§ 177. Конец господству личного принципа был положен феодальной системой, которая перешла к прямо противоположному началу*(431).

В основании всей феодальной системы легло начало территориального верховенства. Господство над известною совокупностью лиц, принадлежавших феодальному владельцу, основывалось на праве владения землею, где жили эти лица. Всякий, вступивший на территорию феодала, считался принадлежностью ленного владельца, его подданным (droit du couchant et du levant). Таким образом, обязанность подданства выводилась из местожительства лица. Принадлежность подданного тому или другому владению рассматривалась по тому, на каком месте человек родился, где он живет.

Последствия этого принципа до известной степени были благотворны. Правда, в самых своих основаниях начало территориального верховенства заключало в себе много унизительного для человеческой личности, но из этого принципа выросло современное государство. Оно было унизительно для достоинства человека в том смысле, что лицо рассматривалось как принадлежность земли, как одно из ее произведений, составляющих собственность феодального владельца. Но, с другой стороны, в силу этого принципа выработалось понятие равенства всех тех лиц, которые несут государственные повинности и которые поэтому должны пользоваться одинаковыми правами, как гражданскими, так и политическими. Старое римское начало, проводившее резкие различия в правах подданных, уступило место принципу равенства всех граждан, подчиненных одной и той же государственной власти*(432).

Но если римский принцип представлял большие неудобства во внутренних государственных отношениях, то принцип феодальный заключал в себе довольно суровые условия с точки зрения международного права. "Оба принципа, личный и территориальный, - говорит знаменитый историк и публицист Ф. Лоран, - были ложны, хотя каждый из них содержал в себе долю истины. Они были ложны, потому что личные законы варваров не принимали в расчет государства и его прав - они знали только личность. Реальные законы феодализма делали из человека принадлежность почвы и подчиняли его территориальному суверенитету". Прирожденность прав гражданства вела к тому, что все народонаселение одного и того же государства дробилось на несколько разрядов неравноправных лиц, не было внутреннего народного единства в политическом смысле. - Устраняя этот недостаток, территориальное верховенство вместе с тем условливало важные неудобства в международных отношениях. Если бы каждое законодательство проводило логически принцип феодального порядка, то между государствами возникли бы и возникали действительно важные недоразумения. В крайних своих последствиях феодальный принцип требовал, чтобы каждое лицо, родившееся в пределах известной территории или даже в месте, которое фиктивно относилось к этой территории в силу начала внеземельности (напр., в доме дипломатического агента, на военном или купеческом корабле и т. д.), считалось природным подданным того государства, которому принадлежит данная местность. Таким образом, француз, родившийся на английском корабле или в пределах одной из областей Соединенного королевства Англии, признавался природным английским подданным, причем никакая натурализация не могла уничтожить прав государства на данную личность; верность своему сюзерену была обязанностью бесконечной, не покрываемой никакой давностью, по известной английской поговорке: "Оnce а subject, always а subject" (раз подданный - навсегда подданный). Наоборот, англичанин, родившийся на французской территории, не считался английским подданным*(433). Эти суровые последствия территориального принципа мало мирились с требованиями международного общения. Проведенные до конца, они вызывали серьезные столкновения между государствами*(434). Отсюда сама собою явилась необходимость смягчить строгие требования феодального права.