Конфиденциальность

Институт профессиональной адвокатской тайны имеет важное значение. Как образно отметил Д.П. Ватман, "адвокатская тайна установлена в интересах справедливого отправления правосудия, ограждения отношений доверительного характера между адвокатом и его клиентом, укрепления авторитета и престижа адвокатуры. Ее нарушение влечет негативные последствия морального характера: с одной стороны, наносится ущерб чести адвоката..., а с другой - его клиенту или доверенному лицу"*(338).

Глубоко нравственное значение имеет законодательное установление о праве на адвокатскую тайну*(339), содержание которой в соответствии со ст. 8 Закона об адвокатуре составляют любые сведения, связанные с оказанием адвокатом юридической помощи своему доверителю. Более конкретизирован данный вопрос в Кодексе профессиональной этики адвоката (п. 5 ст. 6).

Этические нормы существенно, по сравнению с Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации*(340) и Законом об адвокатуре, расширяют перечень запретов для адвоката, связанных с необходимостью соблюдать профессиональную тайну. Например, в ст. 6 КПЭА определяется, что срок хранения тайны не ограничен во времени (ч. 2); адвокат не может быть освобожден от обязанности хранить профессиональную тайну никем, кроме доверителя (ч. 3).

В части 6 ст. 10 КПЭА указано: "при отмене поручения адвокат должен незамедлительно возвратить доверителю все полученные от последнего подлинные документы по делу и доверенность", что также связано с обеспечением дополнительных гарантий неразглашения сведений, составляющих профессиональную тайну.

Весьма существенной гарантией сохранения адвокатской тайны выступает, в частности, ч. 3 ст. 56 УПК РФ.

Подобный запрет закреплен и в Законе об адвокатуре (ч. 2 ст. 8), и в КПЭА. Однако данные нормы следует толковать в аспекте Определения Конституционного Суда РФ от 6 марта 2003 г. N 108-О*(341), согласно которому допускается возможность для адвоката дать соответствующие показания в случаях, когда сам адвокат и его подзащитный заинтересованы в оглашении тех или иных сведений.

При этом, как справедливо подчеркнул президент Федеральной палаты адвокатов Е.В. Семеняко, должны быть соблюдены три непременных условия. Во-первых, если адвоката вызывают по ходатайству стороны защиты. Во-вторых, когда его показания необходимы для защиты прав и интересов обвиняемого. И в-третьих, если имеется согласие доверителя на вызов адвоката в качестве свидетеля*(342).

Определенные исключения из правил о сохранении адвокатской тайны предусмотрены и в КПЭА. Так, без согласия доверителя адвокат вправе использовать сообщенные ему доверителем сведения только в объеме, который адвокат считает разумно необходимым для обоснования своей позиции при рассмотрении гражданского спора между ним и доверителем или для своей защиты по возбужденному против него дисциплинарному производству или уголовному делу (ч. 4 ст. 6). Вместе с тем, как показывает обобщение дисциплинарной практики адвокатских палат субъектов РФ*(343), указанная возможность зачастую приводит к злоупотреблениям со стороны отдельных адвокатов. Таким образом, следует признать, что вышеуказанное положение КПЭА необоснованно по ряду оснований. Во-первых, оно противоречит ряду международно-правовых актов, а также Генеральным принципам этики адвокатов Международной ассоциации юристов*(344), где установлено, что "адвокаты должны всегда соблюдать конфиденциальность в отношении бывших и настоящих клиентов".

Во-вторых, подрывает основы взаимоотношений адвоката с клиентом. Адвокат не сможет оказывать результативную профессиональную помощь доверителю до тех пор, пока между ними не будет достигнуто полное взаимопонимание.

Как показывают результаты проведенного анкетирования адвокатов Курской области*(345), 93,2% респондентов полагают, что необходимость адвокатской тайны диктуется преимущественно соображениями о доверительном характере взаимоотношений между представителем и представляемым, без чего само существование адвокатуры было бы немыслимо. Доверитель должен чувствовать абсолютную уверенность в том, что вопросы, обсуждаемые с адвокатом, и предоставленная им адвокату информация останутся конфиденциальными, без каких-либо требований или условий. Следовательно, п. 4 ст. 6 КПЭА "сводит на нет" значение другой его нормы, а именно п. 1 ст. 6: "доверия к адвокату не может быть без уверенности в сохранении профессиональной тайны. Профессиональная тайна адвоката обеспечивает иммунитет доверителя, предоставленный последнему Конституцией РФ".

По убеждению 75% опрошенных адвокатов, существует необходимость усовершенствовать гарантии сохранения адвокатской тайны. Определенные шаги в этом направлении уже предприняты законодателем. В частности, в Законе об адвокатуре предусматривается общая норма, согласно которой вмешательство в адвокатскую деятельность, осуществляемую в соответствии с законодательством, либо препятствование этой деятельности каким бы то ни было образом запрещаются (ст. 18).

Однако, как показывает практика, положения, регламентированные данной статьей, регулярно нарушаются без каких-либо последствий. В настоящее время вполне возможно проведение таких следственных действий, как обыск и выемка в жилых и служебных помещениях адвокатов, выемка почтово-телеграфной корреспонденции между защитником или представителем и доверителем.

Так, практикующий в Перми адвокат Колесниченко обжаловал в Европейский Суд по правам человека проведение обыска в принадлежащих ему жилых помещениях в связи с уголовным делом его подзащитного.

ЕСПЧ постановил единогласно, что в данном деле российские власти нарушили требования ст. 8 Конвенции, и обязал государство-ответчика выплатить заявителю 3000 евро в качестве компенсации морального вреда*(346).

Следует поддержать позицию свыше 69% опрошенных адвокатов, которые предлагают, во-первых, предусмотреть уголовную ответственность за действия должностных лиц, направленные на завладение адвокатской тайной, а также в отношении и самих адвокатов - за разглашение этой тайны (по мнению 12% респондентов).