Глава пятая. Законодательство по делам печати*(875)

А. Общие начала и история русской цензуры

§ 278. Под именем свободы печати, в обширном смысле, разумеется право беспрепятственного распространения своих мнений различными механическими способами, под условием ответственности за злоупотребления. К числу таких способов относятся печать и литография. Но мысль может быть выражена не только в форме произведения письменного, но и в форме художественного произведения, напр. картины, которая может быть воспроизведена в гравюре, фотографии и т. д. Все эти виды воспроизведения и распространения идей и мнений, в форме произведений художественных, музыкальных и письменных или печатных, издавна, как в Западной Европе, так, и у нас, подчинялись различным условиям и правилам. Для освещения ныне действующих в России правил по делам печати необходимо: 1) изложить некоторые общие научные начала и представить, для сравнения, некоторые постановления иностранных законодательств, касающиеся данного вопроса, и 2) рассмотреть развитие наших цензурных постановлений путем историческим.

§ 279. Логическим последствием выставленного выше определения свободы печати является то начало, что отношение государства к произведениям человеческой мысли, о которых идет речь, должно быть чисто отрицательным. Каждый может беспрепятственно распространять свои мнения до тех пор, пока не совершит какого-либо преступления или проступка, какие только могут быть совершены путем печати. Сюда относятся оскорбления чьей-либо чести, непосредственное воззвание к беспорядкам и т. п. действия, прямо предусмотренные уголовным законом. Решение вопроса о преступности известного произведения должно принадлежать суду.

Отсюда видно, что в последнем своем развитии понятие свободы слова предполагает систему карательной цензуры, применяемой судами. Но история законодательства по делам печати представляет различные ступени. Первоначальное отношение государства к этому вопросу выразилось в форме предварительной цензуры. Последняя не признает указанных выше начал. Она требует, чтобы каждое печатное произведение выходило в свет не иначе как по предварительном одобрении надлежащей цензурной власти. После отмены предварительной цензуры в большинстве западноевропейских государств возникли новые формы ограничения свободы печатного слова. Преимущественное внимание полицейского законодательства было обращено на периодическую печать, ввиду того, что путем таких изданий можно, как говорили, "распространять в обществе известные вредные направления", с которыми правительства считали долгом вести борьбу. Стеснительные условия, в которые была поставлена печать, выразились, во-первых, в системе так называемых концессий, в силу которой никто не мог открыть заведения, предназначенного к воспроизведению тем или другим путем печатных сочинений без предварительного разрешения правительственной власти. Таким образом, типографии и литографии были подчинены условиям предварительного разрешения, за которым, кроме того, следовал еще особый полицейский надзор. Та же самая система была применена к изданиям журналов и газет; никто не мог основать периодического издания без предварительного разрешения. Во-вторых, для ограничения числа лиц, которые могли бы основать периодическое издание, а также для обеспечения возможности взыскания штрафов, которые будут налагаться судами, требовалось, чтобы каждый издатель журнала или газеты внес известную сумму залога*(876). Затем следовали еще и другие ограничения, как-то: штемпельная пошлина с каждого экземпляра периодического издания и т. д. Во Франции ко всем этим условиям присоединилось еще одно. Сохраняя сущность карательной цензуры, т. е. признавая тот принцип, что ни одно произведение печати не должно подлежать предварительному просмотру прежде напечатания, под условием последующей ответственности за злоупотребления, система Наполеона III, отмененная в 1868 г., основала, кроме того, иной способ взыскания. Рядом с карательною властью, предоставленной судам, она установила систему административных кар, которые, по употребительности своей, совершенно вытеснили случаи привлечения, в особенности журналистики, к суду*(877).

В Западной Европе постепенно отменялись эти ограничения. Много таких льгот принес и германский имперский закон, вотированный в начале 1874 г.*(878).

§ 280. История русской печати и вместе с тем история русской цензуры нераздельно связаны между собой. Л. Штейн, в своем "Die Verwaltungslehre", делает различение между цензурой духовной и светской. Он доказывает, что первые ограничения свободы печати вышли от духовного управления и что цензура, даже после принятия ее в заведывание светской власти, долгое время еще служила интересам церковным, т. е. преследовала так называемые еретические сочинения. Произведения же светской печати первоначально оставались свободными. На основании внешних фактов можно бы применить это же начало и к истории нашей цензуры. Именно из того, что первые ограничения печати явились в России в области литературы церковной, можно вывести заключение, что и у нас цензура развивалась по тем же самым началам, как и в Западной Европе. Но это было бы заблуждением. Действительно, в России цензура установилась первоначально в области законодательства церковного, но это произошло единственно потому, что у нас не было другой литературы, кроме литературы духовной. При слабом развитии грамотности до Петра Великого не могло быть и речи о произведениях светской печати, которые надо было бы подчинять какому-либо надзору. Там, где произведения печати явились, именно в области церковной, они и были подчинены цензуре. Притом необходимо заметить, что в России первоначально даже светские произведения печатались в синодальных типографиях. До Екатерины II у нас не было ни одной частной типографии. Типографии существовали при Синоде, впоследствии при академии наук, при сенате и некоторых монастырях. Таким образом, задача цензуры была немногосложна.

Первое официальное известие об учреждении некоторого цензурного надзора явилось в 1720 г., по совершенно частному случаю. До сведения Синода и государя дошло, что в Киево-Печерской лавре и черниговских монастырях печатаются книги, не согласные с теми, которые издаются под ведением духовной коллегии*(879). Ради этого было предписано те книги исправить, "а других никаких книг, ни прежних, ни новых изданий, не объявя об оных в духовной коллегии и не взяв от оной дозволения, в тех монастырях не печатать"...

В духовном регламенте явилось уже общее постановление, делавшее из Синода некоторую цензурную инстанцию, которая должна рассматривать, прежде выхода в свет, все богословские сочинения*(880). Это же начало подтверждено Екатериной I в 1726 г.*(881).

При Петре II оно подтвердилось еще с большею силою.

Из указа, сюда относящегося, видно, что в России в то время не было ни одной частной типографии. Из казенных типографий, существовавших в Петербурге, оставлены только две: одна при сенате, для печатания указов, другая при академии; она должна была печатать переведенные с иностранных языков исторические сочинения, но не иначе как с апробацией Синода. Все остальные типографии, бывшие при Синоде и Александро-Невском монастыре, велено "перевесть в Москву со всеми инструментами и печатать только одне церковные книги, как издревле бывало, в одном месте на Москве, под ведением синодским, и чтоб никаких в печатании тех книг погрешений и противности, как закону, так и церкви, быть не могло того Синоду по должности своего звания смотреть прилежно"*(882).

Первым чисто светским изданием в России были академические ведомости, издававшиеся при Академии наук. Первоначально академии дано было право печатать их под собственной своей цензурой. Но в царствование Елизаветы Петровны издание российских ведомостей поставлено под надзор сенатской конторы*(883).

До царствования Екатерины II мы не видим особенного развития цензуры, вероятно потому, что в то время не печаталось в большом количестве книг и не существовало вольных типографий. Поэтому меры цензуры направлялись против привоза некоторых иностранных сочинений и на истребление вредных русских книг, привезенных из заграницы*(884).

§ 281. Эти разрозненные меры приводятся в систему в царствование Екатерины II. В это же время учреждаются у нас и вольные (частные) типографии. Первая вольная типография в России основана Гартунгом в 1771 г. Ему дана привилегия печатать книги только на иностранных языках и с тем, чтобы в них не было ничего противного правилам веры, правительству и добрым нравам. Поэтому он должен был печатать сочинения, освидетельствованные правительственной властью и дозволенные к печати. Затем, на всех книгах, выходящих из его типографии, должно быть означено: "Печатано в вольной Гартунговой типографии"*(885).

В 1776 г., августа 22-го, дана подобная же привилегия иностранцам Вейтбрехту и Шнору; им дозволено печатать книги на всех языках, под указанными выше условиями*(886).

Вообще, фактически в течение большей половины царствования императрицы Екатерины II печать находилась в очень благоприятных условиях. Особенно выгодное положение создано для нее указом 1783 г., не только хорошим для того времени, но, можно сказать, смелым, потому что в нем до известной степени выражены такие начала, которые в европейских государствах осуществлены лишь в последнее время. Указ этот содержит в себе дозволение во всех городах и столицах заводить типографии и печатать книги на русском и иностранных языках. Это дозволение дано всем лицам, которые бы пожелали учредить типографии и т. п. заведения. Превосходство начал, выраженных в указе 1783 г., заключается именно в том, что открытие типографий подведено под общие условия учреждения фабрик и ремесленных заведений, т. е. дозволено заводить их без предварительного разрешения правительства, но с уведомлением управы благочиния об открытии. На управу благочиния возложена обязанность свидетельствовать книги прежде их печатания.

Разрешение открывать вольные типографии послужило благоприятным толчком к развитию нашего просвещения. В те 13 лет, пока действовал Указ 1783 г., у нас вышло чрезвычайно много полезных книг (Новиков). События Французской революции неблагоприятно отозвались в России. Должно сказать, впрочем, что императрица уступила всеобщему реакционному движению, начавшемуся тогда в Европе, только незадолго до своей смерти. Она скончалась 6 ноября 1796 г., а 16 сентября 1796 г. издан был временный указ сенату, ограничивший свободу печати. Частные типографии упразднены во всех городах за весьма немногими исключениями. В Петербурге, Москве, Риге, Одессе и при Радзивиловской таможне учреждены особые цензурные начальства из одного духовного и двух светских особ. Книги не могли издаваться иначе как с дозволения цензуры. Последняя должна была следить за сочинениями, как выходящими в России, так и привозимыми из заграницы.

В короткое царствование императора Павла эти меры еще более усилились. Они отменены в 1802 г., 9 февраля*(887). Император Александр I дозволил открывать вольные типографии на началах указа 1783 г., причем обязанность просматривать печатные книги была возложена на губернаторов. Эти начала действовали, однако, недолго. Уже в 1803 г. возникла мысль об учреждении цензуры, которая и вводится вместе с университетскими уставами. С этого времени начинает определяться то начало, что цензура должна принадлежать министерству народного просвещения*(888). Но, несмотря на сосредоточение цензуры в университетах, от времени до времени учреждались особые цензурные управления. После 1815 г., под влиянием начавшейся во всей Европе реакции, явилось сильное ограничение свободы русской печати, в особенности же под управлением министра народного просвещения Шишкова*(889).

§ 282. Обстоятельства, при которых вступил на престол император Николай 1, конечно, не могли расположить к дарованию льгот печати. Под влиянием идей, господствовавших в то время во всей континентальной Европе, и специально событий 14 декабря 1825 г., издан был цензурный устав 10 июня 1826 г.*(890), воспроизводящий во всей чистоте идею предварительной цензуры. На основании устава, "цель учреждения цензуры состоит в том, чтобы произведениям словесности, наук и искусств, при издании их в свет посредством книгопечатания, гравирования и литографии, дать полезное или, по крайней мере, безвредное для блага отечества направление"*(891). Следовательно, цензура учреждена не только для противодействия положительно вредным направлениям, но и для некоторого воспитания общества.

Это прямо выражено в § 3 устава: "Обязанность цензуры, при рассмотрении всех сих произведений, состоит в ограждении святыни, престола, установленных от него властей, законов отечественных, нравов и чести народной и личной от всякого, не только злонамеренного и преступного, но и неумышленного на них покушения".

Та же мысль выражена в постановлениях о верховном цензурном комитете, состоявшем из трех лиц: министра народного просвещения, министра внутренних дел и министра иностранных дел, "соответственно трем главным обязанностям комитета: 1) попечению о науке и воспитании юношества", 2) о правах и внутренней безопасности и 3) о направлении общественного мнения согласно с настоящими политическими обстоятельствами и видами правительства. Затем, в самых цензурных правилах до мельчайшей подробности определены обязанности цензора, именно с этой воспитательной, педагогической точки зрения*(892). Этот устав был несостоятелен в самом своем существе, и потому правительство обратилось к другим основаниям. В 1828 г., апреля 2-го, вышел новый устав о цензуре*(893). Здесь выражаются уже иные воззрения и явилась более правильная постановка вопроса.

Цензура иностранная и внутренняя цензура были соединены в одно управление. Общий принцип цензуры определен следующим образом:

"Цензура имеет обязанностью рассматривать произведения словесности, наук и искусств, назначаемые к изданию в свет внутри государства посредством напечатания, гравирования или литографии, а равно и привозимые из заграницы, и дозволять издание или продажу тех только из оных, кои в целом составе и в частях своих непротивны изложенным в следующем § 3 общим правилам"*(894).

В § 3 устава читаем:

"Произведения словесности, наук и искусств подвергаются запрещению цензуры: 1) когда в оных содержится что-либо клонящееся к поколебанию учения православной греко-российской церкви, ее преданий и обрядов, или вообще истин и догматов христианской веры; 2) когда в оных содержится что-либо нарушающее неприкосновенность верховной самодержавной власти, или уважение к императорскому дому, и что-либо противное коренным государственным постановлениям; 3) когда в оных оскорбляются добрые нравы и благопристойность; и 4) когда в оных оскорбляется честь какого-либо лица непристойными выражениями или предосудительным обнародованием того, что относится до его нравственности или домашней жизни, а тем более клеветою".

Таким образом, отношение цензурного устава 1828 г. к произведениям печати более отрицательное, чем какое существовало по уставу 1826 г. Он запрещает только пропускать те сочинения, которые подходят под какой-либо из пунктов § 3. Далее, в нем ограждаются, насколько это возможно при системе предварительной цензуры, права сочинителей; указаны способы жалоб на цензоров. Притом самая деятельность цензоров не стеснена до такой степени, как по уставу 1826 г. Последний прямо определял, какие из сочинений могут быть разрешены к печати. Напротив, устав 1828 г. ограничивается лишь несколькими общими постановлениями по этому вопросу, применение которых ставится в зависимость от усмотрения цензоров.

Несмотря на все это, предварительная цензура, по самому существу своему зависимая от условий и направления времени, не могла отразиться благоприятно на развитии русской литературы. Поэтому в начале нынешнего царствования было приступлено к рассмотрению цензурного устава 1828 г., потерпевшего довольно значительные изменения. Самое существенное из них заключается в том, что цензура изъята из ведомства Министерства народного просвещения, с передачею ее в ведомство министерства внутренних дел*(895). Затем, все эти преобразования закончились изданием временных правил 6 апреля 1865 г.

Б. Действующее законодательство

§ 283. Закон 6 апреля 1865 г. не создал какой-либо общей системы по делам печати. Во-1-х, должно заметить, что правила 1865 г. изданы в виде временных, впредь до дальнейших указаний опыта, как сказано в высочайшем указе Правительствующему Сенату; во-2-х, они распространены лишь на некоторые издания и при некоторых условиях. Вследствие этого в России существует в настоящее время несколько систем, имеющих каждая самостоятельное значение.

Во-первых, осталось прежнее деление цензуры на светскую и духовную. Цензура духовная не изменила своего основания и до известной степени простирает свое действие даже на издания, подходящие под правила 1865 г. Затем, на прежнем же основании действует иностранная цензура, учрежденная для книг, привозимых из заграницы, хотя она и соединена с общим цензурным ведомством. Наконец, для весьма многих изданий оставлена система предварительной цензуры, в общих чертах согласная с началами цензурного устава 1828 г., но с известными дополнениями и изменениями, последовавшими в позднейшее время.

Таким образом, закон о печати 1865 г. установляет как бы некоторые изъятия из общего правила, распространяющиеся на издания как периодические, так и непериодические.

§ 284. По правилам 6-го апреля 1865 г., на основании высочайшего указа, данного сенату, от предварительной цензуры освобождены в обеих столицах все оригинальные сочинения, объемом не менее 10-печатных листов, и все переводы, объемом не менее 20-ти печатных листов. Выход их в свет обставлен следующими условиями: 1) на указанных сочинениях и переводах должны быть выставлены имя и адрес типографии, в которой они напечатаны*(896) 2) по окончании печатания они представляются в цензурный комитет за неделю до выхода в свет*(897). Этот срок установлен для того, чтобы дать цензорам время рассмотреть сочинение и, если оно будет признано вредным или несоответствующим цензурным правилам, доставить средства привлечения к ответственности виновных лиц.

Ответственность эта, по правилам 1865 г., согласно с общими началами карательной цензуры, т. е. за конфискацией книги, в случае усмотренного в ней злоупотребления, виновное лицо предается суду по правилам, выраженным в уставе о печати*(898). Но это основное начало видоизменено высочайше утвержденным 7 июня 1872 г. мнением Государственного совета. Государственный совет постановил следующее:

"Если распространение освобожденной от предварительной цензуры книги или номера повременного издания, выходящего без цензуры реже одного раза в неделю, министром внутренних дел признано будет особенно вредным, то он может, сделав распоряжение о предварительном задержании такого произведения, представить о воспрещении выпуска оного в свет на окончательное разрешение комитета министров"*(899).

По постановлению заключений по делам этого рода, комитету министров предоставлена исполнительная власть, т. е. эти заключения получают силу без утверждения императора.

Экземпляры вредного сочинения должны быть немедленно отобраны и уничтожены*(900). Затем, означенное мнение Государственного совета различает случаи вредного направления, обнаруженного в известном сочинении, от положительного преступления, совершенного путем печати. В 4-м пункте этого мнения говорится:

"Если в задержанном сочинении или номере повременного издания усматривается преступление, то, независимо от задержания экземпляров подобных изданий, может быть возбуждено судебное преследование виновных общеустановленным в законе порядком".

Таким образом, в силу закона 1872 г. ответственность по суду является исключением из общего правила, имеющим место в том случае, когда в книге будет найдено не только вредное направление, но и преступление.

Наше законодательство признает последовательную ответственность за злоупотребления печати. Прежде всего привлекается к суду сочинитель, если он не докажет, что книга его вышла в свет без его ведома и согласия. Затем, если автор произведения докажет это, или если имя и место жительства его неизвестны, или он выбывал за границу, тогда ответственность падает на издателя. Типограф или литограф подлежат ответственности в том случае, когда ни издатель, ни сочинитель не могут быть привлечены к суду по неизвестности их имен и места пребывания или вследствие отъезда из России. Наконец, книгопродавец призывается к суду в том случае, если на продаваемом экземпляре сочинения не выставлено имени и места жительства типографа или литографа*(901). Кроме сочинений и переводов указанного объема, от предварительной цензуры освобождаются повсеместно: 1) все правительственные издания; 2) все издания университетов, академий и судебных обществ и установлений. Все эти установления имеют свою внутреннюю цензуру, и им предоставлено право одобрять к печати сочинения, издаваемые на их счет и с чисто научною целью. Таким образом, означенные издания подвергаются предварительной цензуре тех ведомств, которые их выпускают в свет.

Повсеместно и совершенно освобождены от предварительной цензуры: все издания на древних классических языках и переводы с сих языков; чертежи, планы и карты, если они не имеют текста; музыкальные произведения при том же условии, визитные карточки, этикетки и т. п. произведения*(902).

§ 285. Под именем повременных изданий разумеются вообще: 1) газеты и журналы, выходящие в свет отдельными номерами, листами или книжками; 2) сборники или собрания новых оригинальных или переводных сочинений разных писателей, издаваемые под одним общим заглавием более чем два раза в год. Исключение отсюда составляют: 1) сборники напечатанных прежде сочинений, напр. хрестоматии; 2) собрания исторических актов и 3) словари*(903).

Выход в свет повременных изданий обусловливается концессией. Начало концессии проведено в нашем законодательстве весьма последовательно и подробно. Во-первых, ни одно издание не может быть основано без разрешения министра внутренних дел. От министра зависит как дозволить выпуск в свет известное повременное издание, так и определить условия его издания, т. е. или без цензуры, или под условием предварительной цензуры*(904).

Во-вторых, каждое повременное издание должно иметь одного или нескольких ответственных редакторов, которые также должны быть утверждены министром внутренних дел*(905). Звание редактора не может быть возложено и затем сохранено в случае, если лицо, носящее или желающее его принять: 1) подвергнется лишению или ограничению прав состояния или отдаче под надзор полиции по судебному приговору; 2) лишится общей гражданской правоспособности вследствие каких-либо других причин; 3) выедет за границу без уведомления главного управления или не возвратится по приглашению управления или же другой власти*(906). Разрешение, выданное министром внутренних дел на право издания и право редакторства, не бессрочно. Оно сохраняет свою силу в течение годичного срока со дня выдачи его. После пропуска этого времени выданное разрешение теряет силу*(907). Если повременное издание выходило некоторое время, но потом приостановилось и приостановка эта продолжалась более года, тогда на возобновление издания требуется новое разрешение. В случае перехода повременного издания от одного. издателя к другому главное управление должно быть о том своевременно уведомлено за подписью прежнего и нового издателей. Но на перемену редактора испрашивается разрешение порядком, указанным выше*(908).

Второе условие для повременных изданий, выходящих без цензуры, есть представление залога*(909).

"Залог ответствует за денежные взыскания, налагаемые на повременное издание"*(910). Такова официальная цель установления системы залогов. Залог вносится в следующих размерах: а) для ежедневной газеты, или выходящей в свет не менее шести раз в неделю - 5000 рубл.; б) для прочих повременных изданий - 2500 р.*(911).

Обязанность представления залога лежит только на повременных изданиях, желающих выходить без предварительной цензуры. Поэтому от нее освобождаются: 1) издания, выходящие с разрешения цензуры, 2) все те, содержание которых будут чисто ученое, хозяйственное или техническое; 3) издания правительственные, университетов, академий и ученых обществ и установлений*(912).

Для осуществления надзора за повременными изданиями, выходящими без предварительной цензуры, требуется, чтобы на каждом номере газеты, на каждой книжке журнала или на каждом выпуске сборника должны быть означены имена издателя, ответственного редактора и типографии и подписная цена; если же издание выходит с предварительной цензурой, то и цензурное дозволение*(913). Кроме того, издатели повременных изданий обязываются представить их в цензурные комитеты в следующие сроки: а) экземпляры каждого номера газеты и вообще издания, выходящего не менее одного раза в неделю, одновременно с приступом к окончательному печатанию того номера; б) экземпляры каждого выпуска издания, выходящего в свет реже одного раза в неделю, не позже как за четыре дня до рассылки подписчикам или выпуска в продажу*(914).

§ 286. Для изданий, выходящих без предварительной цензуры, установлена особая карательная система, которую можно назвать смешанной. Под понятие злоупотребления свободою печати в широком смысле подходят не только преступления, совершаемые путем печатного слова, но и так называемое "вредное направление", т. е. действие, которое не заключает в себе определенных признаков преступления, действие, сущность которого обнаруживается из сопоставления отдельных мест книги и общего ее духа. Такое широкое толкование злоупотребления, по делам печати, ведет за собой логически два рода карательных мер: 1) ответственностью по суду, если сочинение содержит в себе признаки преступного действия, и 2) административную расправу, применяемую к "вредным направлениям".

В этом духе карательная система была развита во Франции законодательством Наполеона III*(915). В других государствах Европы она существовала очень короткое время*(916). Та же самая система развита в России по правилам 1865 г.

На основании этих правил, суду подлежат те произведения печати, которые содержат в себе точные признаки преступления, предусмотренные как во временных правилах 1865 г.*(917), так и в уложении о наказаниях*(918).

Самая главная административная кара по закону 1865 г. есть временное закрытие периодического издания. Эта мера может быть предпринята министром внутр. дел на основании мнения совета главного управления по делам печати. Для того, чтобы сообщить этим закрытиям легальную форму, законодательство обставляет их следующими условиями: 1) министру внутренних дел предоставлено право закрыть издание не прежде как после трех предостережений, данных повременному изданию; 2) в каждом из предостережений должна быть указана статья, подавшая к тому повод; 3) третье предостережение ipso jure влечет за собой закрытие издания на срок, который будет указан министром внутренних дел, но не свыше 6 месяцев*(919). Это правило распространяется и на повременные издания, арендуемые у правительственных или ученых учреждений*(920).

Издания, подвергшиеся предостережению, обязаны напечатать его в ближайшем номере, вышедшем после того, под страхом штрафа в 25 руб. за каждый номер, коих издание выходит более одного раза в месяц, и в 100 p., когда оно выходит раз в месяц и реже.

По истечении срока закрытия издание может быть возобновлено. Но если министр внутренних дел найдет издание особенно вредным, то может войти с представлением о совершенном прекращении его в 1-й департамент Правительствующего Сената. Прекращенное таким образом издание может быть возобновлено не иначе как с особого разрешения министра внутренних дел*(921).

Последующие узаконения предоставили административной власти принимать еще следующие меры. Министр внутренних дел может воспретить продажу отдельных номеров газеты на срок, который будет найден нужным, и без объяснения мотивов этой меры*(922). Затем, отдельные номера каждого журнала и газеты могут быть конфискованы и уничтожены на основании заключения комитета министров*(923).

§ 287. Кроме того, периодические издания подвергаются отдельным ограничительным условиям. Во-первых, в случае появления в журнале или газете ложного известия о каких-либо правительственных действиях, "всякое повременное издание обязано поместить безотлагательно и безденежно, без всяких изменений и примечаний в тексте и без всяких в том же самом номере возражений, сообщенное ему от правительства официальное опровержение или исправление обнародованного тем изданием известия"*(924). То же право принадлежит и частному лицу, если о нем напечатан какой-либо несправедливый слух; но возражение его в этом случае не должно превышать более чем в два раза появившуюся ложную заметку. Возражения должны быть подписаны защищающимся и напечатаны без всяких замечаний и поправок*(925).

Затем, с 1873 г., июня 16-го, периодические издания ограничены в том отношении, что правительству дано право воспрещать обнародование известных слухов и обсуждение известных вопросов в каких-либо чрезвычайных обстоятельствах, когда это может быть признано вредным ввиду дипломатических или политических соображений.

Наконец, некоторые известия, печатающиеся в повременных изданиях, хотя и освобожденных от предварительной цензуры, подчинены предварительному разрешению. Таковы известия, касающиеся особ царского дома, придворных торжеств, съездов и т. п. Они печатаются не иначе, как с разрешения министра Императорского Двора (высоч. пов. 28 апр. 1870 г.). Известия о путешествиях высочайших особ разрешаются к печати местными губернскими начальствами.