§ 86. Принцип, указанный выше, нагляднее всего применяется к области права уголовного, в том смысле, что в этой сфере наиболее легко определить, что должно быть названо обратным действием законов.

Общая формула о действии законов по времени на языке криминалистов выражается так: "Закон не применяется к человеческим действиям, совершенным до его обнародования". Эта формула имеет в виду судьбу самых деяний человека, поскольку они могут подпасть под действие данного уголовного закона. Напротив, на языке цивилистов данная формула переводится следующим образом: "Закон не поражает прав, приобретенных на основании прежнего закона".

Различие этих двух формул очевидно. Первая прикрывает только известные действия человека, независимо от других соображений. Вторая имеет в виду юридические последствия не только действий, но и известных фактов, являющихся наравне с действиями, условиями и основаниями приобретения прав. Затем, формула цивилистов прикрывает эти действия и факты не для них самих. Они защищаются ради возникающих из них прав, которые продолжают свое существование независимо от данных им оснований.

Вот почему в этой области гораздо труднее определить, что должно считать обратным действием закона, чем в области права уголовного. Деяние, рассматриваемое криминалистом, есть, по существу своему, конкретный и преходящий случай, вполне совпадающий с моментом господства данного закона и не переходящий под господство другого. Напротив, приобретенное право есть явление длящееся, и потому переходящее из того момента, когда оно возникло из прошедшего действия или факта, в тот, когда явился новый закон, видоизменяющий юридические отношения. Какая судьба ожидает это право? Возьмет ли его новый закон под свою охрану, как сделал это прежний? Неудивительно поэтому, что между современными криминалистами не существует почти споров относительно обратного действия законов, тогда как относительно приобретенных гражданских прав существуют самые разноречивые мнения, начиная от ультраконсервативного мнения Шталя*(190) до воззрений Лассаля*(191). Мы рассмотрим каждую из этих формул отдельно.

§ 87. Отношение уголовного закона к воле отдельного человека определить нетрудно. Гражданин вправе видеть меру дозволенного и недозволенного в действующем законодательстве. Ни одно действие, совершенное им, не может быть сделано преступлением ex post facto, т. е. после его совершения. Nullum crimen sine lege. Для того чтобы человек не считал себя вправе совершать известные действия, закон должен предварительно воспретить их под страхом наказания. Moneat lex priusquam feriat. Каждый имеет право считать дозволенным то, что не запрещено законом: permissum videtur id omne quod non reperitur prohibitum. То же должно сказать и относительно законов, установляющих более суровое сравнительно с прежним временем наказание. Обратная сила закона в области уголовного права состояла бы, следовательно, в сообщении невыгодных или более невыгодных последствий таким действиям, которые или были совершены до его обнародования, или вовсе не были предусмотрены прежним законом, или облагались более мягкими наказаниями. Поэтому не может иметь обратной силы закон, увеличивающий число недозволенных действий или облагающий их более строгими наказаниями. Вот правило безусловное или рассматриваемое в качестве безусловного.

Но оно содержит в себе и ограничение правила о необратном действии закона в пользу более мягких, сравнительно с прежним временем, законов. Здесь мы должны решить вопрос: можно ли признать за государством юридическую обязанность давать обратную силу таким новым законам? Может ли гражданин, совершивший деяние, воспрещенное прежним законом, требовать, чтобы к нему был применен новый, более выгодный закон? Этот вопрос не разрешается положительно ни одним криминалистом, т. е. ни один из них не в состоянии дать обратному действию таких законов строго юридического основания, хотя огромное большинство склоняется к тому, что подобное применение таких законов есть требование правды. Оправдывая свое требование, они обыкновенно принуждены возвыситься в область нравственно-политических соображений, апеллировать от требований юридической справедливости к началам правды*(192).

§ 88. Вопрос о действии новых гражданских законов, по теории, установленной Савиньи и развитой довольно согласно с положениями последнего Лассалем, разрешается по содержанию этих законов, т. е. согласно природе изменений, производимых ими в юридическом быте.

В области гражданского права возможны видоизменения двоякого рода. Во-первых, новый закон, оставляя неприкосновенным данный институт гражданского права в целом и частях, видоизменяет, однако, способ приобретения отдельными лицами прав, основанных на этом институте*(193). Во-вторых, закон может видоизменить содержание данного института, вовсе отменить его существование, если того потребуют культурные и политические условия времени*(194). а) Законы первого порядка не поражают прав, приобретенных на основании условий, установленных прежним законом. Предполагая, что государство вообще признает существование известной категории прав, известного юридического института, - оно не может поразить этого права в его конкретном бытии, в форме индивидуально усвоенного права, посредством изменения условий его приобретения*(195). Но неприкосновенность приобретенного права, или осуществленной правоспособности не касается правоспособности вообще. Действие закона, видоизменяющего условия правоспособности, распространяется на всех лиц, не успевших осуществить ее до его обнародования. Государство, по справедливому замечанию Мерлена, установляя известные условия правоспособности, не берет на себя никаких обязательств*(196). Обязанности его по отношению к неделимым начинаются с того момента, когда последние воспользовались дарованным им правом и осуществили его*(197).

б) Второй порядок законов, законов, прекращающих известный род прав, применяется с момента его обнародования; с этого же момента прекращается и бытие конкретных прав, основанных на отмененном институте. Такое действие этих законов нельзя назвать обратным. В данном случае государство не поражает приобретенных прав в их конкретно-индивидуальной форме; новый закон видоизменяет форму юридического быта безотносительно к конкретным неделимым. Отдельные классы общества и лица не могут противопоставить свои конкретные права необходимым условиям государственного развития и совершенствования. Политическое общество не может продолжать охранение прав, признанных в данную минуту вредными для целой страны*(198). Должны ли собственники утрачиваемого права получить вознаграждение со стороны государства, отменившего институт? Этот вопрос разрешается далеко не одинаково представителями разных юридических школ. Но, несмотря не все разнообразие мнений, главные авторитеты науки согласны в том, что такое вознаграждение не есть юридическая обязанность государства. Писатели, защищающие вознаграждение, рекомендуют его в видах политического благоразумия и нравственности*(199). Другие писатели отрицают самую справедливость вознаграждения*(200). Замечательный пример, объясняющий смысл приведенных выше начал, представляет порядок применения русского "Положения о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости" 1861 г. Освобождение крестьян содержало в себе два акта: 1) отмену крепостного права, 2) наделение крестьян землею. Крепостное право отменено немедленно для всех лиц крепостного состояния, без вознаграждения владельцев; земельный надел отошел за вознаграждение.

Почему? Закон уничтожил самую субстанцию права, известного под именем крепостного; он объявил его противным общему правосознанию, в данный момент развития последнего. Поэтому, во-первых, государство не обязано было терпеть продолжения крепостного состояния для наличных крепостных в пользу наличных владельцев. Во-вторых, государство не обязано было вознаграждать владельцев за утрачиваемое право, потому что признание такой обязанности сделало бы (при громадном количестве крепостных) невозможным его отмену.

Но отношения государства к землям, поступавшим в надел крестьянам, были другие. "Положение" 1861 г. признало и подтвердило как институт собственности вообще, так и право собственности владельцев на землю в особенности. Поэтому оно не могло, не впадая в противоречие с самим собою, отдать крестьянам в пользование часть владельческой земли без вознаграждения собственников*(201).