§ 95. Согласно, в частности, Конвенции, ряд видов дипломатического иммунитета имеет имущественный, т.Е. Экономический характер. Это, среди прочего:

- освобождение от всех налогов, сборов и пошлин в отношении помещений представительств (кроме представляющих собой плату за конкретные виды обслуживания), в отношении вознаграждения и сборов, взимаемых представительством при выполнении своих официальных обязанностей;

- свободный и беспошлинный ввоз предметов для официального пользования представительства и для личного пользования дипломатического агента и членов его семьи. Имущественный иммунитет распространяется и на помещения представительств и частные резиденции дипломатических агентов и соответствующие предметы.

В то же время в Конвенции заложен принцип функциональности, ограничимости иммунитетов. Дипломатические агенты пользуются иммунитетами от уголовной, гражданской и административной ответственности (ст. 31) и налоговым иммунитетом (ст. 34), но за исключением случаев, когда, говоря обобщенно, дипломатический агент выступает в качестве частного лица, в связи с его коммерческой деятельностью и т.п.

В Конвенции сформулирован и важный принцип, согласно которому возможный отказ от юрисдикционного иммунитета не означает отказа от иммунитета в отношении исполнения судебного решения, для чего требуется особый отказ (ст. 32 п. 4).

Сформулированные в фактически универсального значения Конвенции нормы и принципы, хотя формально действуют, в отношении четко ограниченного круга определенных лиц (и имуществ), связанных с дипломатическими сношениями, - имеют авторитетнейшее значение и для толкования и понимания института государственного иммунитета в его целостности.

§ 96. На практике имели место нередкие посягательства на имущество, в частности, российских посольств и иных российских представительств по имущественным претензиям к Российскому государству как таковому. Так, в порядке принудительного исполнения решения арбитража в Стокгольме 1997 г. по иску швейцарской компании "Нога" к Российскому государству были арестованы во Франции банковские счета российского посольства и торгпредства, представительства России при ЮНЕСКО и т.д. Однако арест со счетов российских представительств был снят в силу признания иммунитета по сути государственной собственности, используемой государством в его властных прерогативах.

Надо подчеркнуть, что как коммерческий (или некоммерческий) характер сделки (контракта), так и коммерческий (или некоммерческий) характер использования имущества (собственности) подлежат определению с точки зрения критериев характера и целевого назначения сделки или собственности государства. Этот подход отражен был и в упоминавшемся проекте Статей о юрисдикционных иммунитетах государств и их собственности.

Наиболее задействованными в практике внешнеэкономических отношений государств обычно признаются следующие виды государственного иммунитета.

§ 97. Судебный (юрисдикционный) иммунитет, основывающийся на обычно правовой норме: "par in parem non habet jurisdictium". В отличие от дипломатического юрисдикционного иммунитета, применяемого к дипломатическим представителям государств, юрисдикционный государственный иммунитет действует как универсально применимый в международных отношениях государств. Этот иммунитет, исходя из концепции абсолютного иммунитета, означает, что без согласия государства оно во всех случаях не может быть привлечено к суду другого государства. Но с позиций функционального иммунитета "торгующее государство" может быть и без его прямого согласия привлечено к суду иного государства, если спор подпадает под юрисдикцию этого последнего в силу соответствующих применимых норм, определяющих подсудность спора.

И в случае применения юрисдикционного иммунитета (в процессуальном плане) это не означает освобождения государства от выполнения им своих обязательств по сделке, или от ответственности за ее неисполнение, или от ответственности за возмещение причиненного вреда. Применение иммунитета означает лишь, что спор может рассматриваться по иску, но только в суде данного государства.

§ 98. В правовом смысле, если применяется юрисдикционный иммунитет, можно говорить об использовании соответствующего международно-правового института. При отказе же в применении иммунитета дело переходит в плоскость того или иного национального правопорядка. В принципе, согласно нормам международного частного права отдельных государств не обязательно применимым является право страны, в суде которой рассматривается спор.

Сложность в том, что при отсутствии международно-правовых норм, определяющих критерии коммерческого или некоммерческого характера сделки государства или характера его собственности (что пытались определить в упоминавшемся проекте Статей о юрисдикционных иммунитетах Комиссии международного права ООН), соответствующий национальный суд, решающий вопрос о юрисдикционном иммунитете, волей-неволей должен использовать национально-правовые критерии и подходы, как нормативные, так и судебной практики. При этом используемые критерии определения характера (природы) и целей действия иностранного государства вряд ли вполне укладываются в рамки процессуальных норм права (например, природа сделки, правовой статус собственности и т.п.).

§ 99. Иммунитет от предварительного обеспечения иска. Хотя предварительное обеспечение иска есть по существу тоже судебное действие, соответствующий иммунитет в отношении такой судебной акции рассматривается как самостоятельный вид государственного иммунитета, поскольку принудительные меры в большей степени вторгаются в суверенные права государства, нежели рассмотрение судом иска против иностранного государства. Иммунитет от предварительного обеспечения иска означает неприемлемость каких-либо властных, принудительных мер в отношении государственной собственного без согласия данного государства, если исходить из концепции абсолютного иммунитета.

Но с позиций функционального иммунитета предварительное обеспечение иска может быть применено в отношении имущества, связанного с коммерческой деятельностью государства. При этом суд устанавливает характер, целевое назначение действий государства, а также и действительную принадлежность имущества, в отношении которого испрашивается предварительное обеспечение. Так, по искам И. Щукиной и И. Коновалова, в частности: к Российской Федерации, к Государственному Эрмитажу, к Государственному музею изобразительных искусств им. А.С. Пушкина и к Центру Помпиду в Париже, французский суд в конечном итоге в 1993 г. отказал в требовании истцов о наложении в качестве предварительного обеспечения иска ареста на картины А. Матисса из Государственного Эрмитажа и Музея им. А.С. Пушкина, выставлявшиеся в Центре Помпиду в Париже. Суд при этом использовал как критерий характер действий государственных музеев России (такие действия не могли осуществляться любым частным лицом, но только государством или его музеями), так и критерий цели действий (отсутствие коммерческого интереса). Суд исходил при этом также из того, что выставлявшиеся картины являются государственной собственностью России, находящейся во владении соответствующих государственных российских музеев.

§ 100. Иммунитет от принудительного исполнения судебного (арбитражного) решения. По своему характеру (принудительность, властность действия) исполнение вступившего в законную силу решения по существу дела, хотя и сходно с судебным решением о предварительном обеспечении иска, идет в этом направлении (принудительность и бесповоротность) еще далее. В частности, принудительное исполнение судебного решения, как и предварительное обеспечение иска, в силу в том числе соответствующих международных договоров о правовой помощи, может осуществляться и за пределами национальной юрисдикции суда, рассматривающего дело. Так, швейцарская компания "Нога" по упомянутому выше судебному делу пыталась добиться предварительного обеспечения иска, а затем исполнить в принудительном порядке решение шведского арбитражного суда (1997 г.) против Российской Федерации в других странах: Люксембург, Швейцария, Франция.

§ 101. Исходя из того, что судебный (юрисдикционный) иммунитет, иммунитет от обеспечения иска и иммунитет от принудительного исполнения судебного (арбитражного) решения рассматриваются в качестве самостоятельных видов государственного иммунитета, в тех случаях, когда для отказа от иммунитета требуется согласие государства, такое согласие должно быть явственно дано отдельно в отношении каждого из указанных видов иммунитета, на что обращалось внимание и в упомянутом проекте Статей о юрисдикционных иммунитетах 1991 г. Комиссии международного права ООН (ст. 18).

§ 102. Иммунитет государственной собственности. Этот вид иммунитета имеет самостоятельное значение. Он распространяется как на государственную собственность, используемую в дипломатических сношениях (например, помещение дипломатических представительств и иное их имущество), так и вообще на любую иную государственную собственность. Этот иммунитет может быть не обязательно связан с судебными, исковыми требованиями к иностранному государству и к его собственности, когда задействованными становятся соответствующие описанные выше иммунитеты, связанные с возбуждением исков в судах и арбитражах. Достаточно сказать об иммунитетах государственных военных и отчасти невоенных государственных морских и иных судов, а также и об ином государственном имуществе, правомерно оказывающемся за пределами территориальной юрисдикции данного государства, причем иммунитет распространяется и на любые внесудебные действия.

Различия в правовом статусе отдельных государств

§ 103. Важнейшей особенностью МЭП является то, что в нем признаются некоторые отступления от общепризнанного в международном праве когентного принципа равноправия государств. Эти отступления выражаются прежде всего в особом принципе преференциальности. По сути это универсально признанное в системе ООН отступление от принципа равноправия наглядно выражено в согласованной в ООН Общей системе преференций, т.е. системе таможенных тарифных льгот для развивающихся стран. В результате развивающиеся страны поставлены были в привилегированное, преференциальное по отношению к прочим государствам (формально неравноправное в отношении этих последних) положение, во имя приближения к равенству фактическому. Таким образом, в международном экономическом праве возник особый правовой государственный статус, присущий одной из категорий субъектов МЭП, а именно статус развивающегося государства, которому свойственны специальные сравнительно с другими государствами привилегии, преференциальность, в отступление от когентного принципа равноправия государств.

Создаются некие основания говорить о том, что в рамках МЭП действует система норм, регулирующих правовой статус и правоотношения с участием развивающихся стран. Эта система норм, как уже упоминалось, выделяется иногда в доктрине и в особое "международное право развития". Однако говорить об отдельной отрасли права, очевидно, трудно, поскольку для этого нет ни обособленной правовой базы в отрыве от общего международного права, ни достаточной количественно-нормативной базы. В то же время особый институт преференциального режима развивающихся стран в рамках МЭП несомненен. К этому институту могут быть отнесены:

- нормы, регулирующие определение статуса развивающейся страны, а также статуса членов особых подгрупп (наименее развитые страны, новые индустриальные страны и т.д.);

- нормы, определяющие конкретные особенности преференциального режима развивающихся стран;

- локального и общего характера нормы, принятые и признаваемые действующими как самими развивающимися странами, так и некоторыми другими государствами, например принцип постоянного суверенитета над своими природными ресурсами и другие нормы, разработанные в 70-х гг. XX в. в ООН в рамках так называемого "Нового международного экономического порядка", в "Хартии экономических прав и обязанностей государств" (1974 г.). Заметим, однако, что нормы эти, будучи приняты в виде резолюции Генеральной Ассамблеи ООН, с точки зрения их обязательной силы формально - не более чем рекомендательны.

Существуют и иные особого рода общепризнанные, групповые правовые режимы преференциального характера для отдельных государств, в том числе режим для стран, не имеющих выхода к морю и т.п., т.е. на основе объективных специальных качеств, присущих отдельным странам, как и в случае с развивающимися государствами.

§ 104. Кроме того, преференциальным исключением из принципа равноправия государств в экономических отношениях стало широкое распространение участия государств в преференциальных группировках, объединениях, таких как зоны (ассоциации) свободной торговли, таможенные союзы, интеграционного характера экономические союзы. Страны-участницы указанных группировок предоставляют друг другу преференциальные торгово-политические льготы, вплоть до полной взаимной свободы торговли, без предоставления, однако, таких льгот всем прочим, "третьим" государствам. По существу, с экономической точки зрения такого рода преференции между некоторыми государствами в сочетании с неравенством всех иных, "третьих" государств - есть своеобразная форма коллективного протекционизма.

В отличие от особого субъектного статуса развивающихся государств, статуса, свойственного именно данному государству как таковому, преференциальные льготы в рамках региональных, интеграционных группировок нет оснований трактовать как некий особый государственный статус, ибо такой преференциальный статус не свойственен тому или иному государству имманентно в силу особых качеств самого государства (как в случае с развивающимися государствами), но имеет место лишь в связи с согласовываемым на взаимной основе участием в той или иной группировке.

В этом смысле и участию в системе Всемирной торговой организации (ВТО) также сопутствует использование преференциальных, льготных норм, регулирующих отношения между странами-участницами, но не распространяющихся на страны-аутсайдеры. Налицо парадокс совмещения высокой степени либерализма внутри ВТО с элементами коллективного протекционизма, обращенного наружу.

§ 105. Нет правовых оснований выделять в МЭП и в международном торговом праве также некие "привилегированные наиболее передовые государства", о чем упоминалось выше (§ 58). Элементы силового могущества отдельных государств не могут признаваться правовой основой для наделения таких государств каким-либо особым, привилегированным статусом. Статус постоянных членов Совета Безопасности ООН, созданного с исключительной целью сохранения безопасности в обстановке мироустройства после кровопролитнейшей в истории войны, причем на условиях соблюдения баланса межгосударственных политических сил в Совете Безопасности с применением права вето, - никак не может служить примером для подражания, особенно в рамках международного экономического права.

§ 106. Наконец, следует отметить, что отдельные страны (в частности США, страны Евросоюза) применяют индивидуально в одностороннем порядке и в рамках ООН особую классификацию выборочно для некоторых других стран, трактуя их в качестве либо стран плановой экономики, либо стран с переходной экономикой, либо стран рыночной экономики, либо, наконец, даже в качестве стран-"изгоев". Соответственно к тем или иным относимым к названным категориям странам односторонне применяются разные торгово-политические режимы, разные тарифные, контингентные и т.п. условия. Здесь тоже имеет место явственное, причем не согласовываемое в международно-правовом порядке отступление от принципа равноправия, точнее, налицо - его нарушение. Но нарушение права - не есть создание нового права.

§ 107. Таким образом, несмотря на широко провозглашаемые идеи неолиберализма, предполагающего (исходя из известного еще с XVIII в. принципа "сравнительного преимущества" (comparative advantage) и, казалось бы, логически вытекающего из этого) создание недискриминационного всеобщего глобального режима, обеспечивающего равные конкурентные условия для всех участников мирового торгового оборота, - и в начале XXI в. повсеместно наблюдаются применяемые отступления от правового принципа равенства государств. Отступления эти часто оправдываются интересами обеспечения равенства фактического, но во многих случаях отступления диктуются на самом деле индивидуальными или коллективными протекционистскими интересами, возводимыми даже в правовую норму. В результате, что касается статуса его субъектов, нельзя сказать, что фактически в современном мире торжествует принципиальная правовая однородность МЭП.

2. Международные, в том числе экономические учреждения

§ 108. Иногда в научной литературе смешиваются такие понятия, как международная организация, международное учреждение, международный орган и т.п. Правильнее методологически и с учетом существующей практики понимать международное учреждение как родовое, наиболее общего вида международное объединение, формирование из двух и более государств (или их физических и юридических лиц), независимо от юридического статуса этих объединений.

§ 109. Международной организацией следует считать международное учреждение, обладающее обычно в силу учредительных документов правовым статусом либо межгосударственной (межправительственной) организации с определенной функциональной международной правосубъектностью, либо негосударственной (неправительственной) организацией обычно с тем или иным правовым национальным статусом, предоставляемым в одном или в нескольких государствах.

§ 110. Международные органы - это структурные подразделения международных учреждений и международных организаций, иногда наделяемые и самостоятельной правосубъектностью (некоторой цивилистической аналогией могут служить филиалы, представительства юридических лиц и т.п.).

§ 111. К международным учреждениям, кроме международных организаций (межправительственных и неправительственных), следует отнести параорганизации (§ 132), международные конференции (§ 135), преференциальные системы, не являющиеся международными организациями (§ 136).

***

Из числа международных учреждений статусом субъектов международного права могут обладать межправительственные организации, а также отдельные межгосударственные интеграционно ориентированные региональные учреждения, образованные в виде международных организаций.

Международные учреждения и формирования, не обладающие международной правосубъектностью, это: неправительственные организации, параорганизации, международные конференции, международные преференциальные системы в узком смысле.

Нельзя признать международными учреждениями и субъектами международного права так называемые транснациональные корпорации - ТНК (§ 141, 745-747), а также индивидов - физических и юридических лиц из различных стран (§ 142-144). Значение деятельности не субъектов международного права, несмотря на это, в реальной жизни может быть весьма велико.