Раздел второй. Время ближайших преемников Петра I _ 9. Общая характеристика

Смерть Петра I приостановила его преобразовательные начинания. Последовал длительный период реакции, продолжавшийся почти четыре десятилетия и ознаменовавшийся борьбою между старой и новой знатью, между боярством и дворянством. Попытки боярства, направленные к ограничению самодержавия, потерпели неудачу, встретив отпор в дворянской среде, в которой руководящую роль играли В.Н. Татищев и А.Д. Кантемир.

При кратковременном правлении Екатерины I реакция еще не успела проявить себя. Одно из начинаний Петра - создание Академии наук и связанного с ней университета - при ней получило свое осуществление. Но силы реакции укрепляются, особенно в наиболее мрачный период Бироновщины и господства иноземцев при императрице Анне Ивановне. Последовавший затем, при Елизавете Петровне, патриотический подъем принес с собою некоторое оживление в науке. Деятельность Ломоносова и И.И. Шувалова и связанное с нею создание Московского университета были светлым явлением, которое, однако, сильно омрачалось усилением влияния Синода и церковной реакции.

Церковная реакция сказалась и на деятельности Академии наук. Когда она в 1734 г. задумала, "по прикладу других народов, которые о исправлении истории отечеств своих тщание имеют", "Российских древних летописцов: в печать выдать" и обратилась в Сенат за разрешением этого предприятия, Синод, на заключение которого Сенат передал это ходатайство, признал издание летописей нецелесообразным и даже вредным: "Разсуждаемо было, - говорится в постановлении Синода, - что в Академии затевают истории печатать, в чем бумагу и протчей кошт терять будут напрасно. Понеже во оных писаны лжи явственныя: и другия многия неимеющия истины, от чего в народе может произойти не без соблазна"*(256).

В следующем 1735 г. запрещено было выдавать академикам "Провинциальныя описания, известия, книги, ландкарты и прочее", "понеже: не без опасности есть, ежели что в Российском государстве какие описания или известия учинятся, а в иностранныя государства чрез некакие виды произнесутся, а о том еще не публиковано"*(257).

Задуманное Ломоносовым и историографом Миллером периодическое издание "СПб. академические примечания" в первый же год своего существования почувствовало на себе этот гнет. В сентябрьской книжке этого журнала за 1755 год напечатаны "Оды духовные" Сумарокова. Поэт и академик Тредиаковский, "по ревности к вере и истинному слову божию", донес Синоду, что в одах говорится "о безконечности вселенной и действительном множестве миров" и что читатели "иные могут и в соблазн войти". В следующем же году Синод запрашивает Академическую канцелярию относительно статьи Порошина "О величестве Божии размышления" и делает ей следующее представление: "Понеже усматриваем, что в ежемесячных: примечаниях не токмо много честным нравам и житию христианскому, но и вере святой противнаго имеется, особенно некоторые и переводы и сочинения находятся, многие, а инде и безчисленные миры были утверждающие, что и Св. Писанию и вере христианской крайне противно есть, и многим неутвержденным душам причину к натуралезму и безбожию подают", запретить "писать и печатать о множестве миров, а во-вторых, конфисковать как "Ежемесячныя сочинения", так и перевод князя Кантемира сочинения Фонтенелля"*(258).

Литературная деятельность историографа Миллера тоже натолкнулась на препятствия: ему было запрещено заниматься новой русской историей.

Первая сатира Кантемира (1729 г.) прекрасно характеризует тогдашнее состояние науки в России: Золотой век, в котором председала мудрость, век Петра I, миновал; хулители просвещения подняли голову; наука, вся в рубищах, вынуждена скитаться.

Несмотря на неустойчивость внутренней политики и частую смену правителей, внешняя политика России продолжала развиваться более или менее нормально. Один из основных вопросов ее внешней политики, вопрос балтийский, или шведский, был решен на длительное время еще при Петре I заключением Ништадского мира 1721 г. Тыл свой с Востока Россия обеспечила "вечным миром" с Персией, возвратив ей завоеванные при Петре I области*(259). Все внимание было обращено на отношения к Польше и Турции, а также на сохранение равновесия в Западной Европе. Везде, кроме Турции, были достигнуты значительные успехи.

Интересы России в Польше были охранены; преемником Августа II на польском престоле был в 1733 г. утвержден, при поддержке русских войск, угодный России сын его, Август III, который за эту поддержку должен был согласиться на передачу короны Курляндии Бирону.

В 1735 г. началась, в союзе с Австрией, война против Турции, закончившаяся лишь в 1739 г. Белградским миром, не принесшим России никаких выгод.

С сороковых годов Россия начинает принимать деятельное участие в общеевропейских делах. Захватническая политика короля Пруссии Фридриха II заставила русское правительство насторожиться. Когда в декабре 1740 г. пришла весть о вторжении прусских войск в Силезию, Фридриху II, нарушившему подписанную им Прагматическую Санкцию, от имени императора-младенца Иоанна VI было отправлено письмо с упреком по этому поводу: "Вера и верность, с которыми в содержании постановленных трактатов и обязательств поступать всякий должен и без которых ничто на свете свято быть не может, всякого обязует Санкцию Прагматическую, по причине перенятой на себя гарантии, действительно содержать и защищать". В отношениях между Россией и Пруссией началось охлаждение, которое привело в 1750 г. к разрыву, а в 1756 г. - к войне в союзе с Австрией и Францией. Петр III, выйдя из коалиции в 1762 г., спас Пруссию от гибели, но авторитет России в международных делах Европы успел уже прочно утвердиться за время этой Семилетней войны. Россия стала необходимым членом "концерта" руководящих государств Европы.

Этот успех внешней политики России, несмотря на внутренние неурядицы, прежде всего был обеспечен победами русской армии во время Семилетней войны. Определенную роль сыграл и блестящий личный состав дипломатов, продолжавших традиции Петра I. Первые 15 лет русской дипломатией руководил испытанный дипломат Петровской школы, Остерман, хотя во главе Коллегии иностранных дел стояли другие дипломаты Петровского времени - сперва гр. Г.И. Головкин, потом кн. А.М. Черкасский; до 1739 г. продолжал свою деятельность и Шафиров. Им на смену при Елизавете Петровне пришел блестящий дипломат этого времени, Алексей Петрович Бестужев-Рюмин, младший брат М.П. Бестужева-Рюмина, петровского резидента в Англии, известного своим "Мемориалом", поданным английскому правительству в 1720 г.

А.П. Бестужев-Рюмин занимал это место с 1742 по 1758 г., затем его сменил М.И. Воронцов (1714-1767).

Среди дипломатов-исполнителей имелись еще петровские дипломаты - Н.А. Щербатов и М.П. Бестужев-Рюмин. Однако первое место следует отвести новому дипломату, поэту-сатирику Антиоху Дмитриевичу Кантемиру (1708-1744). Не имея дипломатического опыта, он, отправленный в 1731 г. в возрасте 22 лет резидентом в Англию, блестяще справился с возложенной на него миссией восстановить прерванные в 1720 г. сношения с этой страной*(260), а в 1738 г. был направлен с такой же миссией во Францию и выполнил ее столь же удачно. Донесения ("реляции") Кантемира долгое время служили образцами, по которым будущие дипломаты обучались дипломатическому искусству*(261).

Из других видных дипломатов этого времени следует упомянуть барона Германа-Карла Кайзерлинга (1695 или 1696-1765), в 1744 г. добившегося от австрийского двора признания за русскими государями императорского титула, и барона Иоганна Альбрехта Корфа (1697-1766), инициатора "северной системы". Кайзерлинг и Корф были в течение непродолжительного времени президентами Академии наук и оба оставили сочинения о праве Курляндии избирать своего герцога.

Видным дипломатом был граф П.Г. Чернышев (1712-1773), представитель России в Берлине, затем в Лондоне и в Париже, и кн. А.Б. Куракин (1697-1749).

Двое искусных дипломатов, представители России в Константинополе, стяжали себе славу своим содействием разрешению очередных задач на ближнем Востоке: И.И. Неплюев (1693-1773), резидент в Константинополе с 1721 по 1734 г., участник Немировского конгресса 1737 г. и переговоров о заключении Белградского мира 1739 г., и А.М. Обресков (1718-1787), поверенный в делах и резидент в Константинополе в 1751-1768 гг., участник конгрессов в Фокшанах и в Бухаресте.

В заключение интересно отметить, как подготовлялись в это время кадры будущих дипломатов. Они подготовлялись в заграничных миссиях, куда отправлялись молодые люди знатных фамилий для изучения языка и приобретения дипломатических навыков. Они носили название "дворян посольства". "Мы за нужное почли, - говорится в циркулярном рескрипте Елизаветы Петровны от 5 апреля 1742 г., - подтвердить: всем нашим министрам, а следственно и вам, чтоб вы смотрели и пеклись о дворянах посольства, дабы они могли быть со временем годными в статских делах и в прочих науках, и потому их прилежно употреблять не только в секретарскую и переводческую, но и в копеистскую должности и поощрять их в том, чтобы их можно было по приобретении ими довольно искусства производить в высшие чины"*(262).

Отправляя этих будущих дипломатов за границу, правительство плохо обеспечивало их, возлагая значительную часть материальных забот о них на плечи своих дипломатических представителей. Кантемир жалуется на это, указывая, что жалованье его не позволяет ему "держать из него трех дворян посольства", и выражает сомнение, что при данных условиях указанный способ создания кадров будущих дипломатов принесет должные плоды"*(263).