Б) Права и привилегии послов

Общая линия поведения правительства по отношению к аккредитованным при нем дипломатическим агентам начертана была самим Петром в письме его к цесаревичу от 14 сентября 1708 г. как наставление для органов правительства*(200), причем он ссылается на международное право ("всенародная права").

"Понеже, - пишет Петр, - многия жалобы происходят от чужестранных посланников и резидентов, обретающихся при нашем дворе и резидующих ныне на Москве, что не токмо людей их с двора в разные приказы берут, но и самим им некоторыя безчестия приключают, того ради ты, по получении сего, объяви всех приказов судьям, дабы они приказали подчиненным своим накрепко, чтоб никакого безчестия посланникам отнюдь не дерзали чинить, да особливо их особам; тако ж если кем люди их задержатся и приведут в которой приказ, чтоб оных нимало, недержав, отсылали в Посольский приказ. Тако же если на тех их людей какое челобитье от кого будет: и о том бы давали знать в Посольский же приказ, а из тех приказов посылки никакой по них не чинили б, и их не брали б, а и в Посольском приказе людей их держать не велеть. Но когда учинят какое худо, и тогда их отсылать велеть к ним и требовать от них на них сатисфакции, а самим их наказывать не довлеет, понеже то противно всенародным правам, от чего Государственныя ссоры происходить могут. Тако ж на их дворы выемок отнюдь не посылали б; а если в каких долгах, до котораго дело будет, или в ином в чем, то посылать к ним на двор и говорить, и если чего не исполнят, тогда о том дать ведомость в Посольской приказ, и из того одного Приказа домогаться от них во всяких делах удовольства".

Русская дипломатическая практика Петровского времени знает ряд случаев нарушения этого основного права дипломатических агентов, главным образом со стороны иностранных государств, по отношению к русским дипломатам за границей.

Особенное внимание русского правительства привлек к себе инцидент, имевший место в Англии в 1708 г. Он вызвал интересную дипломатическую переписку.

Об инциденте рассказывает сам потерпевший, посол наш при английском дворе, А.А. Матвеев в письме к канцлеру гр. Головкину от 23 июля 1708 г.*(201) Вечером 21 июля на проезжавшего по городу в своей карете посла напали три человека, прогнали "лакеев в либерее", а самого посла "в карете почали бить", "держали за ворот и платье изодрали". На крики его сбежался народ; карету задержали и повели посла в таверну, откуда он дал знать о случившемся иностранным министрам. Оказалось, что посол был арестован кредитором за невыплаченный долг; по представлении поручительства он был освобожден. На следующий день, 22 июля, пишет Матвеев, "были все у меня до единого чужестранные министры, содрогаяся о таком афронте, от века не слыханном и нигде в историях ни в самой книге Викефорта безприкладном и в моем лице весьма народное право не только нарушено, но всемерно изневолено, и намерены все сторону мою держать в истине моей". "Того ж дни я, - продолжает посол, - мемориал послал о удоволстве и о награждении своего афронту неслыханного нигде в свете к статскому секретарю к господину Бойлю".

В тот же день к Матвееву заехал Бойль, который "в великом находился о таком бесчеловечном нарушении народного не только у христиан, но и у язычников, права смущении", обещал в тот же день доложить о случившемся королеве и выразил надежду, пишет Матвеев, "что королева учинит мне такое во всем удовольство и оборону, какой никому из чужестранных министров не бывало". "Я ему, статскому секретарю, - продолжает он, - говорил, что ежели ея королевино величество честь священную его царского величества государя моего всеми преобиденную в характере лица моего и право народное изневоленное до конца сходною обороною и самым прямым удовольствием и не защитит, не только я без грамоты королевиной съеду, вруча сей чести своего принципала безприкладной афронт в его государево особое защищение, но никто из принцов европейских здесь не станет своих министров держать, которые не только безопасность по праву народному могут иметь, но повсевремянно последняго англичанина указам и арестам, хотя в самых малейших делех своих, подлежать и от тех безчеститься и озлоблять по их, англичан, воле будут"*(202).

"Оное дело, - говорится в "Журнале Петра", - много шума причинило и удивило премножество людей при дворах и странах чужих; и почли де ту обиду за неслыханное насильство, для того де, что между самыми варварскими народами особа, фамилия, подворье и челядь посольская свободны от всякого ругательства. Что ни где де иностранный министр не должен уложению чужестранному повиниться, а еще меньше суду той земли, в которую послан, но имеет де он законного своего судью только государя своего, хотя б де он какий проступок учинил во время и стране своего посольства. К тому ж понеже де при многих дворех дом и посольская карета имеет давать убежище и свободу самым винным людям (хотя б они подданные были в той земле, в которой посол будет), которых никто тронуть не смеет"*(203).

Петр, узнав о неслыханном нарушении международного права, потребовал примерного наказания виновных*(204). В ответном письме (август 1709 г.) английская королева выражала сожаление, что законы страны не позволяют наказать виновных так, как этого требовал Петр, что ею внесен в парламент билль о неприкосновенности послов, который принят парламентом, и для извинения отправила в Петербург Витворта в звании "чрезвычайного посла". Извинительная речь последнего, сказанная на английском языке, была им же прочтена на немецком языке и секретарем Петра по-русски. Петр, принимая во внимание, что королева, "за оскудением прежних прав государственных, учинить (требуемое наказание) не могла и для того общим согласием парламента новое право о том для впредь будущего учинила", велел покончить дело, что и оформлено затем между канцлером и Витвортом*(205).

Второй случай имел место в 1718 г. по поводу австрийского резидента в Петербурге Отто Плейера*(206). Декларацию по этому делу "изволил чернить" сам Петр. В декларации сообщалось, что Плейер имел с русскими подданными "сообщение и весьма непозволенные советы, касающиеся к возмущению: чрез что он Блеер по всенародному праву привилегий характеру его надлежащих сам себя лишил". Царь "зело снизходительно в том для имеющейся к Его Цесарскому Величеству консидерации поступил: хотя Его Величество довольно причину и право имел сие чувствовать и пример иных Потентантов, как оные в таких случаях с чужестранными публичными Министрами поступали: употребить, и не отсылая его Блеера от двора Своего: повелел все помянутые его Блееровы неоправданные и предосудительные Его Царскому Величеству поступки Его Цесарскому Величеству: немедленно представить, и требовать дружебным образом, дабы Его Цесарское Величество того Блеера, яко со обоих стран намеренному содержанию истинной дружбы весма неспособную особу, от двора Его Царского Величества отозвать изволил", надеясь, что он "принадлежащую справедливую сатисфакцию дать на него Блеера соизволит". Представление было сделано нашим резидентом Веселовским. Плейер был отозван, но Петр сатисфакции но получил. Вместо этого цесарь "Веселовского безо всякой данной от него причины зело недружеским образом, яко бы неприятельского Министра: в самой краткой термин, а именно в осмь дней, от двора своего и из земель наследных выслать велел"*(207).

Документы, касающиеся инцидента с Плейером, напечатаны Н.Г. Устряловым в томе VI его "Истории царствования Петра Великого" (СПб., 1859), а именно: 1) письмо Петра I императору Карлу VI от 18 марта 1718 г. об отозвании Плейера: "хотя он: нарушил Право Народное, но мы: ничего ему не учинили. Просим только: отозвать: ибо мы с ним ни о каких делах трактовать не будем"*(208); 2) доклад конференции Карлу VI о Плейере от 18/29 апреля 1718 г.*(209); 3) второе письмо Петра I Карлу VI от 6 июля 1718 г. об отозвании Плейера*(210): "каждый министр, который при чужестранном дворе обретается, о том, что он проведать может, высоком своему прынцыпалу доносить долженствует", но Плейер сообщал "неосновательные, фальшивые" ведомости с целью поссорить императора с Петром. "И ежели сие с честию и характером министра: сходно, и привилии, которыя его характер по Всенародному праву получать имеет, он не преступил ли, то мы в высокопросвященное разсуждение вашего цесарского величества предаем". Петр просит императора "учиненную обиду восчувствовать и нам справедливую на него сатисфакцию дать". При этом Петр ссылается на существующий обычай агреации: "тако по генеральной регуле (что надлежит посылать приятного посла) наше прошение в том уважить изволите"; 4) доклад конференции Карлу VI о Плейере 12/23 августа 1718 г.*(211)

Турция, не считаясь с нормами международного права, нередко подвергала аресту иностранных дипломатов, заключая их в Семибашенный замок (Едикуль). Такая судьба постигла нашего посла в Константинополе П.А. Толстого при начале войны Турции с Россией. В том же замке сидел в заключении с 1711 по 1713 г. П.П. Шафиров.

Аресту при начале войны России с Швецией подвергся и русский посол в Стокгольме князь Хилков. Об этом подробно рассказывает Шафиров в своем "Разсуждении" о причинах войны со Швецией*(212). В виде репрессалии Шведский резидент в Петербурге Книпер-Крон был тоже подвергнут аресту. К этому инциденту мы вернемся при анализе трактата Шафирова.

14 ноября 1720 г. нашему резиденту в Лондоне М.П. Бестужеву-Рюмину объявлен был приказ короля покинуть Англию в восемь дней. Он пробыл в Англии всего восемь месяцев. Причиной высылки был поданный им мемориал, который король нашел для себя оскорбительным. Об этом мемориале будет сказано ниже. Дипломатические отношения с Англией были возобновлены только в 1731 г.

Известна трагическая судьба Паткуля. Лифляндец, по подданству швед, "российский аукторизованный и укредитованный министр", он был, по требованию Швеции, арестован саксонским правительством в 1705 г. и посажен в крепость; по договору между Саксонией и Швецией 1706 г. он подлежал выдаче шведам; в следующем году он попал в руки шведов, занявших крепость, и как "беглец и изменник" был четвертован. Арест его вызвал протест нашего посла в Саксонии князя Дм. Голицына*(213).

Протесты против ареста Паткуля и выдачи его шведскому королю были разосланы Петром во все страны с присоединением просьбы ходатайствовать перед шведским двором о его освобождении. Такие протесты и просьбы были отправлены 27 апреля 1707 г. австрийскому императору Иосифу I, Фридриху I Прусскому и датскому королю Фридриху IV. Еще раньше аналогичные протесты были направлены в Англию герцогу Малборо и в Голландию генеральным штатам, и наш посол А.А. Матвеев в письме от 11 апреля сообщает канцлеру Г.И. Головкину, что ни от "Статов", ни от Англии не получено ответа на просьбу о ходатайстве за Паткуля, выданного в "нарушание народному праву".

Императору, как главе Германской империи, Петр приносит жалобу на курфюрста Саксонского Августа II, который "обещал отдать или тайно освободить" арестованного в "нарушение всенародных прав" русского министра, но вместо этого "весма безчестный партикулярный мир с Швецким королем и Лещинским учинил". В этом договоре, пишет Петр, Август в ст.11 "обещал министра нашего публичнаго, при его дворе с полною мочью бывшаго, под видом будто Швецского перебесчика, неслыханным образом в руки неприятельские на погубление выдать", а в ст.12 "обязуетца: тысячю шестьсот человек помощных воиск: яко полоняников, неприятелю, не токмо противно божественных и всенародных, но и языческих прав и обычаев, злобно отдать". Теперь, продолжает Петр, он узнал, что "тот честь забвенный принц выше упомянутого нашего министра безвиннаго безбожно и противно всенародных и самых варварских прав и обычаев отдал в руки неприятельские". Он просит императора от шведского короля "о добром и безвредном яко министра нашего, а не как его подданного, содержании домощися", в противном случае он будет вынужден "случая ко взаимному отмщению искати". В заключение Петр просит у Иосифа, "яко главы: Римского империя, справедливости и суда по государственным правам и конституциям", заявляя, что "можем его во всем нарушении присяги и всенародных прав ясными доводы обличити, свою же правость и содержание союзу явно на свет произвести"*(214).

Прусскому королю Фридриху I Петр жалуется: "наш министр публичной полномочной: генерал фон Паткуль: от злодейственных и предателных министроф Саксонских его (Августа), противно всенародных прав, без воли нашеи взят за арест". По поводу ст.11 договора Августа II со шведским королем о выдаче последнему русского вспомогательного отряда Петр пишет, что это "не токмо противно божественных и всенародных, но и языческих прав и обычаев", и прибавляет: "против чести и совести сущих поступках: и в нарушение всенародных прав, Августовых: будем достойного себе удовольствия искати"*(215).

Датскому королю Петр тоже сообщает о выдаче шведскому королю Паткуля: "тот честь забвенный принц вышеупомянутого нашего публичнаго министра безвинного безбожно и противно всенародных и самых варварских прав и обычаев отдал в руки неприятельские"; он просит ходатайствовать за Паткуля перед шведским королем*(216).

Остановимся еще на одном инциденте. Он касается голландского посла Якоба Дебие. Петр пишет 15/26 июня 1718 г. кн. Куракину в Голландию, что "резидент голландский Дебий прежде сего о нашем дворе в своих реляциях к Статом многия фальшивыя и нимало основания имеющие доношения чинил и непрестанно чинит к предосуждению славы и интересу нашему". От частного лица получена копия его письма к другу, пишет Петр, "в котором он толь поносно о нас и о делех наших и министрах писал, как пуще того никому пасквилянту и неприятелю учинить невозможно". Кн. Куракину предлагается принести жалобу и просить отозвать резидента. Если штаты не признают его виновным и не захотят отозвать, то сказать, что "для персоны противнаго нам резидента их принуждены будем ему наш двор заказать, или о каких делех с ним трактовать министром нашим не велим*(217).

В дипломатических документах имеются также сведения о протестах, вызванных нарушением привилегий свиты посла и его служителей*(218).

Интересно отметить, что петровским дипломатам хорошо было известно существование иммунитета государственных судов. Во время стоянки в Босфорском проливе русского судна, на котором в 1699 г. прибыли в Константинополь для переговоров о мире русские уполномоченные с Украинцевым во главе, местные власти захотели учинить осмотр судна, чтобы установить, нет ли на нем пленных, бежавших от своих господ. Уполномоченные воспротивились осмотру: "И того они, посланники, не учинят, потому что ни в котором государстве воинским и посольским кораблям для полоняников осмотру не бывает и не ведется, да и в государстве де салтанова величества французским, аглинским и галанским кораблям для таких полоняников осмотру никогда не бывало ж"*(219).