Глава вторая. Условия приобретения подданства а. Исторический очерк этих условий

§ 175. Условия принадлежности к государству и пользование в нем гражданскими и политическими правами определялись в разные эпохи истории различно, под влиянием двух противоположных принципов, из которых один может быть назван личным, второй территориальным. Первый из них выразился особенно ярко в государстве Римском; развитие второго совпадает с успехами феодализма.

§ 176. В Римском государстве*(425) право гражданства являлось привилегией только тех лиц, которые первоначально принадлежали к гражданам Рима, как муниципии (civitatis Romanae). Остальные лица подчинялись власти Рима (imperio Romano), не входя в состав его граждан. К ним относились провинциалы (peregrini), считавшиеся, по выражению Цицерона, бесправною добычею римлян*(426). Они не были подчинены действию римских законов и не пользовались вытекавшими из этого подчинения преимуществами. Права полного римского гражданства разделялись на две группы: а) права политические и б) права гражданские. К первым относились - право участия в народном собрании (jus suftпagii) и право занимать общественные должности (jus honorum). Права гражданские составляли: право заключения брака ex jure Quivitium, т. е. такого брака, из которого возникал ряд семейных отношений, установленных специально национальным римским правом (jus commbii); право приобретения собственности ex jure civile, в особенности же посредством так называемого mancipationis (jus commercii). Все эти разряды прав составляли исключительную принадлежность природных римских подданных (cives Romani). Пepeгрины не имели даже права квиритской собственности. Они могли владеть имуществом только в форме так называемого possessio in bonis, которая явилась смягчением начал строгого римского права, уступкой, вытекавшей ex jure frentium.

Между cives и peregrini стоял ряд лиц, которым предоставлялись лишь некоторые права римского гражданства, но без политических прав. Ближе всего подходили под тип полноправного римского гражданин, так называемые latini, древнейшие союзники Рима, которым были даны некоторые права только после огромных усилий и жестокой борьбы. Затем следовали latini coloniarii и др. лица, пользовавшиеся правами далеко не в одинаковой степени с римскими гражданами. В этом отношении Римское государство не было крепким национальным целым, признающим одинаковые права за всеми лицами, которые подчинены его власти. Различие в правах подданных было особенно резко во времена Республики, когда права римского гражданства ценились особенно дорого, когда даже иноземные цари считали за честь принадлежать к римским гражданам. С упадком свободы Рима утратили свое значение и права римского подданства. Они стали сообщаться без всякого затруднения всем и каждому и окончательно распространились на всех, даже провинциалов, эдиктом Каракаллы*(427). Последние различия между гражданами и подданными Рима были сглажены при императоре Юстиниане, различия, фактически потерявшие всякое значение, так как с правом гражданина не соединялось уже право участия в политических делах государства*(428).

Из приведенных фактов можно вывести то заключение, что принадлежность к римскому гражданству была, так сказать, личной привилегией, передававшейся по общему правилу рождением и, только в виде исключения, другими способами, именно - отпущением на волю при известных условиях и, в чрезвычайных случаях, пожалованием*(429).

Господство личного принципа продолжалось и после падения Римской империи. В законодательстве варварских народов он был проведен, может быть, еще строже, чем в Древнем Риме. Законодательство варваров признавало тот принцип, что каждый живет по своим законам и что принадлежность к тому или другому роду людей определяется происхождением. "Когда готы, бургунды, франки и ломбарды, - говорит Савиньи, - основывали новые государства, где римляне не могли уже владычествовать - они могли поступить с побежденными различным образом. Они могли уничтожить нацию, истребив или поработив свободных людей; они могли, ради увеличения количества собственного народа, навязать им свои нравы, государственное устройство и законы. Ни того ни другого не случилось: хотя бесчисленное количество Римлян было убито, изгнано или порабощено, но этот жребий постиг только отдельных лиц, но никак не нацию в массе, по однообразному началу. Напротив, обе национальности, смешанные по месту жительства, но различные по нравам и праву, жили вместе, и из этого возникло состояние гражданского права, которое мы называем личным правом, или законом личным, в противоположность праву территориальному. Мы, новые (народы), исходим именно из того основного начала, что род права определяется территорией; кто живет на ней, тот должен предоставить определение своей собственности и своих договоров ее праву. Различие между гражданином и иностранцем здесь незначительно, а национальное происхождение не имеет никакого значения. Не так было в средние века, когда в одной и той же стране, в одном и том же городе Лонгобард жил по закону лонгобардскому, Римлянин по закону римскому. Это же различие права имело значение и для германцев разных племен; Франк, Бургунд, Гот жили на одном месте каждый по иному праву. Этим объясняется то, что епископ Агобард говорит в одном письме к Людовику-Благочестивому: "Часто случается, что пять человек идут или сидят вместе и из них каждый живет по иному закону"*(430).