкое падение уровня жизни, значительное социальное рас­слоение, основанное на злоупотреблениях, коррупции, хищениях, криминализация правящей элиты, практика разжигания военных конфликтов, в ходе которых нувориши фантастически обогащаются на крови и страданиях обез­доленных, стремительный рост преступности, вызванный сменой социаль­ной системы, - все это вновь привлекло внимание к марксизму, теориям со­циального равенства и справедливого построения общественных отношений. Практика имитации борьбы с преступностью, «пробуксовывания» в воздей­ствии на различные формы проявления социального зла на фоне тотальной криминализации и мафизации общества обращает взоры многих на самый

верх пирамиды власти. Государственная политика, вызывающая разрушение не преступности, а здоровых основ социума, вербует все новых и новых сто­ронников радикальных методов борьбы с преступностью.

Как бы то ни было, однозначно можно констатировать: теория стигмы, кри­тическое направление и клинические концепции криминологии не стали тео­риями вчерашнего дня. Вполне вероятно, что в перспективе они могут стать ос­новой социальной практики воздействия на преступность. В этой связи необхо­димо отметить методологическую значимость концепции Э. Фромма, который в фундаментальной научной теории материализовал извечную мечту человече­ства об обществе без преступности. Его идеи окрыляют многих исследователей, ведущих научный поиск в этом направлении.

Перспективы развития систем воздействия на преступность можно прогно­зировать в следующих направлениях. Классическое направление продолжает выполнять фундаментальные функции. Применение классических мер, таких как полицейский контроль, привлечение к уголовной ответственности, лише­ние свободы, позволяют держать преступность в определенных рамках. На этой основе появляются возможности криминологического экспериментиро­вания и поиска новых эффективных мер воздействия на преступность. Клас­сическая школа, вероятно, еще долго будет «подстраховывать» человечество в выработке оптимальной системы воздействия на преступность. Наиболее ве­роятные направления эволюции классического направления таковы:

- постепенный отказ от бентамовской концепции пропорциональности преступления и наказания, все более широкое применение разработанных клиницистами методов прогнозирования индивидуального преступного по­ведения и классификации преступников, соответственно на этой основе вы­работка более адекватной целям разрушения преступности карательной су­дебной практики;

- развитие системы наказаний, не связанных с лишением свободы;

- увеличение сроков изоляции опасных преступников;

- гуманизация методов лишения свободы (превращения тюрем из руко­творного ада на земле в своеобразные приюты с человеческими бытовыми ус­ловиями и достаточно жестким режимом). Конечно, для гуманизации пени­тенциарной системы общество должно решиться на выделение большей доли национального дохода на эти цели, возможно, в ущерб комфорту чиновников и потребительской патологии пресыщенных обитателей верхних социальных «стратов».

Одним из важнейших направлений развития антикриминальных мер классической ориентации является обеспечение неотвратимости наказания за преступления. В этом смысле огромная роль в обеспечении адекватности реагирования на преступность по классической схеме принадлежит полиции. Объективной тенденцией ее развития является дифференциация на:

- силы борьбы с серьезной преступностью;

- общественную полицию, нацеленную на борьбу с уличной и бытовой преступностью, пресечение правонарушений и предупреждение криминала.

Первое крыло будет развиваться по пути наращивания технической осна­щенности, уровня индивидуальной подготовленности (доведения профессиона­лизма до виртуозности), улучшения кадрового отбора. Второе - по пути овладе­ния новыми методиками работы, сближения с общиной, усиления ориентации на интересы и запросы жителей конкретного микрорайона, расширения штат­ной численности.

Важнейшим условием органической совместимости классических подходов с иными направлениями антикриминального воздействия является разработка теории жестких мер реагирования на преступность. Решение этой проблемы не­возможно без дальнейших углубленных исследований пределов эффективности жестких мер, сопутствующих им негативных последствий, динамики развития этих последствий. На основе этих исследований появится реальная возможность конструирования оптимальных стратегий воздействия на криминальный фено­мен, в которых жестким мерам по значению и по времени их применения будет отведено соответствующее место. Пока, к сожалению, наиболее распространен­ными являются два крайних подхода: либо граничащее с утопизмом упование на полный отказ от жестких мер, либо рассмотрение жестких мер как панацеи от всех болезней социума (основанное на ограниченном понимании сущности про­цессов разрушения преступности).

Концепция социальной дезорганизации постепенно трансформируется в теорию социального реформирования, воспринимая из радикального на­правления все новые и новые конструкции. Путь социальных реформ доста­точно дорогостоящий и эффект от этих мер не режет глаз, поэтому полити­ки, стремящиеся «сломать хребет» преступности в сжатые сроки, обычно делают ставку не на них. Эти меры станут популярны, когда общество до­стигнет значительного уровня политической зрелости и криминологической грамотности. Тогда люди начнут ориентироваться не на кратковременный успех, а на устойчивые тенденции снижения уровня преступности (в этом смысле распространение криминологических знаний не только в среде про­фессионалов, но и среди простых граждан может оказаться действенным средством влияния на политиков).

Теория дифференциальной ассоциации развивается в направлении поис­ка путей формирования оптимальной культуры общества и совершенствова­ния системы воспитания (семейного, общинного, школьного, религиозного), конструирования социальных механизмов контролирования поведения мо­лодежи. На базе этой криминологической теории разрабатываются педагоги­ческие методики перевоспитания трудных подростков и преступников, в этом смысле она постепенно превращается в методологическую основу ис­правительной педагогики.

В виктимологическом течении достаточно определенно просматриваются две основных тенденции:

- углубление исследований (как фундаментальных, так и прикладных), совершенствование рекомендаций защиты от криминала, повышение их прикладного значения;

- расширение зоны влияния, проникновение виктимологических позна­ний в самые различные слои общества.

В рамках виктимологического направления будут развиваться подсистемы:

- индивидуальной самозащиты;

- совместной деятельности граждан в противостоянии преступности;

- общественной полицейской деятельности, подчиненной интересам об­щины;

- служб частной охраны и защиты граждан;

- развития прикладной науки (проведение по инициативе граждан кри­минологических исследований, создание общественных научно-исследова­тельских и учебных криминологических учреждений, развитие микрокрими­нологии).

Теории генетической предрасположенности также могут найти свою ни­шу в общей теории воздействия на криминальный феномен. Правда, она на­ходится в иной плоскости, нежели поиск гена преступности. На основе этих теорий уже сейчас начинают разрабатываться методики ранней диагностики маньяков, склонных к криминалу, и лиц, которые в состоянии невменяемо­сти могут совершить общественно опасные деяния. Научные исследования в данном направлении позволят разработать эффективные меры социального патронажа таких лиц (включая их лечение и изоляцию). Разработки ученых в области биологической криминологии могут сформировать достаточно эф­фективные методики индивидуализации воспитания и социализации лиц с теми или иными биологическими аномалиями.

Радикальные теории будут выполнять функцию криминологической со­вести (препятствовать чрезмерному развитию конформизма криминологов). Кроме того, они оказались своеобразным дамокловым мечом над головой по­литиков: чем меньше политической воли они будут проявлять в борьбе с пре­ступностью, тем более радикальными окажутся предложения смелых крими­нологов. Одним из слабых мест радикальных криминологических концепций является их некоторая утопичность, недостаток теоретической проработки определенных фундаментальных концепций (главным образом - справедли­вого общества) и конкретных методов трансформации современного социу­ма, пораженного множеством пороков, в идеальное общество будущего. То же касается и теории стигмы. Углубленная теоретическая разработка этих во­просов - одна из насущных проблем развития радикальной криминологии и интеракционистского подхода. Не исключено, что, если теоретикам этих на­правлений удастся решить непростые методологические проблемы, в рамках данных научных течений появятся теории и идеи, которым суждено сыграть решающую роль в преодолении преступности.

Анализ развития криминологической мысли показывает, что за послед­ние десятилетия новых фундаментальных криминологических теорий не по­явилось. Вряд ли это может означать, что криминальный феномен нами по­знан. Более вероятно то, что мы пришли к рубежу определенного уровня понимания преступности, преодолеть который и подняться на новую ступень

не позволяют имеющиеся познания как в криминологии, так и в области смежных наук.

Сейчас научный поиск сконцентрировался на изыскании экономичных и эффективных мер предупреждения преступлений и на оптимальном их ком­бинировании в рамках доступных обществу ресурсов, а также на конструиро­вании социальных механизмов, которые позволили бы принудить политиков выделять больше средств для обеспечения эффективного разрушающего воз­действия на преступность. Деятельность в этих направлениях может дать се­рьезные положительные результаты, но цель полного преодоления преступ­ности вряд ли можно считать реальной.

Нам остается кропотливо собирать крупицы знаний о преступности и связанных с нею явлениях. Переход количества в качество неминуем. Вопрос лишь в том, когда произойдет скачок на новый уровень познания. В любом случае, делая маленькие шаги в непознанное, мы готовим научный прорыв. Прорыв в области воздействия на преступность возможен. Более того, он весьма вероятен. Однако для его подготовки необходимо наряду с кримино­логическими решить целый комплекс иных проблем: этических, идеологиче­ских, политических, экономических, педагогических и др. Осуществить этот прорыв можно лишь путем приведения в движение всей социальной систе­мы. При этом несомненно одно: если человечество оценит угрозу тотальной криминализации общества адекватно, оно сумеет найти пути очищения.