§ 93. Первое исключение из общего правила, на основании 1 п. 61 ст., составляет тот случай, "когда в законе именно сказано, что он есть токмо подтверждение и изъяснение смысла закона прежнего".

Обращаясь к узаконениям, из которых вышел этот пункт, нельзя не заметить, что смысл его такой: закон получает обратную силу тогда, когда он есть в действительности подтверждение или изъяснение закона существующего. Таково именно значение всех тех узаконений, которые приведены в ссылках под ст. 61*(211). Конечно, далеко не все юристы согласны в том, что изъяснительный закон имеет обратную силу, когда речь идет об аутентическом толковании. Многие из юристов склоняются в пользу того мнения, что интерпретация, последовавшая от самой законодательной власти, есть новый закон, который поэтому не должен иметь обратного действия. Но наше законодательство, наряду с многими другими из европейских законодательств, держится противоположного взгляда. Оно признает, что изъяснительный закон не вносит ничего нового в содержание существующего права, а потому обратная сила его может быть оправдана юридической фикцией, предположением, что аутентическая интерпретация вышла одновременно с тем законом, который она изъясняет.

§ 94. Гораздо более сомнений возбуждает вторая часть 61 ст., в силу которой закон получает обратное действие, "когда в самом законе постановлено, что сила его распространяется на времена, предшествовавшие его обнародованию".

Судя по общности выражений этого постановления, мы должны думать, что всякий закон может получить обратную силу по воле законодателя. На каком же предшествующем законе основывается эта часть 61 ст.? В ссылке мы находим только один сенатский указ 7 августа 1825*(212). Происхождение и смысл этого указа следующие.

9 января 1823 г. состоялось положение комитета министров о том, чтобы чиновникам, исправлявшим, сверх исполнения своих собственных обязанностей, еще должности по вакантным местам, производить за это соответствующее вознаграждение.

Это совершенно новое правило должно было иметь силу только на будущее время. Между тем некоторые чиновники морского министерства выхлопотали себе, через свое начальство, добавочное жалованье за исправление ими разных должностей в прежнее время. Руководствуясь этим примером, два обер-контролера государственного контроля вошли с прошением о производстве и им добавочного содержания за исправление ими вакантных должностей с 1814 по 1820 г. Сенат, рассмотрев это прошение, нашел, что исключения, сделанные в пользу некоторых чиновников морского министерства, не могут быть возведены на степень общего правила и что означенные обер-контролеры не имеют права на добавочное содержание, так как никакой закон обратного действия, без точного в оном о сем постановления, не имеет, а в Указе 18 декабря 1785 г.*(213) сказано: "действует токмо на времена будущие, а не на прошедшие".

Этот указ сената, очевидно, подтверждал общее правило, изложенное еще в указе 1785 г. Но редакторы 61 ст. остановились на словах указа: "без точного в оном о сем постановления", которые и подали повод к заключению, что если бы в законе было точное постановление о том, что он распространяется на времена прошедшие, то он и получил бы обратную силу. Действительно, подобное заключение совершенно верно относительно того рода правил, к коим относилось положение комитета министров; им не только не ограничивались чьи-либо права, не отменялись права приобретенные, но, напротив, предоставлялись новые выгоды служащим. Распространить действие этого правила на времена прошедшие было бы возможно и, может быть, даже справедливо. Но, конечно, распространение нового правила на прежнее время зависело совершенно от воли законодателя; обер-контролеры не имели права требовать, чтобы положение комитета министров было применено к их прежней службе. С этой точки зрения слова сенатского указа, о которых идет речь, объясняются весьма просто и удовлетворительно. Положение комитета министров 1823 г. действительно не могло получить обратной силы "без точного в оном о сем постановления".

Таким образом, сенатский указ совершенно уместен относительно случая, его вызвавшего; но он не давал никакого права возводить его случайного выражения в общее правило. Стоило только спросить себя, применимы ли слова ceнатского указа к закону, ограничивающему права подданных, установляющих более строгие наказания; словом, к закону, применение которого предполагает невыгодные последствия для частных лиц?