3.6. Дискуссии о характере политического режима. Моделирование «управляемой демократии» в России

Процессы строительства демократического общества и государства идут в России достаточно сложно и противоречиво. С одной стороны, как уже отмечалось, ментальность россиян столетиями формировалась в условиях отсутствия подлинной свободы, что диалектично снижало и ответственность граждан. Поэтому так широко распространены настроения этатизма, патернализма государства, социального иждивенчества. С другой стороны, многие носители современной государственной власти субъективно не желают демократического контроля общества над собой и делают все, чтобы и на законодательном, и на правоприменительном уровнях ограничить права граждан и демократические механизмы.

Как пишет известный политолог И. Клямкин, «российский политический класс и общество в целом привыкли мыслить не столько в логике государственно-институционального устройства, сколько в логике обладания властью… Это было и в 1917 г. (Временное правительство, «Вся власть Советам»), и на исходе Советской власти («Вся власть народным депутатам»)… Это продолжается и сейчас (полновластие президента при декларированном разделении властей)… Нет традиции разделения. Отсюда — и нарушение федерализма. Нет ответственности органов власти, прежде всего тех, кто реально отчужден от нее (депутаты, партии, правительство)»¹⁴.

Модель политического моноцентризма, господствующая в сознании российской элиты, таким образом опирается и на аналогичные («царистские») настроения масс.

Противоречивость становления демократических процессов характерна не только для нашей страны. Для того чтобы превратить демократические механизмы в подлинную систему власти большинства народа развитым европейским державам (той же Англии, где 200 лет назад доля избирателей в общем числе взрослого населения не превышала 5 %) потребовались столетия. Методами определения уровня политической ответственности граждан в этот период выступали механизмы избирательного цензирования. По мере преодоления тех или иных социальных проблем (рабство, неграмотность, бездомность, женское неравноправие, бедность) исчезала и необходимость цензовых ограничений, отмена которых все более расширяла рамки избирателей, превращая демократию, действительно, в режим власти большинства.

Утверждение М. Делягина звучит так: демократия в формальном понимании устойчива и эффективна лишь тогда, когда вырастает из массового, повсеместного благосостояния. «Униженные и оскорбленные» склонны применять формально демократические механизмы для мести, а не для созидания и из-за концентрации сил на простом выживании не имеют возможности осознавать последствия решений общенационального масштаба, в принятие которых они вовлекаются этими институтами¹⁵.

Выход из этой проблемы и успех российской демократии возможны либо на путях создания широкого слоя «ответственных избирателей» (а для этого, прежде всего, необходим массовый слой среднего класса и резкое сокращение бедности), либо на путях устранения реальных ограничений в проявлении политического волеизъявления граждан. Именно второй путь был выбран в качестве основного, исходя как из вышеуказных причин, так и политологического обоснования необходимости концентрации власти в переходный период транзитарно-автократической теории. Ее суть в том, что для стран переходного состояния («транзитарных») демократический режим не является эффективным. Демократические свободы и связанный с этим плюрализм позиций затрудняют проведение реформ. Наличие же авторитарной модели позволяет создать так называемый коридор возможностей для их успешного проведения, нейтрализовать контрреформационные действия методами политической диктатуры. Успешные примеры такой модели реформации демонстрировали Южная Корея, Тайвань, Чили в недавнем прошлом, а Сингапур и в настоящее время.

В нашей истории успешные примеры реформаторства также связаны с авторитарными правителями (Петром I, Екатериной II, Александром II, Столыпиным). Да и широкие президентские полномочия, заложенные в Конституции Российской Федерации, предполагали соответствующие действия со стороны Б. Ельцина как гаранта проводимых реформ.

В политической лексикологии новейшей истории России эта модель получила название «управляемой демократии». Суть ее заключается в подмене принципа народного суверенитета суверенитетом уполномоченных (избранных или назначенных) лиц. Гарантом сохранения власти этих лиц выступает ограничение политической конкуренции различными методами: законодательными, правоприменительными, административными, карательными.

Ничего принципиально нового в этой системе нет. М. Вебер описал ее как «мнимый конституционализм». Мы можем вспомнить о существовании аналогичной модели «направляемой демократии» Сукарно в Индонезии и феномене почти вековой власти Институционально-революционной партии в Мексике.

Механизм подобной системы, по оценке В. Л. Шейниса¹⁶, таков: власть, получившая легитимацию на квазивыборах, создает (либо приспосабливает под себя) одну (или более) партию, которая, по сути, не вырастает из гражданского общества, а конструируется искусственно (как это происходило с так называемыми партиями власти — ПРЕС, НДР, «Единство»)¹⁷. Та же, в свою очередь, формируют каноны общественного сознания, направленные на авторитаризацию государственной власти.

В современных российских условиях проявление «управляемой демократии» мы можем видеть в фактическом выведении из арсенала демократии механизма общероссийских референдумов; в сокращении числа категорий избираемых лиц (в сравнении с 1993 г.— годом принятия Конституции — народ потерял право избрания членов Совета Федерации, глав исполнительной власти своих регионов, депутатов Государственной думы по мажоритарным округам; в ряде муниципалитетов отменены процедуры всенародного избрания мэров, в некоторых и представительные органы формируются не общенародными выборами, а путем делегирования депутатов нижестоящих уровней). Построенная в условиях минимальной конкуренции Государственная дума демонстрирует низкое качество принимаемых актов, причиной чего (как и в отношении исполнительной власти) является моноцентризм принятия решений. Суды России в своей правоохранительной функции парализованы (помимо проблем коррупции) потоком безграмотных законов, к которым ежемесячно принимаются такие же безграмотные поправки.

Нулифицируется и такой принцип федеративного государства, как разделение властей между центром и регионами. Выступающие в нормальных демократических обществах необходимым противовесом злоупотреблений чиновничества гражданское общество и многопартийность подвергаются жесткому заданному моделированию. Доля независимых (от государства) средств массовой информации с каждым годом сокращается. И самое главное (из понимания того, что демократия является не целью, а средством) — нет реального улучшения жизни граждан России. Ситуация ухудшилась, даже в сравнении с периодом 90-х гг., которые сегодня принято называть «лихими». Если при Б. Ельцине реформы шли под знаменем раскрепощения инициативы и расширения автономии, то при В. Путине и Д.Медведеве — под знаком регламентации автономии и инициативы.

Вместе с тем мировая практика достаточно убедительно демонстрирует успешность именно свободных (демократических) стран. Так, на долю несвободных стран (они составляют 25 % всех стран мира, по оценке международной организации «Freedom House») приходилось 6 % мирового валового продукта, а на долю свободных стран (46 % всех государств мира) — 80 %¹⁸.

Резюме

1. Демократия — форма политического народовластия, наиболее распространенная в мире, воспринята Россией и объявлена одной из концептуальных основ ее государственности.

2. Демократия — это не только свобода народа, но и его ответственность.

3. Демократия — это совокупность процедур, исполнение которых гарантирует от злоупотреблений.

4. Основными механизмами демократии в Российской Федерации являются референдум и свободные выборы.

5. Закономерными проявлениями демократии являются принцип разделения властей, система «сдержек и противовесов», федерализм власти и правовой характер государства.

6. Демократия — не цель, а средство ликвидации отчуждения граждан от власти. Целью же демократического общества является рост благосостояния граждан.