Отдел второй. Образование сословий в России*(452) Глава первая. Русские сословия до Петра Великого

§ 185. Под именем сословий разумеются отдельные группы подданных, между которыми сам закон установил наследственные преимущественно различия в правах и обязанностях. Следовательно, сословия, по самой своей природе, являются учреждением государственным. Этим они отличаются, во-1-х, от каст, во-2-х, от классов*(453). Касты в том виде, как они установились в Индии, в Египте и других странах, являются учреждениями религиозными. Они могут иметь политическое и экономическое значение, но по своим общим началам они тесно связаны с религиозными воззрениями и установлениями страны.

Различие классов основывается на естественных условиях, не подлежащих действию государственного законодательства. Различие классов возникает, во-1-х - из различия занятий (класс военных, духовных, ученых, промышленников и т. д.), во-2-х - из условий величины имущества (богатые, бедные), в-3-х - из качества собственности (землевладельцы, капиталисты), в-4-х - из условий количественно-нравственных (образованные и необразованные), в-5-х - из роли, которую играют отдельные лица в экономическом производстве (предприниматели, рабочие).

Различие классов стоит вне государственного законодательства и может на нем не отражаться. С точки зрения государства, все лица, к каким бы классам общества они ни принадлежали, могут быть объявлены юридически равноправными относительно отбывания повинностей, равенства пред судом и уголовным законом и т. д. Следовательно, все классы общества могут составлять однородную массу граждан. Напротив, сословия суть явление государственное. Образование их объясняется именно тем, что государство создает различные права и обязанности, независимо от того, существуют или не существуют известные классы общества.

Называя сословия явлением государственным, мы, однако, не хотим сказать этим, чтобы действительно государству всегда и везде принадлежала инициатива в деле установления сословных различий. Мы говорим только, что различия сословий получают свою санкцию от государственного законодательства и носят характер чисто политический, не имеющий связи с различием классов или с какими-либо религиозными воззрениями.

§ 186. Сословия образуются под влиянием различных условий. В Западной Европе государство только освятило юридические различия, установившиеся гораздо ранее между классами привилегированными и непривилегированными. Феодальные владельцы, имевшие огромное политическое значение до развития центральной государственной власти, вошли в состав нового государства на особых правах. Государство конфисковало в свою пользу их политическую автономию, но узаконило те привилегии, которыми они пользовались в эпоху своего могущества.

В России сословия явились результатом государственной политики, сложились по воле государственной власти. Поэтому сословия могли явиться в России только после окончательного образования государственной власти, после того, как княжеская власть взяла верх над элементами вечевыми и удельными; словом, после того, как московские князья получили действительное первенство, сделались фактически самодержавными.

§ 187. Древняя, домосковская Россия не знала сословий; в ней не было юридически организованных состояний с различными правами и обязанностями*(454). Правда, в древнейшей России, кроме свободных лиц, существовали рабы и так называемые зависимые, т. е. закупы, наймиты и др. Но основание этого различия должно искать не в государственном праве; оно установлено не государственною властью и не по политическим соображениям. Несвободные и зависимые состояния были институтом частного права. Мы даже не имеем права говорить о сословии закупов в том смысле, как мы говорим, напр., о сословии крепостных крестьян: закупничество было, так сказать, индивидуальным состоянием отдельных лиц. Оно возникало из индивидуального гражданского отношения, из договора займа, обеспечиваемого свободою должника. Рабство точно так же было установлением частного права.

§ 188. История образования русских сословий тесно связана с политикою Московского государства. В Древней России сословные различия не могли установиться вследствие отсутствия начал территориального подданства, т. е. подчинения данной массы людей определенной местной государственной власти. Даже сами князья в то время не были оседлы. Бояре и служилые люди были связаны с князем личным соглашением и пользовались правом оставлять князя во всякое время. Им принадлежало право отъезда, которое подтверждалось даже в начале московского периода договорными грамотами, гласившими: "А боярам и слугам межи нас вольным воля". Понятно, что при существовании такой исключительно личной связи каждого служилого человека с князем не могло возникнуть корпорации служилых людей, каких-либо корпоративных стремлений. Каждый договаривается с князем лично за себя. Если он недоволен, то отъезжает и нисколько не заботится о судьбе оставшихся товарищей*(455).

В таком же положении находились и прочие классы народонаселения. Они пользовались правом перехода и могли оставить известное княжество во всякое время.

Отсюда легко понять тот процесс, которым впоследствии стали образовываться сословия, и те условия, при которых возникли сословные различия.

§ 189. История образования наших сословий тесно связана с историей закрепощения народа, которое началось в московском периоде. Московские князья для достижения своих целей нуждались в бессменной службе бояр и в исправном отбывании плательщиками податей и повинностей. Страна требовала полного напряжения всех своих сил для того, чтобы она могла во время татарского ига добиться самостоятельности, после свержения этого ига - добиться своих естественных границ, объединить русскую землю, получить доступ к морям, необходимым для русской торговли и т. д.

Едва только представилась возможность, князья (с Ивана III) воспрещают служилым людям отъезд под страхом уголовного наказания. Со всех тех лиц, которых подозревали в желании уехать из Москвы, стали брать крестные и поручные записи*(456).

Вместе с тем в Московском государстве произошла радикальная перемена относительно экономического положения служилого класса. Старая дружина княжеская (в киевском периоде) содержалась на счет прибытков князя. Князь делился с нею своей казной, одевал, кормил ее. В московское время средства содержания дружины стали иные. На содержание служилых людей князья отдавали известную часть земель. Каждый служилый человек получал так называемое поместье, с которого он и должен был отбывать государеву службу. Таким образом, поместье имело двоякое значение. Во-1-х, оно заменяло служилому человеку денежное жалованье, во-2-х, имело характер тяглого участка, от которого служилый человек не мог отказаться по своей воле. Как только служилый человек "поспевал" на службу, делался "новиком", он должен был явиться на смотр к своему ближайшему начальству, которое и распоряжалось о верстании его поместьем. Дворянин не мог сбежать с поместья*(457). Первоначальная обязанность служить с поместья впоследствии перешла в обязанность служить со всякого недвижимого имущества, следовательно и с вотчин. В этом смысле поместная и вотчинная собственности окончательно смешались.

§ 190. Так постепенно организовалось сословие, которое несло служебное тягло. Этому сословию были противоположны другие сословия, несшие подати и разные повинности с земли, торгов и промыслов. Предметом податного обложения были земля и дворы - особый разряд имуществ, отличный от земель и дворов, которые отбывали повинности государству службой. Это были так называемые тяглые черные земли. Правительство, нуждавшееся в своевременном поступлении податей и в исправном отбывании повинностей, должно было озаботиться тем, чтобы эти земли и дворы не пустели, т. е. чтобы на каждом тяглом участке был свой плательщик. Об этом впоследствии стали заботиться и сами члены общины, связанные круговой порукой. Правительство налагало подати и повинности огулом на целый округ, предоставляя затем раскладку их самой общине, которая отвечала за всю сумму налогов и, при опустении дворов, платила на так называемых убылых людей. Вот почему сами общины ходатайствовали пред правительством о предоставлении им права возвращать тяглых. Строгие правительственные меры помогали им, и закрепощение сельчан и горожан в XVII столетии было уже фактом совершившимся.

В особенности это относится к сельчанам. В деле закрепощения их наше законодательство шло довольно постепенно. Первоначально крестьяне имели право сходить с тех земель, на которых они сидели, во всякое время, бессрочно. Впоследствии, как в княжестве Московском, так и в народоправствах Новгородском и Псковском, начали установляться сроки, по прошествии которых можно было переходить с одной земли на другую. Великокняжеский судебник 1497 г. обобщил разнообразие этих сроков, назначив Юрьев день (осенний) как срок, в который можно было отказываться из-за помещиков, монастырей, вообще из-за всех тех земель, где кто жил. Сравнительно с прежним временем Юрьев день был ограничением, но впоследствии, когда сложилось крепостное право, на него смотрели как на льготу.

§ 191. К концу XVI столетия закрепощение распространилось на всех горожан и сельских обывателей. Но в этой массе закрепощенных черных людей еще не выделяются городские и сельские обыватели. Еще в начале ХVI века название крестьян применялось и к жителям городов*(458). Но с усилением крепостного права городские и сельские общины стремились к разделению. Причины этого стремления кроются, по справедливому замечанию покойного Беляева, в различии капиталов, доставлявших доход здесь и там. "В уездах таким капиталом была земля, в городах - промысел. Земля, по сущности своей, не могла допускать сильного различия в ценности, и поэтому уездные сохи в отношении к качеству земли не могли увеличиваться более как на половину; промысел же, как плод и поприще способностей человека, разнообразился в огромных размерах, ибо и гость, торговавший с Ганзою, Константинополем и Персией, был так же промышленник, как и бобыль, выносивший лапти, сплетенные им накануне". Вследствие этого необходимость индивидуального различия членов городских общин в деле разверстки податей и повинностей выступила наглядно. Городские люди не выдержали бы равномерности уездных сох, имевших ввиду приблизительно однородный и одинаковый капитал. Затем, смешение городов с селами привело бы к тому невыгодному для первых результату, что уездный человек мог бы тогда заниматься всякими промыслами, а подати нести с одной земли; горожанин же должен был нести подати и с земли, и с промыслов. С другой стороны, уездные люди избегали смешения с городами по той причине, что посадские любили сбрасывать лежащее на них бремя на других и привлекать разные слободы и волости к своему тяглу, не позволяя пользоваться его выгодами. В XVII столетии городские и уездные люди строго разграничиваются*(459).

§ 192. Рядом с установлением государственного крепостного права установлялось крепостное право частное. Оно постигло людей, сидевших на владельческих и монастырских землях. Частное крепостное право возникло также из общих государственных соображений, из финансовых нужд правительства, и этим оно отличалось от старого закупничества и позднейшего кабального холопства, как явлений частного права*(460). Действительно, крепостное право в собственном смысле слова было последствием общей системы государственных тягл. Два рода тягла обращали на себя внимание правительства: тягло служебное и, затем, разного рода подати, повинности и оброки. Тягло служебное специально обеспечивалось поместной землей, с которой помещики несли свою службу и доставляли правительству, кроме того, известное количество так называемых даточных людей в размере, исчисленном в московском Поместном приказе и разряде. Поэтому правительство должно было принять меры к тому, чтобы поместья не пустели: иначе помещику не с чего будет служить службу, а государству брать повинности. Крепостное право явилось, таким образом, обеспечением материальных средств владельца, обязанного служить и, кроме того, средством обеспечения исправного отбывания повинностей, лежавших на крестьянах. Впоследствии из факта прикрепления крестьян к земле развилось право в позднейшем смысле этого слова, т. е. как частная власть лица одного сословия над совокупностью лиц другого сословия.